Люблю тебя ненавидеть (гет)

Я не питаю вовсе нежных чувств,

Меня не манит мускулистость плеч,

Я не гонюсь за трепетным вниманием...

Однако всё же я к тебе стремлюсь,

Увы, не в силах сердце уберечь

От слов твоих, что хуже наказания...

Надежда Яркая

— Ты опоздал!

— Я задержался на собрании в Министерстве, — пояснил Малфой, спокойно глядя в серьезное лицо Блейза.

Драко, легко улыбаясь, небрежно смахнул тающие снежинки с волос и, аккуратно стянув с плеч темное кашемировое пальто, передал его домовому эльфу, стоявшему у дубовых входных дверей в имение Фооак.

Буря, нещадно завывающая за окнами, кутала графство Норфолк в белое покрывало, заметая дорожки пушистым декабрьским снегом. Четыре дуба-исполина, окружая имение, громко скрипели от сильного промозглого ветра, спуская свои ветви к покрытому толстым льдом коралловому озеру, в котором, изгибаясь, застыли длинные водоросли, образуя причудливой узор.

Драко вздрогнул от холода, слушая приглушенный гул ветра, и, мечтая о бокале глинтвейна, посмотрел на раздражённого Забини, который неспешно направился в гостиную, увлекая за собой друга.

— В то время как ты слушал нудную речь Кингсли и любовался прелестями его помощницы Алессы, — гневно шикнул Блейз, — я боролся за жизнь, отбиваясь от проклятий этой ведьмы.

— Убежден, что она — последняя женщина, которая искренне желает тебе смерти, — ухмыляясь, произнес Драко и, неспешно ступая по мягкому ворсу ковра, повернул за угол.

— Это еще почему? — удивленно спросил Блейз.

— В силу того, что эта женщина — твоя мать, идиот, — задорно ответил Драко, резко отрывая дверь в комнату.

Гостиная, освещенная искусственным светом, утопала в легком аромате белых роз, которые были расставлены на полу в узких фарфоровых вазах. У камина в изящном бархатном кресле сидела женщина, аккуратно держа в руках блюдце с чайной чашкой. Ее безукоризненную осанку подчеркивал туго затянутый корсет шелкового платья, а иссиня-черные локоны, уложенные в сложную прическу, мягко спадали на узкие плечи.

Определенно, эта женщина умела подавать себя с лучшей стороны, привлекая к себе внимание окружающих, в особенности, мужчин. Будучи подругой Нарциссы, она была частой гостьей в Малфой-мэноре, и Драко еще мальчишкой понял, что его крестная — истинная леди с бойким волевым характером. В отличие от его матери, крестная была менее консервативна, и это позволяло свободно беседовать с ней, не опасаясь осуждения и недомолвок. Возможно, именно подобная черта характера помогла ей принять измены мистера Забини и вскоре развестись.

Стойко пережив расставание с мужем, она с Блейзом переехала в семейное поместье в Англии и в скором времени повторно вышла замуж за лорда Фелтона. Ее последующие браки Драко едва ли вспомнит, ведь куда больше врезались в память непозволительные выходки, которые всегда сходили ей с рук. Один из таких поступков запомнился ему особенно: крестная, ведомая злостью и необъяснимой смелостью, влепила его деду Абраксасу Малфою звонкую пощечину за то, что тот запер десятилетнего Драко в псарне на всю ночь. Он помнил, как все его семейство замерло, когда звук удара по лицу рассек звонкую гнетущую тишину в трапезной родного поместья. Напряжение, витавшее в воздухе, нарушил Люциус, вскрикнув о непозволительном поведении непокорной крестной. Она лишь усмехнулась в ответ и, нагло глядя в разъярённое лицо Абраксаса, холодным тоном произнесла: «Я лишь высказала мнение Нарциссы и леди Офелии, лорд Малфой».

Ее дерзкое поведение до зуда раздражало многих знатных дам, которые тихо перешептывались за ее спиной на каждой светской вечеринке. Тогда Драко с трудом успокаивал в себе волну злости, не смея возразить взрослым холеным дамочкам, но когда он видел, как Блейз беспристрастно слушал оскорбления, то считал, что его друг уважает свою мать условно, как того обязывают традиции. Однако Малфой понял, что ошибался, наблюдая, как однажды Блейз избил сына графа Чесвордда за то, что тот назвал его мать «чистокровной потаскушкой». После Драко проговорил с Блейзом всю ночь, залечивая его раны бадьяном, и мысленно обещал себе сдерживать друга от рукоприкладства, решая конфликты более дипломатично.

Годы спустя Блейз с легкостью затыкал рот язвительной фразой любому, кто смел обвинить его мать в фривольном поведении, но сам едва ли сдерживался в ее присутствии. Однако, опасаясь прилюдно проявлять заботу к матери, Блейз часто называл ее «этой женщиной» или «этой ведьмой», считая, что подобное обращение докажет его безразличие к собственной семье и укрепит репутацию «язвительного негодяя». Драко же, напротив, считал, что, называя мать «этой ведьмой», Блейз невольно возводил ее над остальными женщинами, которые едва ли ему запомнились. Да, в странной, присущей лишь ему одному манере он глубоко уважал мать, боясь оскорбить ее резкими словами, и, возможно, поэтому Драко, выполняя роль смотрящего, появлялся в имении Фооак, когда его уважаемая крестная навещала своего сына.[1]

Драко тряхнул головой, избавляясь от вороха воспоминаний, и, стоя в дверях,наблюдал, как крестная, легко улыбаясь, поддерживала светскую беседу с Теодором, и затем, потянувшись к столу за небольшим чайником, она медленно повернула голову к входу.

— Крестная! — радостно воскликнул Драко, замечая на себе ее взгляд.

— Драко, мальчик мой, — радушно произнесла она и, аккуратно поднимаясь с кресла, торопливо подошла к Драко, крепко его обняв. — Как же долго мы не виделись!

— Более двух лет, Эленна, — улыбаясь, ответил он.

— Как спешно летит время, — грустно произнесла она. — Кажется, только вчера мы с Нарциссой наблюдали, как ты неумело держишься на метле, а сейчас передо мной стоит настоящий мужчина.

— А вы, как и прежде, прекрасны, моя дорогая крестная, — мило улыбаясь, произнес Драко, слегка вздернув подбородок Эленны указательным пальцем. — Право же, время над вами не подвластно.

— Ох, Драко, ты, как и все представители рода Малфоев, унаследовал чарующее обаяние, которое кружило голову всем знатным дамам. Осторожно, молодой человек, иначе рискуете стать моим пятым мужем, — игриво произнесла Эленна, подмигивая.

— За возможность слышать, как Блейз называет меня «папочкой», я готов пойти на эту авантюру, — смеясь, произнес Драко, игнорируя гневные шипения за спиной.

Эленна, искренне рассмеявшись, неспешно вернулась в кресло и жестом подозвала домовика, приказав ему разлить апельсиновый глинтвейн по длинным высоким бокалам. Драко, удобно расположившись на диване с Теодором, спокойно наблюдал, как Блейз несмело садится возле матери, и, тихо усмехнувшись, Малфой обратился к крестной:

— Что же заставило вас покинуть солнечную Тоскану и приехать в Англию?

— Пустые надежды, мой дорогой, — грустно произнесла Эленна, с укором глядя на Блейза. — Я напрасно ожидала, что мой единственный сын повзрослеет и, следуя повелению матери, вскоре женится. Но мои надежды рухнули, когда я, вернувшись в имение, увидела его в окружении дешевых девиц.

— Пятьдесят галлеонов за ночь! Не такие они и дешевые, — ухмыляясь, нагло произнес Блейз.

— Блейз Лиморт Забини! — воскликнула Эленна. — Как ты смеешь говорить подобное своей бедной матери!

— Бедной? Тебе принадлежит большая часть графства Девоншир и пять загородных домов в Сицилии и Тоскане, — ерничая, произнес он.

— Блейз!

— К чему эта драма? Ты приехала, чтобы убедить меня быть твоим адвокатом для очередного бракоразводного процесса и…

— Язвительный, подозрительный и высокомерный, — спокойно произнесла Эленна. — Как же ты похож на отца. Упокой, Мерлин, его душу!

Поперхнувшись горячим глинтвейном, Блейз, округлив в удивлении глаза, медленно повернулся к матери.

— Отец жив! — воскликнул Блейз.

— Не для меня, мой дорогой, — хмыкнув, произнесла Эленна. — И не отклоняйтесь от вопроса, молодой человек! Я обязана знать твои планы относительно женитьбы.

— А я не намерен подвергать себя такой опасности, как заключение брака, — усмехаясь, произнес Блейз, с наслаждением наблюдая, как Эленна в возмущении открыла рот.

— Я устала от твоего безрассудного ребячества, Блейз, — грустно ответила она и, взглянув на Драко, серьезно произнесла: — Ох, Драко, мне остается возлагать на тебя надежды, уповая, что ты вскоре женишься и мой бестолковый сын последует твоему примеру.

Блейз, отвернувшись и приглушенно смеясь, многозначительно переглянулся с Теодором и весело произнес:

— Если я последую примеру этого авантюриста, тебя хватит удар, матушка.

— Что ты имеешь в виду? — подозрительно уточнила Эленна.

Блейз, встретившись с серьезным взглядом Драко, резко умолк и, встав с дивана, быстро произнес:

— Я, пожалуй, отправлюсь в винный погреб и выберу к ужину твое любимое мерло, мама.

