Из-за стены (джен)

Когда н-ный по счету мяч врезался Рону в живот, тем самым не попав в ворота, младший Уизли рухнул на траву, не выпуская нанесшего ему удар предмета из рук.

— Все. Хватит, парни, — простонал Рональд, разглядывая холодное, но безоблачное ноябрьское небо из-под прикрытых век. – Реально, хватит…

— Чего это ты разлегся, братец? – обратился к нему своим обычным насмешливым тоном Фред, утирая со лба капельки пота. – Сейчас еще одну партию отыграем и будешь свободен, как птица в небесах.

— Если захочешь, можем тебя даже с чего-нибудь повыше отпустить – чтобы ощутил все прелести вольного полета, так сказать, — тут же вклинился Джордж, неоднозначно поглядывая на школьную крышу. Или это был Фред?

— Ну же, отдавай мяч, братишка, — опять обратился к Рону заговоривший первым близнец.

Фред и Джордж подступали с угрожающими, но веселыми гримасами на лицах к развалившемуся на газоне вратарю.

— Не отдам, – каркнул Рон, перевалившись со спины на живот и зажав черно-белый мяч между собой и почвой. – Караул! На помощь! – орал он, пытаясь ползком удрать от ловких рук братьев. – Убивают!

— Эй-эй-эй, ребята, оставьте Рона в покое, — не слишком участливо, но громко приказал Вуд, пытаясь скрыть улыбку при виде столь комичной сцены. – Рон, хватит давить своей тушей на мяч – это последний нормальный!

Младший Уизли лишь громко пыхтел, отбиваясь пятками от братьев.

— А-атставить мучить единственного вратаря! – удачно скопировал интонации физрука Дин Томас.

Близнецы резко отпрянули от Рональда, вскочив на ноги. У Дина рано сломался голос, превратившись в низкий бас, точь-в-точь, как у учителя физкультуры, а может быть, не последнюю роль здесь сыграло курение, ведь всем известно, что футболисты школы №34 в большинстве своем не гнушались никакими вредными привычками.

— В самом деле, хватит надрываться, — заметил до сих пор молчавший Джо Ранкл. Он был самым младшим в команде, однако являлся также чрезвычайно бойким и изобретательным хулиганом, поэтому к его словам часто прислушивались. – Я понимаю, что среди нас есть двинутые на футболе типы, но лично я уже едва дышу, а мне ж еще домой хромать.

Остальные молчаливо согласились – «хромать» Джо к родному жилищу надо было, по крайней мере, минут сорок, а сейчас уже и так стемнело достаточно, чтобы начали зажигаться фонари.

— Окей, — провозгласили близнецы одновременно, пожав плечами.

— Получается, ты теперь свободный птичек, Руни, — обратился к лежавшему на траве Рональду Фред. Или Джордж?

Во всяком случае, Рон в ответ запустил в брата убийственным взглядом.

Гарри подошел к своему другу-вратарю и без лишних слов подал ему руку. Рон сразу же воспользовался помощью, кряхтя при этом, словно девяностолетний старик. Несладко ему пришлось во время сегодняшней тренировки. Впрочем, как и всем им.

Когда вся команда направлялась к раздевалке, Оливер на ходу объявил слегка устало:

— Все молодцы. Думаю, эта тренировка получилась на славу. Особенно хочу отличить Рона – ты талант, парень, — капитан похлопал юного вратаря по плечу, от чего Рон болезненно скривился – наверняка, там, под футболкой, уже наливался свежий синяк от мяча.

— Извини, — поспешил попросить прощения Вуд, заметив выражение лица Рона. А затем продолжил: — Напомню также, что тридцатого числа у нас матч с «Барсуками», так что всем быть в форме, тренировки не прогуливать, есть много фруктов. Если проиграем, — Оливер остановился, повернувшись лицом к своей команде, — финального Кубка нам не видать, сами знаете.

И хулиганы, они же спортсмены, изможденные, поплелись в раздевалку.

Идущий впереди Рон внезапно резко остановился на пороге. Несколько мальчишек с разгону врезались в него. В адрес младшего Уизли тут же полетело приличное количество простеньких ругательств, но тот не спешил сдвигаться с места, словно прирос к полу.

— Что за… — пробормотал Рон, проглотив последнее, явно не слишком цензурное, слово. Заинтригованный реакцией друга, Гарри поднялся на цыпочках и заглянул через плечо Рональда внутрь комнаты.

Каково же было удивление Поттера, когда на лавочке между двумя рядами казенных зеленоватых шкафчиков он увидел с десяток девчонок!

Все, начиная от нашивок с гербами на форменных пиджаках и заканчивая присутствием среди «гостей» Гермионы Грейнджер говорило о том, что сия делегация прибыла прямиком из школы св. Анны. Все собравшиеся девочки были знакомы Гарри. Вон та рыжеволосая – ни кто иная, как младшая сестренка Рона. И эта девочка с непонятным выражением лица и убранными в небрежные косы светлыми волосами – странный субъект, за которым наблюдать со Стены было интересно всей 34-й школе. Зовут эту девочку как-то на «Л» — не то «Лина», не то «Лума»…

Из глубоких размышлений Гарри вырвал сильный толчок в спину. В следующий миг Поттер распластался на полу раздевалки, освободив, наконец, путь своим коллегам. Гарри процедил сквозь зубы ругательство, не смея в открытую материться перед девочками.

