Любовь одна и на всю жизнь (гет)

Эшли вернулась с работы и в изнеможении опустилась на диван. Любое физическое действие давалось с большим трудом. Даже преодоление нескольких метров от такси до квартиры теперь было похоже на покорение Эвереста. Эшли дотянулась до ноутбука и включила видео. Она со вчерашнего вечера их не смотрела и соскучилась. Несколько кадров она даже распечатала и носила с собой. Но статичное изображение не заменяло видео. Эшли впилась взглядом в сцену, на которой Юнги никак не хотел понять что ему говорит Намджун. А потом также жадно вглядывалась в бегущего Кандэ, самого хорошего мальчика на свете.

Раздался звонок в дверь. Эшли оторвалась от экрана и медленно направилась к двери. Барбара опять привезла ужин. Эшли много раз просила ее не беспокоиться и не тратить по два часа после работы, чтобы заехать к Эшли, но Барбара не слушала. Эшли распахнула дверь.

На пороге стоял Юнги. Эшли шагнула к нему, обхватила руками и прижалась щекой. Ну почему она заснула именно сейчас? С минуты на минуту придет Барбара и разбудит ее, а вдруг ночью Юнги больше не придет? Эшли прижималась, чувствовала тепло, вдыхала такой родной запах, и на эти минуты обручи пропадали. Эшли вообще казалось, что она жива еще только потому что у нее есть видео, есть струна и есть этот сон.

Заиграл будильник. Эшли мимолетно удивилась, почему будильник? Но это было неважно, важно не проснуться!

— Композитор, дай я на телефон отвечу, — раздался голос Юнги.

Надо же, ее подсознание придумало новую уловку. Не так давно у нее уже стало получаться игнорировать и не просыпаться от первого будильника. И теперь подсознание обманом хочет заставить ее выпустить Юнги, и тогда она точно проснется. Она ухватила покрепче футболку, вжалась изо всех сил и забормотала:

— Это не телефон, это будильник. Пожалуйста, просто не обращай внимания, пожалуйста. Нельзя его слушать, иначе я проснусь. Просто не обращай внимания. Я больше не могу без тебя просыпаться. Это не телефон.

— Хорошо-хорошо, я не буду.

Они стояли в дверях, пока снова не раздался голос Юнги:

— Композитор, ты не могла бы совсем немного разжать пальцы. Ты из меня сейчас кусок мяса вырвешь.

— Нет! — крикнула Эшли и постаралась глубже вжаться щекой. Сжать руки еще сильнее, к сожалению, она уже не могла. — Ты — мой сон. Я не могу из тебя ничего вырвать. Просто молчи, пожалуйста, молчи. Сейчас будет второй будильник. Молчи. Второй будильник.

— Это не сон, Композитор. Ты же чувствуешь, что я тебя держу, и я обещаю, что не отпущу и никуда не денусь. Просто немного разожми пальцы.

И тут раздался второй будильник. У Эшли от отчаяния хлынули слезы. От второго будильника она всегда просыпалась. И сейчас проснется. И надо будет как-то прожить целый день, а, может, и два. Последнюю неделю Юнги стал сниться не каждую ночь.

— Композитор, посмотри на меня. Ну же. Я не сон. Посмотри, — Юнги потерся щекой об ее волосы и погладил по спине.

И Эшли посмотрела. Ей осталось несколько секунд до того, как она проснется. А проснется она все равно. Но она хотя бы успеет на него посмотреть. В прошлых снах она почти его не видела, стараясь прижаться как можно сильнее.

Она рассматривала его лицо, осунувшееся и похудевшее. Под глазами залегли тени, кожа уже не сияла, на подбородке и над верхней губой пробивалась щетина. Но это было самое любимое лицо.

Второй будильник замолчал и Эшли обрадовалась. У нее получилось. У нее теперь есть еще пять минут, чтобы смотреть на него. Целых пять минут. Сейчас это казалось почти вечностью.

Юнги наклонился, губами коснулся ее губ, а потом стал аккуратно, почти невесомо собирать слезы с ее глаз, щек, подбородка. Эшли на мгновение закрыла глаза, но тут же с ужасом распахнула. Ей нельзя закрывать глаза. Как только она закроет, она проснется.

— Композитор, это не сон, поверь мне. Я здесь.

Юнги вглядывался в ее измученное лицо, а потом поднял руку, прижал к ее щеке и большим пальцем стал стирать остатки слез. Эшли прижалась к этой руке, слишком теплой и слишком реальной. Но отпустить Юнги все еще не решалась.

— Просто разожми пальцы, я тут. Я никуда не денусь, — уговаривал Юнги.

И Эшли медленно стала разжимать пальцы. Настороженно и напряженно вглядываясь в его лицо, в любую секунду готовая снова сжать, несмотря на то, что руки уже окаменели, а пальцы начало сводить.

— Вот так, вот молодец, — шептал Юнги, почувствовав, что хватка ослабевает. -Ты не спишь.

Когда Эшли окончательно разжала пальцы, руки плетьми упали вдоль ее тела. Она стояла и смотрела на Юнги, не в силах поверить, что он правда тут. Юнги взял ее руки, легко потряс из стороны в стороны, помогая разогнать кровь, а потом, не отпуская, провел в гостиную, усадил на диван и сел рядом.

