XOXO, Gossip Witch (гет)

Кто-то проливал жидкий мёд на края занавесок. Шучу, это было утреннее солнце.

Свет был мягким, но он светил будто бы без особой охоты, солнечный диск ещё не проснулся до конца и настоящего тепла давать не собирался. Осень в Хогвартсе всегда наступала внезапно: ещё вчера ты ходил без мантии и думал, что так будет вечно, а сегодня холодный воздух успевает залезть под воротник прежде, чем ты успеваешь зашнуровать ботинки.

Гермиона поморщилась от тонкого, почти неуловимого ощущения свежести, которое пробирало через ткань одеяла и заставляло медленно, но сознательно вернуться в реальность. Она открыла глаза и несколько секунд просто смотрела в потолок, тот самый, который она знала так давно, что могла бы перечислить по памяти все трещинки.

В груди ещё оставалось то мягкое, светлое послевкусие ночи. Не воспоминание, скорее ощущение, будто кто-то провёл ладонью по её изгибу руки и оставил там тонкий след, который не хотелось стирать. Она перевернулась на бок, натянула одеяло повыше, словно пытаясь удержать эту хрупкую теплоту внутри себя чуть дольше.

Но было утро. А утро требовало действий.

Она села, потянулась, отчаянно зябко втянула плечи. Рядом на столике лежал аккуратно сложенный список дел, она составляла его вчера поздно вечером, после штаба, когда пыталась отвлечься от мыслей.

Логика, расписания, структура, её спасительный контур. «Тренировка Рона и Гарри — 10:00. Встреча с Джинни — после завтрака. Проверить новые данные о постах Gossip Witch. Вернуть книгу Мадам Пинс».

Всё просто. Предсказуемо. Она быстро привела себя в порядок и спустилась в гостиную. На лестнице было прохладно, так что шаги сами собой стали быстрее. Внизу уже сидели несколько первокурсников, собираясь на уроки: кто-то зевал в учебник, кто-то спорил, какой урок хуже — Зельеварение или История магии.

Гермиона улыбнулась им краем губ и прошла к портрету. Когда она вышла в коридор, осенняя атмосфера обрушилась на неё сразу, всем своим арсеналом: запахом мокрого камня, прелой листвы, далёким эхом ветра, который гулял где-то у башен.

Хогвартс осенью был особенным: громоздкий, золотой, чуть грустный. Зато в Большом зале было тепло. Гарри уже сидел за столом, уплетая тосты с такой скоростью, будто боялся опоздать даже на завтраке. Рон выглядел одновременно сонным и напряжённым (редкий, но узнаваемый набор эмоций перед квиддичной тренировкой).

— Доброе утро, — сказала Гермиона, усаживаясь напротив.

— Утро, — пробормотал Рон, нервно постукивая пальцами по краю тарелки.

— Он волнуется, — сообщил Гарри с полным ртом.

— Тебе легко говорить! — фыркнул Рон. — Ты ловец! Тебя никто не пытается сбить с метлы каждые две минуты!

Гермиона нежно улыбнулась Рону. И всё же… внутри сердце сжималось, будто осенний ветер пробирал до самого нутра, а оно пыталось отчаянно спрятаться.

После завтрака все разбежались по делам, в частности, Гарри и Рон ушли собираться на тренировку. Рон нервно поправлял перчатки, будто от плотности посадки зависела судьба мира, а Гарри уверял его, что «никто сегодня ничего не сломает, обещаю». Джинни же, едва дождавшись, пока братья исчезнут в коридоре, потянула Гермиону за рукав.

— Это идеальная погода, — объявила она с видом, словно сама её заказала. — Пойдём гулять, пока мальчики там машут метлами и изображают героев.

Гермиона не возражала, погода действительно была чудесной. Они вышли во внутренний двор, и воздух встретил их свежим порывом, пахнущим мокрыми листьями и дымом из дальних каминов. Солнечные лучи просачивались сквозь высокие арки, создавая длинные лучи пыли, будто кто-то рассыпал в воздухе светящийся песок.

Джинни шла чуть впереди, как всегда уверенная, слегка порывистая, будто ветер был ей союзником.

— Ты сегодня какая-то… — она обернулась, прищурившись, — мягкая. Утро хорошее?

Гермиона подняла брови.

— Что значит мягкая?

