Рики Макарони и Клуб Единства (джен)

Постепенно приближался квиддичный сезон. Студенческие разговоры большей частью вертелись вокруг этого. Эйвери постоянно волновался и не говорил ни о чем другом, и Рики порадовало, что какое-то время врагу не придется строить грандиозные планы, так как тот все время пропадал на тренировках.

Эльвира стала раздражительной, буквально заводилась при слове “квиддич”. Рики отлично понимал ее, тем более, что спортивный комментатор стал частым посетителем подземелий. В довершение всех ее неприятностей, Моргана подралась с ее кошкой. В обычных обстоятельствах она, возможно, отнеслась бы к этому спокойно, но теперь рассвирепела и наложила взыскание на близнецов Флинт. В тот вечер, по словам Доры Нотт, Тиффани от брата узнала о себе много нового и неприятного. Но при этом кошку он утешал очень ласково.

Долг обязывал Рики разведать данные в пользу злополучного комментатора. В ответ на сделанный им запрос он получил письмо от Пита. Начиналось оно с того, что и сам Рики знал прекрасно: в чужие любовные дела, как в чужую драку, лучше не соваться вообще. Однако, по его мнению, подобные неблагоприятные обстоятельства, вроде вражды колледжей, налагая запреты, могут послужить катализатором, провоцировать чувства, как это, несомненно, случилось с Ники Боунсом. Что касается Эльвиры, то Пит полписьма сетовал, кто б ему помог разобраться с фокусами девчонок, и потому он понятия не имеет, что обо всем этом думает Эльвира, как смягчить ее сердце и надо ли это делать. Завершала письмо просьба написать трактат об ухаживаниях волшебников, ибо он сам хотел удивить свою подружку.

...-Мисс Нотт, я сказала – в пуговицу! Не смейте экспериментировать с формой, пока не освоите алгоритм. И вообще, самодеятельностью займетесь позже, вне стен этого кабинета. И прекратите ваши дурацкие страхи, а не то я буду вынуждена снять баллы со “Слизерина”.

“И это Вас так огорчит”, — подумал Рики.

Урок трансфигурации шел своим чередом, Рики уже превратил почти всех своих жуков в пуговицы. А поскольку это задание ему не нравилось, он постарался погрузиться в свои мысли на отвлеченные темы. Но временами куда эффективнее отвлекала Дора: с начала урока она утверждала, что возле ее парты за занавеской что-то шевелится. Профессор Мак-Гонагол не сомневалась, что Дора просто хочет отсесть от ее стола, куда она ее поместила для лучшего контроля. Но мисс Нотт все равно взялась за старое.

В данное время Рики как раз вспоминал, как на перемене застал в этом кабинете Артура Уизли – тот по поручению Мак-Гонагол складывал готовые пуговицы в ящик. Чуть позже Мак-Гонагол движением палочки превратила их обратно и попросила Рики раздать. Он еще удивился, что раздаточный материал выдерживает столько превращений.

— Макарони, не превращайте две сразу. Хорошо, что у Вас получилось в этот раз, но еще рано. Если бы не рассчитаете направление, согнете стол, и я буду недовольна.

В конце урока Рики собрал пуговицы и жуков, положил на то же место. Выполнив свои обязанности и довольный, что урок закончился, он присоединился к ожидающему его Лео и отправился на обед в Большой Зал.

Следующим по расписанию шел урок защиты от темных сил. Рики очень постарался оттянуть момент ухода, так как не любил эти занятия. Лонгботтом был вполне симпатичен, но Рики рядом с ним чувствовал что-то зловещее, еще хуже, чем с Поттером в иные моменты. Непонятно, была ли виновна в этом атмосфера кабинета или антипатия к преподавателю.

Главное доказательство притворства Лонгботтома Рики видел в том, что только у него одного хватало терпения на Дору Нотт. Все другие учителя, даже невозмутимый завуч “Слизерина”, не выдерживали ее фокусов и нередко наказывали. А вот преподаватель такого опасного предмета, как защита от темных искусств, довольно снисходительно смотрел на допускаемые ею вольности. Более того, он трактовал их как учебные ошибки и помогал исправить с ангельским терпением. За это придирчивая Дора одарила его своим расположением. Рики возмущался, как можно так легко утратить бдительность, но с ней свое мнение, понятное дело, не обсуждал.