Все мальчишки в считанные секунды завалились в помещение, остановившись тесной кучкой на расстоянии нескольких футов от лавочки, которую заняли представительницы прекрасной половины человечества. Должно быть, со стороны это действо выглядело как минимум странно. Гарри поднялся с пола, отряхнул штаны и присоединился к парням, пробившись в первые ряды за счет своего маленького роста. Скрестив руки на груди, словно выставляя перед собой невидимый щит, он внимательно уставился на девочек.

— Э-э… Кхм, — прокашлялся Оливер, поняв, что все ждут, когда же он заговорит. – И что это здесь происходит? – поинтересовался он осторожно.

— Мы пришли с миром, — пафосно, но при этом задорно заявила Джинни Уизли. Одна из девчонок, рослая брюнетка с блестящими короткими волосами, шикнула на дерзкую малолетку, на что та ответила дивным оскалом.

Сконцентрированный посредине раздевалки сильный пол продолжал переминаться с ноги на ногу. Близнецы Уизли громко и в то же время неразборчиво перешептывались о чем-то своем, не забывая весело хихикать время от времени. Остальные сохраняли молчание. Наконец Гарри это надоело, и он как раз уже открывал рот, дабы сказать что-нибудь такое умное, но тут вступила Гермиона:

— Мы специально остались после школы и выждали момент, когда вы закончите тренироваться, чтобы прокрасться сюда с целью чрезвычайно важного разговора, — объяснила она.

Одна из девчонок нервно хохотнула, но важная «Девушка С Блестящими Волосами» послала бедняжке такой тяжелый взгляд, что та густо покраснела и отвернулась.

– Так вот, — продолжала Гермиона как ни в чем не бывало, — мы посоветовались между собой и решили, что можно попробовать организовать проект, который раньше казался нам, девочкам, совершенно идиотской глупостью.

— И что ж это за проект? – спросил кто-то из близнецов, явно заинтересовавшись милыми сердцу эпитетами.

— Называется банально и безо всяких намеков на романтику — «Объединение», — любезно ответила Гермиона.

— Че еще за романтика? Она на что-то намекает? – спросил Рон у Гарри шепотом.

Тот только пожал плечами. Эта причудливая манера выражаться, которой обладали воспитанницы соседней школы, для Гарри была столь же необычна и непонятна, как и для других мальчишек.

Спустя целый час и несколько минут, когда девочки уже собирались покинуть «вражескую» территорию, чтобы случайно не нарваться на Филча и другие неприятности, а также с целью позволить, наконец, парням переодеться, Гарри аккуратно отвел Гермиону в сторонку и спросил:

— А почему вы решили рассказать обо всем именно нам? Мы же просто футбольная команда…

Гермиона хитро улыбнулась и сказала:

— Не прибедняйся, пожалуйста. Все и так прекрасно знают, что в вашу команду входят только самые опасные правонарушители. А так как наша идея довольно революционна в своем принципе, мы решили обратиться сразу к самым влиятельным сорвиголовам вашей школы. Кто же еще лучше подошел бы под это описание, если не «Львы»?

Гарри не мог не согласиться с Гермионой. В одиночку юные футболисты не слыли главарями преступных организаций школы, но вместе… вместе они были хорошо сплоченной бандой с довольно широкими кругами влияния, можно даже сказать, хулиганским костяком учреждения.

— А я вот одного не пойму, — сказал Гарри, уставившись на один из шкафчиков. – У вас же там, в школе, все такие правильные. И тех девчонок, что орали на весь район, увидев меня в вашем дворе, я до сих пор забыть не могу – в страшных снах вижу. Неужели они тоже согласились на… «Объединение»?

Гермиона на секунду замялась, а затем сказала:

— Ну, есть у нас там одна такая Дафна, — она сморщила нос, словно учуяла что-то недоброе. – Жуткая особа, — Гарри едва удержался от улыбки. — Ей половина школы подчиняется – она староста и дочка богатенького папаши. Так вот. Та половина школы против, — по губам Гермионы скользнула легкая улыбка. – Но мы это уладим.

— Да? – тихо спросил Гарри, не ожидая ответа.

— Гермио-она! – позвала подругу Джинни, стоя в дверях. – Нам пора, не то скоро Филч нагрянет.

— Ах, да, уже иду, — отозвалась Гермиона, направляясь к выходу. На пороге она развернулась и сказала:

— Кстати, у вас тут дурно пахнет. Неплохо было бы завести какой-нибудь ароматизатор. А лучше – просто прибраться.

В следующий миг ее схватила за руку стоящая рядом Джинни и утянула прочь.

* * *

Северус притормозил перед здоровенным грузовиком, который остановился поперек дороги. Несколько грузчиков пыталось запихнуть в прицеп грузовика зеленоватый диван, но что-то им это не слишком удавалось. Вокруг копошился человек средних лет с блестящей лысиной на затылке и в черном с серыми полосками свитере, по всей видимости, хозяин мебели. Этот господин что-то нервно выкрикивал, пытаясь заставить рабочих трудиться быстрее и качественнее, но, кажется, только всем мешал.