— Ну ты обычно ходишь как маленькая армия: собранная, вооружённая, знающая стратегию. А сейчас будто у тебя в голове музыка играет.

Гермиона почувствовала тепло ушей. Музыка… нет. Просто… ночь была странно забавной.

— Просто хорошо выспалась, — сказала она дипломатично.

— Во-о-от, — протянула Джинни. — Ложь номер один.

Гермиона фыркнула.

— Я ничего не скрываю.

— Да, конечно. — Джинни ткнула её локтем. — Ты скрываешь всё, что у тебя внутри. Это твоё хобби. Возможно, твоё призвание.

Гермиона покачала головой, улыбаясь, она бы никогда не призналась вслух, но умение Джинни пробивать любую защиту казалось почти… магическим.

Они свернули на дорожку вдоль теплиц. Там воздух был чуть теплее, а земля под ногами хлюпала влажными листьями. Из окна теплицы виднелся Профессор Спраут, разговаривающая с кустом, который подозрительно вибрировал.

— Грядёт хаос, — философски сказала Джинни, оглядывая сад. Ветер поднимал листья, кружа их в золотых спиралях. — Хогвартс осенью всегда сходит с ума. Даже растения нервничают.

— Ты сейчас о растениях или о студентах? — спросила Гермиона, подтягивая шарф.

— О Gossip Witch, конечно, — Джинни невинно захлопала ресницами. — Ты ведь тоже всё это анализируешь. Клянусь, я же видела, как у тебя глаза зажглись, когда появилась новая загадка.

— Я не зажглась. Я просто… проверяю факты.

— Проверяешь по ночам? — Джинни приподняла бровь. — В четыре утра?

Гермиона чуть споткнулась и резко повернулась к ней:

— Почему ты думаешь, что я была в сети в четыре утра?

— Потому что я занималась допоздна, — спокойно ответила Джинни. — И видела, как ты появилась онлайн. Раз — и зелёная точка.

Гермиона приоткрыла рот, потом закрыла, перебирая возможные объяснения:

— Возможно… планшет сам обновился. Или...

— Или ты общалась с кем-то, — мягко, но безжалостно закончила Джинни.

Гермиона выпрямилась:

— Возможно. Но это ничего не значит.

Джинни расплылась в широкой, опасно понимающей улыбке.

— Гермиона.

Она наклонилась ближе, будто собиралась сообщить страшную тайну.

— Это хорошо.

— Что хорошо? — слишком быстро спросила Гермиона.

— Что ты кому-то пишешь. Что кто-то, кроме нас, вызывает у тебя такие… — она обвела пальцем вокруг её лица, — эффекты.

— У меня нет никаких «эффектов».

Ответ прозвучал резко и слишком оборонительно. Гермиона звучала раздраженной, и, по факту, такой и была. Джинни понизила голос:

— Всё в порядке. Я не прошу подробностей и не собираюсь лезть. Просто… вижу. И хочу сказать одну вещь.

Гермиона подняла взгляд.

— У тебя есть мы, — продолжила Джинни. — Но не все важные разговоры в жизни должны быть с Гарри и Роном. Они тебя обожают, но ты не их ходячая система логических решений. Тебе можно… расширять кругозор. И позволять себе других людей.

Гермиона молчала. Ветер шуршал в кронах, листья мягко касались её ботинок. В груди будто стало немного легче и одновременно тревожнее.

— Джинни… — сказала она тихо, но та лишь подняла руку, останавливая.

— Я не лезу, — повторила она. — Просто наблюдаю.

Они снова пошли дальше. Ветер поднимал листья, закручивал их спиралями у их ног. Гермиона вдыхала запах земли, травы, прохладного воздуха и поняла, что в этой прогулке есть что-то успокаивающее, как будто осень сама возвращала ей способность ясно думать.

— Знаешь… — начала она осторожно, — иногда кажется, что Gossip Witch знает слишком много.

— И слишком метко пишет, — кивнула Джинни. — Словно видит людей насквозь.

Гермиона украдкой взглянула на неё.

— А ты… ты бы хотела узнать, кто это?

Джинни рассмеялась.

— Я? Конечно! Мне любопытно по природе. Но ты хочешь узнать по другой причине.

— По какой? — тихо спросила Гермиона.

— Ты боишься, что он напишет что-то… неправильное. Или опасное. Или заденет тех, кто тебе дорог.

