Линия жизни (гет)

You are my home, you are my everything

When i feel so alone.

You are my home, you are my shelter

When all my hope is gone

(c) Thousand Foot Krutch — My Home

* * *

Большой фонарь на носу лодки разгонял темноту и согревал маленькую темноволосую девочку, устроившуюся прямо позади него. Она не замолкала ни на секунду, забрасывая старосту, ответственного за лодку, всевозможными вопросами. Мэри Макдональд интересовало решительно все: насколько глубоко озеро? Что будет, если лодка перевернется? Как она плывет, если никто не гребет? Почему они плывут на лодках, и где другие ученики? Замок такой большой, неужели он весь отведен под школу? Кому он раньше принадлежал, какому-нибудь королю? Почему школа расположена именно в замке? Не холодно ли там? Действительно ли он волшебный?

Вопросы сыпались и сыпались из нее. Едва староста успевал ответить на один, как Мэри тут же задавала другой, жадно всматриваясь прозрачными серыми глазами в горящий окнами силуэт замка на горизонте, который все приближался, громадной тенью нависая над маленькой флотилией лодок первокурсников. Если бы девочку в этот момент увидели ее близкие, они не поверили бы глазам: Мэри была обычно застенчивым и тихим ребенком. Но очень уж необычная была ситуация: она, дочь двух магглов, ехала в Школу Чародейства и Волшебства! И эта школа правда существовала, была так близко, только руку протяни. И чем ближе она становилась, тем больше девочка волновалась. Ее знаний о волшебстве катастрофически не хватало. Она, как утопающий, искала соломинку, за которую могла бы ухватиться, и этой соломинкой стали ответы старосты, дающие хотя бы минимальное представление о мире, в котором теперь предстояло жить. Девочка хотела узнать как можно больше и прямо сейчас.

Староста отвечала охотно. Ее, похоже, энтузиазм и невежество Мэри очень даже забавляли. Но в лодке была как минимум одна пара глаз, смотревшая на болтливую девчонку на носу лодки совсем не так дружелюбно. Эрик и Деметрий сидели очень близко к носовой части лодки. Они одними из первых шагнули в хрупкую на вид посудину, подав пример остальным. Позже Мэри протиснулась мимо них, едва не оттоптав Эрику ноги. Это была первая причина, по которой мальчик почувствовал к ней острую неприязнь. Потом началась ее неумолкаемая трескотня. Деметрий не был расположен к разговору, он целиком ушел в себя, а Эрик хорошо знал, что друга в таком состоянии лучше не беспокоить. Таким образом, для Мальсибера не было никакого спасения, он просто вынужден был слушать разговор Мэри и старосты, не куда было деваться.

Девочка была откровенно глупая. Настолько, что это даже удивляло. Не знать таких элементарных вещей, как имена основателей Хогвартса, размеры замка, его невероятные особенности… Да каждый маленький волшебник, если он начисто не лишен любопытства, узнает это едва ли не в первые годы жизни! Чем глупее были вопросы, тем более неприязненным становился взгляд Эрика. Пару раз ему даже пришлось проявить серьезное самообладание, чтобы не столкнуть дурочку в воду, когда терпеть становилось совсем уж невыносимо. Это, как оказалось позже, было бы даже не зазорно — все равно девчонка была грязнокровкой. Теперь он начинал на собственной шкуре чувствовать то, о чем Деметрий говорил в поезде. Эта девочка была из другого мира. Она ничего не знала о волшебниках и их традициях. Не потрудилась узнать, хотя какая-то книжка об этом у них в программе точно была. Эйвери ее прочел перед поездкой, так что этой бестолочи мешало? Он отвернулся, сжимая кулаки так, что ногти впились в кожу. Лодка плыла слишком медленно. Если девчонка не заткнется, он все-таки столкнет ее в воду, и будь, что будет.