Вообще-то, Снейп собирался привычно оставить машину на парковке, находившейся рядом с задним двором школы №34. Но, простояв в небольшой пробке из-за грузовика и зеленоватого дивана минут пять, Северус огорченно заключил, что сегодня ему придется сделать большой крюк и припарковаться возле главного входа в школу, потому что он и так уже опаздывал.

Проделав эту операцию за рекордные десять минут, преподаватель естествознания схватил ключи и вылез из машины. По улице гулял сильный и колючий ветер, почти ледяной, а солнце при этом безбожно лупило в глаза золотыми лучами, будто насмехаясь над прохожими своим мнимым теплом. Уже превратившиеся в подобие дешевой оберточной бумаги листики на деревьях то и дело тряслись и шумели под воздействием немилосердных порывов ветра. Время от времени особенно сухие листья срывались с веточек и уносились вдоль улицы, врезаясь в проезжающие машины.

Северус повыше натянул ворот пальто, чтобы укрыть от холода шею, и быстро направился к школьным воротам. Немедля миновал крохотный передний дворик и вскоре очутился в устланном унылыми серыми плитами холле. К небольшому удивлению Снейпа, Филча в его сторожке не оказалось. Учитель естествознания кинул быстрый взгляд на большие настенные часы и ускорился – он опаздывал на шестнадцать минут. За подсчетами Снейпа, седьмой класс уже должен был превратить его кабинет в гигантский кратер без намеков на жизнь и слинять домой. Но мало ли, вдруг там еще есть, что спасать, так что Северус решил все же поспешить.

Попав, наконец, в почти родной подземный коридорчик, Снейп преодолел его тремя большими шагами и оказался на пороге своего класса. Открыв дверь и приготовившись сказать ученикам что-нибудь едкое, преподаватель застыл на месте. Нет, не само отсутствие учеников вызвало у него такую реакцию, но полный порядок в классе. Ни одно кресло не было сдвинуто, не говоря уже о партах. Похоже, семиклассники смылись, даже не заходя в класс. Вот наглецы. Но, все-таки, это не похоже на седьмой. Они еще никогда не уходили с уроков, не оставив после себя чего-нибудь сломанного или разбитого. Или же… испарились? Северус тут же отбросил сию глупейшую теорию и вышел из кабинета.

Следующая деталь, что обеспокоила преподавателя, оказалась настежь распахнутой дверью спортзала. Оттуда не доносилось ни звука.

«Странно, — подумал Северус, заглянув в безлюдный зал. – Во время этого урока здесь всегда было полно шумных малолеток. Неужели им изменили расписание?».

Северус решил, что, если седьмой класс уже и так отсутствует в полном составе, он может позволить себе потратить несколько минут на то, чтоб узнать причину таинственного исчезновения этого, кажется, второго класса. Поэтому Снейп подошел к расположившемуся поблизости кабинету физрука и потянул на себя натертую годами дверную ручку. Старые петли жалобно скрипнули, и дверь поддалась. Кабинет был пуст.

«Заболел он, что ли, физрук этот?» — подумалось Северусу. Плохое предчувствие потихоньку зарождалось в его душе.

Учитель нахмурился и двинулся к выходу из подвала. Осилив широкую лестницу, он оказался на первом этаже, что, в принципе, логично. Поддавшись неожиданному порыву, Снейп подошел к ближайшему классу и отворил дверь. Никого. Он прошел вдоль коридора и открыл следующую дверь – ни единой души. Еще несколько последующих кабинетов оказались целыми и невредимыми, при этом безлюдными. Преподаватель естествознания уже не на шутку разволновался. Неужели он перепутал дни, и сегодня воскресенье? Но такого решительно не могло случиться с Северусом Снейпом, если только его никто ничем не опоил на днях. Да и утренняя газета гласила, что сегодня понедельник. Тогда что? Государственный праздник? Незапланированная репетиция эвакуации? Наводнение? Но на катаклизм не похоже. Что, черт возьми, творится в этой школе?!

Тишина тревожила. Однако когда Северус услышал далекий гул множества голосов, определять его чувства стало слишком сложно – может быть, там и было немного облегчения, но в большинстве своем – раздражение, злость, та же тревога, а также крупинка страха. Несколько поворотов, пара десятков быстрых шагов, и преподаватель естествознания оказался перед широкими, застекленными матовыми окошками дверьми, что вели на задний двор. Вот оттуда и доносился дикий рев сотен голосов.

Снейп распахнул дверь, ступил вперед и огляделся. М-да. Здесь была вся школа. Абсолютно все классы, от самых младших до самых старших, то смешиваясь в одно стадо, то вновь рассыпаясь по всему двору, в хаотическом порядке прыгали и орали, скандируя что-то не совсем разборчивое. Снейп напряг слух, чтобы разобрать, что же вопят детишки, но ему это не удалось – к нему внезапно подлетело двое – один держал на плече здоровенную камеру, а впереди ступала женщина боевой наружности, но при этом на пятнадцатисантиметровых каблуках. Губы ее были намазаны такой ярко-красной помадой, что Северус уставился на них, представляя себе примерный состав сего косметического вещества. Выбил учителя из профессиональных размышлений внезапно направленный в его сторону микрофон.

— Прокомментируйте ситуацию, пожалуйста, — попросила репортер с неумолимой настойчивостью.

