Предел свободы. Часть четвёртая (джен)

Хогвартс, октябрь 1995.

— Фадж! — Фадж! Фадж! Фадж! — Фадж! — напевали ученики.

Смешанная колонна из гриффиндорцев разных возрастов строем приближалась к дверям Большого зала. Впереди торжественно шествовали близнецы Уизли и Гарри Поттер. Фред и Джордж не переставая размахивали палочками, волшебством поддерживая барабанную дробь. Гарри взял на себя роль запевалы.

— Славу дурака стяжал! — начинал он.

— Фадж! — Фадж! Фадж! Фадж! — Фадж! — подхватывали остальные гриффиндорцы.

— Из психушки он сбежал... — продолжал петь Поттер, не обращая внимания на изумленные взгляды проходящих мимо учеников.

— Фадж! — Фадж! Фадж! Фадж! — Фадж!

— Повелитель злобных жаб!

— Фадж! -Фадж! Фадж! Фадж! — Фадж!

— Наш министр всем нам враг!

— Фадж! — Фадж! Фадж!..

— Поттер! — яростный крик перекрыл все звуки и, должно быть, был услышан даже в Хогсмиде. Долорес Амбридж не оценила концерт гриффиндорской самодеятельности.

— Отработка немедленно! — продолжала бесноваться преподаватель ЗОТИ. — Всем!

У Амбридж едва ли пена изо рта не текла, а указательный палец, которым она указывала на гриффиндорцев явственно дрожал.

Случайные свидетели предпочли убраться с места развернувшегося действа как можно скорее, несмотря на то, что продолжение неминуемо должно было последовать. В этом все уже успели убедиться за время, прошедшее с начала учебного года.

— Профессор Амбридж! — радостно улыбнулся Гарри, делая вид, что только сейчас ее заметил. — Мы все с огромной радостью выполнили бы ваше указание, но вот беда... именно сейчас мы направляемся на отработку. Думаю, мистер Филч огорчится, если мы... А, кажется, вон он бежит. Ну что сказать, легок на помине.

И действительно, к месту разгоравшегося скандала уже спешил школьный завхоз. Другие преподаватели, включая декана Гриффиндора, старались держаться подальше от их конфликта с Амбридж.

— Что здесь происходит? — грозно вопрошал Филч, но никто не обращал на него внимания. Под убийственным взглядом Амбридж гриффиндорцы лишь гордо расправляли плечи, с вызовом глядя на опостылевшую жабу.

— Значит завтра! — взвизгнула преподаватель ЗОТИ.

— Увы... — Гарри развел руками в притворном сожалении. — Представители нашего факультета пользуются бешеной популярностью, и наш график отработок заполнен едва ли не на месяц, но, думаю, мы могли бы внести вас в список...

— Поттер! — вновь заорала Амбридж, с ненавистью глядя на смеющихся ей в лицо школьников. Затем чиновница взяла себя в руки и своим излюбленным сюсюкающим тоном произнесла:

— В таком случае я вас не задерживаю. Думаю, мистер Филч уделит вам особое внимание...

Завхоз улыбнулся, предвкушая расправу, и закивал.

— Что касается мистера Поттера, то для него я приготовила нечто особенное... Следуйте за мной.

Амбридж прошла мимо колонны гриффиндорцев к ведущей на второй этаж лестнице, а Гарри, пожав плечами, последовал за ней. Многочисленные портреты оживленно обсуждали увиденное, а многие так и вовсе поспешили перебраться на другие картины, чтобы увидеть, чем закончится перепалка между Поттером и Амбридж.

К удивлению Гарри, они направились не к кабинету профессора ЗОТИ, а к одному из неиспользуемых классов неподалеку. В отличие от многих других, этот кабинет не выглядел заброшенным. Несколько тарелок с кошечками, стоявших на полке почти пустого шкафа и относительно новый стол были единственными элементами обжитости помещения. И пока Гарри осматривал класс, Амбридж лихорадочно рылась в столе, постоянно бормоча:

— Министр... враг... грязная ложь... искоренить...

— Кхе-кхе, — прокашлялся Поттер, подражая профессору. Изумленная Амбридж оторвалась от своих поисков и посмотрела на ученика. — Я так понимаю, в остальном содержание песни не вызывает у вас протеста?

Не удостоив Гарри ответом, Амбридж продолжила поиски и еще яростней, повторяя, будто одержимая:

— Ложь... Ложь... Искоренить... Корнелиус поймет...

Затем, с видом триумфатора, Долорес вскинула руку с зажатым в ней пером.

Другой рукой она небрежно вытащила свиток пергамента и швырнула его на стол перед Гарри. Туда же она положила и перо.

— Вы будете писать строчки, Поттер, — с радостной улыбкой ворковала Амбридж.

— Строчки? — изумился тот. — Признаться, я поражен вашей готовности защищать вашего разлюбезного Министра... Столько театральщины и... строчки?

— Определение вида наказания — не вашего ума дело! — немедленно окрысилась профессор, затем на ее лице вновь появилась плотоядная улыбка. — Вы должны написать: «Я не должен лгать».

— Сколько раз? — легкомысленно хмыкнул Гарри, усаживаясь за парту. — И, кстати, где чернила?

— До тех пор, пока вы не усвоите урок, — буквально пропела Амбридж. — Что касается чернил... Они вам не понадобятся.

