Город Привидений (гет)

1998 год, 25 декабря, день

Hey little train! We are all jumping on

The train that goes to the Kingdom

We're happy, Ma, we're having fun

And the train ain't even left the station

Hey, little train! Wait for me!

I once was blind but now I see

Have you left a seat for me?

Is that such a stretch of the imagination?

Алисия приехала на вокзал Кингс-Кросс около восьми утра. Она шла быстро, минуя четыре платформы, пока не остановилась в нужном ей месте – кирпичной стене между пятой и шестой. Алисия ещё раз окинула придирчивым взглядом свою одежду. Кожаное пальто, простые джинсы, высокие ботинки, холщовый рюкзак за спиной, палочка в рукаве – вылитая маггла. Впрочем, с этим у неё никогда не бывало проколов. Она достала из кармана сигареты, чиркнула спичкой, непринужденно закурила, в последний раз осмотрелась вокруг и, окруженная облаком сизого дыма, будто бы невзначай прислонилась к стене, разделяющей платформы. Через доли секунды ведунья оказалась на другой стороне. В это зимнее утро на платформе почти не было людей, но к перрону уже подошёл нужный состав.

— Магический экспресс, следующий по маршруту «Лондон, Кингс-Кросс – Кардифф, «Кардифф-Центральный» отправляется с платформы номер пять целых пять десятых через пять минут, — произнёс приятный женский голос откуда-то сверху.

Успела, улыбнулась про себя Алисия и тут же поспешила нырнуть в первый вагон. Тот, как всегда, встретил её почти полной пустотой – лишь несколько пожилых волшебников, расположившихся у входа, довольно шумно и увлеченно играли в вист. Оно и понятно – все, кто хотел отправиться на Рождество в свою родную валлийскую глушь, уже сделали это. Пройдя ряд сидений, Алисия, наконец, устроилась у окна в хвосте вагона.

Через некоторое время поезд тронулся, и, прислонившись лбом к холодному окну, Алисия погрузилась в свои мысли.

Наконец-то она ехала домой.

Алисия не бывала в Ньюпорте с самого лета. Беспокойство и дочерний долг, конечно, говорили девушке о том, что она поступает неправильно, но воспоминания, связанные с последним посещением родных мест, пересиливали всё. В прошлый раз Алисия вернулась домой, гонимая из Лондона ужасами войны и потерями…потерей… Когда Лис – усталая, издёрганная, измученная, появилась на пороге, то Офелия Спиннет, её мама, и Кассия Спиннет — тётя со стороны отца — поняли всё. Первую неделю после битвы Алисия тупо отсыпалась, чуть ли не пинтами глотая сваренное мамой зелье Сна без снов; ни на чьи похороны, в том числе похороны Фреда, не пошла – сил на то, чтобы слышать плач и видеть мёртвые тела, у неё не осталось. Тела, на которые она вволю успела насмотреться, и так преследовали Алисию почти наяву.… Несколько десятков человек, израненных, парализованных, проклятых, оглушённых, подброшенных в ту часть Хогвартса, где находилось больничное крыло, Алисия, рискуя всем, перетаскала по одному прямо к дверям кабинета мадам Помфри после того как сама, на время потеряв сознание, угодила во владения целительницы. На самом деле это оказалось чистым везением – о ней позаботился случайно оказавшийся рядом Оливер Вуд.… Когда кончилась битва, все спустились в полуразрушенный Большой зал, где лежали другие. Те, кому уже не помочь. Несколько десятков с той и с другой стороны. Концентрированный кошмар. Кататония. Пустота.

На второй неделе Алисии стало чуть легче, на третьей – дышалось уже вполне сносно. Так она и провела два с небольшим месяца, шатаясь от дома к руинам замка-на-Аске, а от них – к местному пляжу. В середине лета объявился Ли. Сообщил, что Джордж теперь уже наверняка пришёл в себя и Алисия может хоть завтра возвращаться в Лондон. Немного поколебавшись, она так и сделала: собрала вещи, отправила сову Андромеде, хозяйке тамошней квартиры и отправилась на скорый поезд. Дома пригодятся заработанные Алисией галлеоны, а не её унылое лицо. Тем более что от денег, скопленных отцом, уже почти ничего не осталось. Это было неудивительно, так как Саймон Леонсио Спиннет скончался от острой лучевой болезни аж в девяностом году, когда они ещё жили в Мертир-Тидвиле. Почему он заболел, знал один Мерлин – может быть, дело было в его безобидной на первой взгляд работе перевозчика отходов? Никто ни в чём не был уверен и потому ей почти ничего не рассказали. Алисия с матерью от греха подальше переехали в Ньюпорт, но вскоре болезнь настигла и Офелию – к счастью, не в острой, а в хронической форме. В отличие от отца, у неё хотя бы было время…. Скоро маме удалось найти и даже самой довести до ума рецепт зелья, которое могло бы ей помочь. Удивительно, но то ли силами веры, то ли действием снадобья она держалась вполне бодро уже несколько лет. Дважды в месяц тётя Кассия посещала Косой и Лютный переулки, чтобы достать всё, что нужно – часто не по слишком маленькой цене. Шло время, сбережения семьи таяли, а небольшое, но так некстати случившееся перед войной подешевение галлеона и вовсе почти до конца добило их. Так что посильная помощь Алисии никогда не была лишней для её родных.