Снейп застыл на месте, переводя ошарашенный взгляд с нацеленной на него камеры на светловолосую женщину с микрофоном и ярким макияжем, а потом вновь на камеру.

Северус не успел даже разинуть рот, когда кто-то довольно грубо оттолкнул его. Учитель естествознания отступил на несколько шагов и посмотрел на чудо, позволившее себе толкнуть самого Северуса Снейпа. Лишь одно существо в этом учреждении почему-то давало себе право на подобное поведение. Долорес Амбридж.

Секретарша директора, одетая в традиционный приторно-коралловый костюм с большой безвкусной шерстяной розой на груди, подлезла под саму камеру и абсолютно бесцеремонно выдернула из рук репортерши микрофон.

— Вы понимаете, – самозабвенно начала свое «комментирование» мисс Амбридж: — Мы даем им все: знания, житейскую мудрость, в конце концов! А они после этого всего решили устроить бунт. Нет, ну это не лезет ни в какие рамки! Родители – не мы же – отправили сыновей учиться в школу для мальчиков из-за личных усмотрений. Это, заметьте, непослушание по отношению не только к учителям, а еще и к родителям! Я понимаю, существуют всякие там права детей, но мы-то что им сделали? Ведь это же пожелание родителей, чтобы они учились раздельно. Если уж на то пошло, то пусть устраивают бунт своим опекунам. Мы-то тут причем? – на этих словах Амбридж почти перешла на крик. – И, в конце концов, если соединят две школы, то как я должна, скажите пожалуйста, носить чай директору? Я устраивалась на работу в школу для мальчиков, а не…

— Простите, — внезапно прервала поток не совсем логичных предложений репортерша, — а вы, собственно, кто?

— Я? – мисс Амбридж сделала возмущенную мину, а потом, с гордостью выпятив бюст вперед, величественно объявила: — Секретарша директора Дамблдора, Долорес Амбридж. А вы кем имеете честь быть? – перешла в наступление она.

Ее оппонент сначала удивленно подняла аккуратно подкрашенные брови, а затем сказала с полуулыбкой:

— Репортер шестого канала, Рита Скитер, — кажется, женщина гордилась своим именем не меньше, чем секретарша главы 34-й школы. – Не слышали.

— Нет, — мгновенно отрезала Амбридж. – Итак, — попыталась продолжить она свой монолог, но в тот же момент к Рите Скитер подбежал какой-то молодой джентльмен в толстовке, с явно дорогим фотоаппаратом в руках.

— Рита, пойдем быстрее, — позвал он. – Там в соседней школе еще веселей! Девчонки за стеной жгут!

Рита кивнула и, натянув на лицо очень неискреннюю, но широкую улыбку, повернулась к мисс Амбридж:

— Спасибо за ценную информацию, дорогая, — молвила репортерша с напускной благодарностью и выхватила из рук секретарши микрофон, – но мы должны удалиться за стену. Пошли, Майк, — и она принялась проталкиваться сквозь толпу беснующихся учеников, таща за собой того самого человека с камерой.

— Но я еще не все сказала! – возмутилась мисс Амбридж.

Какую-то минуту она продолжала что-то кричать вслед корреспондентам шестого канала. А потом вдруг умолкла и скрылась из виду, злобно блестя глазами.

Снейп покачал разболевшейся головой и решил, что пора с этим заканчивать. Приблизительную суть он уловил: дети хотят, чтобы школу №34 объединили со школой св. Анны. Что же. Хотеть не вредно…

Благодаря высокому росту Северус быстро определил центр, вокруг которого собралась эта орава. Все мальчишки в основном смотрели в сторону старой облезлой трибуны рядом с футбольным полем. Там, притащив откуда-то две немалые колонки «Yamaha», стояли Фред и Джордж с украденными у кого-то микрофонами.

— Кто мы? – спрашивал громогласно один из близнецов у собравшихся учеников.

Толпа отвечала вразнобой: «Парни», «Люди», «Крутые чуваки», «Индивидуумы» — каждый в соответствии со своим уровнем интеллектуального развития и восприятием мира.

— Чего мы хотим? – интересовался не менее громогласно второй близнец.

— Объединения! – кричало большинство. Но существовали также такие одиночные варианты, как «Свободы», «Счастья», «Денег» и… разного, в общем.

— Так давайте добьемся его! – решительно объявил первый близнец, засияв ехидной улыбкой.

Включили музыку, если такой жесткий рев можно было назвать столь благородным именем, детишки начали прыгать и размахивать руками, а Северус Снейп разозлился окончательно – его голова уже не выдерживала, боль неприятно пульсировала в висках.

Схватив за шиворот ближайшего мальчишку, он оттащил его, перепуганного, в сторону, освобождая себе путь, и двинулся вперед – прямо к трибуне. Дети расступались перед Снейпом, как море перед еврейским народом. Повернутых спиной к преподавателю одергивали другие, и таким способом для Снейпа творился достаточно широкий коридор, чтобы он мог свободно пройти к своей цели. Завидев его, и разглядев выражение лица учителя естествознания, ученики переставали орать и прыгать, даже опускали плакаты с яркими надписями. Страх – единственное, что еще держало в кое-какой узде этих детей.

