В тихом омуте черти водятся (гет)

«Прошлое никогда не исчезает, оно следит за нами из глубины времени»

Н. Гоголь

— Только не Гарри, умоляю, только не Гарри! — голос рыжеволосой женщины дрожал и, срываясь, безумно шептал и молил о помощи. Красные волосы безжизненно свисали с плеч, будто уже чувствуя приближенный конец, а зелёные глаза были наполнены таким горем и отчаянием... В них плескался, перемешиваясь и затмевая другие чувства и разум, настоящий животный ужас.

— Отойди, глупая девчонка! — фигура в чёрном, словно поглощающем тьму плаще и с зияющей пустотой под капюшоном вытягивает руку, обнажая серые пальцы, сжимающие и стискивающие вылепленную из слоновой кости волшебную палочку.

— Только не Гарри! — мольбы срываются на шепот, отчаяние перерастает в неизбежность.

Она снимает капюшон. Голубая, чуть ли не серая кожа, голый череп с змеиными прорезями ноздрей и алые, кроваво-красные безумные глаза...

Генри с выдохом распахнул глаза и резко сел в кровати, чуть не ударившись об ее полог. Спина была мокрой, из носа ручьем текла кровь. Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого не разбудил, Паркер сбежал вниз по лестнице в общую гостиную факультета. Никого не было, лишь в темноте мерцали свечи на камине и факелы. Выскользнув за портрет полной дамы, Паркер не торопясь пошёл в сторону душевой, находящейся за одним поворотом. Приоткрыв дверь и глубоко вздохнув, он медленно подошёл к зеркалу и вгляделся в свое отражение, в свои изумрудные глаза. Почему ему снятся последние мгновения жизни матери? Кто этот человек, так беспощадно и холодно убивший ее? И человек ли это?

Паркер стёр с лица проступившие слёзы и ненавистно потёр правое предплечье, где зияла страшная надпись, сильно чем-то напугавшая Малфоя. Глубоко вздохнув и выдохнув, Паркер, раздевшись, залез в душевую кабину и включил воду. Горячая вода потекла по телу, успокаивая душу и смывая с неё остатки волнений, переживаний и горечи. Генри мотнул головой, и с мокрых волос полетели в разные стороны мелкие капли, оседая на мраморный пол. Взяв с полки мочалку, мальчик намылил её, созерцая свой сегодняшний день и сон. Потом он аккуратно положил мыло в коробочку и уже поднёс мочалку к телу, как оно содрогнулось в конвульсиях от невиданной режущей боли. Кричать не получалось, казалось, что боль разъедала всю его сущность, словно червяк. Паркер упал навзничь и начал дрожать, как промёрзшая насквозь собака. Глаза непослушно закатывались, а когда он пытался их открыть, то в них ручьём попадала вода. Дышать из-за густого пара с каждой минутой становилось всё тяжелее. Теплая вода без неведомой ему причины сменилась на горячую, а позже на кипяток, поливая ею Генри и оставляя на его загорелой коже красные ожоги. Перед тем как последний раз закрыть глаза и смириться с ужасной болью, покрывающей всё его неподвижное тело, он увидел тонкий крысиный хвост и два животных, не сводящих с него взгляда, красных глаза...

* * *

Сон — самое прекрасное место на земле. В нем осуществляются твои самые загадочные мысли и самые таинственные желания. В мире снов нет границ. Там можно побывать в абсолютно неизведанных науке местах и даже в своих самых затаенных воспоминаниях детства.

Паркер приоткрыл глаза. Что-то сверкнуло прямо у него под носом. Мальчик хотел было схватить это нечто, что так нахально летает у его кровати, как понял, что совсем не может встать. Паркер закрыл оба глаза и прислушался.

— Видимо, он решил принять душ перед сном... — послышался знакомый голос, пробивающийся из-под пелены сна и спокойствия. — Когда Римус нашел его, то он уже перестал подавать признаки жизни...

— А что сам Люпин делал там? — другой голос. Неизвестный, суховатый, таящий в себе начальственные нотки. Но при имени Римуса, смягчившийся и даже немного ласковый.

— Была его очередь патрулировать коридоры, и он услышал хрипение и шум. И я не думаю, что это Люпин.

— Когда мальчик очнётся, может, и узнаем виновника, — голос вернул себе вновь деловой тон. По интонациям, ударениям и даже по отдаленным ноткам Паркер понял. Это мадам Помфри. — А пока судить рано.

На этом моменте Паркер почувствовал как конечности его будто размораживается после сильного затека, и тело начинает покрываться тонкими колючими иголочками. Он сию же минуту распахнул свои помутневшие зелёные очи и вскочил с кровати словно ужаленный. Фельдшер и профессор трансфигурации вздрогнули.

— Доброе утро, — пробормотал мальчик и хотел было встать, как понял, что весь в бинтах. Тело неимоверно кололо, будто он лежал на гвоздях. — Что произошло?

— Мистер Паркер, это мы у вас и хотели спросить, — нахмурилась мадам Помфри, разглядывая, словно прожектор, своего больного.

— Было очень больно, — приподняв кончики бровей и состроив самую грустную и печальную гримасу, тоненьким голосом поведал взрослым мальчик.