И всё-таки работать с друзьями было лучше, какими бы несносными они порой не казались. День рождения Лис, который прошёл совсем недавно, семнадцатого декабря, справляли всем магазином. Лучшим подарком, конечно, был конец этой бесполезной вражды между ней и её так называемым боссом. Держа под ручку свою новую зазнобу по имени Верити, Джордж Уизли вполне искренне и с сожалением извинился перед Алисией за происшедшее. Та лишь усмехнулась про себя, но возражать не стала. Эта глупая ссора с самого начала была ей ни к чему, а что до Верити… ну, справедливости ради, она тут совсем не при чём. Напротив, ради спокойствия Джорджа (следовательно, спокойствия всеобщего) Лис, конечно же, засунула куда подальше свою неприязнь…

Мысли девушки опять занял родительский дом и его обитатели – прежде всего, мама. О ней и её судьбе Алисия давно уже думала с непонятной смесью беспокойства и напряжения. Слишком много странностей и белых пятен было во всей этой истории. Каждый раз, возвращаясь в Уэльс, Лис собиралась присмотреться к тому, что происходит вокруг. Быть может, нечто новое откроется её взгляду…. Но каждый раз случалось что-то, что заставляло её об этом забыть. Быть может, ещё не настало то время…

* * *

Верити отвлеклась от перетряхивания мантий и посмотрела в окно. Пейзаж, открывающийся её взору из дома под номером девяносто три, что в Косом переулке, был, конечно, ей знаком и привычен, но никогда, никогда прежде не доставлял столько кристальной, светлой, сладко щемящей сердце радости, как сейчас. А впрочем, дело было вовсе не в пейзаже. Верити отвернулась от окна и снова окинула взглядом мантии и платья, разложенные на кровати. В соседней комнате что-то хлопнуло и разбилось; из-под двери потянуло серой, горелыми тряпками и жженой патокой. Девушка с улыбкой взмахнула палочкой, и щекочущее ноздри амбре обернулось ванилью, карамелью и сахарной ватой. Так было гораздо лучше. И вот опять вдохновение настигло Джорджа в самый неподходящий момент! Уже через пару часов они должны отправиться в гости в Нору, где их ждут мистер и миссис Уизли.

Верити уже более взволнованно вернулась к мантиям. Пурпурная, бирюзовая, сиреневая, серебристая…. Пташка ты моя расписная, говорила Верити мама и недовольно поджимала губы – очень уж это всё не вязалось с благочестивым именем и не менее благочестивым, строгим и полным христианской добродетели воспитанием, которое она так старалась дать своей единственной дочери. Но мамины усилия оказались тщетными – и магический дар, и лёгкий нрав, и светлая кудрявая голова достались Верити от повесы-отца. Иногда, в минуты размышлений о насущном, её посещали мысли о том, что и мама, и большинство окружающих не вполне к ней справедливы. Пусть Верити любит яркие наряды и кружить головы парням, но вместе с тем она вовсе не глупа, предана своему делу и трудолюбива, как все хаффлпаффцы…. Ещё она неплохо разбирается в цифрах и вообще в точных науках, и профессор Вектор всегда её хвалила, и в магазине справляется вполне….

Одна только Алисия всё время то огрызается, то язвит в её, Верити, сторону. Ладно бы дело было в тоске Алисии по Фреду (и пусть не думает, что для всех это такая великая тайна!), Верити поняла бы – но всё это началось ещё задолго до роковой весны. Ревность? Да, иногда она была даже слишком мила то с Фредом, то с Джорджем, но ведь всё это было не всерьёз! Такова была натура Верити, так вот ей нравилось украшать чьи-то серые будни, нравилось быть приятной и полезной людям. Разве это плохо? Слава Мерлину, с тех пор, как они сошлись с Джорджем, докучливая напарница заметно подуспокоилась…

Сладкой дрожью затрепетало сердце Верити, стоило ей подумать о Джордже. С её стороны симпатия и сочувствие превратились в нечто большее ещё осенью, а вот с его.… Всё у них как-то вышло быстро и странно, но от этого не менее волнительно. Примеряя мантии, Верити вертелась у зеркала, а перед глазами стояли картины недавних дней….