— Я с тобой, — прошептал Теодор и, последовав за Блейзом, скрылся за дверьми.

Эленна, наблюдая за этой суетой, грустно выдохнула, и, допив чай, она мягко улыбнулась Драко и устало произнесла:

— Он и вправду так категоричен к женитьбе?

— Отнюдь, — улыбаясь, ответил Драко. — Блейз непременно свяжет себя узами брака с благородной девушкой, которая будет так похожа на его мать.

— Льстец, — искренне смеясь, произнесла Эленна. Она подозвала домашнего эльфа, стоящего у входных дверей и облаченного в нелепую яркую тунику с этническим орнаментом, — очередная насмешка Блейза — и приказала заменить опустевшие бокалы с глинтвейном и подать травяной чай.

— К слову, я на днях навещала твоих родителей, — произнесла она, разливая горячий чай в фарфоровые чашки.

— Надеюсь, матушка пребывает в полном здравии? — спросил Драко, отпивая ароматный напиток.

— Да, — коротко ответила Эленна. — Вот только... — остановившись на полуслове, она взглянула на Драко и, замечая его вопросительный взгляд, продолжила: — Может ли мать, отлученная от сына, не испытывать беспокойства?

— Я непременно навещу ее в рождественские дни, — спокойно ответил Драко.

— Навестишь, — задумчиво повторила Эленна. — Ты не ограничен в перемещении, Драко, и можешь позволить себе жить с родителями в Италии.

— Вам известно, что я не единожды обсуждал этот вопрос с мамой, но, как и прежде, я останусь при своем мнении и не покину Англию, — серьезно ответил Драко.

Эленна слабо улыбнулась и, повернувшись на шум в дверях, посмотрела на домового эльфа, который держал в своих маленьких ручонках очередную охапку длинных белых роз.

Драко лениво наблюдал, как Эленна бережно кладет розы на стол и, умело обрезая стволы, аккуратно расставляет их в длинную узкую вазу. Прикрыв глаза, она вдыхала тонкий аромат цветов и, легко улыбнувшись, посмотрела на Драко.

— Ты не спросил об отце, — строго произнесла она.

— Что?

— Я упомянула о визите к твоим родителям, а тебя заинтересовало лишь здравие Нарциссы, — пояснила Эленна, возвращаясь и аккуратно опускаясь на диван.

— Я вовсе…

— Драко, — тихо произнесла она, внимательно взглянув на него. — Люди безрассудны в своих поступках, и порой это приводит к разрушительным последствиям. Однако, несмотря на все наши деяния, мы заслуживаем прощения. Считаешь, твой отец — исключение?

— Мне незачем его прощать, Эленна, — напряженно произнес Драко. — Мое отношение к нему обусловлено иными причинами. И с каких пор вас заботит душевное состояние моего отца?

Усмехнувшись, Эленна поднесла чашку к губам, и, замерев, она задумчиво посмотрела на Драко и уточнила:

— Я обеспокоена вовсе не Люциусом, а тобой, Драко, как и твоя мать. И я поддерживаю ее во мнении относительно брака и, соответственно, продолжении рода.

— Я с трудом мог вообразить, что козырем моей матери в вопросе брака будете вы, крестная. Однако моя мать, как истинная леди, искусна в убеждении, и едва ли она бы прибегла к вашей помощи в столь мелочном деле. Предположу, что вопрос женитьбы имеет более глубокие, неизвестные мне причины. Не так ли, Эленна?

Он вопросительно приподнял бровь, и, отведя взгляд, Эленна аккуратно поднялась и неспешно подошла к окну. Драко наблюдал, как она, вздрогнув от холода, обняла себя за плечи и грустно посмотрела в окно, за которым крупными хлопьями, кружась, шел снег. Ее напряженное лицо и взволнованный взгляд отражались на гладкой поверхности холодного стекла, и Драко терпеливо ждал, пока она обернется и заговорит с ним.

— Нарцисса никогда бы не осмелилась поделиться с тобой своими опасениями, Драко, — серьезно произнесла она, так и не обернувшись.

— А вы осмелитесь? — осторожно спросил Драко, чувствуя, как в нетерпении у него учащается дыхание.

— Пожалуй, — тихо ответила Эленна и, вернувшись, заняла место возле него. — Я помню тебя зазнавшимся мальчишкой, прячущимся за спиной отца. Тогда я видела в тебе того Люциуса, с которым училась еще в школе, но с годами я стала замечать в твоем поведении, Драко, деспотичные повадки лорда Абраксаса Малфоя. И сейчас, будучи взрослым независимым мужчиной, ты стал похожим на деда, которого некогда недолюбливал и боялся.

Вздрогнув, Драко криво улыбнулся, и, замечая серьезный взгляд Эленны, он резко поднялся с кресла, ощущая, как злость обжигающей волной растекается по телу.

— Это смешно, — прошипел он, чувствуя, что противоречит своим словам. — Я не похож на него. Моя мать, как и вы, ошибаетесь в своих выводах.

— Ты взволнован, — констатировала Эленна. — Я не намеренна оскорбить тебя, Драко. Я лишь хочу поделиться с тобой своими наблюдениями. Ты — жесток и едва ли способен оспорить сей факт. Однако, дабы не обзавестись репутацией тирана, которую некогда приобрел твой дед, ты научился искусно скрывать свои эмоции и чувства. Но с годами тебе будет сложнее сдерживать свой пыл, и именно поэтому…

— Моя мать решила женить меня, в надежде что какой-то девице удастся контролировать мой вспыльчивый характер? — злобно произнес Драко, прерывая Эленну.

— Скорее поддерживать тебя и разделять трудности.

— Как пошло! — усмехнувшись, воскликнул Драко. — Словно цитата из дамского романа.

Эленна улыбнулась и, протянув ему чашку все еще горячего чая, внимательно посмотрела на Драко.

— Ей не удавалось уберечься от жестокости моего деда, — грустно произнес он, отпивая чай. — Она никогда не была его отдушиной.

— Именно ею леди Офелия и была, — произнесла Эленна. — Ты был юнцом, который видел лишь безмолвные страдания своей бабушки, но ты не знал, что происходило, когда она с твоим дедом оставалась наедине. Лорд Малфой, к слову, не позволял ни одной женщине прикасаться к себе, он был верен лишь своей супруге.

— Как трогательно! — скривился Драко. — Жестокий преданный муж.

— Именно так, — согласилась Эленна. — Для каждого лорд Малфой был изувером, и только леди Офелия не видела в нем чудовище — лишь человека, которого любила.

Услышав слова Эленны, Драко, криво улыбаясь, фыркнул и, отставив фарфоровую чашку, отошел к камину, грустно наблюдая за пламенем, звонко потрескивающим сгорающими поленьями. Он чувствовал на себе внимательный взгляд крестной, понимая, что разговор не закончен, и, осторожно подбирая слова, Эленна выскажет все свои подозрения, которые, возможно, копились в ней годами.

Он похож на лорда Абраксаса Малфоя? Абсурд! Жестокость и тирания деда — это то, чего Драко сторонится в собственной жизни. И, вспоминая суровый взгляд деда и его сухой хриплый голос, Драко невольно сжимал кулаки, желая утопить необъяснимую злость в глотке терпкого виски, или, вдыхая едкий дым сигарет, выжечь его яркий образ из памяти и развеять пепел по ветру. Нет, он не похож на него и никогда не был! Ведь так?

— Она никогда не сожалела о сделанном выборе, — тихо произнесла Эленна за его спиной, осторожно дотронувшись до его плеча.

— Вы не можете об этом знать, — напряженно ответил Драко, желая закончить этот разговор.

— Конечно, нет, — согласилась она. — Я лишь повторила ее слова, сказанные мне в прошлом.

— Чьи слова? — послышался задорный голос Блейза, и, повернувшись, Драко увидел его стоящим в дверях вместе с Теодором.

— Невежливо подслушивать разговор взрослых. Разве я тебя этому не учила? — улыбаясь, произнесла Эленна.

— Верно, — согласился Блейз. — Но позже я понял, что на этом можно недурно заработать.

Шумно выдохнув, Эленна цокнула и подозвала домового эльфа, приказав ему подавать ужин в столовой комнате, и, низко поклонившись, домовик спешно покинул гостиную.

— Где же вы намерены встречать Рождество в этом году? — улыбаясь, спросила Эленна, обращаясь к мужчинам, которые тихо беседовали, распивая принесенное Блейзом вино из погреба.

— Думаю, в охотничьем доме в пригороде Эдинбурга, — лениво произнес Тео.

— Рождество — семейный праздник, а вы вновь отметите его в окружении продажных девиц и дорогого алкоголя, — ухмыляясь, произнесла Эленна, недовольно взглянув на початую бутылку вина.

— Мы — холостяки, у нас нет семей, — ерничая, ответил ей Блейз.

— Блейз Забини, если ты еще раз оскорбишь свою мать, я лишу тебя наследства, — возмущаясь, воскликнула Эленна.

— Весомый довод, — согласился Блейз. — Я непременно встречу Рождество с тобой, мама.

— Извини, дорогой, у меня иные планы, — улыбаясь, ответила она.

— И эта женщина — моя мать, — грустно вздохнув, произнес Блейз, допивая вино под приглушенные смешки друзей.

— К слову, возможно, я прибуду в Эдинбург только в новогодние праздники, — заметил Драко.