Самого Рики, на посторонний взгляд, Лонгботтом не выделял из других учеников. А Рики сердился еще больше, что у него нет доказательств своим предчувствиям. Даже Лео склонен был симпатизировать новому профессору.

— Ну этот уж точно не Упивающийся Смертью. Дамблдор ему доверяет, — аргументировал он.

И тут к Рики подлетел мистер Филч.

— Директор вызывает, — желчно бросил он. – Немедленно.

Еще остающиеся за столом немногочисленные слизеринцы остолбенели, а Филч побелел как мел.

— Почему? – спросил Боб Бут.

— Ты же ничего не натворил? – Лео с подозрением заглянул ему в лицо.

— Нет, ничего, — твердо произнес Рики.

— Поторопись. Там разберутся, — рявкнул Филч. Ничего не понимая, Рики последовал за ним. Со стороны могло показаться, что завхоз в ярости, однако Рики дважды видел его в подобном, но более глубоком состоянии. Филч был напуган, и настолько, что когда они поднялись в безлюдные коридоры, жестом пропустил Рики вперед.

— Но кабинет директора там, — попытался возразить Рики.

— Они ждут на трансфигурации, — пояснил Филч.

Чего ради возвращаться туда, откуда он только что ушел? Филч распахнул перед ним дверь, но сам остался снаружи. В классе находились Дамблдор, профессор Мак-Гонагол и профессор Снейп. Судя по мрачному сверлящему взгляду последнего, произошло что-то серьезное. Рики заметил на полу под занавеской, рядом с которой сидела Дора Нотт, мертвую и довольно крупную змею.

— Как Вы это объясните, Макарони? – профессор Мак-Гонагол едва держала себя в руках.

— А при чем тут я? – не понял Рики.

У него создалось впечатление, что профессор Мак-Гонагол не убила его в тот момент только потому, что в ее руках не оказалось волшебной палочки. Она излучала гнев, ненависть, высвеченные хорошим испугом. Директор успокаивающе похлопал ее по плечу и сурово кивнул Рики. Снейп также давал понять, что ситуация очень серьезна.

Директор приблизился и пристально взглянул на Рики, и вроде как успокоившись, начал допрашивать. Из его слов Рики стало ясно, в чем его подозревают: якобы он создал эту змею и выпустил в кабинете трансфигурации. Мак-Гонагол придерживалась именно такого мнения, и ее не сумел урезонить даже профессор Снейп, определенно постановивший, что второкурснику такое самостоятельно в голову не придет, если только он не очень начитан, чего в случае с Макарони можно не опасаться.

— Второкурснику? – вспылила профессор трансфигурации.

— Именно, — холодно повторил Снейп, скрестив с ней взгляд и посеревший от напряжения.

Но, как ни абсурдно это звучало, выходило, что сотворить такое имел возможность только Рики. С вечера Филч лично запер кабинет, предварительно сделав в нем уборку, и никого там не было, тут можно было довериться чутью миссис Норрис. С утра прошел урок с “Гриифиндором”, и ничего необычного никто не заметил. А потом Рики подходил к столу Мак-Гонагол, после чего Дора Нотт весь урок уверяла, что за шторой что-то шевелится. Потом Рики снова подходил к столу. И, стоило ученикам уйти, как великолепный удавчик выкатился прямо к ногам мирно записывающей в журнал Мак-Гонагол.

— А я ей не верила! Бедная девочка находилась в такой опасности! И все ученики! – злобный взгляд в сторону Рики. – Что могло произойти!

Когда профессор Снейп устал повторять коллеге, что удав абсолютно не ядовит, директор потребовал у Рики его волшебную палочку.

Этой палочкой он очень дорожил. Весь прошлый год они с Лео потратили на то, чтобы добыть ее. И Рики совсем не хотелось отдавать ее главе гриффиндорской мафии. Однако выбора не было.

