Однажды все может измениться. (джен)

Гарри пронзительно закричал и проснулся. Сбросив одеяло, пытающееся, как ему казалось, придушить его, он ощутил, что воздух в комнате холодный, как в морозилке. Голова раскалывалась от боли, шрам, казалось, вот-вот взорвется. Не чувствуя тела, он поднялся на ноги и, покачиваясь, пошел к двери. Он должен был найти кого-то, найти и заставить...Заставить...Ударившись большим пальцем ноги о ножку кровати, мальчик остановился в замешательстве, не чувствуя боли. На краю сознания мелькала паническая мысль, что он сошел с ума, параллельно с мыслью о том, что он должен найти...старого друга...Гарри почти не различал предметов из-за застилающей глаза пелены, изо рта в холодный воздух вырывались клубы пара, зубы выстукивали мелкую противную дробь.

Уже как минуту стоящий на пороге Снейп пытался убедить себя, что все происходящее — сон. Из сумрачной глубины комнаты на него уставились два горящих красных глаза с тонкими, как лезвие бритвы, зрачками. То, что это Поттер, сомнений не оставалось — Снейп узнавал острые коленки и выпирающие ребра. На голове мальчишки наблюдался такой же привычный беспорядок. Поттер, как одержимый, продвинулся, шатаясь, на пару шагов вперед и остановился, сжимая кулаки.

— Поттер!... — прошептал в ужасе профессор. Липкий страх противным насекомым пополз по позвоночнику, сводя плечи в судороге — этого просто не может быть...Этот взгляд — он мог быть только одного... Одного существа, сгинувшего в небытие, как хотелось надеяться, и это существо никак не могло оказаться здесь и сейчас. Снейпу казалось, что его только что бросили в ледяной колодец, а сверху некто, коварно хихикая, потихоньку перепиливает веревку...Нет! Хватит! Не давая страху захватить контроль над телом, профессор напомнил себе, что сейчас главное — Поттер.

— Люмос!... — выдавил он, даже не вспоминая о волшебной палочке, спрятанной в рукаве. Яркий световой шар повис между Гарри и Снейпом, мальчик зажмурился, схватился за голову и, потеряв равновесие, упал на пол.

Опасаясь худшего, профессор медленно подошел к распростертому телу и, вытащив палочку, произнес все известные ему заклятия идентификации. Чувствовал он себя при этом невероятно глупо — и без проверки было ясно, что перед ним Поттер, никто другой не смог бы преодолеть густую сеть защитных чар, окружавших дом. Ни люди, ни призраки, ни животные...

Осторожно подхватив на руки легкое тело, профессор переложил мальчика на кровать, укрыв того одеялом.

— Что же это было, Поттер? — спросил он скорее у самого себя, но тут мальчишка зашевелился и, застонав, попытался сесть. Снейп молча наблюдал за происходящим, отмечая необычную бледность Поттера, сжатые скулы и расцарапанный вспотевший лоб. Приглушив немного свет Люмоса, учитель присел на краешек постели, Гарри, заметив это, снова сжал виски ладонями.

— Уходите, сэр, простите, что разбудил вас, — пробормотал он, глядя куда-то вниз. Из треснувшей губы на подбородок стекала капелька крови, под глазами у Гарри появились темные круги. Неизвестно, что за ужасы здесь творились, ясно было одно — мальчишка заболел. Игнорируя просьбу Поттера, Снейп, медленно поднеся руку, дотронулся тыльной стороной ладони до лба Гарри, стараясь не задевать шрам. Горячий лоб подтвердил его опасения.

— Сэр...

— Что тебе такое снилось? — тихо спросил учитель, не обращая внимания на бормотание мальчика. Гарри вместо ответа обнял себя за плечи, будто пытаясь согреться. «Лишь бы не стал допытываться, — думал он в панике, надеясь, что Снейп просто отстанет от него и забудет обо всем. — Незачем ему это знать, еще подумает, что я псих и организует мое исключение из школы и тогда... Или издеваться будет на уроках еще сильнее на радость своим любимым слизеринцам...».

— Обычный кошмар, чудища всякие там...

— А на самом деле? — прищурился профессор. — Посмотри на меня, Поттер.

— Ну уж нет...— отвернулся мальчик, зная, что следует за таким приказом.