— Да, я знаю, милый, — голос мадам Помфри мгновенно смягчился, и она с большей внимательностью и трепетом стала оглядывать мальчишку. — Ты проведешь в больнице ещё несколько дней. Зачем ты пошел в душевую в четыре утра?

— Мне... — Паркер призадумался, и его рука инстинктивно потянулась к зигзагообразному шраму на лбу. Мальчику почему-то казалось, что все проблемы заключаются в нем. Будто шрам реагирует на что-то, находясь в этом замке. Нужно было поскорее решать эту проблему. Ну а про то, как он оказался там... То сюжет его сна им знать необязательно. Да и то, что его несколько дней преследует один и тот же кошмар, тоже. Молчание подзатянулось. Мальчик не сразу заметил, что уже две минуты смотрит в одну и ту же точку под правым ухом Макгонагалл, а та взаимно недоуменно и встревоженно глядит на него. — Стало жарко. Стало очень жарко мне.

— А ты случайно никого не видел? — Паркеру вдруг припомнились два крысиных глаза, но, сопоставив все это, будет звучать как сущий бред. Не могла же крыса судить столь бурную деятельность?

— Не-а. Я мылся и никого не заметил. Потом просто плохо стало и все.

Спустя пять минут ничем не примечательных допросов Паркера наконец оставили в покое. Он сел в кровати, забинтованный с ног до головы, и начал думать. Книжек не было, много шевелиться было вредно.

«Просто замечательное начало учебного года», — язвительно подумал Генри, а вслух лишь горестно заохал и заахал, что в мгновение ока услышала мадам Помфри.

В итоге ее вновь пришлось убеждать в своем «наилучшем» состоянии при данном положении, и она, скрепя зубами, соизволила покинуть мальчишку.

После урока к нему сбежалось половина гриффиндорского факультета, пока мадам Помфри ходила докладывать о Паркеровском состоянии директору. Они принесли кучу конфет и сладостей, присланных родителями, и ссылали самочувствие и «везение» Генри на предсказание профессора Трелони и на неизбежную трагическую судьбу.

Гермиона принесла кучу книг и конспектов, чему Паркер был неимоверно рад после часов бездействия прерывающегося осмотрами мадам Помфри. Он успел за два дня изучить все материалы и уже готовился прийти на занятие настоящим вундеркиндом и умником.

В середине последнего дня пребывания в больничном крыле, когда от скуки могла помереть муха, а от количества знаний у Паркера разбух мозг, к нему заглянуло одно заинтересованное лицо.

— Вижу с нашего больного уже сняли половину бинтов, — послышался ироничный и насмешливый и немного хриплый голос у самой двери. Паркер вздрогнул и обратил взор зелёных очей на его обладателя. Профессор Люпин вальяжно облокотился об стенку спиной и повернув голову внимательно осматривал мальчишку.

— Добрый день, сэр, — улыбнулся Паркер и, отложив свою книжку, тоже внимательно уставился в ответ. Наступила короткая тишина. Зелёные глаза встретились с янтарными, и в последних появилась странная эмоция, чем-то похожая на узнавание.

— Как ты себя чу... — начал было Ремус, как Генри бесцеремонно его перебил.

— Спасибо.

— За что? — тихо удивился Люпин.

— Вы спасли мне жизнь.

— Не стоит. Я просто выполнял свой преподавательский долг. Кстати, насчёт этого, ты не помнишь, что случилось? — эта фраза не была сказана слащавым директорском голосом, ни сухим медицинским или деканским. Просто заинтересованно. И только поэтому Паркер открыл свою душу Люпину.

Заметив задумчивый взгляд ученика, профессор принялся его осматривать. Что-то было за этим беззаботным детским лицом, веселой улыбкой и чистыми изумрудными, горящими во тьме глазами. Почему же эти глаза кажутся такими знакомыми?

— Понимаете, это наверно прозвучит как бред... Но, Я видел крысу. Как у Рона Уизли. Но она вела себя не по крысиному. Даже в глазах было что-то... Разумное? Человеческое?

С каждым словом лицо Люпина темнело. Паркер испугался, что сказал что-то не то, что то лишнее. Его преподаватель будто бы состарился лет на десять прямо у него на глазах.

— Крыса? Точно? — с явным сомнением спросил Люпин пристально глядя на ученика. И получив утвердительный кивок быстро отвернулся, начиная безумно бормотать себе под нос что-то. — Но этого не может быть...

Когда Люпин совсем сошел с ума и, кажется, перестал понимать, где находится, на помощь прибежала мадам Помфри и напичкала его множеством успокоительных. В итоге Паркеру профессор составил компанию на весь оставшийся день, и они вместе выписались из больничного крыла.

* * *

Прошла неделя с того дня, как Генри Паркер вывалился из больничного крыла, и на него свалилась гора домашних заданий. Времени было в обрез, и мальчик уже задумывался о том, как бы уехать из Хогвартса в маггловский Лондон, выучиться на сантехника и больше никогда сюда не возвращаться. Но реальности было довольно далеко от фантазий, поэтому Паркер каждое утро исправно вставал в шесть утра, делал зарядку и шёл на завтрак в большой зал, не ожидая получить ни единого письма. И в эти моменты, когда все дети распаковывали подарки и письма от волнующихся родителей, Генри чувствовал себя каким-то лишним среди этих привыкших к столь сильному вниманию ребят. Но некоторые тоже не получали ни единого письма. Горе Паркера разделял и Стивенсон Смит за Когтевранским столом, обычно в эти моменты лениво ковырявший вилкой свой излюбленный омлет, старательно отводя глаза.