— Ты… правда приехал?

— Правда. Я приехал.

Эшли вроде бы верила, но все же была готова к очередным ловушкам своего мозга, поэтому взгляд оставался напряженным. Юнги боковым зрением уловил движение и повернул голову к ноутбуку. Он молча посмотрел оба ролика и опять повернулся к Эшли.

Эшли встрепенулась. Вдруг он сейчас уйдет. Надо ему все объяснить, все рассказать. Она сама ухватила его за руки и принялась сбивчиво бормотать:

— Все, что я говорила… Тогда, когда… Когда… Это был Ганс, он в джинсах… Я все врала, все. Кандэ, ты… все врала…

— Композитор, я все знаю, — Юнги перехватил ее руки, почувствовав, как ее пальцы впиваются в его кисти.

— Знаешь? — Эшли моргнула. — Что знаешь? Откуда?

— Все знаю. Мне рассказали Намджун и До Хи.

— Как они могли тебе рассказать? Они ничего не знали! — Эшли подалась вперед. — Я тебе все расскажу, я объясню, пожалуйста, только послушай меня, только не уходи, пожалуйста!

— Композитор, я не собираюсь никуда уходить. То есть собираюсь, но…

— Нет! — отчаянно выкрикнула Эшли, не дослушав, и снова схватила его руки. — Не уходи! Я больше не выдержу без тебя! Прости меня!

Она в исступлении принялась целовать его руки, слезы потоками текли по лицу, но она даже не замечала этого. Юнги попытался освободить руки, но Эшли держала крепко. Тогда он просто потянул ее на себя и поцеловал. Эшли замерла и ослабила хватку. Юнги тут же этим воспользовался, обхватил ее за плечи и прижал к себе:

— Композитор, все! Успокойся! Я все знаю, я все понимаю, прощать мне тебя не за что.

Эшли дернулась, пытаясь возразить, но Юнги рукой прижал ее голову к себе, не давая вставить ни слова.

— Намджуну с До Хи все рассказала твоя подруга Барбара, а они уже — мне. Так что я знаю про Глорию, знаю про ее месть.

Эшли опять дернулась и недоверчиво посмотрела на Юнги:

— Как Барбара могла что-то рассказать До Хи или Намджуну, если она их даже не знает?

— Теперь знает. До Хи ее нашла в соцсетях.

— Почему она ее искала?

— Потому что не поверила во всю эту историю. Не поверила, что ты так можешь поступить.

У Эшли снова хлынули слезы.

— Но как До Хи узнала про Барбару?

— Ты неоднократно говорила с ней по телефону с работы. До Хи невольно слышала. Поэтому знала и Барбару, и Глорию. А когда ей Намджун рассказал про нас с тобой, До Хи их разыскала в соцсети. Глория ее проигнорировала, а вот Барбара откликнулась.

Эшли во все глаза смотрела на Юнги, пытаясь переварить информацию.

— Давай еду закажем, — неожиданно сказал Юнги.

— Что? — Эшли даже не поняла, о чем он.

— Еду. Есть хочется. Я в самолете даже не поел, нервничал.

Эшли опять зависла. Юнги вздохнул и принялся оформлять доставку в телефоне.

— То есть, если бы не До Хи, то… — Эшли не смогла договорить, слезы опять потоком хлынули из ее глаз.

— То я приехал бы сам, — закончил Юнги, вытирая ее слезы.

— Приехал бы? После того… после всего того, что я сделала?

— А что ты сделала-то? Наврала, что не любишь нас с Кандэ? Врать, конечно, нехорошо, но это не смертный грех, — хмыкнул Юнги.

Эшли смотрела на него во все глаза, не веря, что он так воспринимает ее поступок.

— Как я вообще мог поверить, что ты терпеть не можешь Кандэ? Во что угодно можно поверить, но в это! — Юнги досадливо провел пальцами по волосам, убирая челку с лица. — Ну а когда понял, что ты про это врала, стало понятно, что и про все остальное — тоже. Так что я бы приехал как минимум выяснить зачем ты все это делала.

Эшли разрыдалась и уткнулась ему в грудь. Юнги обнял и стал бережно поглаживать, успокаивая.

Пока заказ везли, Эшли успела кое-как умыться, стараясь не закрывать глаза и не выпускать из виду Юнги. Все, что сейчас происходило, до сих пор казалось ей нереальным.

Судя по количеству еды, Юнги скупил все запасы ресторана. Курьер все выгружал и выгружал пакеты. Перед дверью образовалась гора, наполовину закрывающая саму дверь. Эшли разглядывала эту гору, прикидывая, где она будет все это хранить, когда снова раздался звонок. Эшли открыла дверь и молча уставилась на пришедших. Пришедшие затихли и тоже уставились на Эшли: слишком большая была разница между тем, что они помнили, и тем, как выглядела Эшли сейчас.

Первым в себя пришел Хосок. Улыбка засияла на его лице, он сделал шаг вперед и обнял Эшли:

— Композитор, рад тебя видеть!