Не говоря ни слова, Поттер взялся за перо и начал выводить первые строки. Он немедленно почувствовал резкую боль в запястье и с недоумением взглянул на профессора. Затем, бросив взгляд на пергамент, он осознал, что пишет собственной кровью. Стараясь сдержать охвативший его гнев, Гарри спросил:

— Разве артефакты, использующие человеческую кровь, не считаются темными?

— Об этом не беспокойтесь, мистер Поттер, — радостно щебетала Амбридж, — продолжайте писать...

— Собственной кровью? — вскипел Гарри. — Не вы ли утверждали, что здесь, в стенах Хогвартса, мы в полной безопасности?

— Единственную опасность для учеников представляете вы! Вы и ваши гнусные лживые россказни! Маразматик Дамблдор может считать...

— Экспелиармус! — Гарри не дал Амбридж закончить ее обличительную речь, обезоружив её и отправив в короткий полет к стене. Он явно не сдерживался, вкладывая силу в заклинание.

— Подумать только, профессор... вас только что обезоружил школьник, — растягивая слова произнес Гарри, обращаясь к пытавшейся подняться на ноги Амбридж. — По-моему, это говорит о ваших чрезвычайно низких навыках специалиста по Защите... Ха! Помнится, вы также упоминали, что в этих стенах можно не опасаться нападения. Думаю, ваши способности в прорицании не уступают вашим навыкам в Защите. Какой там был совет на случай нападения? Ах, да... Позвать авроров... Думаю, вы можете это сделать, и тогда меня ждет очередной волшебный трибунал, конечно же, я соглашусь рассказать обо всем, что случилось в этом кабинете, в том числе и о вашем замечательном пере... И мы оба знаем, что будет дальше. Счастливо оставаться, профессор.

С этими словами Гарри покинул кабинет, напоследок громко хлопнув дверью.

* * *

Больница Святого Мунго, октябрь 1995.

Сэм Рэйли находился в состоянии глубокой депрессии, которое иногда сменялось безудержной яростью. Старшему аврору приходилось контролировать себя, поскольку в памяти была еще свежа проверка психического состояния, проведенная по личному указу Министра. А ведь поначалу ничто не предвещало беды... Ну, или же Сэм просто не подумал, когда правдиво изложил все, что с ним приключилось. Уже на следующий день после опроса перед его палатой появилась пара авроров для охраны. Учитывая все произошедшее, это нисколько не удивляло. Еще через день дежурный целитель настоял на полной ментальной проверке, при этом сославшись на указание Министра. Сэма, мягко говоря, подобное обращение оскорбило, однако, аврор рассудил, что раз дело дошло до такого, то лучше согласиться: ведь отказ может быть интерпретирован самым диким образом. К чести персонала больницы, они точно выполнили то, что от них требовалось, не пытаясь что-либо исказить. Не то чтобы Рэйли считал это возможным, однако слухи, которыми время от времени делились дежурные авроры, заставили не раз пожалеть о том, что он упомянул участие Того-Кого-Нельзя-Называть. Говорили, что Фадж грозил Скримджеру увольнением, и коллеги Сэма сходились во мнении, что рано или поздно Руфус поддастся нажиму. К чести главы аврората, он не стал выставлять своего подчиненного козлом отпущения. И потому, получив письмо от Скримджера, в котором тот приказал оставаться в Мунго, даже если для этого понадобится сломать себе ногу, Рэйли немедленно заказал полное обследование на наличие проклятий.

Сэм, конечно, был не слишком доволен перспективой дальнейшего нахождения в больнице, но долго скучать ему не пришлось. Через день после получения письма от Скримджера в его плату заявился волшебник в форменной мантии ДМП.

Представившись и выказав желание задать несколько вопросов, следователь начал буквально потрошить Рэйли. Ночная смена охраны сообщила, что сотрудники ДМП перетряхивают весь аврорат и, по всей вероятности, копают под него.

На следующий день следователь появился снова вместе с новым списком вопросов, хотя попадались и заданные ранее, но уже в другой формулировке. Сэм не был дураком и прекрасно осознавал, что ментальное обследование и теперешние допросы — звенья одной цепи. Это не укладывалось ни в какие рамки, ведь сообщив правду, он просто выполнял свой долг. А теперь какие-то посторонние люди выворачивали его жизнь наизнанку.

Еще через день пришли новости о том, что ДМП получил разрешение Визенгамота на изучение архивов аврората. Это было неслыханно. С этого момента Сэм осознал, что Министр не был единственной силой, которая желала его заткнуть. А уж после того как невыразимцу в соседней палате прислали дьявольские силки в горшке, Рэйли понял, что все может закончиться действительно плохо. Как только бездыханное тело невыразимца левитировали в морг, Сэм попросил перо, чернила и свиток пергамента, и после их получения незамедлительно написал прошение об отставке, которое передал вместе с уходившей сменой.

На следующий день смена принесла короткую записку от Скримджера, который сухо уведомлял, что отставка принята. Следователь ДМП, ранее заходивший ежедневно, также не появлялся.

Сэм не слишком долго думал о своей дальнейшей судьбе, ведь, в конце концов, он и ранее предполагал, что ему придется уйти из аврората по тем или иным причинам.

— Скажи, Тонкс, ты не хотела бы уехать отсюда? — внезапно обратился он к одной из дежуривших авроров.

— Прости, Рэйли, но ее интересуют лишь настоящие авроры, — с усмешкой ответил ее напарник, тут же получивший тычок локтем.

— С чего это вдруг такой интерес? — осведомилась Тонкс.

— Не знаю, после всей этой суеты решил уехать... Может быть, открою свое заведение...

— Заведение?

— Да. С блэкджеком и шлюхами.