Со Смитом отношения у Генри так и не заладились. Во время встречи в коридорах или на обеде они могли перекинуться приветсвиями и даже переброситься базовыми вопросами или словами, но дальше это общение никуда не заходило. Мальчишкам вмиг становилось скучно в обществе друг друга. И та тяжёлая, вязкая тишина только усиливала пропасть между бывшими друзьями. Да и надеятся на то, что они когда-нибудь вновь станут близки, было бы сокрушением воздуха. С момента их последней встречи до Хогвартса прошло три-четыре года. А это очень много. Это целая жизнь.

Философские размышления Паркера прервал чей-то мальчишечьий ломающийся бас.

— Паркер, тут твоя кошка! — воскликнул кто-то, и все гриффиндорцы разом обернулись. И правда. Рядом со скамейкой Генри примостился кот и не сводил пристального, опасно задумчивого взгляда с крысы Рональда в кармане рубашки. Уизли, заметив это, тут же приложил руку к своей питомице и заворчал на отвратительных кошатников. Казалось, Министр тут же успокоился и довольно заурчал. Паркер улыбнулся и бросил ему красной рыбки, лежащей на блюдце с бутербродами напротив. Кот поймал ее и в мгновение ока скушал. Потом, мяукнув, свалился на спинку, приподнял лапки и начал тереться шерсткой об холодный кафель. Реакция девчонок была мгновенной. Министр добился своего. Спустя секунду его уже обступили представители слабого пола, а спустя десять минут кот уже с жалобным мяуканьем и раздраженным хрюканьем со всех ног бежал из зала с разодранной от многочисленных ласк шерстью.

— Сириуса Блэка на прошлой неделе видели в Хогсмите, — шокированно поделился с ребятами новостью Рональд Уизли. Весть о сбежавшем из Азкабана преступнике, разгуливающем в окрестностях Хогвартса, тут же распространилась по столу, перемещаясь и перелетая к другим. Зал загалдел и зашумел, высказывая свои предположения на этот счет, а лица преподавателей, разворачивающих газету, с каждой секундой темнели.

— Интересно, Кингсли и Тонкс долго тут отсиживаться будут, пока он гуляет на свободе? — поинтересовался Генри, украдкой взглянув на весело болтаюшую с Люпином девчонку, чьи волосы сегодня были цвета жевательной резинки.

— За ним охотятся дементоры. Охраны сильней и не придумаешь, — возразила Гермиона Грейнджер с самым заумным видом, одновременно листая страницы маггловской книги «Портрет Дориана Грея»

— Отчего же, я придумаю. Спецназ, SIS⁽¹⁾ там, MI5⁽²⁾ У вас разве нет МI5? — дети шокированно показали головами. Кроме Гермионы, разумеется. Она хмыкнула и с улыбкой закатила глаза. Паркер тем временем продолжал будоражить ребят. — Ну или ментовка маггловская. Ну... Засада, маскировка — не знаю. Неужто маги такие ограниченные?

— Эй! — воскликнул Рон, но его Паркер бесцеремонно проигнорировал.

— Даже ЦРУ. Хотя она ведь в Америке. Там, кстати, классно. Особенно Калифорния. Там одни пальмы.

— Ты был в Америке? — заинтересовалась Грейнджер, захлопнув книжку так звонко, что казалось будто хлыстом ударили по барабанным перепонкам. Рональд же, как рыбка, открывал и закрывал свой рот. Видимо, до Хогвартса он только и делал, что спускался на кухню и к себе обратно в спальню. Даже Невилл не был таким ограниченным. Паркер даже не упускал варианта, что Рон вообще не знает, что такое Америка.

— Да, — коротко ответил Паркер. После того случая его-то и упрятали в Америке. Сначала отвезли в Нью-Йорк, потом для расширения кругозора по другим городам. Ахмет вообще хорошо к нему относился, особенно когда боссу это нужно было.

— А где ты жил?

— Много где и нигде конкретно, — уклончиво ответил Паркер, хотя это и было правдой. Его, бывало, оставляли одного на долгие месяца, а сам Ахмет и его друзья уезжали себе на родину, в славное бусурманское государство или в Англию.

— Ты путешественник?! — воскликнул Рональд.

— Вроде того.

Дальше пошли расспросы о городах и достопримечательностях, на которые Паркер с удовольствием отвечал, упуская неловкие или неприятные для себя моменты. Бывало, он приукрашивал события или добавлял в них достаточно небылиц, но суть оставалась прежней. Так за разговорами и пролетел завтрак.

Поднявшись со своего места, Генри последовал к себе в Грифиндорскую гостиную за сумкой с книгами. Уже поднимаясь на последний лестничный пролет, мальчик врезался во что-то твёрдое, сильное и мускулистое. Задрав голову вверх, в этом крепыше Паркер узнал капитана Гриффиндорский команды по квиддичу Оливера Вуда. Это был мальчик лет семнадцати с очень нестабильной психикой, которая, по словам очевидцев, пошатывалась ещё сильней от любого неудачного матча. Он обладал маниакальным патриотизмом всего, что считал родным, и настоящей квиддичной одержимостью.