Гермиона отодвинула прядь волос от лица. Да. Именно так. Только в этом она себе и признавалась.

— И, — продолжила Джинни уже мягче, — ты боишься, что кто-то очень умный может использовать этот сайт… для чего-то большего, чем сплетни.

Гермиона замедлила шаг.

— Это возможно, — сказала она честно. — Некоторые посты слишком продуманы. Не просто шутки. Они… направляют эмоции.

Джинни кивнула:

— И ты хочешь это остановить.

— Да, — выдохнула Гермиона. — Хочу.

Они остановились у перил над озером. Осенний свет играл на поверхности воды, отражая медные кроны деревьев. Ветер тронул их волосы, словно приглашая сказать ещё что-то важное или просто настоящее. Гермиона уткнулась взглядом в воду.

— Но чем больше я анализирую… тем меньше понимаю. Как будто все следы ведут к тем, к кому вести не должны.

— Добро пожаловать в жизнь, — сказала Джинни с улыбкой. — Логика это тонкая вещь, но люди нелогичны. Это делает расследования… интереснее.

Гермиона кивнула, немного задумчиво, и немного больше устало. Они молча смотрели на озеро, пока издали не донёсся гул стадиона (видимо, Гарри с Роном начали тренировку).

— Пойдём смотреть? — спросила Джинни.

— Пойдём.

Стадион Хогвартса шумел ещё до того, как они подошли. Осенний ветер разгонял облака, и ветер гнал по трибунам одинокие листья, словно маленьких разведчиков. Гриффиндорская команда уже собиралась в центре поля: метлы под мышками, шарфы на шее, и общая атмосфера боевого настроя, которое всегда появлялось перед важными матчами.

— У Рона сегодня дрожат руки, — заметила Джинни, прищурившись. — Это или из-за холода, или потому что он вчера слишком много думал.

Гермиона скрестила руки на груди.

— Ты уверена, что хочешь смотреть? Ведь можешь пойти и потренироваться с командой…

— Могу, — легко согласилась Джинни, — но лучше составлю тебе компанию. Ты сегодня нуждаешься в прогулке, а не в стратегиях. Плюс я хочу посмотреть, как мой брат не попадает по мячам.

Гермиона покачала головой, улыбаясь уголками губ. Они поднялись по деревянным ступенькам на трибуну. Доски тихо скрипели под ногами, воздух пах влажным деревом и осенней травой, сочетание, которое Гермиона почему-то всегда связывала с надеждой. Может, потому что каждая тренировка казалась ей обещанием: всё будет хорошо, если просто смотреть вниз и понимать, что жизнь всё ещё движется.

Внизу Гарри и Рон уже обменивались короткими репликами:

— Ты уверен, что нормально себя чувствуешь? — спросил Гарри, поправляя очки.

— Да! — пятясь, как человек, который пытается убежать от собственного волнения. — Ну… возможно. Наверное. Может быть.

— Прекрасно, — пробормотала Джинни. — Невероятно уверяющее «да».

Гарри вскарабкался на метлу, взлетел и сделал круг над полем. Рон глубоко вдохнул, проглотил, кажется, собственную тревогу и поднялся вслед. Гермиона присела на скамью, поджав ноги. Отсюда всё выглядело немного мягче, чем в реальности, будто сама высота трибун сглаживала острые эмоции.

— Он нервничает? — тихо спросила она.

Джинни присела рядом.

— Он всегда нервничает, — пожала она плечами. — Но это… хороший нервяк. Такой, который делает его лучше. Когда всё слишком спокойно, он наоборот — хуже играет.

— И всё равно… — Гермиона поджала губы. — Он часто слишком сильно переживает.

— Это наша болезнь, — хмыкнула Джинни. — Весь Уизли-вирус состоит из: «я должен доказать, что чего-то стою».

Гермиона опустила взгляд. Да… это она знала. Иногда даже слишком хорошо. На поле Гарри подавал мяч, он всегда тренировал Рона мягче, чем других, потому что знал: грубость Рона не подстегнёт, а сломает. Рон поймал первый мяч уверенно. Второй — с заметной паузой. Третий… вырвался из его рук и пролетел в нескольких дюймах от кольца.

— А-а-ай, — Джинни зажмурилась. — Ну… почти.