…Вот они, обнявшись, стоят между складских полок, а с потолка летит пушистый зачарованный снег. Вот они гуляют по вечернему маггловскому Лондону и обмениваются поцелуями, жаркими и смелыми от недавно выпитого глинтвейна. Верити улыбается довольно и кротко, Джордж – так, как не улыбался очень давно…. Проходит всего пара дней, и вот они уже стоят на пороге квартиры Джорджа, и рядом в воздухе качается чемодан Верити. Он сам, сам забрал её из соседнего дома! Он так устал переживать всё один….

— Я так устал переживать всё один, — говорит Джордж уже в гостиной, сгребая в кучу пустые бутылки из-под медовухи и тут же призывая новую. – Раздери меня мантикора, Верити, как прекрасно, что ты здесь! – он откупоривает бутылку и наполняет два изящных, только что отмытых от грязи бокала.

— Представь, я тоже рада этому, — отзывается она. Взмах палочки – и неприбранная комната в один миг становится чище и уютнее.

— О, нет, — Джордж качает головой, глядя на вещи, вновь разложенные по своим местам. – Только не говори, что собираешься во всём мне помогать…

— Довольно странное заявление, не находишь? Брось, Джордж, это всего лишь Экскуро.

Он натянуто улыбается и запускает пальцы в свои волосы, примятые с одной стороны и спутанные, стоявшие торчком с другой. С той, где некогда находилось его оторванное ныне ухо.

— Странное, — тянет Джордж. – Но ведь и сам я странный. Просто бешусь, когда кто-нибудь пытается сделать мою не слишком-то и радостную жизнь хоть чуточку лучше. Слишком много соплей и сострадания, а я здоров, как взрывопотам. На Рождество я пообещал родителям, что приеду навестить их, а теперь… меня просто тошнит от одной мысли об этом теперь.

Верити молчит, склонив голову. В носу её уже предательски щиплет, а щёки заливает краской. Сколько подобных откровений ей ещё предстоит выслушать, знал один Мерлин….. Верити смотрит влево – там стоит бокал, наполненный до краёв пахучей пузырящейся медовухой. Она не слишком любит алкоголь и всегда старается избегать пьяных вечеринок, но находясь рядом с Джорджем, трудно совсем не пить, и сейчас её руки сами собой тянутся к хрустальному сосуду. Верити жмурится и опрокидывает в себя терпкую жидкость почти залпом. На глазах выступают слёзы, но внутри будто бы становится легче – будто бы она разделяет с ним его горе пополам. Наконец она выпрямляет спину и долгим взглядом смотрит на Джорджа.

— Не думай, что я хотел тебя задеть или что-то вроде, — теперь его губы растягиваются в едва заметной улыбке, от которой всё вокруг теплеет. – Выкинь из своей головы всё, что я сказал только что. Забудь! Точнее, просто будь, — Джордж отсалютовывает ей своим бокалом.

Чувствуя внезапный прилив смелости, Верити придвигается ближе и молча обнимает Джорджа. Его волосы пахнут каким-то очередным варевом из трав и горелой патоки. Она всё понимает. Она, конечно же, не собирается лезть к нему в душу и навязывать свою помощь. Она просто будет рядом – ненавязчиво, незаметно. Ведь громкие причитания и неуклюжее участие – это действительно ужасно. Он больше не будет переживать всё один….

Этим же вечером Джордж переносит все свои пожитки в комнату Фреда, окончательно переселяясь туда. Верити в свою очередь занимает его бывшую комнату. Ночь они проводят каждый у себя, и она даже рада этому. Перед её глазами то и дело появляется то взъерошенный и растерянный Джордж, то чопорная мама, неодобрительно поджимающая губы. Да, хоть Верити и знает, что такое любовь, но сейчас — не самое подходящее время для того, чтобы они разделили постель. Ей нужно, нужно разобраться во всём, что сейчас с ней происходит….