Была и еще одна персона, тщательно следившая за беседой Мэри и старосты. Так сразу ни за что нельзя было бы этого сказать: девочка сидела на корме и смотрела исключительно на воду, как будто интереснее не видела ничего в жизни, но, тем не менее, от слуха ее не укрылась ни одна фраза, произнесенная на носу лодки. Разговор казался ей очень забавным, она даже устроила для самой себя маленькую викторину: когда Мэри задавала старосте вопрос, девочка мысленно на него отвечала, потом слушала ответ старосты и убеждалась, что помнит все правильно, или же нет. Это был хороший способ скоротать время, пока лодка скользила по глади озера к замку. Замок, к слову, был действительно прекрасный. Намного лучше, чем описывал брат. Пожалуй, не существовало слов, чтобы в полной мере передать то ощущение, которое вызывала в девочке громада этого сооружения. Здесь все дышало волшебством. Все было непривычно, ново. Это пугало, самую малость, но и волновало, заставляло предвкушать.

Мэри спросила про кальмара, девочка усмехнулась себе под нос, свесилась с края лодки и опустила пальцы в воду, оставляя на воде еще один клиновидный след, идущий параллельно следу от лодки. Им сказали так не делать, но разве вежливо переправляться через жилище кальмара и даже не поздороваться с ним? Вода была холодной, пальцы начали неметь. Она уже собиралась вытащить руку, когда что-то мягкое и скользкое легко коснулось ладони, как в дружеском рукопожатии. Она судорожно втянула воздух ноздрями и медленно вытащила руку из воды. «И тебе привет». — подумала девочка, улыбаясь.

* * *

Лодки неслышно скользили по воде, как множество опавших листьев осенью. Без гребцов, без мотора, как это было бы с любой маггловской лодкой. Лили не отрывала взгляда от огромного замка, все еще не веря до конца, что все происходит на самом деле. Она была в своем немом восхищении не одинока: в их лодке все первогодки молчали, пожирая глазами приближающуюся громадину. Такого большого замка Лили не видела никогда в жизни. Они с родителями бывали в больших городах, дома там, конечно, были порой просто огромные, но в сравнение с Хогвартсом не шел ни один из них. Она уже могла различить оконные рамы стрельчатых замковых окон, бойницы и украшения-горгульи в тех местах, где света из окон на это хватало. Замок порождал странное чувство: с одной стороны, от него так и веяло стариной, древностью, а с другой — Лили никогда не видела строения более ухоженного и располагающего. Было ли дело в долгом ожидании этой встречи? Возможно. Образ Хогвартса в ее голове и так был идеализирован до неприличия. Но реальность превосходила даже самые невероятные мечты.

Замок был уже совсем рядом, но Лили нигде не видела пристани. Напротив, великан, в лодке которого они плыли, направлял маленькую флотилию прямо в увитую плющом стену. Это был первый и единственный раз за весь вечер, когда липкие лапки страха обвили ее, заставив снова вцепиться в руку сидящего рядом друга.

— Северус, что…

Нос лодки уперся в стену, Лили даже перестала дышать… А потом лодка просто скользнула дальше, раздвинув заросли плюща, как большие зеленые занавеси. Девочка в изумлении оглянулась. Следом за ними новые и новые лодки проскальзывали через плющ, скрывающий овальную арку-проход.

— Ого… — выдохнула Лили.

Ее пальцы разжались, выпуская руку Снейпа. Было даже немного стыдно за свой приступ паники. Лили нервно рассмеялась, поправляя заплетенные в косички волосы. Снейп понимающе ей улыбнулся. Он про арку, похоже, тоже не знал. Лодки же теперь плыли по темному тоннелю, который быстро закончился подземной пристанью, где великан скомандовал высаживаться на берег.

Прямо у края пристани начиналась круто поднимающаяся наверх лестница, по которой стайка первогодок начала карабкаться вслед за своим громадным провожатым. Когда восхождение закончилось, дети попали во внутренний двор замка, в центре которого журчал маленький фонтан. От фонтана разбегались, деля лужайку на четыре правильных квадрата, мощеные дорожки. Лили смотрела во все глаза, как будто другой возможности у нее не будет. Часть внутреннего дворика переходила в каменные галереи, прилегающие вплотную к замку, часть — в стрельчатое ограждение, за которым, по-видимому, был еще один вход в замок. Прямо дорожка расширялась, переходила в ступени и заканчивалась массивной замковой дверью. Именно туда повел их великан. У самой двери он остановился, пересчитал детей, а потом постучал огромным кулаком в дверь. Каждый удар заставлял девочку невольно вздрагивать, но причина была скорее в общей громкости звука, чем в испуге. Лили больше не боялась. Для нее теперь каждый момент казался сущим волшебством, ни за какие сокровища мира она не согласилась бы отказаться от участия в происходящем.