Гермиона не вздрогнула. Она видела, как Рон резко напряг плечи, но не стала кричать ему какие-то советы. Он ненавидел, когда она вмешивалась в процессе. Его собственный путь к уверенности не терпел объяснений. И она это уважала.

— Он справится, — тихо сказала Гермиона, и Джинни удивлённо посмотрела на неё.

— Ты сейчас очень… спокойная.

— Я знаю Рона, — просто ответила Гермиона. — Его иногда нужно просто… отпустить.

На поле Гарри что-то выкрикнул (похоже, шутку), и Рон улыбнулся. Ещё несколько подач, и он уже ловил мячи ровнее, привычнее. Он даже рискнул: отбил один, наклонившись назад, и, когда поймал, вскинул кулак вверх. Гермиона улыбнулась, чувствуя, как в груди расширяется тёплое, чуть щемящее чувство.

— Он любит это, — сказала она. — Всё это... Полёт. Ответственность. Команду.

Джинни кивнула, прикусывая губу:

— И иногда ему нужно, чтобы кто-то верил в него, даже когда он сам не верит.

Гермиона бросила на неё взгляд. Джинни добавила мягко:

— Ты такой человек для него.

Гермиона отвела глаза, смутившись. Ветер ударил в волосы, приносил запахи изморози и мокрой травы. Она обняла себя чуть крепче.

— Это ведь… не просто из-за меня, — тихо возразила она.

— Конечно, не просто. Но ты — часть его «быть лучше». Он так смотрит на тебя, Гермиона… — Джинни фыркнула. — Иногда мне хочется, чтобы Гарри всегда так смотрел на меня.

Гермиона покраснела.

— Та ну тебя.

— Как скажешь, — хитро протянула Джинни.

Гермиона ещё немного смотрела на поле. На Рона, который врезался взглядом в мяч, будто тот был врагом. На Гарри, который терпеливо обводил круги, подстраиваясь под ритм друга. На их ребячество, которое было родным.

Она вдруг поняла, что в этом есть свой баланс:

она — логика и камень,

они — огонь, ветер и хаос,

и вместе они почему-то работали, как слаженный механизм.

Внизу Гарри наконец спустился. Рон последовал за ним, чуть не спрыгнув с метлы, не дождавшись остановки. Он приземлился, смахнул волосы со лба и сразу же посмотрел в сторону трибуны. И когда увидел Гермиону (не Джинни, именно Гермиону), его лицо расплылось в той такой узнаваемой, почти мальчишеской улыбке, а уши моментально покраснели. Гермиона подняла руку в лёгком приветствии.

— Он старается выглядеть естественно, — заметила Джинни. — Получается так себе.

— Джинни, — Гермиона нахмурилась, но улыбка всё равно прорезалась.

— Я просто наблюдаю, — невинно сказала та.

Команда заканчивала тренировку. Ветер стал холоднее, небо — гуще. Доски под ногами тихо стонали при каждом шаге. Гермиона поднялась, поправила мантию и посмотрела вниз, на поле, где Рон снова рассказывал Гарри что-то слишком громко, явно пытаясь отвлечься от того, что кто-то его наблюдает.

Джинни зевнула:

— Пойдём? На нас сейчас нападёт холод, и я не в настроении замерзать.

— Да, — кивнула Гермиона. — Пойдём.

Они шли вдоль стадиона, и Гермиона поймала себя на странном ощущении: она любит наблюдать за Роном вот так, со стороны. Любит видеть, как он справляется, как растёт, как идёт вперёд, даже если сам не верит, что может. Это чувство было… тёплым и полным надежды. Знакомым. Но при этом… очень спокойным, слишком спокойным. Она отмахнулась от этой мысли. Или попыталась.

* * *

Вечер стекал по стенам Хогвартса золотыми ручьями света. Факелы уже разожгли, но сумерки всё еще держались за витражи, как будто не хотели отпускать дневное тепло. Гермиона шла к башне размеренным шагом: не медленно, но и не так быстро, как обычно. В её походке было что-то от человека, который думает не о том, куда идёт, а о том, что будет.

После тренировки они с Джинни разделились: Джинни пошла на ужин с командой, а Гермиона решила сперва зайти в библиотеку. Там было тихо, как всегда вечером. Запах пергамента и сухой пыли обволакивал, создавая странное, почти монастырское спокойствие. Она сдала книги, которые закончила утром, взяла новую по предмету МакГонагалл, и задержалась ещё на несколько минут перед полкой с магической философией. Не потому что ей что-то было нужно, а потому что не хотелось уходить.