Пробравшись к своеобразной «сцене», Северус приказал близнецам Уизли немедленно выключить «музыку» и убираться. Те тут же повиновались, сойдя с трибуны, низко опустив головы. И прежде, чем Снейп успел предпринять еще что-либо, сквозь толпу пристыженных и расстроенных учеников начал пробираться Дамблдор с громкоговорителем. Став, наконец, возле преподавателя естествознания, директор поднес к устам громкоговоритель и произнес:

— Прошу внимания, дорогие ученики! – произнес он это таким тоном, будто открывал дружескую вечеринку. – Должен сообщить, что ваше поведение неприемлемо. Несовершеннолетние в нашей стране обязаны подчиняться в решениях об их учебе своим родителям, либо решать этот вопрос лично с опекунами. Администрация школы не отвечает за подобные решения. И объединять специализированные на отдельном воспитании школы в Великобритании не принято. Каждый из вас может посовещаться со своими родителями и, возможно, выбрать для себя другую школу, в которой нет половых ограничений в наборе учеников. Но объединение наших школ невозможно. Хотя бы потому, что принцип одного учреждения абсолютно противоположный принципу другого. Дети, прошу вас, перестаньте устраивать бунты и забастовки – это ни к чему не приведет, — закончил директор Дамблдор уверенно, но не без печальных ноток отчего-то.

Толпа ребят присмирела. Много у кого на лице отобразилось разочарование, но немало было и агрессивно настроенных.

Вдруг послышались крики и смех со стороны мальчишек, которые расположились возле четырехметровой стены с «колючкой» — частичной виновницей торжества. Северус присмотрелся и заметил там нечто очень странное – из-за стены вылетали светлые полосы чего-то, зацепляясь за колючую проволоку и повисая на стене, как мишура на новогодней елке. Снейп чертыхнулся про себя – туалетная бумага – это ею забрасывали Стену с той стороны. И кто-то еще будет после этого рассказывать про благовоспитанность учениц школы св. Анны?

— Попрошу всех вас возвращаться в классы, — продолжал директор совершенно безапелляционно. – Всю последующую неделю каждый класс будет убирать школу и прилежащую территорию вместо наших уборщиков, чтобы вы поняли, что за все свои поступки надо так или иначе отвечать. До свидания всем, кроме третьего «А», с которым у меня сейчас будет математика.

Окончив речь, Дамблдор выключил громкоговоритель и с почти счастливой улыбкой направился к школе, уводя за собой третьеклассников. Так же поступили и остальные учителя. Северус оглядел стремительно пустеющее футбольное поле и понял, что семиклассники, как самые старшие и мудрые из учеников, вовремя убрались домой или куда там еще тянет проблемных подростков в такое время.

«Что же, — помыслил Северус, — у меня, получается, еще пятнадцать свободных минут. А седьмой ответит за свой поступок позже».

И недолго думая, учитель естествознания спустился с трибуны, направившись вон со школьного двора. Миновать несколько домов, и вот уже небольшой миловидный городской скверик. Даже облезлые деревья выглядели здесь не так жалко, как те, что растут возле дороги. Северус как раз подобрал себе уютную на вид лавочку, когда заметил на соседней лавке знакомую фигуру. Ох, этого мальчишку не узнать Снейп просто не мог. Интересно, Гарри Поттер такой же мудрый, как и седьмой класс или только притворяется? Поттер явно не замечал своего преподавателя, иначе, Северус был уверен, давно слинял бы тихонько. Ребенок вообще в другую сторону смотрел.

— Мистер Поттер, — поздоровался Снейп, присаживаясь рядом.

Гарри испуганно подскочил на месте.

— М-мистер Снейп, — ответил он, пока его лицо стремительно теряло краски.

— Доигрались, да? – спросил Северус спокойно, но от этого не менее холодно. – Вы же понимаете, что это значит. Я больше не буду тренировать вас.

— Сэр, меня там не было, — быстро ответил Гарри. – Я действительно не принимал участия в этой… акции.

Снейп подозрительно прищурился.

— И почему мне в это не верится? Неужели вы готовы поклясться, что вас не было сейчас возле школы, мистер Поттер?

Гарри, к удивлению преподавателя, с вызовом посмотрел на него и сказал уверенно:

— Могу, сэр.

— Странно, — констатировал факт Северус, не отводя пристального взгляда от мальчишки.

«Неужели он настолько сильно хочет тренироваться?».

— Вы хотите сказать, что вообще не имеете отношения ко всему происходящему? – поинтересовался он так недоверчиво, что Гарри прикусил нижнюю губу.

— Ну… — Поттер опустил голову, разглядывая свою истоптанную обувь. – Я… рисовал плакаты, сэр.

Северус почему-то едва удержался от улыбки.

— Я, конечно, понимаю, что для вас, мистер Поттер, воздержание от массового психоза и революционно-хулиганских действий представляется чем-то смертельным, но постарайтесь в дальнейшем держаться от всего этого подальше, — Северус сделал короткую паузу, — иначе нам действительно придется прекратить наши занятия.

— Да, сэр, — кивнул Поттер благодарно.

— А теперь отправляйтесь на уроки, если вам не нужны лишние проблемы, — посоветовал Снейп официозным тоном.