— Вуд, — кивнул Генри крепышу, тот кивнул в ответ. Они разошлись, и каждый пошёл по своим дорогам. Буквально через три фута расстоянием Паркера озарила мысль.

— Вуд!

— Чего тебе, Паркер? — устало протерев переносицу, отозвался Оливер. Он уже несколько дней ходил тенью и, казалось, совершенно не спал, что было адекватным явлением для здешних семикурсников.

— У вас есть свободные места в команде?

Вуд тут же оживился, и в его глазах загорелись знакомые всем искры патриота своей Гриффиндорский команды.

— Пробы в пять завтра! Не опаздывать! Есть три места: ловчий, охотник и загонщик, — старшекурсник придирчиво оглядел Паркера и с прищуром продолжил: — Но тебе не подойдёт ловец. Слишком крепкое телосложение и высокий рост. Ловцы маленькие и незаметные.

— Замётано! — обрадовался Генри и, попрощавшись с ожившим Вудом, вприпрыжку поскакал в гостиную за книгами по Уходу за магическими существами и для зельеварения.

 

Накидав себе учебников наперебой, мальчик открыл портрет полной дамы и чуть не наступил на что-то живое, настоящее. У его ног крутила головой серая, рваная крыса Рональда Уизли с лишним пальцем на лапке и по-человечески умными, слезливыми глазками. Завидев Паркера, она подала лысый хвостик и рванула прочь, как бы боясь его. Генри с подозрением оглядел зверушку. Что-то ему в ней совершенно не нравилось. Надо бы министра почаще выпускать на волю, вот он и прихлопнет ее. А что с Роном делать? А ничего, погорюет маленько, да забудет.

Паркер тихонько начал наступать на нее. Крыса вжалась в стенку. Паркер прыгнул на нее, на свои колени, и попытался схватить животное руками, но проворная крыса ринулась прямиком к лестнице и бессмертно спрыгнула со ступенек прямо вниз.

Узнавать, живая она или нет, было слишком проблемно и достаточно скучно. Поэтому Паркер махнув рукой поплелся к выходу из замка.

Уроки по Уходу за магическими существами проходил на улице, на лужайке около домика лесника. Паркер вышел из замка и на него тут же подумал свежий осенний ветер, пропитанный запахом хвои и гнилых листьев. Тропинка, усеянная творением недавнего листопада, разливалась желтыми и красными цветами.

Из ребят почти никого не было, поэтому можно было спокойно выдохнуть и посозерцать запретный, но при этом величественный черный лес.

На полянке за большими камнями, которые всегда Паркер связывал с идолами богов, виднелась верхушка деревянной хижины лесничего, хранителя ключей и по совместительству преподавателя по уходу за мигеческими существами. Вот дверь распахнулась, и прямо перед Паркером из нее вывалился огромного размера человек. Его косматые волосы растрепались, а добрые морщинки покрыли лицо.

— А, эта ты, — великан махнул рукой Паркеру и скрылся где то за хижиной

— Добрый день, сэр, — поприветствовал учителя мальчик и пошёл за ним.

— Чево это ты не на уроках?

— У нас сейчас у вас урок, профессор, — ответил Паркер.

— А, ты Гриффиндорец этот новый. Который пропал куда-то на первом курсе?

— Верно. Я Паркер.

— Чаво это ты по фамилии представляешься? Как Малфой становишься, гордишься своей фамилией небось?

— Я не знал своих родителей, — холодно бросил мальчик. Великан ему с каждой минутой нравился все меньше и меньше.

Хагрид на это только горестно вздохнул и начал рассказывать что-то о своем помершем отце и матери великанше. Паркер слушал впол уха, ковыряя носком ботинка землю и с нетерпением ждя ребят.

Наконец по тропинке поплыла веретиница из школьников. Вместе с приближающейся толпой на полянку хвалился шум и гам, заглушая спокойные природные мелодии.

— Ты чего ушёл так быстро? — воскликнул покрасневший Рональд, до этого разгоряченно споривший с Малфоем.

— Скучно стало, — просто ответил Паркер.

— Очень скучно! Ты шутишь? Там Невиллу кричалку прислали, ты такое пропустил!

— Не имею привычки созерцать чужое унижение, — холодно ответил Паркер глядя прямо Рону в глаза. Тот ещё больше покраснел и отошёл к Симусу Финиганну, который точно не будет оспаривать его веселье и интересы.

Из-за хижины вышел Хагрид. На его лице расцветала вполне счастливая улыбка, которую не омрачали ни едкие замечание, ни сарказм смешанный с презрением от слизеринцев.

— Прошу всех встать вдоль изгороди! — распорядился он. — Чтобы всем… э-э… было хорошо видно. А теперь первым делом откройте книжки…

— Что-о? — изумился Малфой. — Как это откройте?

— А? — не понял Хагрид.

— Как мы будем их открывать? — членораздельно повторил Малфой.