Последним заклинанием, которое он использовал, естественно, было превращение жука в пуговицу. Но, так как профессор Мак-Гонагол настаивала, что змея появилась до начала урока, были проверены и предыдущие, вплоть до того, которое он проходил на первом уроке профессора Флитвика. Мак-Гонагол была удручена и извинилась. И тут же выдала великолепную версию относительно “этой безобразницы Доры Нотт, которая вечно поступает наперекор и сначала делает, а потом думает”. Послали за Дорой.

Прежде чем дело дошло до проверки палочки, завуч “Гриффиндора” и ее успела отчитать по первое число. Опять ничего не обнаружили. Преподаватели немного успокоились, и происшествие поблекло, выделив на первый план милые отношения между “Слизерином” и “Гриффиндором”. Снейп был готов оберегать своих дорогих учеников от инсинуаций уважаемой Мак-Гонагол. Один Дамблдор имел вид самый серьезный, и Рики разделял это.

Наконец их отпустили. Выйдя за дверь, никогда не унывающая Дора заплакала навзрыд.

— А вдруг бы она меня укусила-а-а!

Истерика одноклассницы послужила для Рики лишним поводом не ходить на защиту от темных сил, тем более что большая часть урока безвозвратно ушла в прошлое. Ворча на гриффиндорскую мафию, которая не может навести порядок в школе, он проводил девочку в общежития. Дора кивала и постепенно успокаивалась, в гостиной же ее внимание полностью отвлекла кошка Тиффани.

Между тем Рики напряженно размышлял. И чем дальше, тем меньше хорошего находил в происходящем. Определенно, кто-то подпустил змею. И понятно, что время урока гриффиндорцев все было нормально. Филипс ушел раньше, чем в классе появился Рики, и он не знал, где тот сидит, и потому свалить это на него было маловероятно. Однако нельзя было упустить, что происшествие было обставлено так, чтобы все указывало на него. Согласно предположению Рики, подходящее время подпустить змею – когда все рассаживались и могли перемещаться по классу как угодно. Следовательно, это мог сделать любой из одноклассников, а Рики точно знал одного, который мечтал, чтоб он вылетел из школы. Френк Эйвери был вполне способен создать змею в классе, где находился сам – однозначно веря в неприкосновенность своей чистокровной особы. Рики допускал, что он может обладать необходимыми знаниями.

Все это он изложил Лео, чье беспокойство немедленно сменилось профессиональным интересом. Казалось, Лео только и ожидал чего-то такого после того, как начитался детективов.

— Создать змею не так сложно, это одно простое заклинание, только я его не запоминал.

Чуть позже Снейп вызвал в свой кабинет весь второй курс своего колледжа, кроме Рики и Доры, и проверил их палочки, но ничего не обнаружил. Ральф Джордан сказал Дейвису, с которым Лео встретился в библиотеке, что аналогичный тест прошли гриффиндорцы. Таким образом, Филипс был чист. Но тут в голову Рики пришла совершенно очевидная мысль, которую почему-то упустили даже взрослые маги.

Так ли уж обязательно создавать змею на месте, когда можно ее принести с собой? И в этой связи отпадал Эйвери, а подозрительными казались Филипс и – куда в большей степени – Дора Нотт.

Последняя вряд ли специально хотела навредить Рики. Но она не симпатизировала профессору Мак-Гонагол. Учитывая, что никто, кроме Доры, не видел шевелящуюся занавеску, можно было предположить, что она все это выдумала. Ведь змея выползла, когда в классе осталась одна строгая профессорша.

Для администрации история также не была окончена. На следующий день в школу приехал Люпин.

Как минимум два человека ему не слишком обрадовались. Вернувшись после урока в кабинет зелий за забытым там пеналом, Рики услышал разговор профессора Снейпа и завхоза Филча, в котором совмещался заказ профессора на новые полки и сетования на бесполезные проверки. Позже Люпин появлялся в подземельях, даже заходил в общежития с их завучем, а за ужином профессор Снейп был сердит.

