To look dead in the face (гет)

Снова дорога, снова серое, мрачное, дневное небо над головой, лес по обе стороны дороги, мелькающие косматые ели и черные, словно высеченные из камня, дубы. Но не все было таким же, как когда они только выехали — теперь что-то неуловимо изменилось. Сама атмосфера в автомобиле стала другой — более дружелюбной, в воздухе витало какое-то жалкое подобие счастья. Во всяком случае, для Люциуса это было именно так.

Они ехали молча — наверное, потому, что Гермиона, измученная и уставшая от переживаний, уснула, опустив голову Люциусу на грудь и несмело обняв его руками. Он даже перестал чувствовать адскую боль в груди — просто старался не думать о ней. Теперь по его телу разливалось приятное тепло от дыхания девушки, и приятнее этого тепла не было ничего…

Сердце будто бы успокоилось, словно наконец-то Люциус получил всё, что хотел, и теперь можно ни о чем не волноваться. В душе отчего-то появилась глупая и самонадеянная уверенность — все будет хорошо… Ему хотелось верить в это, и он повторял про себя эти три слова, словно стараясь сделать так, чтобы они не просто засели у него в голове, а воплотились в жизнь. Ему это почти удавалось, когда он смотрел сквозь прозрачное, затемненное стекло на проносящиеся мимо леса приглаживая здоровой рукой пушистые волосы Гермионы. Деревья переставали казаться ему такими мрачными, а на небе нет-нет — да и показывалось робкое, мутное солнце. Хотелось ехать вот так всю жизнь. Хотелось просто быть рядом с ней, хотелось почувствовать что здесь, хотя бы здесь, в этом салоне автомобиля, они с Гермионой могут быть вместе, в безопасности.

Безопасность… Как глупо звучало это слово, принимая во внимание последние события…

Во всяком случае, они были вместе, и пока — точнее, все еще — живы. В сложившейся ситуации одно это уже было большим достижением. Люциус был почти уверен, что Волдеморт уже все знает. Почему же он медлит? Неужели, решил пощадить своего самого «верного» слугу?

Малфой горько усмехнулся.

Ну, да, конечно, пожалел. Еще и свидетелем на свадьбе будет…

Гермиона зашевелилась и подняла голову. Люциус подумал, что она спросонья может и заорать, увидев, на чьей груди прикорнула. Но нет — та вполне осмысленно посмотрела на Люциуса и чуть заметно улыбнулась.

— Я долго спала?

— Не очень. Только начинает заходить солнце.

— Весь день? — Гермиона сделала вид, что испугалась.

Вроде, шутить в таком положении было неуместно, но хотелось как-то разрядить обстановку.

«Интересно, чем кормят в Азкабане?» — почему-то подумалось Люциусу.

Вспомнив о еде, он осознал, что они давно не ели, да и нечем было. Люциус сплоховал, не сообразив взять с собой еды, зайти же в таком виде в маггловский магазин значило в лучшем случае привлечь несколько десятков изумленных взглядов, обеспечив недельное обсуждение всеми местными жителями «окровавленного человека в странной одежде в сопровождении миловидной спутницы». В худшем случае их просто сдали бы маггловской полиции.

Впрочем, возможно, что для них там теперь безопаснее.

— Ты хочешь есть? — спросил Люциус.

— Ну…

Конечно, она хотела есть, не может же человек столько всего пережить и не проголодаться!

Гермиона задумчиво посмотрела в окно.

— Надо было тело оборотня с собой забрать и зажарить с помощью Инфлэмориум, — протянула она.

Люциус хмуро посмотрел на нее, и они расхохотались. Смех отозвался уколом в правом легком, что Люциусу совсем не понравилось, и он постарался поменьше шевелиться.

— Как бы то ни было, надо что-то делать, — посерьезнел он. — Возможно, в лесу растет какая-нибудь ерунда вроде грибов.

— Возможно, — Гермиона озабоченно глянула на плечо Люциуса.

Его начал забавлять ее страх и осторожность. Она так к нему относится, как будто он не взрослый сильный мужчина, а мальчишка, который влез в драку, и теперь сидит с разбитым носом и фингалом под глазом.

— А можно еще кого-нибудь зарубить, расчленить и съесть, — развеселился Люциус, глядя на ее растерянное выражение лица.

Девушка улыбнулась.

Они всё же решили поискать какие-нибудь ягоды и грибы, и вышли из машины, углубившись в чащу леса.

Лес тут был менее дремучий и пугающий, чем тот, где они остановились на ночёвку, смущало только то, что неумолимо надвигалась темнота. Крепко держа девушку за руку, Люциус пробирался сквозь колючие кусты и внимательно смотрел под ноги и по сторонам в поисках грибов или ягод.

Внезапно, совершенно внезапно и неожиданно, перед Люциусом возник человек. Тот резко остановился, Гермиона чуть не врезалась в него.

По человеку невозможно было определить, маг тот или нет. Люциус неоднократно слышал истории о маггловских лесниках или просто бродягах, живущих в лесах Англии. Они одевались зачастую так же, как и маги, а то и более необычно и экзотично.

Незнакомец был довольно странным — длинные волосы, стянутые тонкой тесьмой на лбу, густая окладистая борода, не позволяющая определить его возраст, березовый посох в руке.

— Стой, — густым, приятным басом сказал человек. — Не надо дальше ходить.

— Почему? — опешил Люциус.

Что от них надо этому человеку, и что он делает в лесу на ночь глядя? Маньяк? Сумасшедший? Или действительно маггловский лесник?

— Здесь опасно, — странный путник был немногословен.