За ним потянулись все остальные. Чимин молча крепко обнял, Намджун с ухмылкой потрепал по плечу, Тэхен обнял и вздохнул: «Откармливать тебя еще и откармливать», До Хи притворно-завистливо вздохнула: «Счастливая, пару месяцев можешь есть все, что захочешь, только на пользу пойдет», Минсок поддакнул, как обычно, Барбара подтолкнула вперед замешкавшегося мужа Оуэна, зашла и захлопнула дверь.

Все прошли в гостиную и уселись по привычке на пол вокруг журнального стола. Откуда-то появились бутылки, бокалы, тарелки. Еда вся на стол не поместилась, поэтому что-то было разложено на полу и диване. Периодически раздавались возгласы: «Осторожно, еда!»

— А как вы все тут? — наконец спросила Эшли.

— Друга приехали поддержать, — с набитым ртом ответил Чимин.

— Проконтролировать, — поправил Тэхен.

— А мы просто на их самолете хотели полетать, — хихикнула До Хи.

— Вы все специально прилетели? — не поверила Эшли.

— Ну а как же? От ваших отношений зависит судьба BTS! — пафосно вскричал Хосок.

— Ага, если один из членов невменяемый, то шестеро остальных почти бесполезны, — поддакнул Намджун.

Эшли опустила глаза. Все это время она не надеялась, что они с Юнги когда-нибудь будут вместе, она только молилась, чтобы ему не было так больно, как ей. А оказывается, было.

— Композитор, все в прошлом, все хорошо, — Юнги обнял ее и поцеловал в висок.

За столом повисло неловкое молчание, но потом разговоры возобновились, посуда зазвенела, и установился тот гул, который всегда сопровождает массовые посиделки. Эшли сидела, не выпуская руку Юнги, смотрела на всех и не могла поверить, что теперь такие посиделки будут частью ее жизни. Что эти люди именно такие, какие есть, и не нужно их ни в чем подозревать. Что можно дружить с До Хи, а не отгораживаться, потому что приехала ненадолго и придется все время врать. Что можно болтать и смеяться со всеми, ни о чем не думая и ничего не боясь.

— Так, пора убирать весь этот беспорядок, скоро выезжать, — Намджун хлопнул по коленкам.

Эшли дернулась, крепче сжала руку Юнги и с ужасом уставилась на Намджуна. Тот заметил ее взгляд и стал оправдываться:

— Мы кроили расписание, как могли. Очень старались, но удалось вырвать только чуть больше суток. Из них двадцать шесть часов занимает перелет туда-обратно.

— Композитор, так надо. Это ненадолго, — Юнги прижал ее к себе, но тут же отстранился и напряженно посмотрел ей в глаза. — Ты же переедешь обратно ко мне?

Они не обсуждали дальнейшие планы. Но Юнги по умолчанию считал, что Эшли переедет к нему. А вот сейчас ему пришла в голову мысль, что она не сможет. Все же, одно дело приезжать на время, а другое — переехать насовсем. Но Эшли только кивнула. Господи, да конечно она переедет. Куда угодно!

Юнги заметно расслабился:

— Ну вот. Сколько тебе надо времени? Я закажу билет.

— Я не знаю… Мне надо уволиться и закончить рабочие задачи. Недели две?

Все вокруг выдохнули, оживились и принялись наводить порядок. Остались сидеть только Эшли и Юнги. У Эшли не было сил, а Юнги — потому что она не отпускала его руку.

— Кстати, твое место тебя ждет, — До Хи отвлеклась от протирания стола.

— Правда? Вы что, так и не наняли нового программиста?

— Наняли, она даже поработала пару месяцев, а потом BTS вернулись из поездки, и стало понятно, что она — арми. Причем, совершенно сумасшедшая. Стала преследовать Чонгука, представляешь?

— Ага, даже засосала его в коридоре, — заржал Хосок. Остальные присоединились. — Глаза Чонгука в тот момент надо было видеть.

Наведя порядок, все потянулись к двери, переговариваясь, обуваясь. До Хи и Барбара продолжали разговор, стоя в гостиной и не обращая ни на кого внимания. Они с первого же звонка никак не могли наговориться, обсуждая все новые темы и находя много общего.

— Ну ты поняла, да? — горячо продолжала Барбара. — От тебя нужно только выкроить время.

— Да, было бы идеально, — с энтузиазмом соглашалась До Хи.

— Сейчас вернешься и сразу прикинь, когда сможешь вырваться. Хотя бы на выходные, но лучше, конечно, на недельку.

— Вообще, у меня там есть несколько выходных за сверхурочные, — начала уже планировать До Хи.

Минсок и Оуэн переглянулись и начали подталкивать своих благоверных к двери. Те охотно шли, не прерывая разговор:

— Здорово. Я вам такие места тут покажу! — Барбару переполняла энергия.

— Слушай, Эшли-то две недели еще будет тут. Надо как-то успеть, чтобы потусить всем вместе!

Минсок и Оуэн отвлеклись на обувание, и До Хи с Барбарой снова встали.

— Так само собой! Я только в Оуэне не уверена, он все время работает. Я его при свете дня раз в месяц вижу, а то и реже.

Минсок с Оуэном обулись, опять переглянулись и принялись выталкивать болтушек за дверь. Те не сопротивлялись.

— Только, чур, в следующий раз ты приезжаешь в Сеул! Там не меньше шикарных мест!