Дверь распахнулась почти сразу, Лили жадным взглядом впилась в фигуру, стоящую на пороге. Сердце екнуло и радостно забилось. Девочка знала эту высокую, худую темноволосую женщину в неизменной изумрудно-зеленой мантии. Это была Профессор МакГонагалл, та самая, что принесла ей письмо. Та самая, что сказала, что будет непременно ждать их новой встречи. И хоть лицо у нее было строгим, Лили широко улыбнулась ей, проходя мимо, как старой и очень хорошей знакомой.

Великан с ними не пошел. Теперь их провожатым стала Профессор. Из маленького коридора они попали в просторный, хорошо освещенный светом факелов холл. Лили с любопытством посмотрела на большие двустворчатые двери, но МакГонагалл уверенно провела своих подопечных мимо, к небольшой двери за ближайшим поворотом направо. Помещение, в котором они оказались, было тесным для большой толпы детей, но Профессора это, похоже, совсем не беспокоило. Она поприветствовала их и сообщила, что церемония распределения (тут сердце Лили выписало еще один кульбит, свалившись в самые ноги) скоро начнется, что процедура эта очень серьезная и определит их место в школе на следующие семь лет. Потом им было велено ждать, Профессор вышла. Лили повернула к Снейпу побледневшее от напряжения лицо.

— Сев, а шляпа точно не может отказаться распределять?

— Шляпа? Там будет шляпа? — вдруг вмешалась в разговор темноволосая девочка, которая стояла прямо за ними. Серые глаза, от страха ставшие просто огромными, неотрывно следили за Лили.

— Да, шляпа. — Лили была рада возможности заполнить тревожное ожидание разговором. — Распределяющая шляпа. Ее надевают тебе на голову, и она говорит, на каком факультете ты будешь учиться. Всегда… Верно, Сев?

Снейп кивнул. Его вмешательство девочки не радовало совсем. Не слишком-то воспитанно было вот так вмешиваться в чужие разговоры.

По счастью, Профессор вернулась скоро. Скомандовав первогодкам построиться в шеренгу по двое, она повела их обратно в холл, а оттуда, на этот раз через распахнутые огромные двери, прямо в Большой зал. Из груди Лили невольно вырвался восхищенный вздох. Под потолком, усыпанным сотнями звезд, плавало огромное множество горящих свечей. Четыре длинных стола для учеников заполняли почти все пространство зала и были накрыты так празднично, как это обычно рисовали на картинках к сказочным пирам. Перпендикулярно столам для учеников, в самом конце зала, стоял на небольшом возвышении накрытый белой скатертью стол для преподавателей. Зал был полон народу, но при их появлении шумные разговоры начали стихать. Тут Лили впервые в жизни увидела привидение. Толстый серебристый призрак, устроившийся за столом учеников с желтыми галстуками, приветливо подмигнул ей и помахал рукой. Лили застенчиво помахала в ответ, проходя мимо.

— Сев, это был призрак, да? — спросила она, поворачиваясь к другу.

— По-моему, Толстый Монах. — сказал Снейп, оглянувшись. — Мама говорит, у каждого факультета есть свое привидение. Этот за столом Хаффлпаффа, так что наверняка это Толстый Монах.

— Он очень симпатичный. — смущенно призналась Лили.

Снейп тихо прыснул, закрыв рот рукой.

Профессор остановилась, взмахнула палочкой, и перед изумленным взглядами первогодок появился табурет. На него она опустила старую, латанную-перелатанную остроконечную шляпу. Зал погрузился в тишину, все взгляды были прикованы только к ней. Когда шляпа зашевелилась, магглорожденные первокурсники охнули от изумления. Шляпа запела. Это была странная, но красивая песня о факультетах и роли шляпы в церемонии распределения. Лили уже знала от Снейпа про четыре факультета, но тот всегда говорил хорошее только о Слизерине, остальные как будто и вовсе его не интересовали. Теперь картина казалась совершенно другой, Лили не могла бы с уверенностью сказать, какой из четырех факультетов нравится ей больше. В конце концов, девочка решила, что это не так уж важно. Шляпа заверяла в своей прозорливости, а у Лили не было пока причин сомневаться в ее объективности.