Он вынул свой учебник, который был крепко-накрепко перевязан длинной верёвкой. Все остальные тоже достали опасные книжки. Одни, как Генри, стянули свою ремнём, многие засунули в тесную папку с молнией, кто-то усмирил огромными скрепками.

— Кто-нибудь… э-э… может открыть? — спросил Хагрид упавшим голосом.

Весь класс отрицательно замотал головами.

— Это совсем просто… Надо только её погладить. — Хагрид говорил так, точно речь шла о самой естественной вещи.

Он взял у Гермионы учебник и содрал с него широкую клейкую ленту. Учебник тотчас клацнул страницами, нацелясь откусить Хагриду палец, но лесничий огромным указательным пальцем успел погладить его корешок. Книга вздрогнула, раскрылась и послушно легла на его широкую ладонь.

— Ах, какие мы все глупые! — насмешливо воскликнул Малфой. — Оказывается, всего только надо погладить! А мы и не знали!

— Я… я… думал, они такие милые, — неуверенно сказал Хагрид, взглянув на Гермиону.

— Просто милашки! — издевался Малфой. — Хороша шутка, рекомендовать учебник, готовый оттяпать руку.

— Драко, замолчи, — тихо осадил однокурсника Паркер. У Хагрида был такой несчастный вид, а Генри несмотря на легкую неприязнь было неприятно поведение блондина. Тот послушно закрыл все же продолжая впиваться в других своим излюбленным высокомерным взором.

— Ну… ну вот… — Хагрид, очевидно, потерял нить дальнейших действий. — Теперь у вас… это, значит… есть учебники. Но главное — волшебные существа. Пойду сейчас приведу. Подождите…

Лесничий пошёл в лес и скоро скрылся за деревьями.

— Ну и ну! — воскликнул Малфой. — Школа летит ко всем чертям! Этот олух будет нас учить! Я расскажу отцу, его удар хватит!

Паркер решил на этот раз проигнорировать выпад Малфоя и отошёл подальше от начавшегося закипать Рональда. Ситуация становилась все больше и больше взрывоопасной.

— Заткнись, Малфой! — воскликнул Уизли, на что Драко лишь змеино ухмыльнулся.

— Только в твоих снах... — пропел Малфой и провел ладонью по волосам, поправляя прическу.

— Паркер, успокой этого, — Гермиона подбежала к Генри и силой руки, невозможной для такой хрупкой девчонки развернула его. Паркер в изумлении посмотрел на неё, всем своим видом говоря, что она спятила. ГРрейнжер же проигнорировала это и мотнула головой в сторону безобразно скривишегося Драко.

— Почему это я?

— Потому что среди Гриффиндорца, только ты умеешь его терпеть.

— Ну Гермиона-а-а. Кстати, ты меня опять Паркером назвала. Я же тебя Грейнджер не называю. Так что будь добра, — после этих слов, Паркер облаченный в короткий бомпер, мантии он категорически не любил и никогда не носил, за что получал выволочки от пркподавателей, показал свой темно синий подклад, на котором виднелись тканевые ножны с ручными представителями холодного оружия.

Уизли в мгновение ока сделался из красного в белый, а Малфой наоборот начал покрываться розовыми пятнами. Мальчики потихоньку попятились спиной к запретному лесу, в то время как Паркер с маниакальной улыбкой и наигранным блеском в глазах наступал на них. Подклад был виден только двум участникам трагедии, поэтому остальные со странной смесью жалости и удивления смотрели на действия Паркера победоносного. Ситуацию спасла Лаванда Браун, увидевшая нечто за их спинами и взвизгнув.

Оттуда к ним галопом приближалось около дюжины самых странных существ. Ничего подобного Гарри в жизни не видел. Туловище, задние ноги и хвост коня, передние лапы, крылья и голова — орлиные; сильный стального цвета клюв и огромные блестящие, как апельсины, глаза. Когти на передних лапах величиной в треть метра — настоящее орудие убийства. На каждом животном кожаный ошейник, вместо поводка — длинная цепь. Концы поводков крепко зажаты в огромных ручищах Хагрида, который рысью следует за «волшебными существами».

— Но! Но! Вперёд! — оглушительно кричал Хагрид, гремя цепями и направляя упряжку к изгороди, за которой стояли ученики.

Подъехав ближе, Хагрид привязал зверей к частоколу, ученики опасливо попятились.

— Знакомьтесь! Гиппогрифы! — восторженно махал рукой лесничий. — Красавцы, а!

Генри мог, в общем, его понять. Изумление при виде коней-орлов быстро сменилось восхищением, вызванным их изяществом и игрой красок. Одетые перьями голова и холка плавно переходили в лоснящийся торс. И все они были разные — сизые, рыжие, красные, каштановые и аспидно-вороные.

— Ну как? — Хагрид потёр ручищи одну о другую. Лицо его сияло восторгом. — Если хотите, можете подойти ближе.

Желающих, кроме Генри и Рона с Гермионой, не нашлось. Однокурсники осторожно приблизились к изгороди.

— Перво-наперво запомните, — сказал Хагрид. — Это зверь гордый. Никогда ему не грубите. Не то и с белым светом проститься недолга.

— Гиппогриф всё делает по своему хотению и очень любит блюсти церемонию, — продолжал Хагрид. — Подойдёшь к нему, поклонись. И жди. Он в ответ поклонится, можешь его погладить. Если на поклон не ответит, не тронь и скорее отойди подальше: когти у него как сталь. Кто первый хочет познакомиться?