— Да я же с удовольствием!

Наконец, их вытолкали, остальные сами вышли, и Эшли с Юнги остались одни. Юнги обнял ее и сказал куда-то в макушку:

— Композитор, немножко осталось. Пара недель пролетит быстро. Я буду писать тебе каждую минуту, ты еще устанешь от меня.

— Не будешь, — пробормотала Эшли, прижимаясь плотнее.

Когда Юнги садился работать, он забывал обо всем. И ей написать забудет. Не потому, что она не нужна или неважна, а просто, ну такой он вот, чертов гений. А так как работает он почти круглосуточно, пару сообщений в день она от него, конечно, получит, но не больше.

— Все-то ты знаешь, — вздохнул Юнги.

* * *

Эшли вздрогнула и вынырнула из сна. Она открыла глаза, но тут же сощурилась и заморгала от неяркого, но такого раздражающего после сна света торшера. Сквозь полуприкрытые веки Эшли видела темный прямоугольник окна с мягкими светлыми шторами по бокам. Темноту за окном подчеркивали яркие пятна уличных фонарей с полукружьями подсвеченной ими листвы. Она у себя дома, опять заснула ни диване.

Эшли перевела взгляд на свои ноги. Почему у нее ощущение, что она стоит на берегу, а щиколотки омывают теплые волны? Эшли уже начала глубоко вдыхать и потягиваться, когда ей в солнечное сплетение упал камешек осознания: она одна, без Юнги! Как и вчера, и позавчера, и завтра, и всю оставшуюся жизнь. Камешек не причинил вреда, он проник внутрь и улегся. Просто осознание, просто факт. Но через мгновение от камешка кругами, как будто ее тело превратилось в жидкость, стало расплываться отчаяние. Оно увеличивалось, цепляя нервные окончания, заставляя ежиться и сжиматься. Эшли замерла, привыкая к этому тяжелому давящему чувству и стараясь равномерно дышать. Она почти справилась, когда от центра начал расходиться второй круг. Намного страшнее, тяжелее и сильнее отчаяния. Безысходность. Она уничтожала на своем пути все: все чувства, все ощущения и — главное — надежду. Миллиметр за миллиметром внутри образовывалась черная пустота. Она почти поглотила все. Почти. Не могла только справиться с ласковыми теплыми волнами у ног. Эшли изо всех сил пыталась сосредоточиться на этом ощущении: теплом, безопасном. Единственном, которое она еще могла чувствовать. Если и оно пропадет, то не будет и Эшли. Будет пустота.

— Композитор, проснись. Композитор, — шепот ворвался в мозг, мгновенно прогоняя оцепенение.

Эшли распахнула глаза и уставилась в потолок, приходя в себя. Потом скосила глаза. Рядом лежал Юнги, обнимал ее и шептал успокаивающие слова. Она посмотрела вниз. Кандэ вылизывал ей ноги, не сводя с ее лица тревожного взгляда. Она глубоко вдохнула, разжала пальцы, судорожно сжимающие простыню и села. Спина была мокрая от пота, а лицо — от слез. Но она была дома, рядом с любимыми. Эшли посмотрела на часы. Всего половина восьмого. Блин, почему этот кошмар так рано приснился? Сегодня же выходной, а после такого сна ложиться досыпать как-то совсем не хочется.

Она чмокнула Юнги, потрепала Кандэ и встала. Юнги тоже начал подниматься, но Эшли наставила на него палец:

— Даже не думай. Ты досыпаешь.

— Композитор, но сегодня же наш выходной!

— Вот именно. Спи.

Юнги упал обратно на подушку. Во-первых, действительно очень хотелось спать. А, во-вторых, и, пожалуй, в-главных, если он сейчас встанет, то Эшли будет целый день ругаться. Начнет, как обычно, с того, что надо себя беречь, что она не собирается его терять только потому, что он из-за своей упертости не может поспать лишние пару часов. Потом вспомнит все случаи, когда он засыпал в студии, в прихожей, за столом, в гостях. Потом плавно перейдет на его питание. Тоже недостаточное по ее мнению. Ну а дальше по вдохновению. Но одно точно: вместо приятного спокойного выходного, ему будут выедать мозг чайной ложечкой.

Эшли приняла душ, оделась и пошла гулять с Кандэ.

Юнги проснулся непозволительно поздно, по его мнению. Почти в полдень. Натянул домашние штаны и пошел искать Эшли. Она сидела на кухне, подобрав под себя ноги, грызла яблоко и что-то смотрела в ноутбуке. Около нее, разумеется, дремал Кандэ. Увидев заспанного Юнги, она встала, чтобы приготовить завтрак, но он придержал ее за руку:

— Ты не думала обратиться к психологу?

— По поводу снов, ты имеешь в виду? — она села обратно.

— Да.

— Неа. Нужно просто время.

— Прошел уже год, а они все еще снятся. С тобой явно не все в порядке.

— Котмой, — Эшли положила свою руку на его, все также державшую ее за запястье, — даже одна смерть для организма очень большое потрясение, а я умирала раз пятнадцать, каждое утро. Года явно недостаточно для такого.

— Но, может, психолог убыстрит как-то твое восстановление.