* * *

Гарри старался. Это была чистейшая правда. Он напрягал свои мозги настолько, насколько это было возможно в его положении. Он даже ходил сегодня на перерыве в школьную библиотеку с целью раздобыть там книги по математике и естественным наукам за прошлые учебные годы. Правда, эта операция с треском провалилась, потому что мадам Пинс, библиотекарша, до сих пор помнила те в клочья изодранные книги, которые Поттер сдал в прошлом году. Если бы только Гарри был громилой или каким-нибудь волшебником, как в кино, он остановил бы тогда Дадли, или, по крайней мере, смог бы починить испорченные кузеном учебники... Но Гарри был обычным мальчишкой. Сиротой, хотя ему всегда почему-то казалось странным называть себя так даже мысленно. Лишь не утешительные факты вынуждали думать о себе подобным образом: некому помогать Гарри с домашней работой, некому покупать ему нормальную одежду или подарки, некому просто защитить его. От кузена и дружков, от дяди Вернона, от одиночества и чувства голода. Если бы только Гарри знал, что это нормально. Может быть, стало бы немного легче, если бы он жил в сиротском приюте (только не таком, как рассказывали парни), где все вокруг – такие же покинутые дети. Но, к своему собственному несчастью, Гарри был прекрасно осведомлен, что в обычных семьях детей не бьют так сильно, не кормят так редко, не смотрят на них с таким презрением только потому, что они есть.

О, зависть пожирала его изнутри. Всю жизнь, смотря на то, как Дурсли балуют Дадли, закрывая глаза на проблемы и успехи своего приемыша, Гарри чувствовал себя обиженным судьбой. Узнав, что в его жизни есть множество неправильностей, он больше всего боялся одного — привыкнуть к тому, что для Гарри Поттера нет иного места в этом мире.

Но сейчас даже этот, самый главный и непрерывно ноющий на задворках души Гарри страх, отошел на задний план перед боязнью, что Снейп перестанет его тренировать. Мальчишка пытался учить уроки даже по ночам, стараясь понять материал. Да, успехи были — Гарри мог развязать задачку-другую. Но, когда сверялся с правильным ответом или сдавал тетрадь, все оказывалось неверным. Поттер иногда мог получить твердую четверку, сдав вызубренный материал, однако теории точных наук и их применение на практике ему разобрать никак не удавалось. К сожалению, для более сложных задач, нежели простейшие арифметические уравнения, нужно было иметь элементарную базу знаний, которая у Гарри, хулигана-двоечника, почти отсутствовала. А Снейп велел Поттеру принести в следующий понедельник дневник с отметками. Вся беда заключалась в том, что Гарри давно уже не вылезал из эпохи сплошных нулей и замечаний!

Он был уверен, что, когда Снейп заглянет в его дневник, Гарри не слишком мягко намекнут на прекращение их вечерних занятий. Именно поэтому Поттер решил взять все возможное и невозможное от тех тренировок, что оставались до конца недели.

* * *

Снейп нажал на выключатель. Тут же послышалось тихое жужжание, и лампы накаливания, спрятанные за надежными решетками под потолком зала, начали розоветь. Потом, разгоревшись до белого цвета, они осветили высокие грязно-желтые стены и белый, неровный потолок. Сквозь огромные окна, защищенные такими же подавляющими прутьями, смотрел вечерний мрак.

Гарри аж передернуло от неприятной атмосферы, царившей в спортивном зале школы №34. Поговаривали, что на том канате, висящем в углу огромного помещения, лет так сорок назад повесился некий Джонни Стивен — отличник, получивший двойку за учебный год по физкультуре. И что его невидимый человеческому взору призрак до сих пор иногда по ночам расшатывает тот самый канат. Поговаривали, конечно, никто иные, как близнецы Уизли — вечером в раздевалке после поздних вечерних тренировок, с фонариком, направленным на лицо. Поттер же, как и подавляющее количество его однокашников, не верил подобным россказням, но сейчас, оказавшись вечером, хоть и с учителем, но в пустом зале, невольно занервничал.

— Нам нужно подготовить некую амуницию, — сказал Снейп и, кивком приказав Гарри следовать за ним, направился к складу оборудования школьного зала.

Сие помещение являло собой небольшую комнатку, бывшую когда-то классом, еще до возведения нового школьного крыла. Здесь, наряду с трухлявыми останками парт, покоились старые лопнувшие мячи, древние, набитые непонятными, вызывающими отвращение тряпками маты и еще много чего интересного, но одинаково допотопного и пыльного. Весь этот хлам был искусно навален посреди помещения, оставляя посетителям для перемещения лишь узкие проходы под самими стенами. Снейп проследовал к длиннющей двухсторонней стремянке возле перекошенного шкафа и пригласил Гарри помочь экспортировать вышеуказанное изобретение человечества в спортзал.

Когда стремянка была установлена посреди зала, Снейп всучил Гарри длинный трос с крепким металлическим крюком на одном конце и сказал:

— Полезайте, мистер Поттер, наверх, и прицепите эту веревку к вон той перекладине.

Гарри не надо было говорить такие вещи дважды. Лазание по стремянке для него было так же приятно, как для пожившего длительное время в палатке человека – сон в нормальной кровати. Спустя мгновение мальчик уже был наверху. Надежно зацепив за перекладину крюк, он спустился вниз, ожидая следующего поручения, которое вскоре последовало:

— А теперь помогите мне прикрепить к этому тросу вот эту боксерскую грушу.