— Боишься, что женушка не пустит, — смеясь, прошептал Блейз, многозначительно переглянувшись с Теодором.

— Нет, — проигнорировал двусмысленное замечание Драко. — Кингсли грозился вновь отправить меня к Донавану, если я не подпишу договор с братьями Фрейгейр до Рождества.

— Скандинавы вновь перенесли встречу? — обеспокоенно произнес Теодор и, замечая кивок Драко, разочарованно выдохнул.

— Вы говорите о Ларсе и Ингере Фрейгейрах? — ко всеобщему удивлению, спросила Эленна.

— Верно, — изумляясь, произнес Драко. — Вы с ними знакомы, Эленна?

— Наслышана, — ответила она. — Мой третий муж — Винсент — некогда был дружен с их дядюшкой Вильгельмом и часто гостил в его доме. И, насколько мне известно, именно он основал компанию «Фрейгейр Брос» со своим братом Ульриком.

— И что вы можете сказать об этой семье? — заинтересованно спросил Драко, внимательно наблюдая за Эленной.

— Боюсь, мне немного известно, дорогой. Однако с определенной уверенностью могу сказать, что их семья особо преданно относится к священному институту брака. Несколько фанатично, на мой взгляд. Именно поэтому они нередко женятся на дальних кузинах и кузенах и не приемлют заключение делового договора с человеком, не состоящим с ними в родстве или хотя бы женатым.

— То есть я, будучи не обременённым брачными узами, представляюсь для них нежелательной фигурой для заключения делового договора? — удивленно уточнил Драко.

— Именно, дорогой. Холостяки — ненадежное инвестирование для братьев Фрейгейр, — ухмыляясь, произнесла Эленна.

— Варварство! — воскликнул Драко.

— Тебе придется найти к ним особой подход, — ответила она и, взволнованно взглянув на часы, устремила взгляд в сторону столовой. — Я, пожалуй, лично прослежу за тем, чтобы ужин подали вовремя.

Блейз внимательно наблюдал, как его мать торопливо направляется к выходу, и, когда она скрылась за дверьми, он наклонился ближе к столу и заговорщически произнес:

— Учитывая новые подробности, как же тебе удастся убедить Фрейгейров подписать двусторонний договор? Как жаль, что ты не женат!

Теодор, вновь рассмеявшись замечанию Блейза, разлил оставшееся вино по стеклянным бокалам на длинных тонких ножках.

— Ты прав! — задумчиво произнес Драко, не обращая внимания на задор друзей. — Я немедля должен найти достойную девушку, которая смогла бы сыграть роль моей супруги. Мои любовницы на эту роль не годятся, ибо их захлестнет обнадеживающая волна эйфории, что я когда-либо буду столь неосмотрителен, что женюсь хотя бы на одной из них. Так, ну кто же может подойти на роль моей постоянной пассии и супруги? — продолжил вслух размышлять Драко, не замечая удивленные взгляды Блейза и Теодора. — Она должна быть чистокровна, благородна, начитанна, в меру умна, не очень болтлива и хороша собой…

— Я один это слышу? — спросил Теодор.

— Я знаю такую особу, — обращаясь к Драко, произнес Блейз.

— Правда? — все еще недоумевая, спросил Драко.

— Да. Ты на ней женат.

— Что? — ужаснулся Драко. — Грейнджер? Кажется, выпитое тобою вино оказалось достаточно крепким.

— Но он прав, Драко, — воскликнул Теодор. — Грейнджер — единственная, кто не осмелится проболтаться о «роли жены Драко Малфоя», и, знаю, это прозвучит дико, но она умна и вполне способна поддержать разговор.

— И более убедительный довод — кольцо леди Офелии, которое Грейнджер очень кстати носит на своем безымянном пальце, — произнес Блейз.

Нет-нет, только не Грейнджер. Эта взбалмошная особа непременно закатит истерику в своих лучших традициях, когда услышит, что Драко задумал достигнуть желаемой цели, прибегнув к невинному обману. Но как бы он не хотел признавать, заглушая протестующий внутренний голос, Блейз и Теодор правы, утверждая, что она — единственная, кто подходит на роль его супруги. Какой забавный парадокс!

— Она не согласится, — сквозь зубы прошипел Драко.

— Ну же, Драко, — елейно пропел Забини. — Не думаю, что тебе стоит объяснять, как убедить женщину выполнить желаемое.

— Она точно не согласится, — повторяя, произнес Драко и, медленно поднявшись с дивана, вышел из гостиной.

— Веселье, веселье, веселье! — задорно восклицал Блейз, улыбаясь смеющемуся Теодору.

* * *

Драко стоял у широких окон в собственном кабинете, лениво наблюдая, как солнце бледным диском догорало на горизонте, скрываясь в плотных снежных тучах. Зима, с ее холодными ветрами и суровыми морозами, вовсю хозяйничала в садах и окрестностях мэнора, покрывая мраморные дорожки тонкой корочкой льда и украшая стекла на окнах причудливым узором. [2]

Улыбаясь, Драко следил, как в Зимнем саду, где некогда цвели ароматные белые глицинии, Оддо, вооружившись тонким молотком и колышком, кропотливо вырезал из толстой глыбы прозрачного льда высокие статуи. Увлеченный работой, домовик забывал применять магию и, потирая замершие ладошки, вновь осторожно постукивал молоточком, тщательно обтачивая плавные линии изящных фигур.

Выдохнув, Драко взмахнул палочкой, разжигая камин, и вернулся к рабочему столу, на котором ворохом лежало множество развернутых свитков, исписанных маркими темными чернилами. Он окинул взглядом недавно просмотренные документы, распечатанные письма и прямоугольные карточки с колдографиями, на которых, заигрывая, позировали девушки разных возрастов и с разной внешностью. Драко неохотно потянул руку к трем карточкам, лежавшим в стороне от остальных, и, внимательно вглядываясь в улыбающиеся лица светловолосых красавиц, разочарованно вздохнул.

Последние несколько дней он, внимая серьезным угрозам министра, кропотливо разрабатывал план, который помог бы ему подписать договор с крупной компанией «Фрейгейр Брос» по поставке ценных драконьих ингредиентов. Владельцы компании братья Ларс и Ингер, семья которых вот уже несколько столетий проживает в северной Норвегии в городе Берген, оказались на редкость упорными и несговорчивыми клиентами, с которыми Драко только доводилось работать. А он, привыкший обладать ценной и зачастую незаконной информацией о своих клиентах, поразился тому факту, что даже видавшему виды Итону Клюзо не удалось раздобыть необходимые данные о «грязных» делах дотошных братьев. И единственной нитью, ведущей к заветной цели, оказались слова крестной, сказанные на ужине в Фооаке неделю назад.

Мысль о том, что братья стараются не связываться с людьми, не имеющими собственную семью и, следовательно, не уважающими институт брака, засела в голове Драко, не давая покоя даже по ночам. Он должен был рискнуть и прибегнуть к небольшой хитрости, убедив Фрейгейров, что он, ведомый трепетной любовью к своей избраннице, связал себя с ней узами брака втайне до тех пор, пока родители, вернувшись из Италии, не благословят его брак и не позволят оповестить общественность о женитьбе единственного наследника семейства Малфоев. Идеальное стечение обстоятельств!

Драко был убежден, что, поклоняясь брачным узам, Фрейгейры, едва сдерживая слезы, непременно проглотят наживку, находя ее трогательной и волнительной. И единственной нерешенной задачей оставались поиски подходящей кандидатки на сомнительную роль его супруги. Именно поэтому, вспомнив о давних связях, Драко удалось собрать целую команду девиц с необходимыми достоинствами и одним недостатком — жалкой материальной жаждой.

Брезгливо вздрогнув, Драко откинул колдографии на стол, которые затерялись среди остальных бумаг, и отвернулся к окну. Нет, он не мог рисковать, впуская в Малфой-мэнор продажную шлюху, пусть и с благородным лицом, ведь даже в худшие дни Драко не позволял себе осквернять дом присутствием подобного отребья. Редким исключением являлись женщины, которых он по-праву мог назвать своими, и...Грейнджер.

Грейнджер. Одно имя этой женщины — будто застрявшая в горле рыбья кость, которая не дает дышать. Даже прогуливаясь по огромной территории поместья, Драко чуял Грейнджеровский дух в самых потаенных местах и всюду замечал кудрявую шевелюру неугомонной девицы. Ее присутствие отравляло благородную тишину, царящую в мэноре последние несколько лет, и это заставляло его напрягаться от каждого подозрительного шороха. Даже в собственной спальне, куда Грейнджер в последнее время зачастила, он не мог чувствовать себе уединенно и умиротворенно. Впрочем, Драко едва ли мог отрицать, что ее последняя выходка с «эффектным» появлением в его покоях, не доставила ему истинного наслаждения. В своих фантазиях он скромно надеялся, что Грейнджер во время ужина, надув от обиды и злости тонкие губы, выскажет ему свое мнение относительно Леды, а он, злорадно усмехаясь, заткнет ей рот очередным язвительным замечанием. Но мог ли он подумать, что у Грейнджер хватит наглости и смелости варварски вломиться к его спальню и, указав свои законные права, выгнать любовницу, которая ритмично двигалась, сидя на его бедрах? Нет, такой исход событий представлялся Драко в последнюю очередь, но доставил куда больше удовольствия, чем он мог рассчитывать, когда необдуманно привел Леду в мэнор. И это лишний раз доказывает, что Грейнджер влияет на него негативно, раз, невзирая на собственные правила, он приволок в поместье бывшую любовницу. Какая безрассудность!