— А я не хочу ничего убыстрять, — легко пожала плечами Эшли. — Я даже не против, если эти сны останутся со мной навсегда. Только не каждую ночь, конечно.

— Композитор! — разозлился Юнги. — Да сколько можно уже себя винить?

— Да я не об этом, — она поцеловала его руку и серьезно посмотрела в глаза. — Понимаешь, мы склонны обесценивать то, что имеем. Нам кажется, что так и должно быть. Никто не радуется ежедневно, что у него есть руки. Наоборот, еще и недовольны тем, что запястья недостаточно изящные, пальцы недостаточно длинные, а ногти слишком быстро растут, надоело маникюры делать. А ценить начинают только сломав руку. Оказывается, здоровая рука — это офигенное счастье. Вот так и сейчас. Я очень счастлива с тобой, но это становится как будто обычным и как будто мало. И начинается что-то вроде, я тебя, конечно, люблю, но какого хрена ты не позвонил, хотя обещал, или пришел пьяный в два ночи, хотя должен был в восемь. Или с какого фига ты, блин, не можешь оторваться от своей музыки, если мы собирались в кино, а сейчас так опаздываем, что и идти уже смысла нет! А тот сон заставляет вспомнить, что будет со мной, если тебя просто не будет рядом. И по сравнению с этим, все остальное — просто мелочь. Пришел пьяным? Прекрасно, я рада, что ты немножко расслабился. Не позвонил? Да хер с ним, ничего срочного не было. В кино не попали? Плевать, сходим в другой раз, ну или не сходим — пофигу. Главное, что ты — вот он, что я могу тебя за руку взять в любой момент, когда захочу. Ты понимаешь о чем я говорю?

— Понимаю, — задумчиво протянул Юнги, все это время внимательно слушавший Эшли. — Получается, жалко, что такие сны и мне не снятся.

Эшли встала, легко чмокнула Юнги в губы и хмыкнула:

— Тебе не надо, потому что я — идеальная, в отличие от тебя!

* * *

Целый день они прогуляли в том самом закрытом супер-элитном клубе, а вечером открыли бутылку вина и сели на балконе. Как обычно, обсуждая все на свете и перескакивая с темы на тему.

У Юнги звякнул телефон. Он глянул сообщение и бросил виноватый взгляд на Эшли:

— Композитор, к нам едет Джин.

Эшли выпрямилась в кресле и поджала губы:

— Ну конечно, а то слишком хорошо день проводим. Почему ты ему не запретил?

— Да он и не спрашивал. Он просто сказал, что сейчас приедет.

— Зашибись.

— Ну потерпи немного, ну Композитор.

— Котмой, я очень терпеливая, но даже моему терпению приходит конец. Я больше не могу! Он один?

— Один.

— Да блин! Когда рядом О Соль, он хоть немного адекватней. И что ее все время по командировкам мотает!

— Композитор, ну не злись.

Эшли махнула рукой и встала:

— Я пойду гулять с Бусинкой.

— Композитор!

— Что? Что Композитор? С ним правда надо уже идти. А ты сиди, жди гостя.

Она сделала пару шагов и тут ее осенила замечательная мысль:

— Слушай, а давай остальных позовем. Этот одержимый хоть отвлечется.

— Давай, — с готовностью согласился Юнги. Лишь бы Эшли спокойнее было.

Эшли, пока гуляла, все время была настороже, чтобы не столкнуться с Джином. Она планировала гулять, пока не начнут подъезжать остальные. Бдительность она потеряла буквально на пару минут и услышала за спиной:

— Композитор, привет! Меня вышли встречать?

Кандэ кинулся к Джину, а Эшли скрипнула зубами, растянула губы в улыбке и повернулась.

— Привет, Джин. Мы всегда гуляем в это время.

Джин стиснул ее в объятиях, покачал немного и отстранился:

— Прекрасно выглядишь.

— Как и ты.

— Юнги дома?

— Дома, ждет тебя.

— А ты? Не рада мне? Хотя, чему удивляться… То, что я тогда про тебя думал и говорил…. Композитор, я не знаю как вымаливать прощения, я…

— Хватит! — взвизгнула Эшли. — Джин, всеми святыми, хватит! Я тебя умоляю! Все, забыли, проехали! Хватит извиняться! Ты понимаешь, что ты любую тему сводишь к извинениям? Любую! Я больше так не могу!

— Но ты же не слышала что я тогда говорил! Я же…

— Джин, — Эшли начала шипеть сквозь стиснутые зубы, — еще раз извинишься, и я натравлю на тебя Бусинку.

— Но я… — начал было Джин, но Кандэ вдруг опустил голову и зарычал.

Джин тут же заткнулся. Кандэ он, конечно, любил и совершенно не боялся, но, когда на тебя рычит такой монстр, инстинкт самосохранения все же заставляет не провоцировать.

— Все, пошли домой. Сейчас остальные приедут, — Эшли потрепала Кандэ и направилась к дому.

— Правда? — оживился Джин. — А кто?

— До Хи с Минсоком — точно, а про остальных не в курсе. Но кто-нибудь еще да приедет.

— Я как знал, сразу три бутылки вискарика взял.