За всеми этими событиями Рики не обращал внимания на тему дня и очень удивился, когда к нему подошел капитан квиддичной команды напомнить, что завтра матч и запасные тоже обязаны переодеваться в форму и приносить метлы. И весь вечер он провел в общей гостиной, держа на коленях притихшую Моргану, которая, чувствуя торжественность момента, не пыталась гонять учеников, как обычно. Ее хозяева были слишком взбудоражены, Тиффани ворчала на Генри и пренебрежительным тоном уверяла, что “Слизерин” победит – раз плюнуть.

Выходя из Большого зала после завтрака, подхваченный потоком Рики оказался зажат между Ники Боунсом и Эльвирой. И коварно нежный взгляд спортивного комментатора не предвещал ничего хорошего. Эльвира, вздрогнув, тут же отвернулась и скрылась в толпе.

Скамьи для запасных располагались снизу при трибунах для болельщиков. Кроме Генри Флинта, Рики делил компанию с высокой пятиклассницей, двумя – парнем и девчонкой — с шестого курса и парнем с четвертого. Еще до начала матча Генри открыл рот – и не закрыл его до конца.

Раньше Рики наблюдал матчи вместе с другими болельщиками – но тогда он не знал, что значит смотреть квиддич. Генри расписывал каждое движение, ни на секунду не позволяя отвлечься от захватывающего действа. В этом было несомненно хорошо то, что профессиональные оценки Флинта не давали как следует вслушаться в речь спортивного комментатора.

Оскорбленный в лучших чувствах Ники превзошел себя. Осколки его разбитого сердца грохотали на весь стадион, нанося самолюбию слизеринцев глубокие раны. Пару раз профессор Мак-Гонагол даже попыталась отобрать у него микрофон.

Что касается Эйвери, тут Рики вынужден был признать, что враг кое-что умеет. Половину мячей он стабильно пропускал. Но зато как он ловил другую половину! Его витиеватая непредсказуемость вызывала стойкое расстройство координации охотников противника: подлетев к воротам, они нерешительно зависали перед ними, пока Френк выделывал замысловатые фигуры, совершенно неожиданно меняя направление несколько раз в секунду. Причем неудачи совершенно не смущали его, и он продолжал в том же духе. У зрителей рябило в глазах, что уж говорить об игроках.

Когда через два часа после старта ловец в зеленой форме схватил снитч, Боунс прокомментировал это так ядовито, что отнял у “Слизерина” половину радости от победы. После этого Рики не сомневался, что Эльвира скорее уж влюбится в Дамблдора, чем в него.

Но все это безобразие прошло мимо Эльвиры, поскольку, как выяснилось, она не присутствовала на матче. Рики начал думать, что Пит прав, кто там разберет, как она на самом деле думает. Даже победа колледжа не улучшила ей настроение, и она так же быстро раздражалась.

Выходные “Слизерин” упивался достойной победой. Рики смирился даже с заносчивостью Эйвери, благо тот, как всегда, не стремился общаться “с кем попало”. Все проблемы растаяли. И так было до тех пор, пока не случилось то, чего давно следовало ожидать.

По словам Доры Нотт, началось с того, что на выходе из Большого Зала преисполненный гонора Френк обозвал грязнокровками двух одногодок из “Равенкло”. Поблизости оказался четверокурсник из “Гриффиндора”, подпадающий под ту же категорию. Но и у Френка нашлись единомышленники. Причем выяснилось, что для мании чистой крови не надо быть слизеринцем. Состоялась грандиозная дуэль. И в результате, к немалой радости Рики, у Филча снова было помощников хоть отбавляй. А Лео отметил, что, в отличие от него, Снейп послал письмо родителям Френка.

Инцидент мог бы считаться исчерпанным – для его участников. Но не для тех, кто на свою голову поклялся оберегать единство “Хогвартса”.

Рики разбирал свои вещи и чуть не рассыпал все книги, когда в его спальню, морща нос, вплыла плакса Миртл собственной персоной. За нею, подпрыгиванием пытаясь достать интересный объект, ворвалась Моргана. Рики благословил разговоры о квиддиче, благодаря которым находился в спальне один и не придется объяснять соседям, почему его навещают такие визитеры.