— Я! — воскликнул Паркер и восхитительно улыбнувшись вышел вперёд.

Под строгий инструктаж приподавателя, мальчик выполнил все задания и теперь наградой для него должно стать взаимное уважение со зверем. Прошла минута, но животное не кланялись, прошло две, и толстые кольца начали царапать землю, прошло три, клюв навострился. И тут, к великому удивлению Генри, гиппогриф согнул чешуйчатые колени передних лап и безо всякого сомнения отвесил поклон.

— Здорово, Генри! — ликовал Хагрид. — Теперь можешь подойти к нему, погладить клюв!

Для Гарри, конечно, лучшей наградой было бы разрешение покинуть загон, но делать нечего, он медленно подошёл к гиппогрифу, протянул руку и несколько раз погладил его по клюву. Гиппогриф лениво зажмурился и даже как будто улыбнулся от удовольствия.

— Молодчина, Генри. Думаю, он тебя покатает!

После этого, Паркера без всякого предупреждения поднял в воздух великан и посадил на гиппогрифа прямо между крыльев. Но при этом дергать и хвататься за перья не советовал, говорил что тот это не любит. Правда задача выдалась не из лёгких: у гиппогрифа спина полностью устлана ими.

— Вперёд! — приказал Хагрид, хлопнув Клювокрыла повыше хвоста.

Клювокрыл, не подав знака, раскрыл четырёхметровые крылья, Генри едва успел ухватиться за шею и взмыл в небо. Да, с метлой ничего общего. И Паркер знал, чему отдаёт предпочтение. По обе стороны бились два огромных крыла, задевая колени, казалось, гиппогриф вот-вот его сбросит. Точно покрытые лаком, перья скользили из-под пальцев, а сильней вцепиться опасно. Как всё-таки славно летать на «Нимбусе-2000», точно паришь в воздухе. А здесь бросает то вверх, то вниз вместе с крупом, в такт взмахам крыльев.

Клювокрыл облетел загон и пошёл на посадку — этого Паркер боялся больше всего. Гиппогриф резко нагнул гладкую, как шёлк, шею, и мальчик чуть не перелетел через клюв, хорошо, что успел откинуться назад. В тот же миг раздался крепкий удар о землю разномастных передних и задних ног. Паркер сумел удержаться на крупе и выпрямился, как в седле.

— Ты великий наездник, Генри! — восхищался Хагрид. — Кто ещё хочет?

Дети, как маньяки начали перелазить через забор, пока Хагрид отвязывал гиппогрифов, и скоро весь загон представлял собой удивительное зрелище — мальчишки и девчонки, немного побаиваясь, кланялись, пёстрые чудища приседали, Невиллу несколько раз пришлось бежать от своего крылатого партнёра, не желавшего отвесить поклон. Рон с Гермионой облюбовали гиппогрифа каштановой масти, а Генри стоял поодаль и смотрел

Малфой с приятелями тоже решили прокатиться. Выбор их пал на Клювокрыла. Клювокрыл любезно поклонился Малфою в ответ на приветствие, и Малфой стал гладить его клюв, не проявляя особого почтения.

— Это совсем просто, — говорил он, растягивая слова, — Я в этом не сомневаюсь. Раз даже Паркер справился… Держу пари, — обратился он к гиппогрифу, — ты ничуть не опасен! Ты глупый, огромный, уродливый зверь.

Паркер понял что сейчас будет за мгновение до того как это случилось. Гиппогриф скосил на задние лапы. Блеснули на золотистом солнце серые когти чудовища. Малфой зажмуриться и сжался в комок, прикрывая руками головой. Генри выхватил палочку, но вдруг понял, что совсем не знает не единого заклинания. Да не то что не знает, вообще не умеет махать деревяшкой.

Всё случилось мгновенно. Паркер почувствовал в себе неутолимый поток бушующей энергии , взявшийся откуда-то из солнечного сплетения. Сдерживать ее в себе стало невыносимо больно, и мальчик выпустил наружу настоящий поток воздуха, пролетевший прямо в Малфоя. Тут перекувырнулся в воздухе и свалился на землю, обидно хныча. Гиппогриф же недоуменно смотрел себе под ноги, где недавно обитала добыча.

Все мигом рванули к хныкающему Малфою, развалившейся на земле и строившегося из себя великого страдальца. Паркер прибыл один из первыхи рухнул на колени рядом с мальчишкой.

— Ты цел?

— Цел? Ты издеваешься, Паркер? Сначало меня чуть гиппогриф не угробил, потом я вообще в воздухе сальто танцевал. И куда смотрит эта громила?!

— Ты сам виноват, не надо было дразнить. Ты же знал, что Клювокрыл очень привередливый, — звонко и чётко отчитала перед всеми Малфоя Грейнджер, получив удовлетворительные атаки от Гриффиндорца и презрительные взгляды от слизеринцев. Тут послышался громкий бас, и ребят в мгновение Ока разогнали по полянке. Великан понес Драко в замок. Урок закончился, и дети потопали за ним.