Проделав заданную операцию, они повесили на перекладину еще семь таких же страшных, потертых кожаных мешков с промежутком в два метра. Затем стремянка была убрана в угол зала, и Снейп сказал:

— Вот мяч, мистер Поттер, — учитель протянул его Гарри. – Вы должны совершить вокруг каждой из этих груш простую обводку. «Змейкой». Ну же, приступайте.

И Гарри принялся выполнять приказ. На третий раз он уже сделал это безошибочно, ни разу не потеряв мяч и не остановившись, при этом не слишком медленно.

Следующим этапом тренировки была обводка с толчком груши плечом. Гарри кое-как справлялся, но один раз промахнулся и упал на пол, сильно ударившись бедром. Стиснув зубы, он поднялся и продолжил. Что же, к боли не привыкать.

Когда у Гарри, наконец, получилось правильно проделать это упражнение три раза подряд (нескоро это случилось, между прочим), преподаватель естествознания провозгласил:

— Обводка качающихся груш.

И латанные-перелатанные мешки принялись кружиться и раскачиваться от толчков Снейпа. Гарри постарался скрыть скорбную мину и приступил к выполнению новой задачи.

Ох, нелегко это было. Первую грушу Гарри с горем пополам обмотал, а вот вторая сбила его с ног. Благо, упал он теперь не на то самое бедро, а всего лишь на ладошки. Снейп остановил опасно шатающуюся над головой мальчика грушу и сказал:

— Сначала, мистер Поттер.

На двадцать первый раз, когда Гарри уже настолько сконцентрировался на вразнобой кружащих грушах, что кроме дурацких буроватых мешков уже ничего не замечал, ему, наконец-то, удалось проскользнуть мимо едва не задевшей его последней в ряду груши.

— Хорошо, — скупо заметил его учитель. – А теперь мы усложним задание.

— Куда уж больше, — буркнул Гарри в сторону, тихонечко так, но и это не ускользнуло от острого слуха Снейпа.

— Если вас не устраивает моя методика, мистер Поттер, я вас ни к чему не принуждаю, — его голос звучал привычно холодно. – Может быть, вы уверены, что я предпочитаю проводить с вами незабываемые часы в смрадных спортзалах и каптерках, пытаясь привить вам хоть немного знаний и навыков, необходимых среднестатистическому юниору любительского футбольного клуба вместо того, чтобы спокойно отдыхать дома у камина с бокалом красного вина? Если это так, должен вас разочаровать – я не получаю какого-либо удовольствия, тренируя вас в ущерб своему свободному времени.

Гарри опустил голову, пытаясь сглотнуть вместе со слюной всю обиду, чтобы она не давила так на него.

— Извините, сэр, — промямлил он в пол. – Давайте продолжим, — на последнем слове Поттер вздернул подбородок и храбро глянул учителю в глаза.

С особой ожесточенностью принялся Гарри совершать обмотку груш, причем сам юный футболист должен был проходить с одной стороны препятствия, а мяч катился с другой. Снейп позволил ему остановиться лишь тогда, когда ноги Гарри начали своевольно сгибаться в коленках.

— Я думаю, можно сделать перерыв, — после этих слов Снейп еще несколько минут внимательно смотрел на Гарри, а потом, потянувшись к своей сумке, извлек из ее глубин коробочку с сэндвичами. Когда преподаватель открыл свой ланчбокс, Поттер вспомнил, что с самого утра почти ничего не ел. А это не способствовало ощущению насыщенности, поэтому Гарри отвернулся от преподавателя и источника аппетитного аромата, стараясь отвлечь себя изучением окрашенного в зеленый цвет пола. Несмотря на попытки быть полностью поглощенным изучением, Поттер заметил, что в спортзале повисла абсолютная тишина. Ни тебе чавканья никакого, ничего.

— Угощайтесь, мистер Поттер, — разорвал затянувшееся молчание Снейп. – Я не собираюсь есть в присутствии голодного человека, — добавил он спокойно.

Гарри настороженно обернулся.

— Но сэр, я не… — начал, было, бормотать он, но был прерван учителем:

— Просто возьми этот чертов сэндвич и съешь его. Без обсуждений, — сорвался Снейп, подтолкнув к Поттеру еду.

Гарри еще секунду сдерживался, пытаясь укротить бушующий в голове поток мыслей, а затем протянул руку и выбрал себе самый тонкий и маленький бутерброд – слишком велик был соблазн, чтобы выдумывать новые отговорки. Рот мгновенно наполнился слюной и Гарри поспешил несмело откусить краешек хлеба. Почувствовав вкус один раз, он не мог остановиться, пока не запихнул в себя весь сэндвич. Еда немного царапала горло отчего-то, но Гарри не обращал на это внимания. Где-то на краю сознания было очень стыдно, но Поттер решил, что и так уже потерял всякую гордость и схватил следующий протянутый Снейпом сэндвич.

Гарри в замешательстве отступил назад, когда заметил, что лэнчбокс пуст – только крошки остались. Неужели это он сам все слопал?..

— И-извините, что съел всю вашу еду, — проговорил Гарри виновато.

— Не смей извиняться за это. Я не был голоден в отличие от тебя, — сказал Снейп строго.