— Добрый вечер, Миртл, — вежливо поздоровался он.

— Изволь через час явиться на собрание, — отчеканила барышня.

— А что случилось?

— Не замечаешь! Великолепно! Резня магглорожденных в разгаре, и никому нет дела! – запричитала Миртл. Ее вопли могли привлечь сюда всю гостиную, так что Рики поспешно произнес:

— Да ты что! Мои собственные родители – не волшебники.

Моргана, пролетев сквозь Миртл, приземлилась ему под ноги и зашипела. Но сердце замерло по другой причине.

— Я такая же, — глупо заулыбалась Миртл, подмигнула и улетела, хихикая.

Это Рики порядком озадачило. И вообще, не хватает, чтоб его навещали подобным образом – что было очень даже возможно.

Через минуту вернулся Лео, и по его лицу без слов было ясно, что гостью он встретил. И ничего не оставалось, как распрощаться с планами почитать и тащиться в зал собрания.

В туалете недоуменно переговаривались представители “Гриффиндора” и “Равенкло”.

— Это вы назначили встречу? – обратился к пришедшим Артур Уизли.

— Нет, — удивился Рики. Хлопнула дверь – явился Эди.

— А кто позвал? – с порога спросил он.

— Ну я!! – преисполненным достоинства голосом заявила Миртл, являясь из унитаза.

“Действительно, я даже это помню”, — удивился Рики собственной непонятливости.

— Это что – распоряжение Кровавого Барона? – спросил Дейвис.

— Ну да! Миртл ничего сама не может! – в ярости надвинулась на него привидение. – Миртл вечно всем подчиняется!

Пришедшие были в восторге.

— И чего ты бесишься? – неосторожно спросил Уизли.

— Я, если хотите знать, — прослезилась Миртл, — стала первой жертвой Волдеморта. Потому что я – нечистокровная!

Когда она назвала Темного Лорда, Рики с трудом припомнил, кто это такой, но вокруг него все вздрогнули.

— Да, Гарри произносит его имя, и я тоже не боюсь, — гордо сказала Миртл.

— Чего тебе бояться? Ты же мертвая! – дружно брякнули Рики и Ральф Джордан.

У Миртл был такой вид, будто она вот-вот взорвется. Но вместо того она разрыдалась.

— Наверное, ты не желаешь, чтоб в школу вернулись такие традиции, и кто-то еще пострадал, — поспешил Рики, прежде чем она начнет жаловаться.

— Вот именно, — размазывая слезы, провыла Миртл. – Я помню, как Гарри пришел сюда, и он так смотрел на меня. И он отомстил за меня! Гарри убил василиска!

— А от нас ты что хочешь? – спросил Уизли.

— Позор! И вы его родственники! Да, я, конечно, все знаю о Гарри. А вы, — Миртл сглотнула, — такие бестактные...

— Я пошел, — заявил Уизли. Все немедленно устремились за ним.

— Эй, вы кое-что обещали, — завизжала Миртл. — Этот, который начал...

— Эйвери? Да он просто придурок, — сказал Рики, удивляясь, что кто-то воспринимает врага серьезно.

— С первого дня бредит родословными, — подтвердил Лео.

Однако остальные помрачнели не хуже Миртл.

— Не стоит обращать на него внимания, его это подзадоривает, — сказал Рики.

— Но таких заявлений никто давно не делал, — сказал Эди. – Мне брат говорил, что за ввсе годы его учебы это впервые.

— Мел Хатингтон напугана, — сказал Дик Дейвис. – Другие тоже. В нашем классе я самый чистокровный, а ведь я – колдун только в третьем поколении. Мои дед и бабка магглорожденные.

Миртл надоело висеть, и, чувствуя, что маховик, заведенный ею, набирает обороты, она чинно присела на унитаз.

— Кого это волнует? – Рики не ожидал от представителей других колледжей такого беспокойства.

— Что мы можем предпринять, чтоб прекратить это? – спросил Уизли.

— Эйвери не успокоится, — покачал головой Лео.

— Эйвери – маньяк, — раздраженно бросил Рики. – Вроде Филипса.