* * *

— Минуту внимания! — хорошо поставленным голосом произнесла Профессор. — Когда я назову ваше имя, подойдите, пожалуйста, сюда и сядьте на табурет. Эйвери, Деметрий.

Откуда-то из задних рядов шеренги первогодок к табурету подошел светловолосый мальчик с кислой физиономией. Он поднял шляпу, сел и нахлобучил ее на голову. Шляпа и пары секунд не раздумывала, отправив светловолосого мальчика за стол Слизерина, который немедленно взорвался аплодисментами. Джеймс Поттер фыркнул.

— Ему подходит. Прямо написано на лице, что скользкий тип.

— Блэк, Сириус.

Сириус вздрогнул, услышав свое имя, но волнение не показал. Наоборот, дружески пихнул напоследок Поттера в предплечье и пружинящим шагом двинулся к табурету. Шляпа накрыла его голову, скрыв полями весь зал из поля зрения. Сириус сжал губы в тонкую полоску, ожидая решения. «Блэк… Сириус Блэк», — раздалось вдруг где-то совсем рядом. Сириус вцепился руками в края табурета. «Кто это?» — вопрос был задан мысленно, ответа Сириус не ждал. Но ответ пришел: «А как Вы думаете, молодой человек? Ну-ка, посмотрим… Ум, несомненно. Но слишком много лени. И тщеславие, молодой человек, сколько тщеславия...» Сириус закусил губу: «Подумайте еще». «Зачем?» — удивилась шляпа — «Вы не первый Блэк на Слизерине, этот факультет поможет вам раскрыть свой потенциал, научит правильно применять…» «Я не хочу». — Перебил Сириус. Шляпа помолчала секунду, а потом объявила:

— Гриффиндор!

В ту же минуту перед его глазами снова возник большой зал. Мальчик, со странной перекошенной улыбкой (Сириус сам еще не знал, радоваться ему, или уже начинать готовиться к страшному возмездию от матери) направился к столу факультета, который шляпа избрала для него. Или не шляпа? У него в голове была сущая каша. Несомненно было одно: он шел не за стол Слизерина. Не за стол этого проклятого факультета, с которым так носилось его драгоценное семейство. Сириус Блэк, постоянно бросающий вызов традициям, за которые цеплялась его семья, и в этот раз поступил по-своему.

Он сел. Его тут же похлопал по плечу староста, посыпались поздравления. Мальчик широко и довольно улыбнулся. В конце концов, это была его жизнь. И он сам выбирал, как прожить ее.

Шляпа тем временем отправила к их столу еще одну первокурсницу. Сириус узнал в приближающейся девочке ту, что ехала с ним в купе до того, как пришел грязноволосый мальчишка. Он решил, что сейчас, в общем-то, лучший момент, чтобы начать с чистого листа, и потому весьма дружелюбно ей улыбнулся и подвинулся, освобождая место на скамье. В ответ его ждал ледяной взгляд и спина. Девочка явно не считала распределение на один факультет поводом быть немного дружелюбнее. Сириус усмехнулся себе под нос.

* * *

Гриффиндор! Шляпа выбрала для нее Гриффиндор! В тот момент, когда ее все-таки распределили, Лили готова была всерьез поверить, что этот факультет — самый лучший в мире. Но потом с головы ее сняли шляпу, и первым, что Лили увидела, были глаза Снейпа. Глаза ее лучшего друга, глядящие с бесконечной досадой и печалью. Она виновато улыбнулась ему и заспешила к своему столу, убеждая себя, что Сев слишком драматизирует. Ну, подумаешь, окажутся они на разных факультетах. Какая тут трагедия? Они все равно останутся друзьями. Девочка села, с благодарностью принимая поздравления. Потом заметила, что снова оказалась рядом с одним из противных мальчишек, задиравших Снейпа, и демонстративно от него отвернулась, хотя тот вел себя очень даже дружелюбно. Ее взгляд был прикован к табурету и шляпе. Дети сменяли друг друга, наконец, шляпу надел Ремус. Лили смотрела во все глаза, гадая, каким же будет вердикт. Этот мальчик показался ей очень добрым и умным. Будь она шляпой, всерьез подумала бы между Рейвенкло и Хаффлпаффом.