* * *

Неожиданно приехать смогли все. Такой большой компанией не собирались уже очень давно. Последний раз — примерно полгода назад, в Америке. BTS там были в рамках мирового тура, а Эшли с До Хи, Минсоком, О Соль, Джун Хи и диджеем прилетели в отпуск. Сколько они тогда эти графики отпусков подгоняли… Там еще Барбара с Оуэном присоединились. Было очень весело.

Сейчас тоже было весело. Все расположились на балконе: кто в креслах, кто прямо на полу, подложив под себя подушки. Разговоры текли, периодически прерываясь взрывами хохота.

— Эшли, а почему они тебя вообще композитором зовут? — спросила До Хи. Почему-то за год этот вопрос у нее не возникал.

За Эшли ответил Чимин:

— Так она за Юнги песню написала.

До Хи перевела удивленный взгляд на Эшли.

— Ага, — серьезно подтвердила Эшли. — Альбом на подходе.

До Хи растерялась, не понимая всерьез она это говорит или шутит.

— Композитор, кстати, у меня со стихами проблема, никак не могу подобрать нужные слова, подскажешь? — Намджун серьезно посмотрел на Эшли.

— Подскажу, — согласилась она, не переставая жевать.

— А у меня хоряга что-то не идет. Поможешь? — вступил Хосок.

— Помогу, — также серьезно ответила Эшли.

— А у меня кран в ванной течет, починишь? — с той же интонацией спросил Тэ.

— Починю.

До Хи переводила ошеломленный взгляд с одного на другого. Она умом понимала, что это шутка, но они говорили так серьезно, будто действительно договаривались.

Первым не выдержал Хосок. Он повалился на бок и стал хохотать. К нему присоединились все остальные. Джин от смеха сполз с кресла и теперь сидел на полу, вытирая слезы:

— Нет, ну как я мог тогда о тебе так думать? Композитор, ты меня…

Эшли моментально перестала смеяться, посмотрела на Кандэ и скомандовала:

— Вперед!

Кандэ вскочил и одним прыжком оказался рядом с Джином. На балконе раздался общий вскрик. На одну секунду у всех мелькнула мысль, что он его сейчас порвет. Но Кандэ повалил Джина на спину, навис сверху и принялся вылизывать лицо. Джин сначала пытался оттолкнуть собаку, но Кандэ даже не пошевелился. Тогда Джин просто закрыл лицо, стараясь увернуться от этой слюнявой морды. Остальные наблюдали расширенными глазами, еще не придя в себя.

Эшли отпила глоток из стакана, подождала еще минутку и позвала:

— Бусинка, хороший мальчик, иди сюда.

Кандэ лизнул последний раз, контрольный, спрыгнул с Джина, улегся у ног Эшли и посмотрел ей в глаза, как будто спрашивая: ты же этого от меня хотела? Я все правильно сделал?

— Все правильно. Ты очень умный мальчик, — Эшли погладила Кандэ, и он удовлетворенно опустил голову на лапы.

Все молча смотрели, как Джин кряхтя и отплевываясь, принимает вертикальное положение, а потом перевели взгляд на Эшли.

— Кто-то еще желает извиниться? — Эшли обвела взглядом присутствующих.

За всех ответил Тэхен:

— Никто не желает. Правильно мы тогда о тебе думали.

Тишина висела еще ровно одну секунду, а потом взорвалась хохотом.

* * *

Юнги сидел в студии уже третий час, засел сразу, как пришел домой. Сегодня был один из тех мерзких дней, когда ничего не получается и даже непонятно что именно надо сделать, чтобы получилось. Он злился, раздражался, швырял карандаши в стену, но пока не отпускало. Покапризничать бы, но Эшли, как назло, не несла чай. А как капризничать, если нет ни чая, ни самой Эшли? Он с силой постучал по столу, два раза вдохнул-выдохнул, потер лицо и пошел разыскивать Эшли.

Она нашлась на балконе. Сидела, положив ноги на Кандэ, сосредоточенно смотрела в ноутбук и теребила струну на запястье. Работала. Юнги передумал капризничать, потому что увидел повод позлиться. Он раздраженно плюхнулся на соседнее кресло и начал:

— Когда ты уже выкинешь эту чертову струну?

Эшли посмотрела на Юнги, оценила ситуацию, закрыла ноутбук и закурила.

— Никогда, Котмой, я тебе сто раз уже говорила.

— Почему моя девушка носит струну вместо нормального браслета из золота или платины, вот скажи мне!

— Потому что мой парень — музыкант. Это же логично.

— Твой парень миллионер, блин, он может купить тебе любое украшение! Но нет, ты же как баран уперлась! Люди теперь думают, что я жмот!

— Какие люди? Никто не знает о твоей личной жизни.

— В агентстве все знают. И что они видят? На тебе ни одного украшения, кроме куска металла!

— Да ничего подобного. На мне еще серьги и вот, подвеска. Бриллиантовые, между прочим.

— Да их только под микроскопом разглядеть можно. Говорил же, надо что-то покрупнее брать.

— Я волосы всегда назад откидываю, чтобы все смогли разглядеть. У До Хи с Минсоком спроси, они подтвердят.

Спор этот возникал регулярно. Юнги прекрасно знал, что струна стала для Эшли талисманом, и она ее никогда не снимает. И Эшли знала, что Юнги знает. И ругались они только для того, чтобы Юнги выпустил пар и отвлекся.