— Ну, надеюсь, не настолько. Согласен, Тони перегибает палку, и вообще играет на популярность, но... – попытался возразить Джордан.

— ...утопил бы всех слизеринцев, как Эйвери – всех нечистокровных! – закончил нейтральный Дейвис.

— И у Эйвери есть сторонники, — вернулся к теме Уизли.

— Он каждый год что-нибудь задевает, — поморщился Рики. Сам он относился к Эйвери с прежним пренебрежением и не собирался бояться, но всегда хотел прекратить деятельность врага, находя ее опасной.

— Что нам делать? Вызвать его на дуэль? – предложил Уизли.

— Ни в коем случае! – забеспокоился Лео. – Он на это набивается давно. Это же для него способ выпендриться, показательное выступление. Даже если результат будет не в его пользу, он повернет это как травлю чистокровных, и в его полку дураков прибудет. А если вызывать всех, то их больше, и есть со старших курсов.

— Надо всю банду посадить в лужу, и тогда они затихнут – хотя бы на этот год, — задумчиво произнес Рики, оглядел собравшихся и вдруг хлопнул себя по лбу. – Дуэль!!! Ну конечно!..

...-Нам понадобится еще один человек, — сказал Джордан.

— Селена Олливандер, — предложил Эди. – Когда мы объясним, она не откажется.

— А Эйвери согласится? – засомневался Дейвис.

— Вот уж на это он непременно купится, — заверил Лео.

Миртл внимательно прислушивалась и кивала трагично — важно.

Договорившись обо всем, перешли к другой проблеме, о которой напомнили Лео и Ральф Джордан. Дело в том, что мантии – невидимки так и висели в Запретном лесу. Ценные вещи следовало забрать как можно быстрее. Мало того, что для этого было неоходимо незамеченными пробраться в лес мимо Хагрида и Клыка, так еще наступило полнолуние при том, что Люпин в школе. Оставалось ждать.

Затем Боунс неловко поинтересовался возможностью улучшения в сердечных делах своего брата. Рики изложил мнение Пита про загадочность женского мировоззрения, на что Миртл покровительственно фыркнула, и попросил рассказать, как ухаживают маги. Выслушав про фей и купидонов, причем Миртл меланхолично вздыхала, Рики представил, как это будет сочетаться в его письме со змеиной историей.

Когда они уходили, хозяйка помещения напомнила напоследок:

— И не вздумайте хоть что-то не выполнить! Будете дурака валять, пожалуюсь привидениям ваших колледжей.

Последнее напоминание дало о себе знать, когда они, согласно договору, незадолго до отбоя шли наверх с тем, чтоб перехватить Эйвери и компанию. Когда при их приближении Пивз свернул в сторону, глаза Артура мстительно сверкнули.

— Давно мечтаю дать ему по шее, — сказал он.

— Это привидения велели ему держаться от нас подальше. А когда он в очередной раз с ними поссорится, нам достанется сразу, — пессимистично предположил Эди.

— Я одно время хотел сделать для него рогатку, — сообщил Рики.

— А что такое...? – начал Артур, но тут в поле зрения возникла искомая группа.

Пройдя еще несколько шагов, члены Клуба остановились. Поклонники чистой крови, среди которых из одноклассников был Билл Кеттлборн, сделали то же.

— Прекрасное выступление, Эйвери, — сказал Рики.

— Что, Макарони, испугался? – сдвинул брови Френк.

— Хочешь в морду прямо сейчас? – хотя он не собирался говорить это, при виде Эйвери иногда Рики охватывала неконтролируемая агрессия, выплескиваемая до сих пор только в словах.

— Рики, мы пришли, чтоб договориться, — напомнил Эди.

— Он знает, что меня тошнит от его мании. Ты давно хочешь сразиться, не так ли?

— Хоть сейчас, — Эйвери вынул палочку.

— Нет! – вмешался Лео.

— О, Нигеллус! Тебе не надоело водить дурную компанию? – спросил третьекурсник.

— Чего ж ты пристаешь к нечистокровным, если они кажутся тебе дурной компанией? – мягко спросил Лео.