Гермиона мелко тряслась, схватив руку Люциуса. Он, конечно, понимал, что человек ничего не сможет им сделать, даже если он маг, но природное любопытство не позволяло Малфою послать его куда подальше или сходу пригрозить палочкой. И потом — мало ли кто бродит по лесу, Люциус сам, например, сейчас выглядит куда как странно.

На всякий случай, он вспомнил, в каком кармане у него лежит палочка.

— Не бойтесь меня, — незнакомец каким-то образом прочитал его мысли. — Здесь нет грибов и ягод, но зато полно страшных и опасных животных.

— Например?

Люциуса передернуло, когда он вспомнил недавнюю встречу с оборотнем.

— Не знаю… — негромко ответил человек. — Они, наверное, волшебные… В мире простых людей таких не бывает.

Малфой потерялся в догадках, маг ли этот человек. Был бы маг, тогда смог бы назвать «волшебных» животных. Что он, черт побери, вообще тут делает??

— На вас напал один, — вдруг сказал незнакомец, указывая длинным пальцем на перепачканную засохшей кровью рубашку. — Точно-точно, я видел такую тварь, большая такая зверюга… Интересно, откуда они берутся?..

«Нет, он точно не маг…»

— Откуда вы знаете? — спросил Люциус, гадая, чего же хочет от них этот странный человек. За здоровье их, что ли, беспокоится? Так было бы оно, это здоровье! Лучше бы раньше появился, «большую зверюгу» помог бы убить…

— Уходите отсюда, — проигнорировал его вопрос человек, — тут много всяких странных существ, еще и пострашнее встречаются.

— А вы, почему не боитесь? — вдруг подала голос Гермиона.

Человек поднял глаза к небу и зашевелил губами, что-то пробормотав.

— Мне помогают боги, — сказал он, помедлив.

Люциус понял, что у незнакомца не все в порядке с головой, но сдержался, чтобы не высказать ему это в лицо. Мало ли, кто во что верит, у этих магглов всегда какие-то заморочки…

— Вы странные, — человек внимательно посмотрел на Люциуса и Гермиону. Стало ясно, что он, скорее всего, не старый — глаза были яркие и живые, красивого небесно-голубого оттенка. — От вас какая-то сила идет… Будто вы можете справиться с этой зверюгой своей силой…

«Маг или не маг? Может, маг, но не знает об этом? У него какой-то дар читать мысли и чувствовать то, что даже нам не дано», — подумал Люциус.

— Откуда вы знаете? — вновь спросил Люциус.

Гермиона перестала дрожать и заинтересованно выглядывала из-за его плеча, исподлобья посматривая на загадочного незнакомца. Да уж, интересная встреча может произойти в лесу, однако!

Тот снова проигнорировал вопросы о своей личности.

— Знаете, — заговорил он, помолчав, — я вас предупредить хочу. Здесь вас никто не тронет, потому что вы своей силой со всеми существами справитесь. Вам многое пройти пришлось, пока вы друг друга не обрели. Но это еще далеко не все. Не хочу вас ничем сильно расстраивать, но счастливы вы не будете… Ваш союз запретен.

— Мы знаем, — хмыкнул Люциус.

Ему совершенно не хотелось слушать рассказы о том, что их ждут «страшные, ужасные» испытания, и ещё более ужасное наказание. Он и так знал об этом.

— Нет, — неожиданно перебил человек, — не знаете. Если вы сейчас не вернетесь, вам будет очень плохо…

— Мы не вернемся, — твердо сказал Люциус.

Пора отделаться от этого сумасшедшего с даром ясновидения, ничего нового он им не скажет, а еду до темноты найти все-таки надо.

— Плохо… — вздохнул человек. — Вижу я, вы мужественные люди. Молодцы. Смерти не боитесь. Это хорошо… Сейчас таких мало… Смерть ради любви — это благородно, вам потом ваши боги за все воздадут…

«Какие боги? Какая смерть?..»

— Держите, — неожиданно сказал человек, сунув Люциусу в руки внушительные кулек, замотанный в истертую, но чистую ткань.

— Что это? — растерялся Люциус.

— Держи это, и быстро идите обратно, — человек перешел на шепот, но от этого его слова не стали менее внушительными. — Быстро! Я чувствую приближение тварей.

Люциус сжал свободной рукой ладонь Гермионы и зашагал в сторону дороги, стараясь не оборачиваться. Лучше не спорить с этим странным человеком, мало ли, чем черт не шутит, вдруг, у него есть еще какой-нибудь дар... Еще прикончит силой мысли, если они слушаться не будут.

Странные люди живут в английских лесах…

Гермиона молчала, ничего не спрашивая, хотя любопытство так и распирало ее. Люциус тоже ничего не говорил. Да и что он мог сказать ей, когда произошедшая встреча была для него такой же загадкой, как и для нее?

Когда они добрались до автомобиля и сели в него, Гермиона судорожно выдохнула. Казалось, она только этого и ждала — оказаться в каком-нибудь более-менее безопасном месте, без сумасшедших, Темных Лордов, оборотней и прочей нечисти.

— Что это было? — спросила она, не слишком испуганно, заинтересованно.

— Не знаю, — честно признался Люциус, — какой-то слегка сумасшедший бродяга… Я так и не понял — маг он, или нет.

— А что он тебе дал? — Гермиона кивнула на кулек.

Люциус аккуратно развернул тонкую ткань и с удивлением обнаружил внутри довольно большую краюху домашнего хлеба, и глиняную крынку со сливочным маслом.

Они с Гермионой переглянулись.

— Странно… Кто же все-таки это был? — неуверенно спросила Гермиона.

— Да какая разница, — улыбнулся Люциус, — ешь давай!