«Странно, что он вообще меня услышал, неужели Заглушающие чары не действуют?» — вспомнил Гарри. В доме родственников он научился защищать себя подобным волшебством, а здесь оно, по-видимому, не сработало...

— Что с твоим шрамом? — осведомился Снейп, опуская чуть ниже световой шар. Гарри зажмурился от бьющего в глаза света.

— Ничего, не спрашивайте, — сердито отрезал он. — Больше такого не повторится, можете идти спать.

— Поттер, я, наверно, сам способен решить, когда мне следует идти спать, как ты считаешь? И лучше бы тебе объясниться сейчас...— Снейп замолчал, заметив, что взгляд заваливается на бок, будто бы снова теряя сознание. Автоматически схватив мальчишку за плечи, он поправил подушку и уложил его горизонтально.

— Черт бы тебя побрал, Поттер, ты еще и болеть собрался?... — проворчал учитель.

— Я не... болею..., — прошептал Гарри, чувствуя тяжелые теплые ладони на плечах. Спокойствие, граничащее с безразличием, как морская волна, затопило его, и через несколько минут он забылся рваным поверхностным сном. Сквозь мутную полупрозрачную пелену Гарри ощутил, как губ касается холодное стекло стакана и по горлу течет горьковатая жидкость.

«Столько возни с несносным мальчишкой, — с досадой размышлял Снейп, сидя на ступеньках крыльца. — Еще и кошмары эти... Наверняка Альбус прикажет самому разбираться, кому же еще...Директору некогда, у остальных познания в Легилименции слишком поверхностны...». Полная луна насмешливо глядела сверху на ничтожного человечка, и Снейпу показалось, что за много лет так ничего и не изменилось — он все тот же маленький мальчик в потрепанной одежде, с большим носом на лице и большими проблемами в жизни, и они, эти проблемы, так и остались с ним, навсегда — его одиночество, непризнание окружающим миром, зависимость от более сильных личностей... Профессор выбросил противные мысли подальше, как делал всегда, и машинально призвал из кухни обычные маггловские сигареты. Курил он крайне редко — и не потому, что не позволяла техника безопасности при работе в лаборатории, а потому, что он практически никогда не позволял страху завладеть собой. Выпуская в ночной воздух струи дыма, Снейп постарался очистить голову от мыслей и выстроить непробиваемый барьер, загоняя чувства подальше, туда, где они сидели бы тихо, притворяясь спящими. Он знал, что то, что он делает — не совсем правильная техника защиты разума, что чувства, как диких зверей, надо приручить или выгнать, но изменить ничего не мог.

На небе погасли несколько звезд, рассвет тихонько пробирался сквозь непроглядную тьму, а профессор все еще сидел на крыльце, устало прислонившись к рассохшимся перилам.

— // — // —

— Ты? — выдохнул оборотень, замирая на полпути к превращению.

— Рем! — Сириус нерешительно шагнул навстречу старому другу. За много лет он несколько отвык от картины превращения, хотя видел ее бесчисленное количество раз, и сейчас облик Люпина вызывал в нем почти священный ужас.

Луна вышла из-за туч, тускло осветив двор, зрачки оборотня окончательно сузились и сам он опустился на четыре лапы. Крупнее любого из трех друзей-анимагов, сейчас он тем более представлял нешуточную угрозу для всего окружающего, и даже для себя. Вспомнив школьные дни, Сириус мгновенно обернулся собакой — только так можно было надеяться остаться целым и невредимым в присутствии оборотня. Протяжный вой прорезал ночную тишину, в кустах замолкли цикады, тяжелое дыхание двоих — одного, уставшего с дороги, и другого, пережившего мучительное превращение, звучало пугающе громко.

Звери замерли, вперившись взглядом друг в друга. «Оборотень в нем может и не узнать меня, столько лет прошло... — закралась паническая мысль в голову Блэка. — Или он может не верить мне, разорвет, не раздумывая». На всякий случай приготовившись защищаться, пес не сводил глаз с громадной мускулистого чудовища перед ним.

Но огонь в глазах оборотня постепенно гас, и, спустя пару мгновений, он повернулся и сквозь приоткрытую дверь протиснулся к себе в дом. Сириус осторожно двинулся следом.