Да, рассказывая о данном инциденте друзьям, которые, захлебываясь от смеха, аплодировали опрометчивости Драко, он нехотя согласился с мнением, что привел Леду в Малфой-мэнор, чтобы позлить Грейнджер. Но… но зачем? К чему прилагать столько усилий, чтобы разозлить женщину, которая поселилась в его доме?

В памяти всплыла сцена поцелуя Грейнджер с его неугодным кузеном Адрианом, которая, по-мнению Блейза, является ключевым моментом в странном поступке Драко. Но это же абсурд! Да, этот поцелуй удивил Драко, но никак не разозлил. Возможно, Драко и испытывал малую толику злости, учитывая, что эта неудовлетворенная девица развела содомию в его родном поместье, но определенно точно он не ощущал ревности к паразитирующему Адриану. Однако Драко забыл учесть, что Грейнджер — женщина, следовательно, подобные ситуации имеют место. Хм, забавное открытие: Грейнджер — женщина! Ведь еще со школы он считался с ней, как с забавной диковинной зверюшкой, и спустя столько лет отношение к ней не изменилось.

Но, несмотря на все свое нежелание, ему придется прибегнуть к варианту друзей и убедить Грейнджер сыграть роль его супруги перед братьями Фрейгейр. Мерлин, за что?!

— Ферн, — устало выкрикнул Драко и, повернувшись на звук хлопка, произнес: — Где она?

— Дейзи упомянула, что заметила мисс Гермиону поднимающейся в Южную башню, — ответил Ферн, не уточняя у хозяина, о ком идет речь.

— В совятник? — удивленно спросил Драко.

— Да, хозяин.

Кивнув, Драко попросил дэльфа удалиться и, накинув на плечи пиджак, в нагрудный карман которого положил аккуратно сложенный узкий лист пергамента, вышел из кабинета.

* * *

Быстро переступая через ступеньки в Южной башне, Драко вздрогнул от холода и, подняв голову вверх, взглянул на скрученную в спираль винтовую лестницу. Он подумал, что, возможно, стоило сразу переместиться на самую верхушку башни, где расположился пустующий совятник с единственным его обитателем — Диогеном, — и испугать Грейнджер своим появлением, но еще с детства он привык подниматься по закрученным ступенькам пешком. И, подходя к входу и услышав возмущенный голос Грейнджер, Драко замедлил шаг.

— Диоген, немедленно верни мою брошь, — вскрикивала Гермиона, наблюдая, как ворон, громко каркая, кружит под потолком. — Я не шучу! Верни сейчас же.

Диоген, пикируя, пролетел мимо и, удобно расположившись на деревянной балке, возмущенно взмахнул крыльями, повернувшись к Гермионе хвостом. Она шумно выдохнула, мысленно ругая себя за то, что оставила серебряную брошь, подаренную ей бабушкой, на видном месте, позволяя этой никчёмной хищной птице покуситься на ее единственную драгоценность. И ведь контрзаклятие против Манящих чар, установленное ею еще в школе, действовало и по сей день, и ее брошка лежала где-то в темном уголке среди других блестящих вещичек, которые украл и спрятал Диоген.

— Не заставляй меня применять к тебе магию, Диоген, — строгим учительским голосом произнесла Гермиона. — Иначе я больше не буду угощать тебя орехами и расскажу Малфою, что ты…

— Я внимательно слушаю, — лениво произнес Драко, медленно заходя в совятник и ухмыляясь растерянности Грейнджер.

— Малфой? Что ты здесь делаешь?

— Наблюдаю, как ты безнаказанно угрожаешь моему ворону, — лениво произнес Драко, вытянув руку, на которую аккуратно опустился Диоген, мягко перебирая лапками.

— Я лишь пыталась вернуть свою вещь, — оправдываясь, ответила она.

— Ты брал, — произнес Драко, обращаясь к ворону. Диоген возмущенно каркнул. — Это не вопрос, Диоген. Верни!

Ворон виновато преклонил голову и, неохотно взлетев, поднялся в свое деревянное жилище, где, перебирая клювом мелкие безделушки, отыскал небольшую серебренную брошь. Пролетая мимо Гермионы, он бросил брошь к ее ногам и вновь уселся на протянутую руку Драко, боязливо глядя на хозяина.

— Спасибо, — произнесла Гермиона, протирая брошку от мелкой грязи.

— И с каких это пор ты подкармливаешь Диогена орехами? — спросил Драко.

— С недавних, — растерянно ответила Гермиона и, замечая вопросительный взгляд Малфоя, продолжила: — Несколько недель назад я, как обычно, задержалась на террасе допоздна и заметила, что Диоген запутался в кустах терновника. Боясь, что он поранится об острые шипы, я постаралась ему помочь, за что он отблагодарил меня, больно клюнув в руку. Но пару дней спустя Диоген подлетел к окнам Белой спальни, оставив на подоконнике мертвую полевую мышь, и спешно улетел. С тех пор я иногда угощаю его орехами, а он изредка соглашается доставлять мои письма адресатам.

— Предатель! — тихо прошипел Драко, наблюдая, как Диоген прячет голову под крылом.

— Ты, наверное, хотел отправить письмо, — спешно произнесла Гермиона и, направившись к выходу, добавила: — Я, пожалуй, пойду.

— Я — здесь, чтобы поговорить с тобой, — максимально вежливо произнес Драко.

— Что? — удивленно воскликнула Гермиона, остановившись у самого порога. — О чем поговорить?

— Буду предельно краток, — напряженно начал Драко. — Я хочу заключить с тобой сделку. Через несколько дней в Малфой-мэнор прибудут особые гости, и мне необходимо, чтобы ты сыграла роль моей супруги.

— Что? — ошарашенно произнесла Гермиона, удивленно глядя на Малфоя, часто моргая. Ей что, это послышалось?

— Ты не ослышалась, Грейнджер. Я вынужден просить тебе сыграть роль моей жены, — убедительно произнес Драко.

Нет, не послышалось. Драко Малфой действительно попросил ее сыграть роль его супруги. Это что, очередная его выходка? Проверка? Розыгрыш?

— Сделка подразумевает выгодное положение для обеих сторон. Что я получу взамен? — спросила Гермиона, подозрительно наблюдая за каждым движением Малфоя.

Он, выдохнув, осторожно достал из нагрудного кармана сложенный листок и, ухмыляясь, протянул его Гермионе.

— Что это? — спросила она, разворачивая листок, который оказался обычным банковским чеком.

— Банковский чек, — натянуто ответил Драко, едва сдерживая в себе желание сыронизировать. — На нем моя подпись и фамильная печать Малфоев. Ты можешь вписать любую сумму, удовлетворяющую твои потребности.

— Любую? — усмехнулась Гермиона. — То есть я могу вписать туда сумму, скажем... в пятьдесят тысяч галлеонов?

— Думаю, ты несколько переоцениваешь свою помощь, Грейнджер. Тридцать тысяч галлеонов — уместная сумма за твои услуги.

— Тридцать тысяч? — захлебываясь в возмущении, воскликнула Гермиона. — Ты готов заплатить мне целое состояние за роль твоей жены? Как милосердно, мистер Малфой! Может, ты добавишь еще десять тысяч, и я буду целовать тебе руку при встрече?

— Думаю, пяти тысяч будет достаточно, — иронично заметил Драко.

Яростно вскрикнув, Гермиона разорвала чек на мелкие кусочки и, кинув их в лицо Малфоя, спешно направилась к выходу.

— Считаешь, что ты стоишь больше? — гневно прошипел Драко, грубо схватив ее за руку.

— Нет, не считаю, — воскликнула Гермиона. — Потому как в отличие от твоих шлюх, я никогда не называла за себя цену.

— Ох, прости, я забыл, что ты отдаешься даром, — ухмыляясь, прошипел Драко. [3]

Гермиона вздрогнула от его слов, и, едва сдерживая слезы, она наклонилась к нему, злобно прошипев на ухо:

— Да. Только не тебе, Малфой.

Он резко отпустил ее руку, гневно окинув взглядом. Последнее, что он слышал — ее удаляющиеся шаги вниз по лестнице.

* * *

Строптивая, взбалмошная, несносная… О чем он только думал? Опрометчиво было рассчитывать, что своенравная Грейнджер способна пойти на дипломатичный договор, который, к слову, был бы выгоден для обеих сторон. И вместо того, чтобы спокойно выслушать его предложение, она оскорбилась вознаграждением. Немыслимая женщина!

Тяжело вздохнув, Драко стоял у двери в Белую комнату, устало облокотившись о стену. Сжав кулаки и стиснув зубы от злости, он размышлял о том, что скажет этой истеричной девице, когда переступит порог ее спальни. Он чувствовал, будто безжалостно топтал собственную гордость, которая возмущенно выла, когда он решился вернуться и вновь попытаться уговорить ее выполнить небольшую просьбу. Мысль о том, что он должен был унижаться перед этой маггловкой, причиняла почти физическую боль, и, шумно выдохнув, он повернулся к двери.

Драко потянулся к дверной ручке и, замерев на мгновение, учтиво постучал в дверь. Усмехнувшись мысли, что правила этикета не позволяют ему врываться, он решил терпеливо дождаться приглашения войти в комнату, которого не последовало, и, наплевав на вежливость, Малфой нагло распахнул дверь, переступая порог Белой спальни.