На улице уже темнело, когда она поднялась в гостиную Гриффиндора. Там было светло, шумно, живо: первокурсники растерянно искали учебники, кто-то спорил о трансфигурации, двое четверокурсников играли в шахматы с чрезмерным драматизмом. Рон сидел у камина. Гарри рядом, чуть наклонившись вперёд, что-то рассказывал, размахивая рукой. Рон слушал, но взгляд его время от времени соскальзывал на дверь, будто он проверял, вернулась ли она.

Гермиона остановилась на секунду. Совсем на секунду.

— Гермиона! — Рон подпрыгнул так, будто она исчезала минимум на две недели. — Ты… эээ… ты как?

— Хорошо, — ответила она, чувствуя, как внутри вспыхивает то самое знакомое тепло. — Вы закончили тренировку успешно?

Рон засиял.

— Да! Гарри сказал, что я сегодня был лучше, чем вчера. В два раза лучше. Нет, в три. Даже мяч поймал, который обычно пролетает мимо. Видела?

— Видела, — тихо сказала она, и Рон будто стал выше на пару сантиметров.

Гарри ухмыльнулся:

— Он, конечно, делает вид, что это всё техника… Но я думаю, он старался, потому что знал, что ты смотришь.

— Гарри! — простонал Рон.

Гермиона покраснела, но не так сильно, как Рон. Она знала: Гарри поддразнивает, но по-доброму. И Рон… Рон действительно старался. Она это видела.

Девушка присела рядом. Джинни пришла через пару минут, шутя и размахивая ложкой, будто она волшебная палочка. В их круге снова было тепло, шумно и как всегда тесно. Рон пересказывал тренировку, размахивая руками, Гарри поправлял, Джинни выкрикивала комментарии, которые были на половину правдой, на половину стёбом. Гермиона слушала и улыбалась, но где-то глубже, в тёплой впадине груди, жила тихая, почти неслышимая нота, будто чего-то не хватает для полноты картины.

Не думай об этом, одернула она себя. У тебя есть всё, что нужно. Но маленькая мысль, которую она оттолкнула, вернулась снова, уже чуть более дерзко: Разве «нужно» — это то же самое, что «хочется»?

Она заставила себя переключиться.

— Я… пойду немного поработаю, — сказала Гермиона, когда вечер стал гуще, а разговор — громче и веселее.

— Уже? — удивился Рон. — Мы же только начали обсуждать, как я чуть не забил три раза подряд…

Гарри рассмеялся:

— Он говорит о мяче, если что.

Гермиона улыбнулась, но уже поднялась.

— Мне нужно дописать эссе по трансфигурации. Я вернусь позже.

— Я… эээ… если хочешь, могу помочь? — предложил Рон, явно не уверенный, что именно предлагает.

— Я справлюсь, — мягко ответила она.

В спальне было тихо. Девочки ещё не вернулись: Лаванда где-то околачивалась с подружками, Парвати — на астрономическом кружке. Гермиона скинула мантию, аккуратно развесила её на спинку стула, села на кровать, поджав ноги. Она не сразу достала перо и чернила. Сначала просто смотрела в окно.

Дождь не шёл, но небо было тёмным и плотным. Поднялся ветер. Ветки дерева у стены царапали камень, едва слышно, но ритмично, словно сама ночь тихонько постукивала в окно.

Она думала о дне:

о смехе,

о тепле,

о спокойствии,

о том, как Рон светился, когда она улыбалась ему с трибуны.

Это было… так приятно. Но когда она закрыла глаза, первой всплыла не эта картина. Почему-то не эта.

А маленькая зелёная точка. Он online. Воспоминание о ночи всплывало странно мягко. Не резкостью, не волнением, а тоже уютом. Его шутка о булочках. Его сарказм.

Его фраза — «Ну я ведь тебе ответил». Его… тон? Можно ли так назвать обычные буквы на экране.

Гермиона сжала пальцами угол подушки, нахмурилась.

Нет. Не сейчас. Не надо.

Она открыла блокнот, постаралась записать пару строк про преобразование пирамидальных объектов в линейные структуры. Перо скребло по пергаменту, но мысли… оставались в другом измерении.