….Очнувшись от нахлынувших воспоминаний, Верити обнаружила себя у зеркала. В нём отражалась молодая стройная ведунья в светло-лиловом платье и лёгкой серебристой мантии, наброшенной на плечи. Лицо её, сегодня накрашенное почти незаметно, но умело, в эту секунду было особенно красивым. Но ведь дело было вовсе не в помаде и даже не в волшебной туши для ресниц из магазина Уизли (и её, и Алисию снабжали этой замечательной штукой и по поводу, и без). Любая девушка прекраснее всех, когда влюблена! Уж в этом-то Верити была твёрдо уверена. В этот момент зазвенели часы, оповещая обитателей квартиры о том, что полдень вступил в свои права. Скоро, совсем уже скоро они с Джорджем должны отправиться в Нору! Брызнув напоследок на волосы и на запястья любимые духи, Верити толкнула ручку двери, входя в смежную со своей комнату. Джорджа нужно было поторопить….

* * *

Двери поезда захлопнулись. Алисия стояла на платформе и с наслаждением вбирала в лёгкие свежий воздух. Откуда-то издалека, с вокзала доносился шорох шин и стук колёс, голоса и смех магглов. Здесь же, на маленьком полустанке не было ни души. Перебросив рюкзак на другое плечо, Алисия прямо отсюда аппарировала на окраину Ньюпорта, где стоял её дом.

Вот и до боли знакомый двор. Заржавленные пики ограды, обвитые чахлым диким виноградом. Тихо шуршащие Трепетливые Кустики, чьи тускло-зелёные ветки будто бы были сделаны из воска. Маленький гараж с жёлтыми облупленными дверями. Заднее крыльцо, увешенное венками из остролиста.

— Алисия! – скрип двери и громкий оклик заставил девушку обернуться.

На крыльце стояла плотная, крепко сбитая ведунья средних лет в старой спортивной мантии. Тёмная кожа, высокие скулы и непослушные кудрявые волосы красноречиво говорили о её непонятном происхождении – что-то от мулатов, что-то от европейцев, что-то от неведомых островитян. Кассия Спиннет (а это и была она) широко улыбнулась и протянула ладони к Алисии. Та немедленно поспешила к ней, заключив её в ответные объятия.

— Привет. Вот я и здесь, тётя Кэс.

— Не прошло и полувека, — засмеялась та. – Идём скорее. Мама тебя ждёт не дождётся.

Мама, эхом отозвалось в голове Алисии. И снова что-то больно кольнуло внутри. Алисия вошла в небольшую прихожую, повесила пальто и рюкзак на вовремя подлетевшую к ней вешалку и двинулась по коридору, стены которого были украшены многочисленными вышивками. Наконец они с Кассией оказались в гостиной. Небольшая ёлка у окна, накрытый чистой белой скатертью стол, горящий камин.

Офелия сидела в углу комнаты в своём любимом кресле и трудилась над очередной картиной. Алисия смотрела на мать, и ей казалось, что её тонкие пальцы, перебирающие мулине, исхудали ещё больше и путаются всё чаще. Что аккуратно завитые и уложенные в причёску светло-каштановые волосы ещё чуточку поседели и поредели. Что внезапная и неотвратимая роковая Болезнь по одному смыкает свои наглые пальцы на ссохшейся материной шее.

От собственных мыслей Алисию передёрнуло. Хоть бы ей только казалось…

— Как ты, мама?

— Ничего. А как поживают твои друзья?

— Понемногу оживают, — улыбнулась Алисия.

Вскоре Офелия, Кассия и Алисия сели за стол. Тут же подоспели и приборы, и блюда с едой – простой, но вкусной. Обедая, они, как всегда, делились друг с другом последними новостями – сказывалась долгая разлука. За окошком опять пошёл редкий снег, в углу мерцала кроткими ласковыми огоньками пахучая ёлка. Напряжение, весь день терзавшее Алисию, сейчас отпустило её. Кажется, она нервничала зря. Кажется, туман лишений и неудач, сгустившийся над их головами в последнюю пару лет, действительно понемногу рассеивается…

…Внезапно воцарившуюся идиллию нарушил громкий треск поленьев в камине. Все мигом повернулись к источнику шума. Так оно и было. Рыжие языки пламени в один миг помутнели, затем приняли зелёную окраску, а ещё через секунду явили очертания чьей-то головы. Женщина. Породистое, не лишённое красоты, но тяжёлое лицо с резко очерченными, летящими к вискам бровями, глубоко посаженными тёмными глазами и выдающейся нижней челюстью. Светлые, скорее всего крашеные волосы были забраны в высокую сложную причёску, что ещё больше усиливало впечатление, производимое незнакомкой. Так, как она выглядели либо министерские чиновницы, либо чистокровные колдуньи – хозяйки древних богатых поместий.