Гермиона сидела за туалетным столиком на мягком бархатном пуфике, методично расчесывая редким гребнем длинные непослушные локоны. Взглянув в невозмутимое лицо Малфоя, которое отражалось в гладкой поверхности громоздкого зеркала, она холодно произнесла:

— Я не позволяла тебе войти.

— В отличие от тебя мне не требуется разрешения, чтобы войти в твою спальню, — напряженно произнес он и, медленно приблизившись к Гермионе, резко опустил обе руки ей на плечи и, наклонившись, взглянул в ее испуганное лицо, тихо прошептав: — Мне не требуется разрешения, даже чтобы войти в тебя.

Она, возмущенно шикнув, грубо смахнула его руки с плеч и, резко встав с пуфика, произнесла:

— Ты вернулся, потому как тебе показалось, что ты недостаточно оскорбил меня?

— Оскорбил? — удивленно переспросил Драко, удобно располагаясь на банкетке. — Я предложил тебе щедрое вознаграждение, но твоя горделивая натура сочла это оскорбительным.

— Ты привык, Малфой, что способен купить всех и вся. Даже людей.

— Я не пытался тебя купить, Грейнджер, — усмехаясь, произнес Драко. — Я лишь предложил тебе поработать на меня. А любой труд, как известно, должен быть оплачен.

— Красивое оправдание, — елейным голосом произнесла Гермиона. — Именно так ты убеждаешь людей прислуживать тебе?

— Ты невыносима! — закатив глаза, произнес он и, замечая ее недовольной вид, продолжил: — Возможно, я был немного груб.

— Немного? — удивилась Гермиона.

— Именно, — согласился Драко. — Не строй из себя обиженную невинную жертву.

Фыркнув, она покачала головой в возмущении и, повернувшись, открыла платяной шкаф, нервно просматривая скудные наряды.

— Я предлагаю начать разговор с начала, — произнес Драко, наблюдая, как она, мешкая, выбирает наряд к ужину.

— Зачем тебе представляться перед кем-то женатым? — спросила Гермиона. — Ведь это вызовет ряд вопросов, которые могут раскрыть нашу тайну.

— Исключено, — убедительно ответил он. — Я этого не допущу.

— И все же ты не ответил.

Драко вздохнул и внимательно посмотрел на Грейнджер, которая, скрестив руки на груди, терпеливо ждала ответа.

— Гости, о которых я упоминал, — братья Ларс и Ингер Фрейгейры, владельцы крупнейшей компании в Европе по поставке драконьих ингредиентов для редких зелий. К сожалению, после войны волшебная Англия ослабила свои позиции в Европе и ряде западных стран, и это привело к расторжению многих двусторонних договоров. На сегодняшний день зельевары, владельцы аптек, лекари, мастера волшебных палочек вынуждены заказывать ингредиенты в Индии, Тибете, Иране, где стоимость искусственно завышена. А договор с братьями Фрейгейр позволил бы значительно облегчить задачу с поставкой ценных ингредиентов для зелий. Увы, они отказывали мне в встрече и в обсуждении данного вопроса по смехотворным убеждениям: не заключать договора с волшебниками, не состоящими в браке. И именно поэтому я…

— ...ты предложил мне сыграть роль твоей жены, — закончила за него Гермиона, виновато покусывая нижнюю губу. Она и не предполагала, что Малфой может быть озабочен такими важными вопросами, и сейчас, когда он поведал ей все аспекты, то его предложение не казалось ей таким уж диким. Гермиона понимала, что он был вынужден просить именно ее, ведь кольцо его бабушки, подтверждавшее причастность к семейству Малфоев, было на ее безымянном пальце. Ну и конечно, она не осмелится проболтаться кому-либо о задуманной Малфоем авантюре.

— Но ведь ты обманным путем пытаешься заполучить согласие этих Фрейгейров на подписание договора, — строго произнесла Гермиона.

— Вовсе нет, — усмехаясь, ответил Драко. — Согласно закону, я женат.

Услышав его слова, Гермиона вздрогнула, понимая, что он был прав, и, мешкая, она спешно произнесла:

— Хорошо. Я помогу тебе.

— Правда? — удивленно спросил Драко. Это все? Вот так легко ему удалось убедить ее?

— Да, — подтвердила Гермиона. — Но только если ты выполнишь мою просьбу.

— Зависит от того, какого рода твоя просьба, — напряженно ответил он.

— Я хочу… хочу, чтобы ты позволил мне пользоваться библиотекой, — взволнованно произнесла Гермиона.

— Хорошо, — согласился он, удивляясь простоте ее просьбы. — Что-то еще?

— Да. Я хотела бы возвращаться в поместье позднее. Скажем… в два часа ночи.

— Нет, — покачав головой, произнес Драко. — В полночь!

— В час ночи, — торговалась Гермиона.

— В одиннадцать часов ночи, — усмехаясь, ответил он.

— Малфой! — возмутилась Гермиона. — Хорошо-хорошо, я согласна возвращаться в поместье в полночь.

— Увы, Грейнджер, я вынужден констатировать, что в тебе нет дипломатических способностей. Ты могла попросить у меня драгоценности, редкие фолианты и зелья, а выбрала библиотеку и лишний час, который ты проведешь за пределами поместья.

— Мне большего от тебя не нужно, Малфой, — улыбаясь, произнесла Гермиона, радуясь предстоящей возможности провести время в библиотеке среди редких книг, рукописей…

— Хорошо. Не опаздывай на ужин, — тихо произнес он, наблюдая за ее радостным видом, и, повернувшись, Малфой направился к выходу.

… свитков, фолиантов, собранных со всего волшебного мира и бережно сохраненных в известной библиотеке Малфоев. Неужели она действительно сможет войти в эту обитель знаний и дотронуться до истории уже сегодня? Она проведет там ночь, возможно, отпросится завтра с работы и даже…

— Воспользуешься библиотекой после того, как выполнишь свою часть сделки, — самодовольно произнес Драко, и замечая, как улыбка медленно тает на ее лице, вышел из спальни.

...Дьявол!

* * *

Гермиона отрешенно наблюдала за пламенем в камине, нещадно сжигающим свежие поленья, которые своим громким потрескиванием заглушали томный хрипловатый голос Роберта. Она, взглянув на него, невольно улыбнулась, краем уха слушая, как он делится с ней планами на праздничные дни, и, кивнув в ответ на очередное предложение, Гермиона отошла к панорамному окну. За толщей стекла яростно бушевал морозный ветер, срывая и переворачивая зонты торопливых прохожих. Она вздрогнула, почувствовав на своих плечах теплые ладони Роберта, и, улыбнувшись, осторожно повернула к нему голову.

— Ты выглядишь усталой, — тихо произнес он.

— Немного, — соврала Гермиона.

— Думаю, чашечка кофе тебя взбодрит, — предложил он и, замечая ее кивок, уточнил: — Черный и две ложечки сахара?

Тихо выдохнув, она внимательно посмотрела на него и, сухо улыбаясь, ответила:

— Кофе со сливками и без сахара.

Роберт осторожно прикоснулся губами к ее плечу и, повернувшись направился на кухню, тихо напевая придуманную на ходу мелодию.

Гермиона грустно смотрела, как он шагает по паркетному полу, сворачивая на кухню, и, прикусив нижнюю губу, она мысленно поругала себя, что вновь умолчала о его невнимательности. Забывчивость — его недостаток, но каждый раз Гермиона, умиляясь, прощала ему мелкие оплошности. Казалось бы, какой пустяк, что он забыл, какой кофе она предпочитает, но Гермиона знала, что Роберт не запомнит этого, даже если она повторит сотню раз. Именно поэтому она умалчивала, сдерживая растущую злость, когда понимала, что Роберт — ее жених, — не знает о ее привычках и предпочтениях, словно Гермиона была для него чужой. Он помнил каждого больного, которого когда-либо излечивал, но забывал, что у нее аллергия на красную рыбу, что она не терпит бульварные женские романы, которые он изредка дарит, что она предпочитает ужинать в тихой домашней обстановке, вместо тех шумных модных ресторанов, куда он водит ее по выходным и что она ненавидит розы.

Гермиона бросила взгляд на каминную полку, на которой в стеклянной вазе стояли алые розы, подаренные ей Робертом пару часов назад. Их тонкий томный аромат витал в воздухе, раздражая ее с каждой пройденной минутой все сильнее. В голове мелькнула шальная мысль схватить охапку шипованных роз и бросить их в горящее пламя камина. Образ алых цветов, охваченных жгучим пламенем, заставил Гермиону улыбнуться, но, встряхнув головой, она одёрнула себя за зловещую идею.

Устало потирая виски, она прикрыла глаза, пытаясь унять пульсирующую головную боль, и, резко сев в кресло, подбирая под себя ноги, Гермиона взяла в руки с журнального столика недочитанную книгу. Открыв ее на нужной странице, она попыталась сосредоточиться на чернильных строчках, но слова плыли перед глазами, и, выдохнув, она закрыла книгу, отложив ее в сторону. Кажется, Гермиона слишком устала, чтобы отвлечься на любимое занятие, ведь последние несколько дней она до изнеможения работала над переводом «Книги ужасов Ориндела» для придирчивого заказчика, Освальда Гарда.

