Не дневник меняет Джинни, Джинни меняет дневник (джен)

Лето обрушилось на Норы зноем, но в этом году привычная рутина дала трещину. Артур Уизли, сияя как медный галлеон, объявил, что выиграл ежегодный розыгрыш «Ежедневного пророка» — семьсот галеонов. В доме наступила минута ошеломлённой тишины, а затем его взорвала буря восторга.

— Египет! — кричали Фред и Джордж, уже представляя, как исследуют пирамиды в поисках забытых проклятий. — Мы едем в Египет!

Джинни наблюдала за этим хаосом со своей обычной отстранённостью. Египет. Колыбель алхимии. Сокровищница древних, немыслимых заклинаний. Мысль была заманчивой. Но её ум, отточенный Томом, тут же начал искать практическое применение предстоящей поездке.

Пока семья лихорадочно собиралась, в голове у Джинни зрел иной план. Она сидела в своей комнате, глядя на яркий лотерейный билет, который Артур с гордостью показывал всем. Бумажка. Ничем не примечательная для волшебника, но несущая в себе магию удачи, возможность.

Том, — написала она тем же вечером, положив билет рядом с дневником, как вещественное доказательство. — Мы едем в Египет. Случайность подарила мне идею.

Я слушаю, — ответил Том. В его тоне всегда чувствовалась жадная любопытность ко всему, что приходило в её голову.

Лотерея. Магглы помешаны на них. Они тратят состояния на эти клочки бумаги в надежде изменить свою жизнь. Это идеальный носитель.

Носитель?

*Для наших зелий. «Стерилис». «Агрессия». — Джинни смотрела на билет, представляя себе миллионы таких же в руках ничего не подозревающих людей. — Мы можем зачаровать саму бумагу. Или, что ещё лучше, пропитать её зельем, сделав его безвкусным и не имеющим запаха. Маггл покупает билет. Он держит его в руках часами, днями, в ожидании розыгрыша. Он трогает его, иногда даже целует на удачу. Зелье впитывается через кожу. Медленно. Незаметно.

Она сделала паузу, позволяя ему оценить масштаб.

Представь: не нужно взламывать системы водоснабжения, не нужно подмешивать что-то в напитки. Достаточно договориться с одной-двумя коррумпированными маггловскими чиновниками, отвечающими за печать этих билетов. Или создать свою, подпольную лотерею. Мы будем не травить их, а... вручать им несчастье в обмен на их надежду. Это поэтично.

В дневнике наступила тишина, столь глубокая, что Джинни почти слышала, как шестерёнки в уме Тома вращаются с бешеной скоростью. Это было гениально в своей простоте и дьявольском изяществе.

Это... масштабируемо, — наконец написал он, и в его «голосе» звучало почти что восхищение. — Один зачарованный рулон бумаги — тысячи, десятки тысяч доз. И они сами придут за своим ядом, платя за это.

Именно, — удовлетворённо подтвердила Джинни. — Египет — перекрёсток культур. Там полно магглов-туристов со всего мира. Идеальное место для первого, ограниченного теста. Мы можем распространить там партию «Агрессии». Представь: взрыв немотивированной жестокости среди туристов, возвращающихся домой в разные страны. Никто и не подумает связать это с лотерейным билетом, купленным у Великого Сфинкса.

Твоё зрение простирается дальше моего в тактике распространения, — признал Том. Это была высшая похвала. — Я сосредоточился на создании оружия. Ты нашла ему идеальный способ доставки. Прагматично. И цинично до гениальности.

Это лишь логика, — скромно парировала Джинни, хотя чувствовала прилив гордости. — Мы используем их же слабости против них. Жадность. Надежду. Веру в случай.

Поездка в Египт была наполнена чудесами, которые Джинни наблюдала с прохладным интересом. Величественные пирамиды, подпирающие небо, вызывали в ней не благоговение, а любопытство к заклинаниям, скрепляющим камень. Гробницы с их ловушками и проклятиями она изучала как учебник по древней защитной магии. Билл, работавший в Грин-Готтсе, с восторгом показывал им раскопки, и Джинни задавала ему точные, умные вопросы о магических печатях и ритуалах, что заставляло брата смотреть на неё с новым уважением.

Но её настоящей целью были базары. Шумные, многолюдные, пахнущие специями и песком. Пока её семья покупала дешёвые амулеты и сладости, Джинни с холодными глазами изучала лотки с сувенирами. Она наблюдала за магглами-туристами, с азартом скупавшими лотерейные билеты у зазывал. Она видела, как они зажимают их в потных ладонях, суют в карманы, прижимают к груди.

Она мысленно примеряла их к своему плану. Да, это сработает. Идеально.

В одну из душных ночей в каирской гостинице, пока Рон храпел за занавеской, она снова открыла дневник.

Испытания нужно провести здесь, — написала она. — Небольшой тираж. Я прослежу, чтобы билеты попали в руки к определённым... подходящим субъектам. Агрессивным, вспыльчивым. Мы усилим их природные склонности.

Снегг уже работает над усовершенствованием формулы для трансдермального проникновения, — ответил Том. — Малфой через свои связи ищет каналы в маггловские лотерейные синдикаты. Твой импульс пришёл как нельзя вовремя.

Джинни закрыла дневник и подошла к окну. Ночной Каир был усыпан огнями. Миллионы магглов, живущих своей шумной, суетливой жизнью. Они и не подозревали, что девочка с медными волосами в одном из отелей уже придумала, как превратить их надежду на чудо в инструмент их собственного медленного уничтожения.

Она не чувствовала ни вины, ни злобы. Лишь холодное, научное удовлетворение. Лотерея была гениальной системой. И она, Джинни Уизли, нашла способ её взломать и перенаправить. В мире, где всё было системой, самая большая сила заключалась в том, чтобы быть тем, кто пишет правила. А она как раз училась это делать.