Обстановка дома Люпина мало чем отличалась от Визжащей Хижины — только мебель в ней находилась преимущественно целая, и на обоях не было следов когтей. Оборотень спокойно улегся у камина, будто тихий домашний зверек и прикрыл глаза. Стараясь ничего не задеть, Сириус устроился в противоположном углу и, несмотря на все еще присутствующую тревогу, задремал, успокаивая себя тем, что, даже если Лунатик передумает и решит напасть на него, то сам он уже успеет отдохнуть с дороги и исход сражения будет не настолько предсказуемым.

Тяжелая ночь подходила к концу, Блэк спал крепким сном, луна на горизонте едва виднелась, прохладный утренний ветер просочился в дом и взъерошил шерсть на загривке пса. Люпин у камина, уже в человеческом обличье, лежал, свернувшись в клубок, по-детски подложив ладонь под голову. Проснувшийся Сириус так и обнаружил друга, и пару минут наблюдал за ним, будто запоминая новый, повзрослевший облик. Ворот потрепанной рубашки Рема сбился на бок, на джинсах виднелись старые заплатки в районе колен, светлые волосы (теперь уже с еле заметной проседью) растрепались и спутались — в общем, кроме возраста, в нем мало что изменилось.

Когда Сириус вернулся из ванной, Люпин лежал на спине, раскинувшись подобно морской звезде.

— Рем, — осторожно позвал Сириус, опускаясь рядом. — Просыпайся, хватит на полу валяться, на уроки пора... — принялся поднимать его друг.

— Да, Джим, иду, — промычал Люпин, сонно мотая головой. При упоминании этого имени сердце Сириуса замерло и вновь забилось раненой птицей.

— Джим уже ушел, Рем, это Бродяга, — прошептал он чуть слышно и вздрогнул. Люпин наконец протер глаза и с кряхтением уселся, вспоминая, какой сегодня день и что, собственно, происходит.

— Откуда ты взялся...Здесь? — спросил он хриплым спросонья голосом.

— Я сбежал, сразу скажу... — сознался Блэк, хитро улыбаясь, Люпин нахмурился в ответ. Сириус сник.

— Сбежал?

— Да, если хочешь, я могу уйти, чтобы не навлекать на тебя беду, Луни. Если меня разыскивают... — начал было анимаг, но Люпин отмахнулся и поднялся на ноги, держась за каминную полку.

— Ты с ума сошел?

— Рем, послушай, я... — вздохнул Сириус. Как он и думал, Рем поверил в ту историю с предательством и теперь пытается выставить бывшего приятеля, вычеркнуть его и из своей жизни...— Я уйду и больше ты...

— Да ты что, Бродяга! Дружище, как же я скучал!! — воскликнул он, просветлев, и стиснул старого друга в крепком объятии. Сириус ответил тем же, почти слыша, как трещат ребра в грудной клетке. — Как же мне не хватает вас всех! Я не знаю точно, что тогда случилось, но я не верю, что ты мог подставить Джима! Кто угодно, но не ты...

— Они отправили меня даже без суда, как это понимать? — вспомнил Сириус, застарелая обида на несправедливость заскребла в душе.

— Мы разберемся со всем этим, точно тебе говорю. Я пытался тебя тогда защитить, но кто будет слушать оборотня? Как же ты умудрился сбежать?

— В обличье зверя, как же еще...

Опьяненные радостью встречи, друзья еще долгое время перекидывались полуосмысленными фразами, иногда ненадолго замолкая и вглядываясь друг в друга, по старой мародерской привычке отмечая и запоминая каждую мелочь, каждую новую заплатку на одежде и каждое новое слово в разговоре.

— Ты же голодный как тысяча мантикор! — вдруг спохватился Люпин и поспешил на кухню, там он принялся шарить по полкам, но Сириус усадил его за стол и сам принялся за готовку, одновременно слушая Люпина, сообщающего о том, что же изменилось в мире за все то время, пока друг был в заключении. Блэк время от времени в недоумении качал головой или с досадой сжимал кулаки, отзываясь на новости, Рем ненадолго вышел из кухни и притащил завернутую в подарочную бумагу бутылку вина.

— Подарили, — кивнул он и сорвал обертку. Не читая этикетку, но призвал из комнаты пару стаканов и, заклинанием открыв вино, дрожащей рукой разлил выпивку.

Поев и расслабившись, друзья расположились в комнате на потрепанном диване, Люпин по привычке плюхнулся на пол: в школе он всегда так делал, когда Джим и Сириус играли в шахматы, Лунатик обычно принимался рисовать. Сидеть на полу было удобнее — можно было удобно разложить рядом карандаши и бумагу, да и Хвост любил развалиться рядом и наблюдать за работой Рема. Лучше всего ему удавались портреты девчонок и карикатуры учителей. Еще он очень любил чертить разные схемы и карты...