После сумасбродной выходки Малфоя и ее не менее безумного поведения в его спальне она, усталая и обозленная, переместилась в Норвегию, где, встретившись с Роршахом, получила заветную книгу по некромантии. Вспоминая то мгновение, когда коллекционер неохотно протянул ей ветхую книгу и она в благоговении осторожно прикоснулась к корешку, сдерживая себя от жадного желания перевернуть твердую обложку и пролистать несколько страниц, Гермиона невольно улыбнулась. Ведь даже сейчас, проводя все свое свободное время с этой книгой, она испытывала то чувство восторга, которое ощутила, когда впервые взяла книгу в руки. Впрочем, радостное воспоминание омрачало странное поведение Роршаха, который при первом же знакомстве произвел на нее не лучшее впечатление. Он сухо поприветствовал ее и, проводив в личный кабинет, коротко изложил ее обязанности. Затем удостоверившись, что она поняла его верно, Роршах предложил подписать договор, который обязывал Гермиону сохранять книгу в целости, не использовать информацию, изложенную в древней рукописи, в личных целях и строго выполнять инструкции заказчика. После внимательного прочтения каждого пункта Гермиона подписала договор и спустя пару минут покинула особняк Роршаха, пребывая в дурном настроении от пройденной встречи. Совсем не вовремя в голове мелькнула мысль о словах, сказанных ее бывшим коллегой, Оливьером Дисом: Роршах принципиально не работает с женщинами. Так почему он выбрал именно ее?

Задумавшись, Гермиона вновь сдавила виски, стараясь унять ноющую боль, и, услышав приближающиеся шаги Роберта, подняла голову. Он, улыбаясь, подошел к ней, протягивая горячую чашку кофе, и, вернувшись в кресло, вновь заговорил о рождественских планах.

— Я бы хотела встретить Рождество у Гарри, — ответила Гермиона, когда Роберт осторожно намекнул, что, возможно, им стоит нарушить ежегодную традицию и отпраздновать в другом месте.

— Хорошо, если ты этого хочешь, — улыбаясь, произнес он.

Она знала, что Роберт согласится с любым ее решением, ведь чувство вины заставляло его потакать желаниям своей невесты, и Гермиона бессовестно этим пользовалась. Она не была уверена, что простила ему тот поцелуй с молоденькой студенткой, но, чувствуя искренность в его словах, Гермиона заставляла себя верить в невиновность Роберта.

«К тому же, я тоже перед ним виновата», — подумала Гермиона, стыдливо опустив глаза, вспоминая поцелуй с Адрианом.

— К слову, я совсем забыл… — начал Роберт.

«Не удивлена», — злобно подумала Гермиона.

— Я хотел, чтобы ты просмотрела эти бумаги, — продолжил он, протягивая ее картонную папку.

— Что это? — недоумевая, спросила Гермиона, рассматривая яркие брошюрки.

— Это план нашей свадьбы, — ответил он и, замечая удивленный взгляд Гермионы, уточнил. — Я нанял известного свадебного организатора — Шарлотту Патифор, и она предложила несколько вариантов для нашей свадьбы. Рассмотрев все нюансы, мы пришли к выводу, что вариант номер два подходит больше. Думаю, решение провести свадьбу в волшебном ресторане «Аудин» — идеальное и…

— Но это в Ирландии, Роберт! — возмущенно воскликнула Гермиона. — И, кажется, мы с тобой решили провести свадьбу в загородном доме твоих родителей.

— Да, но миссис Патифор права, утверждая, что свадебный шатер на заднем дворе — пережиток прошлого, — оправдываясь, произнес он.

— Но ты женишься на мне, а не на этой миссис Патифор, — вскрикнула Гермиона. — И почему ты сам решил взяться за организацию нашей свадьбы?

— Но ты ведь занята важным проектом, из-за которого мы перенесли дату нашей свадьбы, и я решил не обременять тебя и устроить все самому. Но, кажется, ты этому решению не рада, — грустно произнес он.

— Я понимаю, что тобою двигали благие намерения, но ты не понимаешь, Роберт, что для любой девушки организация собственной свадьбы — важное событие. А ты лишил меня этой возможности, даже не посоветовавшись со мной, — ответила Гермионы, шумно дыша от злости.

— Прости, я не подумал об этом, — виновато произнес он.

— Нет, ты не подумал обо мне, — констатировала Гермиона, возвращая Роберту папку с брошюрами, и, собрав необходимые книги, она направилась к камину.

— Я должна вернуться на работу, — произнесла она, опуская руку в котелок с Летучим порохом.

— Я все исправлю, — убедительно ответил он, когда Гермиона вошла в камин.

«Второй недостаток Роберта. Он все решает сам», — напомнила себе Гермиона, скрываясь в зеленом пламени.

* * *

Покинув спальню под внимательным взглядом Дейзи, Гермиона размышляла, что, возможно, совершила ошибку, согласившись подыграть Малфою в его театре абсурда. Но, отгоняя сомнения мыслью о заветной библиотеке, она прибавила шаг, направляясь на ужин с братьями Фрейгейр, которые представлялись ей злобными седыми старцами. Усмехнувшись собственным мыслям, Гермиона вспомнила повеления Малфоя относительно ее поведения на ужине. Покорность и молчаливость были главными составляющими идеальной жены чистокровного наследника, и, фыркнув, Гермиона посоветовала ему завести вместо супруги верную собачку, которая определенно будет обладать необходимыми для Малфоя достоинствами.

Медленно шагая по коридору, Гермиона аккуратно подбирала полы длинного платья и, остановившись у настенного зеркала, она, заламывая пальцы рук, осторожно подняла голову и посмотрела на свое отражение. Длинное темное платье с узкими рукавами выгодно подчеркивало ее хрупкую фигуру, и лишь небольшой треугольный вырез изящно оголял спину. Она улыбнулась, осматривая свой образ, который ей определенно нравился, несмотря на то, что это платье выбрал для нее Малфой и приказал Дейзи убедить Гермиону облачиться в него под любым предлогом. Смотря в большие глаза эльфийки, наполненные слезами, и слушая ее мольбы, Гермиона сдалась и неохотно натянула на себя это платье. Удивляясь, что Малфою удалось угадать с размером, Гермиона критично осмотрела свой образ, изумляясь сдержанности и изящности фасона, и, собрав волосы в легкую высокую прическу, она покинула спальню, стараясь не споткнуться о подол. И сейчас, вновь рассматривая себя в зеркале, Гермиона нервно закусила губу и, заправив за ухо непослушную прядь, спешно спустилась в трапезную.

— Одежда красит человека, — заметил Драко, когда Грейнджер вошла в комнату, смущенно опустив глаза. — Но не в твоем случае.

— Ты не можешь просто промолчать, верно? — шикнула она, опускаясь на стул.

— За молчание мне никто не платит, — заметил Драко. — Чего не скажешь о тебе.

— Ты мне не платишь, — напомнила Гермиона.

— Главное, что ты в это веришь, — произнес он, наполняя бокал вином. — Гости прибудут через несколько минут, и если ты выкинешь какой-либо фокус, я тебя уничтожу.

— О, Мерлин! Надеюсь, библиотека этого стоит, — выдохнув, произнесла она, расправляя салфетку.

Малфой усмехнулся и, замечая Ферна, стоящего в дверях, кивнул, когда дэльф оповестил о приходе гостей. В трапезную неспешно вошли двое взрослых мужчин в строгих костюмах и, замечая Малфоя, улыбаясь, пожали ему руки. Поприветствовав друг друга, они повернулись к Гермионе, которая осторожно поднялась со стула и неуверенно подошла к Малфою.

— Господа, — произнес он. — Прошу поприветствовать мою супругу Гермиону… Малфой.

— Пожалуй, будет уместно, если вы будете называть меня по имени, — осторожно заметила Гермиона, вздрогнув от странного сочетания своего имени и фамилии Малфоя.

— Вы очень милы, Гермиона, — произнес высокий голубоглазый мужчина с небольшой бородкой и густой шевелюрой. — Меня зовут Ларс Фрейгейр, а это, — он указал на длинноволосого мужчину со строгими чертами лица, — мой брат Ингер Фрейгейр.

Обменявшись любезностями, они вернулись за стол, и спустя пару минут в трапезной появился Ферн с подносом. Расставляя тарелки, Ферн поднял клош для блюд [4], демонстрируя гостям запеченную форель, и, замечая это, Гермиона разочарованно вздохнула, представляя, что ей вновь придется довольствоваться вином и сыром. Но, когда дэльф подал ей блюдо, то она с удивлением обнаружила, что вместо форели, на которую у нее аллергия, был сочный кусок мраморной говядины.

— Полагаю, ваше родовое поместье довольно древнее, Драко, — с легким акцентом произнес Ингер, с интересом рассматривая интерьер трапезной.

— Верно, — согласился Драко. — История Малфой-мэнора начинается в одиннадцатом веке, когда мой предок Арманд Малфой построил поместье. [5]

— Очевидно, вы цените традиции, — заметил Ларс Фрейгейр.

— Несомненно. Все члены семейства Малфоев глубоко ценят традиции, ровно как родственные и брачные узы, — уверенно произнес Драко и, усмехнувшись, взглянул на Гермиону.

— В этом наши семьи схожи, — произнес Ларс. — Признаться, ваше письмо, Драко, несколько нас озадачило, но куда больше меня и моего брата удивила новость о вашей женитьбе.

— Я счел уместным поделиться с вами этой новостью, но, к сожалению, не имею возможности заявить о своей женитьбе громогласно без благословения родителей, — убедительно произнес Драко.