Алисия перевела взгляд с женщины — сначала на тётю, затем на мать. Их молчаливая реакция оказалась вполне себе красноречивой. Волосы Кассии, и так стоявшие торчком, сейчас почти что искрили, тёмные глаза прямо-таки метали негодующие молнии. Офелия же застыла и побелела, сжав бескровные губы в тонкую нитку. Алисия просто похолодела. Еще ни разу она не видела, чтобы мама смотрела на кого-то с такой чистой, незамутнённой яростью и отвращением.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – громко спросила девушка, когда к ней вернулся дар речи. – А вы кто такая? Почему вы здесь? – обратилась Алисия непосредственно к ведьме.

— Здравствуй, Алисия, — отозвалась та, — вот мы и встретились. Моё имя – Джезебель, и я…

— Подлые мегеры не нуждаются в представлении, — подала голос Кассия. – Убирайся туда, откуда пришла!

— Прошло столько лет, а мадам Спиннет всё та же, — нахмурилась гостья. – Неудивительно, что после работы в Хогвартсе тебя выперли отовсюду. Люди вообще не любят тех, кто много о себе мнит и, к тому же, не сдержан на язык.

— Постыдилась бы ты вешать свои проделки на всех людей, Джезебель, — голос тётушки источал яд. – Жаль, что немногие знают, с какой лёгкостью ты ходишь по головам и ломаешь чужие жизни ради своей выгоды! Взять хотя бы то, что случилось с бедным Маккинноном!

— Правда? – изумилась та. – Тогда ответь мне, почему в прошлом году Комиссия по учёту маггловских выродков не постучалась в твои двери? Уж не мои ли это проделки, Кассия, милая?

— Вздор, — припечатала Кассия, хотя в её взгляде явственно читалось изумление. – Ты просто рисуешься. Ни одна домохозяйка, будь она хоть десять раз чистокровная, не может решать за всё Министерство!

— Думай что хочешь, мне всё равно, — ухмыльнулась Джезебель, — но факт есть факт. Хоть ты всего лишь невоспитанная гр…магглокровка и бездарный преподаватель, но я знаю, как бедная Элли тебя ценит. Несмотря на то, что это ты и твой братец-простак, а не я, поломали ей жизнь. Верно, Элли?

— Нет, — отрезала молчавшая до того Офелия. Голос её хрустел колким льдом. – Нет, не верно. Убирайся прочь, Джесси! Просто исчезни отсюда.

— Я молчала почти двадцать лет, — прошептала та. – За это время многое изменилось… я знаю, что ты в беде, Элли, я хотела бы…

— Вот и молчала бы ещё столько же! – всегда спокойная, даже флегматичная Офелия сейчас была разъярена не на шутку, — лучше оставь нас по-хорошему, пока я не сделала хуже! Да, и не смей впутывать сюда мою дочь!

— Вот как, — вдохнув и выдохнув, Джезебель на секунду прикрыла глаза, — вот, значит, как. Что же, ваша воля. Признаться честно, я и не думала, что вы настолько злопамятны, дамы. Похоже, гриффиндорское безумие выигрывает в этом доме с разгромным счётом. Верно, Кэс? И кстати, в случае с Марвином Маккинноном не было ни капли моей вины. Но раз так, то что ж, до встречи. И счастливого Рождества!

Лицо женщины исчезло, зелёные языки пламени потухли. Из камина потянуло горелым чадом. Едкий дым удушливой змейкой пополз по комнате.

Женщины потрясённо молчали. Наконец Алисия снова нашла в себе силы для того, чтобы заговорить первой.

— Скажите, что я только что здесь увидела? Какого дракла эта баба забыла в нашем камине? Что вы такое не поделили, что не разговаривали целых двадцать лет?

— Слишком много вопросов, — покачала головой Кассия.

— Слишком много непонятного! Почему вы с отцом, по её мнению, сломали маме жизнь? Кто такой Марвин Маккиннон, наконец, и что эта Джезебель ему сделала?

— Хватит!! – взвилась Офелия.

— Да почему же, мама??

— Это не твоё дело, дочь! Ткни палкой в змеиное гнездо, и как ты думаешь, что получится? И вообще, — Офелия едва переводила дух, — оставьте меня. Зелье доходит. Я должна принять его прямо сейчас.

— Может, тебе помочь? – вызвалась Кассия.

— Я же сказала, оставьте меня, — женщина откинулась на спинку стула и закрыла глубоко запавшие глаза.

— Мда. Ничего тут не поделаешь, Алисия. Пожалуй, мне стоит выйти проветриться, — Кассия поднялась из-за стола.

— Тогда я пойду с тобой.

Тётя смерила племянницу тяжёлым взглядом. Она поняла, что сейчас Алисия не отстанет от неё, пока не узнает хоть малую толику правды о случившемся, но промолчала и не стала её останавливать. Из комнаты они вышли вместе.