— Почему он пишет так, словно… — она тихонько сказала вслух и тут же умолкла.

Слово, которое хотело вырваться, утонуло в груди. Словно понимает её? Словно… доверяет? Нет. Глупости.

Она встряхнула головой, вернулась к письму. Освещение факела ползло по комнате жёсткими тенями. Но где-то глубоко под рёбрами что-то продолжало покалывать, лёгкий электрический нерв.

Не из-за содержания слов.

Не из-за загадки.

И уж точно не из-за романтики.

Гермиона отложила перо, прижала ладонь ко лбу.

— Мерлин, — прошептала она. — Это просто переписка. Просто слова. Просто… любопытство.

Ей хотелось в это верить. Ей нужно было в это верить. Она откинулась на спину, глядя в потолок. Всё внутри неё было упорядочено, логично и структурно, и в то же время было что-то невидимое, что только формировалось, как еле заметная тень на стене.

* * *

Гермиона лежала в кровати на боку, уткнувшись носом в прохладную подушку. Соседки давно спали. Лаванда посапывала ровно, Парвати время от времени ворочалась, кто-то из них также тихонько покряхтывал во сне. Гермиона старалась не двигаться. Не думать. Не чувствовать. Но сон не шёл.

Планшет лежал рядом. Она перевела взгляд на чёрный экран, будто он сам тянул её внимание.

3:31, черт возьми.

Привычным жестом она открыла чат, и (о боги, кто бы мог подумать), PureSoul — online.

Гермиона замерла. Она почти почувствовала, как сердце ударило быстрее. Она не собиралась ему писать. Нет, правда... честное слово. Но прежде чем она успела решить, что делать, экран дрогнул.

📩 PureSoul: Снова ты?

Она выдохнула. Наверное, слишком тихо, чтобы кто-то услышал, но достаточно, чтобы самой признаться: она ждала этого.

Arithmancer: Я могла бы задать тебе тот же вопрос.

📩 PureSoul: Осень делает бессонницу еще хуже.

Arithmancer: По-моему, осень делает всё красивее. Сегодня был удивительный день.

📩 PureSoul: Рад за тебя. Хотя я сам уже давно перестал видеть что-либо удивительное.

Гермиона нахмурилась, подбирая слова.

Arithmancer: Это грустное признание.

📩 PureSoul: Грустное — нет. Просто… еще один "интересный" факт обо мне. Ведь ты тут за этим?

Она чуть поёжилась под одеялом и решила проигнорировать вопрос.

Arithmancer: Если бы люди чаще замечали красоту, в мире было бы больше добра.

📩 PureSoul: Добро это переоценённая концепция.

Гермиона приподняла бровь.

Arithmancer: Звучит так, будто ты говоришь о чем-то конкретном.

Или о себе? Долгая пауза. Очень долгая.

📩 PureSoul: Иногда люди совершают зло ради правильных причин.

Arithmancer: Это наблюдение? Или оправдание?

📩 PureSoul: Скорее опыт. Не мой. Просто думаю об этом слишком часто.

Arithmancer: Ты говоришь так, будто хорошо понимаешь людей. Изучал психологию?

На экране вспыхнуло: печатает…

📩 PureSoul: Не больше других. Просто… вижу слабые места. У всех есть, и, конечно же, даже у тебя.

Гермиона резко распрямилась, будто фраза прошла по позвоночнику.

Arithmancer: Какие, по-твоему, слабые места у меня?

📩 PureSoul: Ты будто бы слишком хочешь верить в лучшее в людях. Это наивно. И опасно.

Arithmancer: А ты? Во что ты веришь?

Молчание. Пять секунд. Десять.

Полминуты. Она уже пожалела, что спросила.

📩 PureSoul: В то, что иногда далекий незнакомец может оказаться ближе, чем толпа людей рядом.

Она не дышала несколько секунд. Мир сузился до крошечного экрана. Как будто они оба в этот момент смотрели из разных окон на одну и ту же ночь. Она не знала, что ответить. И он тоже ничего не писал.

Через пару минут она всё же набрала:

Arithmancer: Спасибо, что написал... первым.

📩 PureSoul: Ты бы всё равно не уснула.

Планшет медленно погас в её руках, но слова ещё долго сияли где-то внутри.