— Рем, у тебя точно проблем из-за меня не будет? — снова на всякий случай спросил Сириус, не хотелось все-таки подводить друга. «Единственного оставшегося друга», — напомнил он себе.

— Нет, — покачал тот головой. — Забудь, в наши края авроры неохотно заглядывают, только иногда с обысками. Но сейчас время более-менее тихое, так что можешь быть спокоен.

Приятели пока не начинали обсуждать, что же делать дальше, планов пока не строили, Блэк придерживал главные новости напоследок, да и не особо хотелось сейчас сложных тяжелых разговоров. Им обоим не помешала бы пара дней отдыха.

— Ты про Гарри ничего не слышал? — вздохнул Блэк, полулежа на диване и с наслаждением потягивая вино.

Люпин тоскливо вздохнул, плечи его бессильно поникли.

— Я хотел его забрать, но Дамблдор сказал, что здесь и пытаться бесполезно — я же оборотень, — с досадой заметил Рем. — А так он у родни какой-то живет, вроде в порядке всё с ним.

— Сейчас Гарри уже в Хогвартсе учится, если я не разучился считать.

— Да, учится... Кстати! Как я мог забыть? Я же в этом году тоже в Хог поеду, Защиту вести!

— Да ладно? — с завистью протянул Сириус, усаживаясь рядом с Ремом на теплый пол. — В школу вернешься...Тебя директор нанял? На год?

— Ну а кто же еще? Конечно он, — улыбнулся Люпин. — Гаррика хоть увижу, какой он, интересно...

Сириус мысленно поблагодарил судьбу за такую милость — обстоятельства складывались очень удачно, теперь его планы имели возможность осуществиться гораздо легче, если получится заполучить Люпина в сообщники. В школьные годы благородный староста сторонился участия в их с Джимом веселых проделках, зачастую заканчивающихся совсем не весело, но, не смотря на возмущение и ругань, Рем всегда прикрывал друзей и начислял (если была такая возможность) отнятые баллы обратно. Конечно, иногда и его бесконечное терпение заканчивалось, и он отворачивался от друзей, зарвавшихся до невозможности, но такие ссоры продолжались недолго — все же друзья были необходимы Люпину, и он доверял каждому из них троих, как никому больше...

— Ты его даже не видел, Рем? — удивился Сириус. Похоже, он действительно не понимал, что вокруг творится, или не знал чего-то важного.

— Дамблдор так и не назвал мне адрес, а по-другому найти его невозможно, видимо старик надежно защитил дом.

— Знаешь, мне все это кажется странным, он что-то скрывает... — начал было Сириус, но Люпин прервал его жестом.

— Не обижайся, но я не хотел бы это обсуждать. В любом случае, я уже в этом году увижу Гарри.

— А письмо? Ты мог просто написать Гарри!

— Ты думаешь, я не пробовал? — грустно отозвался Люпин. — Я же говорю, невозможно было с ним связаться.

— Нет, Рем, здесь точно что-то нечисто...

— Я сказал, не будем об этом! — в этот момент Рем снова напомнил Сириусу старосту в поношенной мантии, с непреклонным взглядом и несгибаемым мнением. На самом деле, Люпин тоже считал, что в этой истории с сыном Джима не так-то все понятно и просто, особенно вспомнив, как директор резко перекрыл разговоры на данную тему и вскоре, под воздействием воли Дамблдора, друзья и знакомые четы Поттеров постепенно перестали беспокоиться за их маленького осиротевшего сына, за национального героя...Ремус и сам со стыдом осознавал, что за последние годы почти и не думал о Гарри, запутавшись в собственных проблемах.

— А про тебя уже в газете написали, знаешь? — Люпин протянул Блэку призванное от камина печатное издание и тот, картинно сдвинув брови, сделал вид, что внимательно читает статью. Через минуту он фыркнул и отбросил газету в камин.

— Что скажешь?

— Что скажу? — прищурился Блэк. — Что я оброс как вурдалак. Где у вас тут ближайший салон красоты? — ухмыльнулся он.