* * *

Паркер спустился десять пролетов лестниц, прошёл мимо большого зала и утопал в самую глубь подземелий. Там, у кабинета зельеварения, его ждали сокурсники и слизеринцы. Вторые, завидев своего палача, сумевшего неким образом по слухам спасти Малфоя от страшной смерти не пользуясь волшебной палочкой, тут же закаменели в лицах и приветственно пожали ему руку, на что скривились гриффиндорцы.

— Не понимаю, как он с ними нашел общий язык, — высказал свое мнение на этот счёт Рональд Уизли, пока Паркер дружелюбно разговаривал со змеятами.

— Паркер вообще очень странный. Вы заметили, он ни разу во время разговоров не упомянул о своем детстве. Где рос, с кем. Мы даже его статус крови не знаем. Хотя, если судить по словам Стивена Смита, то тот жил с ним в приюте только до десяти лет.

— Не странный, а скорее загадочный, — со странным блеском в глазах поправила Гермиону Лаванда Браун, накручивая пальцем золотистую порядку волос. Грейнджер задиристо хмыкнула.

— Я смотрю, у нас тут кто-то... — начала она, но ее бессовестно перебили. Звучный и мягкий голос за их спинами заставил ребят вздрогнуть.

— О чём спор? — Паркер, как всегда, был в том месте, где упоминалось его имя. Мальчик с некой подозрительностью глядел на их реакцию, но его дружелюбная улыбка неизменно цвела на тонких губах. Аура вокруг спокойного и умиротворенного Паркера быстро распространилась на ребят, и те окончательно расслабились.

— О тебе, — не стала скрывать Гермиона, за что получила раздраженные взгляды окружающих. Паркер же искренне удивился и, призадумавшись, спросил:

— Зачем обо мне?

— Ты скрытный! — сердито выдал Рональд Уизли так громко, что от перенапряжения начал покрываться красными пятнами.

— Таинственный! — воскликнула Лаванда Браун, скорее обращаясь не к Генри, а к Рональду.

— Может, просто необщительный? — Паркер вложил в эти слова столько яда, столько сарказма, что по спине пробежали мурашки, и ребята наконец поняли положение слизеринцев. Паркер, когда его что-то не устраивало, становился по-настоящему холоден и неприятен. Даже его эмоциональный диапазон в эти моменты достаточно напрягал. — Или вы не думаете, что я, возможно... не хочу вспоминать о прошлом? Что я его... Стыжусь? И уж точно не намерен обсуждать с вами.

Ребята покраснели. Рональд, видимо, не уловивший суть монолога Паркера, открыл было рот, чтобы что-то возразить. Гермиона, увидев это, захотелось дать ему подзатыльник. Она уже замахнулась рукой, как голову Уизли спас возникший в дверном проёме кабинета зелий Снейп.

Неизменная черная мантия, крючковатый нос и суровый, томный взгляд черных глаз необыкновенно напрягали. Разговоры вмиг утихли. Гриффиндорцы поступили взгляды в пол, а слизеринцы с обожанием воззрились на декана.

— Добрый день, сэр, — ухмыльнувшись, глядя на Невилла, поприветствовал педагога Малфой, чудом не пострадавший во время прошедшего урока. Да, сначала он пробовался остаться у мадам Помфри на целый день, жалуясь на боли, но та, проведя диагностирующие чары с позором прогнала его. Удовлетворившись сухим кивком в знак взаимности, Драко ткнул Паркера в бок.

— Глянь, как Долгопупс трясется.

И правда. Когда строгий взгляд преподавателя с явным пренебрежением остановился на полненьком светловолосом мальчике, тот моментально опустил свои большие голубые глаза, полные страха и растерянности, к полу. Его тельце затряслось от напряжения, а щеки окрасились в ярко-красный цвет.

— Ничего смешного, Драко, — одернул Паркер, со странным чувством жалости взглянув на Долгопупса. Малфой, словно послушная собачка, вмиг замолчала с ним и отвернулась к Креббу и Гойлу, которые точно возражать бы не стали.

— Проходите, — глубокий, низкий и чрезвычайно мягкий голос вырвал ребят из некого состояния отрешённости. Они друг за дружкой вошли в класс и расселись по рядам. Это было одно из немногих занятий, где факультеты отделялись друг от друга настолько сильно, насколько это было возможно. Слизеринцы все до одного сидели поближе к преподавателю, бросая на него маниакально обожающие взгляды, в то время как Гриффиндорцы кидали ненавидящие из самых дальних углов. Паркеру до факультетской вражды было далеко. Он в Хогвартсе учился всего неделю, и закрепится даже не успел, не то что врагов найти. Драко Малфой бранился лишь с Грейнджер и Уизли, обходя его стороной. Такую же позицию и придерживали остальные Слизеринцы. Мальчик сел на пустующий третий ряд перед львятами и за змеями. Потом, когда он раскладывал книги к нему присоединились Гермиона и Невилл, когда Рон продолжал держать на своем седьмом оборонную позицию.

Если и Снейп удивился выбору довольно необычного гриффиндорцы, то виду не подал, и приступил к занятию как всегда в своей самой излюбленной язвительной манере.

Урок этот был теоретическим. Практику отменили по неизвестным причинам и ребятам пришлось весь час слушать лекцию преподавател. Паркер пролежал в больнице три дня, двое из которых были выходными. Можно было сказать, что ему повезло, и он не особо отстал по зельям.