— Гриффиндор! — раздалось на весь зал.

Лили радостно ахнула и захлопала в ладоши, приветствуя нового однофакультетца. Тот подошел к их столу, смущенный и радостный, и сел напротив Лили. Они обменялись дружескими улыбками и снова все внимание направили на табурет.

Нервная девочка с серыми глазами, которая спрашивала у Лили про шляпу в маленькой каморке (ее, как Лили теперь узнала, звали Мэри Макдональд), присоединилась к ним за столом. Она села рядом с Лили, от бойкости ее вдруг не осталось и следа. Девочка застенчиво улыбнулась, принимая поздравления, и тут же уткнулась взглядом в свои колени.

Следующей вызвали Марлен МакКиннон. Светловолосая девочка шагнула вперед, и Лили снова ахнула, узнав в ней ту самую угрюмую попутчицу, которую она угостила сахарным пером в Хогвартс-Экспрессе. Они с Ремусом обменялись понимающими взглядами, а шляпа, подумав с минуту, отправила Марлен за гриффиндорский стол. Та равнодушно стянула шляпу и направилась к ним. Лицо ее совершенно не показывало волнения или страха, как будто МакКиннон всегда знала, что так будет, и это совсем ее не взволновало. Она уселась рядом с Мэри, оглядела соседей, задержавшись взглядом на Ремусе и Лили, неожиданно тепло улыбнулась и сказала:

— Привет.

— Привет. — ответила Лили, совершенно очарованная этой улыбкой. — И добро пожаловать.

* * *

Шеренга все редела. Оставшиеся первокурсники даже не пытались уже соблюдать строй, они теперь растянулись вдоль возвышения, на котором стояли табурет и учительский стол, и с волнением и нетерпением ждали своей очереди. Эрик же чувствовал еще примесь раздражения, особенно когда шляпа выносила вердикт не сразу. У него в животе уже урчало, потому что сладости были съедены, кажется, вечность назад. Хотелось скорее покончить с этой формальностью и отправиться уже за стол, где Эйвери с довольным лицом уплетал огромный кусок мяса последние пятнадцать минут. Две девчонки перед ним, включая болтливую грязнокровку из его лодки, отправились в Гриффиндор (еще один повод укрепиться в неприязни к ней), а потом Профессор произнесла, наконец, его фамилию.

Шляпе понадобилась всего пара секунд, чтобы огласить решение. Эрик мог, наконец, сесть за свой стол, где Люциус Малфой пожал ему руку, а Деметрий давно уже приберегал место. На еду Мальсибер накинулся так, будто его целую вечность не кормили.

Церемония продолжалась. Толстяк с водянистыми глазами заставил шляпу призадуматься, чего уже было достаточно, чтобы вызвать у Мальсибера неприязнь. Шляпа отправила его в Гриффиндор. Следом туда же был распределен некий Джеймс Поттер, и это был самый шумный момент всей церемонии, потому что до стола мальчишка шел с радостными выкриками и приветствиями. Эрик видел, как он бесцеремонно втиснулся между рыжей девочкой и мальчишкой с известной фамилией Блэк, и, пожалуй, хорошо понимал полный возмущения взгляд, которым рыжая его одарила. На ее месте Эрик, пожалуй, не стал бы ограничиваться взглядом. Он попытался бы наслать на него сглаз, лишь бы очкарик убрался подальше. Наконец, случилось пополнение и в Слизерине. Мальчик по имени Северус Снейп, с виду самый настоящий заморыш, направился к их столу. Эйвери с Мальсибером переглянулись, плотнее сдвигаясь на случай, если новенькому придет в голову пытаться сесть рядом с ними, но Снейп прошел мимо, как будто даже не заметив их. Слизеринский староста же, напротив, проявил к заморышу повышенное внимание и усадил за стол рядом с собой. Мальчики снова переглянулись, удивленно. Люциус Малфой по-особенному приветствовал далеко не каждого новичка, такая забота не могла взяться на пустом месте. Они чего-то не знали о заморыше, и это что-то могло оказаться очень полезным. Оба, не сговариваясь, повернулись к Снейпу, который теперь сидел напротив, с самым дружелюбным выражением на лицах.