Рики предполагал, что мирных переговоров не получится. Естественно, противники немедленно выхватили палочки, а гриффиндорцев не надо было упрашивать последовать их примеру. Тогда уж у Эди, Дика и Лео не осталось иного выхода. Но Рики пришла в голову интересная идея, и он остался стоять впереди остальных, как был, безоружным.

— Я полагаюсь на маггловскую силу. Нападай на меня, Эйвери, — позволил он.

Честно говоря, он не ожидал, что враг отреагирует с такой готовностью. Кеттлборн, похоже, хотел остановить Френка, но опоздал.

— Таранталлегра! – выкрикнул он.

“Тироидус!”, — заклинание Щита лучше было произносить мысленно. Распрямившись, Рики встретил атаку спокойно, наслаждаясь ошарашенными лицами противников, не получивших то забавное зрелище, на которое они рассчитывали, и непроизвольными вздохами за спиной.

— А что-нибудь посерьезнее? – надменно молвил он.

— Лучше не провоцируй нас, Френк, — пригрозил Лео, выступая вперед поближе к Рики. Чуть повернувшись, Рики понял, что на противников сейчас направлено то раздражение, которое вызвал его необдуманный, с точки зрения Лео, поступок, и мельком брошенный исподлобья взгляд сказал ему то, что Лео никогда не произносил вслух.

— Как он это сделал? – требовательно спросил кто-то.

— Читать надо больше, — наставительно сказал Лео. Его издевательски интеллигентная манера не могла не раздражать, и потому тот, к кому он обращался, немедленно выкрикнул сногсшибатель.

На секунду Рики стало страшно; но Лео даже не покачнулся. Впрочем, атака вызвала значительное неодобрение среди сторонников Эйвери и даже у него самого: Лео происходил из старинного колдовского рода, отлично учился и пользовался расположением как старост, так и профессора Снейпа. Вполоборота Рики мог видеть недоумение на лицах гриффиндорцев и Эди; Дейвис же взглядом будто что-то спрашивал у него.

— Вы все еще не хотите нас выслушать? Мы действительно предлагаем дуэль, — воспользовавшись замешательством, продолжал Лео, — но всем вам со всеми нами. И необычную.

— Как это? – не понял Эйвери.

— Квиддич, — сказал Рики. – Ваша команда против нашей. Если выиграем мы, вы оставите в покое нечистокровных до конца этого года. Если вы – мы не будем вам мешать. Ты видел сейчас, что мы кое-что можем.

— Тогда какого черта вы с нами церемонитесь? – брякнул Кеттлборн и тут же смешался; очевидно, он сам был не рад происходящему и предпочел бы, насколько знал его Рики, ни с кем не ссориться.

— Ну, знаешь, предпочитаю, чтоб все было обставлено законно. Наш завуч очень не любит нарушения правил, — сказал Рики. – Тем более – среди учеников своего колледжа. А в нашем случае результаты будет трудно утаить.

— А вы так в себе уверены? – сарказм просто сочился из Френка. – Насколько я знаю, никто из вас никогда не играл в профессиональный квиддич.

— Это не твоя забота, — холодно оборвал Ральф.

— Интересно, — сказал кто-то за спиной Эйвери. На это и рассчитывал Рики.

— Позвольте, — вмешался Билл Кеттлборн, — а кто будет судить?

— Предлагаю с нашей стороны. Нас больше, — оптимистично заявил какой-то придурок с четвертого курса.

— Нет! – решительно возразил Рики. Он не обдумал это заранее, но ответ возник сам собой.

— Только один человек может устроить обе стороны. Мы попросим профессора Снейпа.

Его сторонники были ошарашены; Рики предугадывал, что позже ему многое скажут, особенно Лео и Уизли с Джорданом. Противники притихли.

— Я уверен, он согласится, — вкрадчиво произнес Рики, наслаждаясь смятением врага. – Ну, не сдрейфишь? Незадолго до матча мы оба обратимся к нему. Пока же лучше держать все в тайне, чтоб не интриговать народ.

— Мы не проболтаемся, — холодно заявил третьекурсник, к очевидному неудовольствию Френка.