Пока профессор шептал, практически не шевеля губами, лекцию, Паркер рисовал на листе пергамента закорючки и слушал вполуха. Когда профессор заметил это, Паркер рисовал цветными чернилами рыжеволосую женщину. Когда сэр незаметно и чрезвычайно тихо подкрался к мальчику из-за спины, то он нечаянно толкнул локтем книгу, вырисовывая особо крупную линию в районе ресниц, прикрывающих зелёные глаза, и учебник по зельям упал, приземлившись прямо на ногу преподавателю.

В итоге Гриффиндор лишился двадцати пяти очков, Паркер рисунка, да к тому же ему назначили взыскание в виде намывания котлов по вечерам протяженностью около недели. Ко всему этому он заработал выше удовлетворительно, что по сравнению с превосходно с прошлого урока выглядело весьма сомнительно.

— Вы совершенно не чувствуете зелье, — объяснял Снейп Паркеру с таким видом, будто разговаривал с умалишенным. — Во время варки нужно вкладывать в него не только ингредиенты, да к тому же и не абы какие, — тут он бросил испепеляющий взгляд на раздавленного Невилла и, приосанившись, явно наслаждаясь ситуацией, продолжил: — а частичку своей души, магии. Иначе результаты будут такие же, как и эссе мистера Уизли.

Снейп с презрением брезгливо покосился на помятый листик у себя на рабочем столе. На нем был явно неразборчивый почерк, а строки были усыпаны огромным количеством клякс, что явно говорило о том, что работа была сделана на перемене.

Тут мастер зелий усмехнулся, глядя на покрывающуюся от злобы красными пятнами физиономию Рональда. Паркер, казалось, даже бы не удивился, если он сейчас набросится на Снейпа и перегрызет ему горло. Сам будет виноват. Нечего гладить против шерсти чужой факультет, тем более вспыльчивый Гриффиндор, а своих собственных змеят публично ревностно и оберегать, и хвалить. Эта некая предвзятость преподавателей и была одной из главных причин враждебности разных домов. Макгонагалл всегда принижала баллы змеям и завышала своим львятам, Снейп, казалось, давал очки только носителям зелёных отворотов мантии, Спраут обожала барсучат, но всё же была более снисходительной и благодушной к другим. К ней мог обратиться за помощью или советом и слизеринец, если ему понравился ее предмет, и когтевранец. А Флитвику было совершенно безразличен твой дом. Он чрезвычайно ценил только упорство и талант на его уроках.

— Оценки зелий за прошлый урок, — мягко, но с опасными нотками, не предвещающими ничего хорошего, начал Снейп. — Грейнджер, выше ожидаемого. Драко, выше ожидаемого. Уизли, слабо граничащее с отвратительно. Гойл, удовлетворительно. Финиганн, отвратительно. Гойл, отвратительно граничащее с троллем. Долгопупс, выше ожидаемого и Паркер... — тут Снейп с явным недоверием вгляделся в работу, будто проверяя, его ли почерк выставил эту оценку, — превосходно.

Гермиона смотрела на Паркера так, будто у того выросла вторая голова. Сам Генри же вмиг похорошел и радостно улыбнулся нечитаемой маске Снейпа, под которой на самом деле бурлила такая гамма эмоций, что можно было бы написать «Девятый вал» ⁽³⁾

Что-то в этом беззаботном мальчишке его напрягало, настораживало. Никаких Паркеров-волшебников он от роду не слышал. Говорят, что Генри вырос в приюте, но отчего с ним так дружелюбно решаются Слизеринцы? Почему он приехал в Хогвартс только спустя два года, пропустив первый и второй курсы? Почему в маггловском мире он считается мёртвым? Почему у него такие глубокие изумрудные глаза, от которых Снейпа бросает в жар, а в голове начинают всплывать воспоминания о былой молодости? Почему?

Слишком много вопросов, на ответы которых может ответить лишь Паркер, сейчас шутливо дразнящийся с Грейнджер. Да и к тому же, выдает ли ему, Снейпу, этот мальчишка правду? Он, самый страшный преподаватель Хогвартса. Зельевар, набивавший себе ужасную репутацию на протяжении десяти лет. Его уважают только старшекурсники и слизеринцы，малышня же обходит стороной за километр или ведёт себя как моська Уизли ⁽⁴⁾.

«Но везде есть золотая истина. Тайное всегда становится явным».

С этими мыслями Снейп раздал ребятам инструкцию к домашнему заданию и, прогнав их, уселся за свой рабочий стол и ища на нем книгу с магическими родословными.

---

1) MI6 (англ. Secret Intelligence Service, SIS) — служба внешнеполитической разведки Великобритании.

Вернуться к тексту

2) (официальное название — Служба безопасности, англ. Security Service) — государственное ведомство британской контрразведки.

Вернуться к тексту

3) картина российского художника-мариниста Ивана Айвазовского, написанная в 1850 году.

Вернуться к тексту

4) Басня Крылова «Моська и Слон» https://mishka-knizhka.ru/basni/basni-krylova/slon-i-moska-basnja-krylova/?ysclid=mifuv8s17121906586

Вернуться к тексту