— Привет. Я — Эрик, а это — Деметрий. Похоже, теперь мы будем жить в одной комнате. — Бодро произнес Мальсибер.

— Похоже на то. — насторожено ответил Снейп, пристально рассматривая обоих.

— Надеюсь, у нас получится стать друзьями. — натянуто улыбнулся Эйвери. — У тебя необычная фамилия, Снейп. Не помню ее в списках чистокровных.

— Моя мать — Эйлин Принс. — с достоинством ответил мальчик.

Имя произвело впечатление. Мальсибер нахмурился, ясно помня, что этот магический род считался прерванным.

— А отец?

Снейп помрачнел, замялся на секунду, а потом взял себя в руки и произнес:

— А отца у меня нет. Только мама.

Эйвери с Мальсибером снова переглянулись, но такой ответ обоих устроил. По крайней мере, мальчишка был не из семьи простецов, хотя явно имел мутное происхождение. Такого вполне можно было держать поблизости про запас и посмотреть, на что он годится.

— Соболезную. — Сказал Эрик.

— Ничего. — Равнодушно пожал плечами Северус, сосредоточенно принимаясь за ужин.

Какое-то время все увлеченно поедали всевозможные блюда, которыми был уставлен стол, потом слово взял директор, предостерегая учеников от вылазок в ночные коридоры и Запретный лес. Эйвери хмыкнул.

— Что за идиот сунется ночью в Запретный лес? Вы слышали, что там водятся оборотни?

— Идиотов вокруг больше, чем ты думаешь. — сказал Снейп, кивая на стол на противоположном конце зала, где громко смеялись два уже ненавистных Северусу мальчишки. — А про оборотней, ты думаешь, это правда? Рядом со школой?

— Кто знает. — пожал плечами Эйвери. — Это темное место, там может водиться какая угодно нечисть. Я лично собираюсь держаться подальше.

Снейп согласно кивнул, намереваясь поступить так же. Эрик отметил про себя, что у мальчишки, по крайней мере, все в порядке с инстинктом самосохранения.

— А эти мальчишки… — Задумчиво произнес Мальсибер, снова оглядываясь на гриффиндорский стол. — По-моему, я видел их возле туалета в поезде за пару минут до взрыва навозной бомбы.

— Правда? — с живейшим интересом спросил Северус.

— По-моему, это были они. Больше таких шумных пассажиров в этом году в поезде не было, так что я почти уверен.

— Ты собираешься рассказать?

— Кому? — удивился Мальсибер.

— Старосте. Просто необходимо рассказать!

— Считаешь? — с сомнением протянул Эрик.

Снейп весь преобразился, в глазах зажегся мстительный огонь, было просто любо-дорого смотреть. Наконец, Мальсибер усмехнулся и кивнул.

— Хорошо, завтра найдем того бедолагу, который отвечал за наш вагон, и расскажем ему.

Северус выглядел теперь удовлетворенно, а Мальсибер снова посмотрел на гриффиндорский стол, гадая, чем эти двое так разозлили их новоявленного однокурсника. В любом случае, поведение их ему не нравилось, а значит, помочь Снейпу будет только в радость. Надо только обставить все так, чтобы он остался в долгу.

* * *

— Это потому, что я из семьи магглов. — тихо призналась Мэри.

— Но в этом ведь нет ничего плохого. — улыбнулась ей Лили. — Я тоже из семьи магглов.

— Не может быть! Ты же столько всего знаешь про школу!

Щеки Лили порозовели от смущения, она мельком взглянула на стол Слизерина, где сидел и, кажется, неплохо беседовал с еще двумя мальчиками Северус.