— Как хочешь, но в следующие выходные мы едем в ювелирный!

— Если тебе хочется побольше блестяшек — наряди елку, а я не собираюсь в единственный совместный выходной шляться по магазинам.

— Какую елку? Весна на дворе!

— А пофиг.

— Мне не пофиг. В выходные едем, и хватит со мной спорить!

Эшли вздохнула. Как же не спорить, если Юнги именно за этим и пришел? Но сейчас его немного отпустило, спор можно и сворачивать.

— Хорошо-хорошо, в выходные решим.

— Не решим, а едем!

У Эшли звякнул телефон. Она прочитала сообщение, хмыкнула и стала печатать ответ. Тут уже Юнги реально напрягся, ревность-то никто не отменял:

— Это что тебе там такого написали, что ты так улыбаешься?

Эшли искоса глянула на него:

— У Глории появился мужчина. Она выложила фото с ним в соцсеть, но через пять минут удалила. Помнит мои слова, значит.

— И кто же это за ней так пристально следит для тебя?

— Это мой бывший… — «коллега» она договорить не успела.

— Бывший? Ты с бывшим общаешься? И он даже тебе помогает?! Композитор, ты совсем рехнулась?

— Коллега, — закончила Эшли.

Вместо того, чтобы успокоиться, Юнги вспылил еще больше. Эшли выдохнула: видимо, устал он больше, чем она думала.

— И с чего это коллеге тебе помогать, а? Что ты взамен пообещала?

— Фотку с автографом Тэхена, его…

— Это он так за фотку старается? Придумай что-нибудь получше! — Юнги опять не дал ей договорить.

Эшли закатила глаза. Да за их автографы еще и не такое сделают. Как он может этого не знать? Особенно, если твоя жена — ярая арми, а Тэхен — ее биас.

— Котмой, ваши автографы уже давно как отдельная валюта!

— Да что ты мне заливаешь! Скажи сразу, что он от тебя еще хочет?

Эшли все понимала про его усталость и к ревности давно привыкла. И в большинстве случаев она ее даже забавляла, но иногда, вот как сейчас, Юнги перегибал палку, и это начинало злить саму Эшли.

На этот случай давно был разработан план под кодовым названием «контрревность». Нужно только придумать повод, хоть за что-то зацепиться. Эшли попыталась вспомнить, не было ли чего-нибудь подходящего за последние дни, но вспомнила только, что Юнги поздоровался в коридоре агентства с Джи Су, пиар-менеджером агентства, и на той была короткая юбка. Так себе повод, конечно, но других не было. Поэтому Эшли сощурилась, развернулась всем корпусом к Юнги и процедила:

— Что он от меня хочет, я тебе ответила. А теперь ты мне ответь, что ты хочешь от Джи Су?

— От кого? — опешил Юнги, тут же забыв о своей собственной ревности.

— От Джи Су, пиар-менеджера. Я видела как ты вчера на нее пялился!

— Да какая Джи Су? Я даже не помню, когда видел ее в последний раз… — забормотал Юнги.

Эшли охотно верила, но сдаваться было рано, Юнги еще недостаточно отвлекся от ее бывшего коллеги.

— Придумай что-нибудь получше, не видел он!

— Да я правда не видел! Ну, может, прошла она мимо, я даже внимания не обратил. Честное слово!

— Ну конечно! Ты же ей не в лицо смотрел, а сразу под юбку!

— Композитор, какую еще юбку? Ты совсем что ли?...

И пока Юнги оправдывался, Эшли дописала ответ коллеге, написала Тэхену по поводу фотографии и договорилась с ним завтра пересечься в агентстве. Она отложила телефон и строго посмотрела на Юнги:

— На этот раз я тебя прощаю! Но чтобы больше такого не было!

* * *

В следующий совместный выходной Юнги еще за завтраком начал разговор про поездку в ювелирный.

— Композитор, ты помнишь, что сегодня едем в ювелирный?

Эшли мысленно чертыхнулась. Она надеялась, что он забыл. К украшениям она в самом деле была равнодушна, а шопинг не любила изо всех сил. И вот сейчас, в такой долгожданный выходной, выпавший впервые за последние три недели, Юнги предлагает устроить этот самый шопинг, чтобы купить совершенно ненужные ей побрякушки.

— Котмой, я струну все равно не сниму.

— Я знаю. Струна не помешает.

— Ты хочешь, чтобы я еще один браслет носила?

— Нет, я хочу, чтобы ты носила кольцо.

— Это у тебя какой-то новый фетиш? Я не ношу колец, мне в них неудобно.

— Это будешь носить.

— Какое это?

— Помолвочное.

Эшли подавилась кофе.

— Котмой, я всегда знала, что ты страшный романтик, но сейчас ты просто сам себя переплюнул.

Юнги хмыкнул.

— И когда надо ехать? — уточнила Эшли.

— К часу надо там быть, ювелирный для нас закроют на два часа.

— Два часа? Господи, что там два часа-то делать?

* * *

И вот сейчас они стояли в ювелирном, почти ослепшие от невыносимого блеска камней и начищенного драгоценного металла, и уже почти орали друг на друга.