Через минут десять Снейп потянул за ручку ведущей в коридор первого этажа школы №34 двери, но она не поддалась. Учитель естествознания попробовал еще раз, а потом еще, но все тщетно.

— Не могу поверить, что этот… сторож закрыл нас здесь, — удрученно произнес Снейп. – Ну я же ему говорил, что мы будем тренироваться, — тихо прорычал он.

Гарри не успел даже никак отреагировать, когда его учитель метнулся вниз по ступенькам. Поттер постоял так еще несколько секунд и решил последовать за Снейпом. Тот нашелся в каптерке класса естествознания, стоя у стола с телефонной трубкой в руках.

— И трубку не берет, склерозник старый, — процедил Снейп, заметив в дверях Гарри.

Первые полчаса преподаватель провел, снова и снова набирая номер и кладя трубку только для того, чтобы опять поднять и нажать на нужные кнопки. Гарри в это время молча стоял возле стены, наблюдая, как Снейп все больше и больше нервничает. Потом Северус внезапно бросил это дело и принялся мерить широкими шагами подвал, пиная все, что становилось на пути. Гарри старался не попадаться ему на глаза, забившись в дальний проход между партами. Спустя десять минут бешенства, Северус упал в свое кресло возле учительского стола и с непроницаемым выражением лица уставился на Гарри.

Когда еще несколько минут проползли в абсолютной тишине, Гарри понял, что не выдерживает этого напряжения. Поэтому он собрал в кулак всю свою решительность, и спросил:

— Сэр… э-э… вы… не могли бы рассказать мне о… моей маме?

О, кто же тянул его за язык спрашивать именно это?! Глупый.

Мгновение Снейп смотрел на него как-то утомленно, чуть приподняв бровь, но потом прикрыл глаза, помассировал виски и со вздохом обратился к Гарри:

— Ладно, мистер Поттер.

Гарри отогнал удивление и выжидающе уставился на преподавателя. А тот неспешно начал тихий рассказ:

— Я уже говорил вам, что мы с вашей матерью вместе окончили высшее образование. Мы оба учились на факультете естествознания. Твоя мать, — Северус посмотрел Гарри прямо в глаза, — была удивительным человеком. Очень милой девушкой. Не всегда доброй, конечно, как и все мы, — Гарри с нескрываемым удивлением смотрел, как лицо Снейпа украсила легкая улыбка, а под нижними веками мелькнули едва уловимые морщинки. – Но она вносила необъяснимое тепло в жизни других людей. Мы подружились как-то сразу и… многие думали, что между нами что-то большее, а мы только удивлялись всеобщей глупости.

Увидев выражение лица Гарри, учитель сказал:

— Я много думал об этом в последнее время... Если спросите меня сейчас, любил ли я вашу мать, — Снейп сделал паузу, его глаза засветились как-то по-особенному, — я скажу «Да, любил». Но как именно – как сестру, подругу, или же как женщину… я затрудняюсь ответить.

Гарри впитывал каждое слово учителя, словно губка воду, пытаясь запомнить каждую интонацию, каждый вздох, каждый взгляд. Потому что знал, что такие интимные монологи, тем более в жизни Северуса Снейпа встречаются примерно так же часто, как бриллианты в куче грязи у дороги. Тем более что сейчас этот драгоценный разговор дарился только ему, единственному в целом мире, только Гарри Джеймсу Поттеру, помешанному на футболе сироте с хулиганскими наклонностями и непреодолимой страстью к рисованию.

— Что интересно, — продолжил Снейп, не прерывая зрительный контакт, — вы совсем не похожи на мать. Но глаза… у нее были такие же.

— Правда? – переспросил Гарри, непроизвольно подавшись вперед.

— Такое впечатление, будто вы не видели фотографий своей матери, — буркнул Снейп, возвратившись к амплуа ворчливого преподавателя.

— Не видел, сэр.

Похоже, Снейп был потрясен этой новостью, поскольку глаза его немного расширились, а рот приоткрылся. Затем он отвел глаза и, кажется, хотел что-то сказать, но тут в дверь постучались.

На пороге стоял мистер Филч. Лицо его просто излучало чувства вины и страха одновременно.

— Мистер Снейп, — проревел надтреснутым голосом завхоз. – Простите, я совсем запамятовал, что вы мне говорили! Моя кошка…

— Мне наплевать на вашу кошку, мистер Филч, — заметил Снейп убийственным тоном. – Почему вы не отвечали на звонки?! Мы с мистером Поттером уже почти смирились, что нам придется ночевать в этой дыре! Ваша халатность отвратительна.

Гарри сам себе не поверил, когда его проняло волной сочувствия к сторожу, на лысеющую голову которого сыпались обвинения.

— Простите, мистер Снейп, — пробормотал Филч. – Я как раз обходил школьную территорию, когда из-за угла выбежала какая-то грязная псина и напала на мою Миссис Норрис. Она у меня уже старая, поэтому еле успела спастись на ограде. А тут объявился хозяин дворняги, и я должен был сказать ему пару слов, чтобы получше следил за своим животным…

— Довольно, мистер Филч, — прервал его преподаватель естествознания. – У меня нет на это времени. Мистер Поттер, застегните куртку – на улице холодно, — его тон был ледяным.

Будто нарочно, Снейп резко миновал сторожа, за руку утаскивая Гарри вон из школы.