— Друг рассказал мне. У него мама — волшебница, так что он много знает про Хогвартс и очень любит про него рассказывать. И про мир волшебников тоже.

— Здорово иметь такого друга! — воскликнула Мэри. — А где он?

— Шляпа отправила его в Слизерин.

— Плохой знак. — подала вдруг голос Марлен.

Лили нахмурилась и перевела взгляд на МакКиннон.

— Почему?

— Это не хороший факультет. — пожала плечами светловолосая девочка. — Все самые известные в Англии темные волшебники выпускались именно оттуда.

— Но это же не значит, что Северус обязательно станет темным волшебником. — возмутилась Лили.

— Может и не значит. — миролюбиво улыбнулась Марлен. — А может и да.

— Марлен, нельзя так говорить про человека, которого ты даже не знаешь. — сказала Лили строго.

Марлен пожала плечами, то ли в знак того, что ей все равно, то ли соглашаясь с Эванс. Эта ее способность оставлять вопросы без ответа уже начала немного раздражать Лили, хотя в целом девочка ей очень даже нравилась.

— Он хороший. — сказала Лили тихо.

МакКиннон внимательно посмотрела на Лили, снова улыбнулась своей загадочной улыбкой и продолжила ужинать.

— Лили, а мне ты расскажешь? — спросила Мэри. — Я же ничего, совсем ничего не знаю про мир волшебников.

— Расскажу, конечно. — улыбнулась Лили.

С Мэри она как-то сразу ощутила внутреннее родство. То ли дело было в одинаковом, не магическом происхождении, то ли открытость и дружелюбие Мэри очень к ней располагали. Но взгляд снова и снова невольно возвращался к молчаливой Марли, которая за весь ужин вставила от силы пару реплик, и все больше слушала, лишь иногда улыбаясь себе под нос. Лили никак не могла понять, какие именно эмоции вызывает в ней новая однокурсница. С одной стороны, ее слова про Снейпа были тревожащими и совсем не милыми, а с другой, иногда МакКиннон с таким непередаваемым выражением во взгляде смотрела на них с Мэри, что хотелось прямо вскочить с места и обнять ее крепко-крепко. Эта противоречивость вызываемых девочкой эмоций заставляла Лили чувствовать себя странно и неопределенно, что совершенно точно было неприятно. Тогда Эванс решила, что утро вечера мудренее. Все равно они теперь будут жить в одной комнате и очень скоро выяснят, кто есть кто на самом деле. Тогда и станет ясно, быть им друзьями, или все-таки нет.

* * *

— Ка-а-ак же я объелся.

Джеймс Поттер первым вошел в комнаты первокурсников, похлопывая себя по животу. Его цепкий взгляд быстро прошелся по комнате, отметив всего четыре кровати, и остановился на той, что была ближе к выходу.

— Эта будет моя! — воскликнул он и прыгнул на кровать.

Та мягко отпружинила его вверх, на достаточно приличную высоту, к полному удовольствию мальчика. Продолжая прыгать, Джеймс наблюдал, как мальчишки делят оставшиеся кровати. Сириус взял кровать рядом с Джеймсом, тихоня и любимчик учителей (это уже было видно по нему) Ремус — ту, что ближе к двери, но у стены без окна, а пухляку досталась самая дальняя от выхода, что, кажется, полностью его устраивало. Подпрыгнув последний раз, Джим подогнул ноги и бухнулся на кровать плашмя. Соседи по комнате начали разбирать составленный в центре комнаты багаж, а Поттеру лень было даже пошевелиться. Он лежал на кровати в позе звезды и смотрел в красный полог, закрывающий потолок, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете. У него все было впереди, и мальчик дождаться не мог, когда можно будет приступить к осуществлению его многочисленных планов. Если бы не чувство сытости и усталость после полного приключений дня, Джим начал бы изучение замка прямо сегодня, прямо сейчас. Вряд ли старосты ожидали, что у первокурсника хватит силенок и смелости совершить подобную вылазку в первую же ночь. Джим вздохнул и приподнялся, опираясь на локти.