— Какое трепетное отношение к семейным ценностям, — умиляясь, заметил Ларс. — Но, надеюсь, вы, Гермиона, не разочаровались, что свадьба прошла втайне от широкой публики.

— Я безмерно этому рада, — искренне ответила Гермиона и, замечая недопонимание на лицах братьев Фрейгейр и злобный взгляд Малфоя, оправдываясь, пояснила: — Я желала разделить этот радостный миг только со своим супругом. И рада, что он поддержал меня в этом вопросе.

— Завидная скромность, — восклицая, восхитился Ингер. — Моя супруга в былые времена пожелала провести пышную свадьбу, к которой готовилась больше полугода. Но теперь, Гермиона, я полагаю, вы стали опорой для своего супруга и хранительницей очага.

— Да, мне удается совмещать работу и обязанности хозяйки поместья, — улыбаясь, поддержала разговор Гермиона.

— Вы работаете? — удивился Ларс, и Гермиона, вздрогнув, заметила натянутую улыбку Малфоя, за которой, очевидно, скрывалась угроза.

— Любимое дело с трудом можно назвать работой, — оправдывалась Гермиона. — Но, тем не менее, я возглавляю исследовательскую группу, занимаясь переводами древних рукописей и фолиантов.

— Вы, верно, шутите? — удивился Ларс. — Вы и вправду занимаетесь исследованиями?

— Книги — страсть моей супруги, — ответил Малфой. — Еще в юном возрасте она интересовалась рунологией и криптографией.

— Удивительно, — воскликнул Ларс. — Гермиона, я полагаю, вы знакомы с работами рунолога Захария Тавински, чьим поклонником я являюсь. [6]

— Конечно, — подтвердила Гермиона. — Несколько лет назад мне попался редкий экземпляр его рукописи на санскрите с личными комментариями автора. Я потратила несколько месяцев на перевод.

— Неужели? Я вынужден вас просить ознакомить меня с переводом рукописи, — взволнованно произнес Ларс.

— Я буду только рада, мистер Фрейгейр, — улыбаясь, произнесла Гермиона.

— О, прошу, зовите меня Ларс, — ответил он и, обращаясь к Драко, продолжил: — Ваша супруга, Драко, удивительная женщина! Никогда прежде не встречал столь увлеченных наукой особ.

— Благодарю вас, — произнес Драко и многозначительно взглянул на Гермиону, намекая удалиться из трапезной.

Гермиона, извинившись, осторожно поднялась и покинула трапезную, позволяя Малфою обсудить с братьями Фрейгейр условия договора.

* * *

Луна серебряным диском светила на чистом небосклоне, озаряя перламутровым светом Зимний сад, покрытый пушистым снегом. Белоснежные снежинки, как мелкие осколки стекла, ярко поблескивали в мягком лунном свете, и поместье утопало в волшебстве тихой зимней ночи. Гермиона, сидя на широком подоконнике, беззаботно улыбалась, рассматривая зимний пейзаж из окна на кухне, и, облизнув ложку с мороженым, она вздрогнула, услышав приближающиеся шаги. Наспех потушив свечи, она спрыгнула с подоконника и спрятала ведерко с мороженым за спину, когда Малфой, переступив порог кухни, включил свет.

— Грейнджер? — удивленно воскликнул он, наблюдая, как она испуганно прячет глаза, стоя босиком на мраморном полу.

— А я тут… я... — замялась Гермиона, недоумевая, почему появление Малфоя застало ее врасплох.

— Что ты прячешь за спиной? — металлическим голосом спросил он.

— Ничего, — неубедительно ответила Гермиона.

— Грейнджер, я не потерплю воровства в своем собственном доме.

— Что? — воскликнула она. — Я не воровка.

Малфой, усмехнувшись, подозрительно сузил глаза и, сделав пару шагов, резко схватил ее за руку.

— Это всего лишь мороженое, — оправдывалась она.

— Мятное? — ухмыльнулся Драко, принюхавшись к содержимому ведерка.

— Да, именно, — прошипела она, обиженно выхватив мороженое из рук Малфоя. — Знаю, есть мороженое зимой — странно.

— Не так странно, как мятное мороженое, — парировал Драко. — И часто ты оккупируешь кухню по ночам?

— Лишь иногда, — пожимая плечами, ответила Гермиона. — А как насчет тебя?

— Много работы. Мне нужна двойная доза кофеина, — ответил он, открывая всевозможные навесные шкафчики.

— Ты ведь мог попросить Ферна, — произнесла Гермиона, лакомясь мороженым.

— Определенно, он уже спит, — заметил Драко, пересыпая молотый кофе в керамическую турку.

Промолчав, Гермиона мысленно удивилась, что Малфоя озаботило состояние его слуги, и, внимательно наблюдая, как он методично помешивает кофе в турке, спросила:

— Кстати, тебе удалось уговорить братьев Фрейгейров подписать договор? Я несколько часов в нетерпении просидела в гостиной, в надежде, что мне удастся узнать, как прошла ваша встреча. Но, кажется, вы проговорили до полуночи.

— О, так не терпелось воспользоваться библиотекой, что выждала несколько часов? — усмехнулся Драко.

— Вовсе нет, — запротестовала Гермиона. — Мне было любопытно, удалось ли тебе их убедить.

— Удалось, — скромно произнес он и, замечая ее восторженное выражение лица и радостное восклицание, задумался. Радуется чужому успеху? Воистину странная особа!

— Но, должен признать, что ты также внесла свою лепту и заслужила чашечку кубинского кофе, — произнес он, протягивая ей чашку с ароматным кофе.

— Отравлен? — подозрительно спросила Гермиона.

— Право же, Грейнджер, твои подозрения оскорбительны, — хмыкнул Малфой. — К тому же, я не намерен тебя убивать.

— Правда? — удивилась Гермиона, принимая чашку с кофе из рук Малфоя.

— Да. Спрятать труп не так просто, как может показаться, — ерничая, ответил он.

Гермиона, цокнув, закатила глаза и отпила глоток горячего кофе.

— Со сливками и без сахара? — удивилась Гермиона, чувствуя легкий сливочный вкус.

— Ты ведь пьешь именно такой, — недоумевая, ответил он.

— В-верно, — запиналась она. — Спасибо.

Допивая кофе в тишине, Гермиона, стараясь скрыть неловкость, с интересом рассматривала интерьер роскошной белоснежной кухни, и, взглянув на Малфоя, который наливал себе очередную чашку с ароматным напитком, она осторожно спросила:

— Малфой, ты ведь признаешь, что моя актерская игра помогла тебе провести должное впечатление на Фрейгейров?

— Что это, Грейнджер? — подозрительно уточнил Драко. — Прелюдия перед очередной просьбой?

— Да, — призналась Гермиона. — Через пару дней — Рождество. И я хотела бы тебя попросить позволить мне провести этот день с родными и друзьями. К тому же, тебя наверняка не будет в поместье.

— Неверное предположение, Грейнджер. У меня нет видимых причин покидать Малфой-мэнор, — признался Драко.

— И чем же ты будешь занят? — удивленно спросила Гермиона.

— Работой, — коротко ответил он, медленно направляясь к выходу.

— Но ведь это Рождество! — возмущалась Гермиона, заставляя Малфоя остановиться. — Волшебная ночь, наполненная добротой и любовью.

— Любовью? — рассмеялся Драко. — Что за глупости?

— Холодный эгоистичный богатей не верит в любовь. Какое клише! — усмехаясь, произнесла Гермиона.

— Любовь — лицемерное чувство, — произнес Драко, игнорируя замечания Грейнджер. — Люди любят своих партнеров за их достоинства, а недостатки, являющиеся частью человеческой натуры, предпочитают не замечать. Никто не скажет: «Я люблю свою жену, потому что она вредная истеричка и безответственная лентяйка».

— Человек, который никогда не любил, не поймет тех, кто влюблен, — улыбаясь, ответила Гермиона.

— Ценное замечание, — наигранно воскликнул Драко. — Непременно запишу его в ежедневник.

Усмехаясь, он поспешил к выходу и, остановившись у порога, не оборачиваясь, произнес:

— Я позволю тебе провести эту ночь за стенами поместья. Не могу отказать себе в удовольствии провести Рождество в блаженном одиночестве.

«Прозвучало грустно...» — заметила Гермиона, нахмурившись, когда силуэт Малфоя растворился в полумраке аванзала.

* * *

Весело напевая легкий мотив, Гермиона кружила по Белой спальне в предвкушении предстоящего празднования Рождества в доме у Поттеров, где соберутся самые близкие друзья. Этого

дня она ждала несколько недель, ведь сегодняшняя ночь должна была послужить наградой за месяцы ада, проведенные в угнетающем Малфой-мэноре. Аккуратно собрав яркие коробки с подарками в бисерную сумочку, Гермиона облачилась в шелковое красное платье, подаренное ей Эбби, и, окинув спальню взглядом, вошла в камин.

Переместившись в Гилленгем, в дом Роберта, Гермиона, отряхиваясь от каминной золы, аккуратно ступила на мягкий ворс ковра в гостиной и, оглядевшись, заметила Роберта в строгом синем костюме.

— Дорогая, ты как раз во время, — улыбаясь, произнес он, мягко ее целуя. — Прекрасно выглядишь!

— Спасибо, — смущаясь, произнесла Гермиона, заправляя за ухо волнистую прядь волос. — Нам стоит поспешить, Роберт. Я обещала Гарри не опаздывать.