— Есть парикмахерская «У Ведьмы», отрежут волосы вместе с головой, — улыбнулся Рем, и друзья расхохотались, не выдержав. Слабое напряжение, царившее с самого начала встречи, окончательно развеялось, и друзья ощутили себя единым целым, как и раньше... Только вот в этом целом не хватало пары деталей.

— А я в газете еще кое-что видел, — наконец решился Сириус и вытянул из нагрудного кармана аккуратно сложенную газетную страницу. — Приглядись, вот он.

Люпин повернул к себе потрепанную вырезку и принялся рассматривать движущуюся фотографию.

— Кто — он? Здесь несколько человек, это Уизли, скорее всего, только у них все рыжие.

— Вот, на плече у младшего сына! Он тоже, наверно, уже учится в Хогвартсе.

— Ну да, ручная крыса, и что?

— Рем, крыса! Ты что, не понимаешь, да присмотрись же ты хорошенько! Это же Питер!

Люпин еще раз пригляделся.

— Ну похож вообще... Но я не уверен...Он не погиб разве, взрыв же вроде был?

— Нет, Рем, все было не так, — и Сириус пустился в пространное объяснение, стараясь убедить друга. Люпин не зря был отличником, он хорошо соображал и, постепенно, вникая в рассказ друга, понимал, к чему тот клонит. Сириус жаждал мести, за Джима, за свою разбитую исковерканную жизнь, за годы заточения.

— Ну что, ты со мной? — подтолкнул его плечом Бродяга.

Люпин промолчал, медленно сложил обратно газетную страницу и поместил ее на место — в карман Сириуса. То, что на фото присутствует Питер, он понял сразу, не забыл он и такой мелочи, как оторванный палец, но вот месть...Стоило ли ради мести опять влипать в неприятности, которые могут завершиться очень и очень печально — Сириуса могли снова поймать, Люпина уволить со столь долгожданной постоянной работы (а этого он совсем не хотел). Ремус понимал, что вся история с Блэком в целом несправедлива, но месть...Что могла изменить месть? Вернуть потерянные годы или оживить мертвых?

— Зачем тебе это, Сириус? — Рем знал, что отговорить приятеля совершить задуманное, если он уже решил — занятие безнадежное и бесполезное. — Ты ничего не исправишь.

— Я не могу оставить все как есть, пойми ты... — разочарованно ответил тот.

— Наживешь себе уйму новых проблем, тебе бы лучше отсидеться сейчас...

— Да не могу я сидеть спокойно, когда этот крысеныш бегает себе на свободе, ему жизни доверили, а он... Нет, ну скажи мне ты, ну как он мог?! — отчаянный блеск в глазах Сириуса делал его похожим на прежнего безалаберного, бездумно выкидывающего фокусы подростка, сначала творившего невесть что на пару со своим таким же сумасшедшим дружком, а затем «храбро» прячущегося от гнева окружающих за надежной спиной оборотня.

— Знаешь, я считаю, что тебе надо успокоиться и еще раз все обдумать. Сравнить цели и средства. Посмотреть, что ты обретешь, что потеряешь. Сириус, нам уже не по шестнадцать лет и даже не по двадцать...

— Ну да, ну да, — судя по всему, из последних слов Блэк ничего и не услышал. Повернувшись к Люпину, он вцепился ему в плечи мертвой хваткой. «Наверняка отжимался в камере...».

— Рем, ты сам, сам-то не хочешь поймать этого ублюдка? А? Спросить у него, зачем, зачем он кинул Джима, что ему пообещали за это?

— Может, ничего не обещали, может, угрожали, или вытянули из него правду...

— Ты что, оправдываешь его?! — зарычал Блэк.

— Нет, не оправдываю. Отпусти, Сириус, ты мне кости переломаешь, — Блэк растерянно опустил руки и сжал кулаки.

— Заклятье Доверия нельзя разрушить извне, ты же знаешь, черт возьми! Получается, он сам, сам все рассказал, — руки анимага независимо от хозяина, уже будто бы сворачивали шею невидимому человеку.

Люпин вздохнул и снова призвал вино из кухни.

— На, — протянул он бутылку разбушевавшемуся другу. — Нам надо все обдумать, Сириус. Мы составим новый план, убивать никого не будем...

— Но...

— Подожди. Я все объясню тебе. Не ори только.

— Ладно, — Блэк присосался к бутылке и слегка помутневшим взглядом уставился на Люпина, как первоклашка на первом в жизни уроке.

— Значит, мы с тобой поступим так...