Консультанты растерянно переглядывались, а группа поддержки, состоящая из 6 мемберов BTS со своими спутниками и До Хи с Минсоком, равнодушно стояла в сторонке. Кто-то уткнулся в телефон, кто-то тихо переговаривался, кто-то изучал витрины.

— Я не буду носить этот булыжник! Я тебе не культурист!

— Нормальный булыжник! То есть, нормальное кольцо! А ты хочешь нитку на палец нацепить?

— Я хочу кольцо! Кольцо, понимаешь? А не средство самообороны, которым и убить можно!

— Кольцо видно должно быть, в этом смысл кольца! А ты что выбрала? Его только орлы и разглядят!

— Да кто его вообще должен разглядывать?

— Да мужики, которые на тебя пялятся все время!

— Эти мужики хотят меня трахнуть, а не жениться! Им пофигу есть у меня кольцо или нет!

Юнги вдруг как будто спохватился и сказал совершенно спокойным голосом:

— Кстати, насчет трахнуть. Звонили из кинологического клуба, зовут Кандэ на вязку. Все время забываю тебе сказать.

— На вязку?

— Ну да. Говорят есть хороший вариант.

— А зачем им щенки Кандэ? Он же не чемпион. Мы вообще его на выставки не водим.

— Да хрен знает. Но он все же с хорошей родословной.

Джин оторвался от своего телефона, прислушался и удивленно обратился к Тэхену:

— Они сейчас правда вязку обсуждают?

— Ну да, — Тэхен равнодушно пожал плечами.

— Странно это как-то, — пробормотал Джин.

— Когда они на дне рождения обсуждали технические подробности кремации, а на свадьбе До Хи и Мисока спорили об особенностях брачного периода ленивцев, тебе это странным не казалось.

— Ну я знаю, что они не самые романтичные в мире люди, но обсуждать вязку собаки выбирая помолвочное кольцо, все же уже перебор.

Тэхен опять пожал плечами и уткнулся в телефон.

— Представляю, какие умные щенки будут у Бусинки! — Эшли вдруг обернулась к консультанту. — А бывают коричневые бриллианты?

Консультант подзависла, не сразу переключившись с щенков на коричневые бриллианты, но взяла себя в руки:

— Да, бывают. У нас как раз есть эксклюзивная коллекция именно с коричневыми бриллиантами. Дизайнер этой коллекции признан лучшим ювелиром в прошлом году. Она хранится в сейфе. Я сейчас принесу, — и метнулась куда-то из зала.

— Почему коричневые? — поинтересовался Юнги.

— Под цвет твоих глаз, Котмой, — Эшли чмокнула Юнги.

Консультант принесла подносик, обитый бархатом, на котором лежали несколько ювелирных изделий с коричневыми камнями. В том числе и кольцо. Эшли сразу поняла, что это как раз то, что нужно. Кольцо из белого металла, то ли платины, то ли белого золота, усыпанное мелкими коричневыми камешками, которые сверкали и переливались во все стороны.

— Котмой, это! Тут нет булыжника, но оно сверкает как ненормальное, как ты и хотел.

Группа поддержки оторвалась от своих занятий и сосредоточилась на этих двух. Вроде, дело подходило к концу.

Юнги взял кольцо и попытался одеть на палец Эшли, но та сжала руку. Юнги недоуменно посмотрел на нее.

— Ну вообще-то, — протянула Эшли, — ты мне предложения не делал.

— Как это не делал? — возмутился Юнги. — Я же тебе утром сказал, что мы едем за помолвочным кольцом. Это, по-твоему, не предложение?

— По-моему, нет.

— Ты что, хочешь, чтобы я на колено встал? — недоверчиво уточнил Юнги.

— Ага, именно этого я и хочу, — подтвердила Эшли. — Дети родятся, спросят, как папа маме предложение сделал, а мне и рассказать нечего будет. Давай, давай, опускайся, и лицо посчастливей сделай, а то дети не поверят, что ты добровольно на мне женился, — потом обернулась к друзьям. — Зафиксируйте, чтоб доказательства были.

Но друзья и без просьб уже стояли с телефонами наголо. То есть снимали и фотографировали. Хосок толкнул Чимина:

— Не знаю, говорить им, что я заснял вообще все? Или оставить, как средство шантажа? Детям точно такое показывать нельзя, чтобы они раньше времени не поняли, что родители у них стукнутые немного.

Юнги громко кряхтя опустился на колено и протянул кольцо:

— Композитор, выходи за меня замуж, — отчеканил он, лишь бы быстрее закончить этот, по его мнению, фарс.

— Ну не знаю, — Эшли не торопилась соглашаться и протягивать руку. — Как-то ты недостаточно воодушевленно это говоришь.

Юнги чертыхнулся, вскочил на ноги, схватил ее за руку и нанизал кольцо:

— Бери кольцо и не выпендривайся, — проворчал он.

Эшли еле сдерживала смех. Но Юнги сделал шаг вперед, обнял ее и уже совсем другим голосом сказал ей в ухо:

— Композитор, я люблю тебя.

Потом посмотрел через ее плечо на растрогавшуюся продавщицу и ткнул пальцем в поднос: «Мы берем всю коллекцию». Эшли только закатила глаза.