— Не спеши, — взволнованно произнес он и, протягивая ей узкий конверт, добавил: — Я подготовил для тебя нечто необычное.

— Что это? — поинтересовалась Гермиона, обнаружив в конверте яркие пригласительные билеты.

— Приглашение на Венецианский рождественский бал, — восторженно воскликнул Роберт, выдержав паузу в надежде, что Гермиона расплывется в радостной улыбке.

— Подобный бал проходит раз в пятилетие, — пояснил Роберт, замечая смятение своей невесты. — Ты ведь мечтала побывать в Венеции.

— Вовсе нет, — расстроенно ответила Гермиона. — Я мечтала посетить Ватикан.

— В любом случае, нам удастся побывать на самом грандиозном празднике этого года, — радостно произнес Роберт.

— Да, это замечательно, — натянуто улыбнулась Гермиона. — И когда же состоится этот бал?

— Через четверть часа. Мы как раз успеваем, — ответил Роберт, взглянув на часы.

— Что? Мы должны отправиться на праздник к Гарри, — возмутилась Гермиона, чувствуя, как злость медленно закипает внутри.

— Не беспокойся, — успокаивал ее Роберт, легко обнимая. — Я его предупредил.

— Ты не предупредил меня! — вскрикнула Гермиона, закипая от мысли, что он вновь все решил самостоятельно.

Отвернувшись, она отошла к окну, заглушая в себе волну возмущения, которая комом застряла в горле, и, шумно выдохнув, открыла форточку, вдыхая свежий морозный воздух. Она так ждала этого дня, желая провести его в теплой уютной атмосфере среди друзей, а вместо этого ей предстоит улыбаться неизвестным людям, попивая жутко дорогое игристое вино. Конечно, она могла взбунтоваться, высказав Роберту все, что думала, но Гермиона понимала, что ее невнимательный жених пытался угодить ей, превращая домашнее празднование Рождества в сказочную ночь для Золушки.

— Хорошо, — с трудом согласилась она. — Отправимся в Венецию на этот бал.

— Если ты этого не хочешь, я…

— Я хочу, — солгала Гермиона, перебивая Роберта. — Нам... нам стоит поспешить.

Он кивнул и, грустно улыбнувшись, протянул ей старый ключ, который, очевидно, служил порталом в Венецию.

* * *

Мелодичная музыка легким эфиром окутала бальную залу во дворце Ка’Пезаро, [7] освещенную сотнями мерцающих огней в роскошной позолоченной люстре, которая отбрасывала радужные блики на стены и мраморный пол. Спокойная и непринужденная атмосфера царила на праздновании Рождества, позволяя присутствующим мило улыбаться, беседуя друг с другом, звенеть хрустальными бокалами, наполненными дорогим игристым вином, и легко вальсировать на паркетном настиле.

Гермиона, пригубив вино, огляделась, ища взглядом Роберта, которой, казалось, пару минут назад что-то весело обсуждал с Честером Листалем — профессором зельеварения в академии магии Шармбатон, — а сейчас она не замечала его среди наряженной толпы чиновников. Гермиона, грустно улыбнувшись, отвернулась и, поставив бокал на поднос мимо проходящего официанта, уверенным шагом направилась к своему начальнику Кристоферу, который также присутствовал на этом празднике безумия, и Гермиона, замечая его недовольный вид, подозревала, что он здесь очевидно не по собственной воле.

— Гермиона, — услышала она голос Роберта за спиной и, обернувшись, внимательно посмотрела в его улыбающиеся глаза. — Пойдем со мной, я хотел бы тебя познакомить…

С кем он хотел ее познакомить, она так и не услышала из-за излишне громкой игры оркестра, и, слепо следуя за Робертом, Гермиона с трудом пробиралась сквозь танцующую толпу. В следующее мгновение она была представлена индийским лекарям, зельеварам, французскому послу в забавном зеленом фраке, мадам Кастер, ее сыну Джерому и многим другим волшебниках, имена которых не запоминались Гермионе, ровно как и их лица. Чувствуя, что закричит от очередного вопроса о ее военных подвигах, Гермиона, извинившись, спешно направилась к открытому балкону. Сделав глубокий вдох, она устало опустилась на каменную скамью, радуясь заветной тишине и минутному одиночеству. Ее не покидало чувство, что Роберт привел ее сюда, чтобы наладить связи с именитыми волшебниками Европы, представляя героиню войны в качестве своей невесты. Гнусное чувство!

«Малфой, по крайней мере, не скрывал своих намерений использовать меня», — грустно улыбаясь, подумала она.

— Гермиона? — послышался голос Роберт. — Я всюду тебя искал.

Он медленно подошел и, стянув с себя мантию, заботливо накинул на дрожащие от холода плечи Гермионы.

— Ты ведь можешь простудиться, — мягко добавил он, крепко обнимая.

Она подняла голову, внимательно посмотрела в его глаза и, замечая его томный восторженный взгляд, вспомнила сказанные ей Малфоем слова.

— Роберт, ты любишь меня? — серьезно спросила она.

— Конечно, ты ведь знаешь, что люблю, — улыбаясь, ответил он.

— А за что? — не успокаивалась Гермиона.

— Что за странные вопросы, Гермиона, — рассмеялся он и, замечая ее серьезный взгляд, добавил: — Пожалуй, за то, что ты добрая, умная, заботливая и необычайно красивая.

— Но ведь несмотря на это, во мне есть и недостатки, — заметила она.

— Недостатки можно и исправить, — ответил Роберт, замечая, как улыбка медленно тает на ее лице.

— Я... я... Мне нужно в уборную, — мешкая, произнесла Гермиона и, вырвавшись из его объятий, она спешно направилась к выходу.

«Любовь — лицемерна», — набатом стучали в ее голове слова, когда Гермиона, не думая, бежала вниз по широкой лестнице и, растворяясь в зеленом пламени камина, сбежала из венецианского дворца.

Она, чувствуя давящую боль в груди, устало опустилась на пол в Белой спальне, куда необдуманно привели ее сказанные в непонятном порыве слова «Малфой-мэнор», и, захлёбываясь от злости, несмело поднялась. Она не знала, почему слова Роберта заставили ее сбежать и биться в истерике на холодном полу Малфой-мэнора, и лишь ощущала, как обида душит ее, сжимая горло узким кольцом. Ее охватило странное чувство, словно привычный мир, в котором она жила все это время, рушился, будто она не замечала очевидных вещей, а может, старалась не замечать. Но понимая, что ей следует вернуться и, извинившись перед Робертом, отправиться к Гарри, где в тихой уютной обстановке она заставит себя забыть о странных пугающих мыслях, что охватили ее сейчас, она направилась к камину.

«Я провожу Рождество в одиночестве», — вспомнились ей слова Малфоя, когда она вновь вошла в камин.

— Я об этом пожалею, — прошептала Гермиона, неуверенно направляясь в гостиную.

Как она и предполагала, Малфой был в гостиной, беззаботно сидя в кресле с бокалом виски.

— Грейнджер? — удивленно спросил он, замечая ее, стоящую в дверях. — Что ты здесь делаешь?

— Я не знаю, — искренне произнесла она, замечая на себе его внимательный взгляд.

— Через пару минут полночь, — прошептал он, взглянув на настенные часы. — Ты ведь понимаешь, что я не позволю тебе покинуть мэнор после полуночи?

— Да, — ответила Гермиона и, услышав бой часов, предвещавший полночь, грустно произнесла: — С Рождеством, Малфой!

__________________________

Примечания:

[1]. Эленна Арундел — единственная дочь Деметриуса и Иоланды Арундел, мать Блейза Забини и бывшая супруга Алонзо Забини. Эленна с детских лет отличалась дерзким характером и непокорностью, несмотря на то, что воспитывалась в строгости. Ее отец, Деметриус, был дружен с Сигнусом Блэком, и Эленна часто гостила в их доме, общаясь с самой радушной из трех сестер Блэков — Нарциссой.

Закончив школу, Эленна уехала в Италию и поступила в академию Чародейства, где и познакомилась со своим будущим мужем Алонзо. Спустя два года тесного общения Эленна вышла замуж и осталась жить в Сицилии. Однако после рождения сына, узнав об измене мужа, Эленна возвратилась в Англию. И только спустя десять лет она повторно вышла замуж за лорда Фелтона, но, увы, и этот брак закончился громким разводом.

[2]. Конечно, зима хозяйничала не только на территории Малфой-мэнора, но и во всем мире. Однако это — первая настоящая зима в садах поместья, и именно поэтому я выразилась подобным образом.

[3]. Сказанная Драко фраза было отсылкой к увиденной им сцене с поцелуем Адриана и Гермионы. И поэтому Гермиона, корившая себя за этот поступок, почувствовала себя задетой его словами.

[4]. Клош для блюд — металлическая крышка-колпак, используется для подачи горячих блюд.

[5]. Арманд Малфой — чистокровный волшебник родом из Франции. Прибыл в Британию во время завоевания Англии Норманским вторжением в тысяча шестьдесят шестом году. Он был первым Малфоем в Британии и основателем Поместья Малфоев в Уилтшире.

[6]. Захария Тавински — норвежский ученый— криптограф, преподававший рунологию в Высшей школе зельеваров. Он написал более полсотни книг по рунам и секретописи.

[7]. Ка’Пезаро — (итал. Ca' Pesaro) — дворец в Венеции в районе Санта-Кроче, на Гранд-канале.