— Если кто-то вдруг пропустил во время церемонии распределения, я — Джеймс Поттер. — он приветственно поднял руку. — Предлагаю еще раз познакомиться, раз уж нам следующие семь лет жить вместе в этой самой комнате.

— Ремус Люпин. — приветливо улыбнулся шрамированный тихоня.

— Приятно познакомиться, Ремус Люпин. А кто это тебя так?

Мальчик сразу стушевался, но Джеймс по поводу нетактичности этого вопроса не слишком переживал. Он придерживался простого правила: чего-то не знаешь? Спроси и не мучайся.

— Это несчастный случай, я тогда был совсем маленький. -уклончиво ответил Люпин.

Джеймс прищурился, мысленно делая себе зарубку, что тихоня явно темнит, а значит, тайну его нужно обязательно раскрыть. Но сейчас, не имея никакой базы знаний о соседе, делать это было бы совершенно бесполезно, поэтому Поттер сделал вид, что ответ его удовлетворил, кивнул и перевел взгляд на пухляка.

— А тебя как звать?

— Я Питер! — Он произнес это так, как будто теперь Джеймсу все должно было стать ясно.

А ему, между тем, совершенно ничего было не ясно. Джим приподнял бровь. Странный он был, этот пухляк. Смотрел на Поттера такими щенячьими глазами, что того и гляди обниматься полезет.

— Хо-ро-шо-о-о. — протянул Джеймс. — А фамилия?

— Питер Петтигрю… — сказал мальчик, заметно сникнув и как-то разочарованно, еще больше убедив Джеймса в своей странности.

Поттеру и невдомек было, какой трагедией оказался для Петтигрю тот факт, что Джеймс его не помнит. Он-то ждал их встречи с большим энтузиазмом. Он готов был расталкивать толпу, чтобы пробиться к нему, когда заметил знакомую растрепанную шевелюру далеко впереди, но потом увидел, что рядом с Поттером уже кто-то есть, и потому не стал. Питер решил, что когда пройдет церемония распределения, они точно смогут поговорить. Он не знал, на какой факультет шляпа определит Джеймса и очень переживал, что они могут оказаться за разными столами. Когда пришла его очередь надевать распределяющую шляпу, смятения в голове у Петтигрю было столько, что бедная шляпа никак не могла понять, чего в мальчике больше и куда его отправить. Это могло действительно затянуться, если бы не одна мысль, очень ясно вдруг возникшая в его голове. Тот мальчик, что был рядом с Джеймсом. Его ведь отправили в Гриффиндор. Они, похоже, хорошие друзья, значит и Джеймс, скорее всего, будет в Гриффиндоре. Тогда Питер попросил шляпу распределить его именно на этот факультет. Она ответила не сразу, несколько секунд пугающей тишины чуть не свели Питера с ума. Но потом выполнила его просьбу, хвала Мерлину. А что теперь? Поттер не узнал его. Они сидели за одним столом, прямо друг напротив друга, и он его не узнал…

Питер мог бы напомнить Джеймсу про встречу в Косом переулке. Про то, как они искали маму Петтигрю, и как залазили на ящики, откуда Питер потом свалился. Но мальчик не стал этого делать. Тогда он явно выглядел не в лучшем свете, был слабым и потерянным. Питер не хотел, чтобы два других мальчика об этом знали. Он решил, что подождет. Ремус был добр к нему, Питер вполне мог пока прибиться к нему, а потом, когда появится подходящий момент — напомнить Поттеру об их давней встрече.

Все взгляды в комнате устремились на последнего мальчика, который сосредоточенно разбирал на кровати вещи, рассовывая их по ящикам тумбочки и шкафа. Когда в комнате повисла выжидательная пауза, он оглянулся, увидел, что все ждут, когда он назовет себя, и небрежно бросил:

— Сириус Блэк.

А затем вернулся к прерванному занятию. Джеймс щелкнул пальцами.

— Ну, вот и познакомились. Надеюсь, вы, ребята, окажетесь отличными соседями. — он широко улыбнулся. — И сразу предлагаю одно очень важное правило, которое поможет нам скорее сплотиться, раз уж именно этого от нас хочет шляпа, декан и, похоже, вся школа: что бы вы ни увидели в этой комнате, оно остается в этой комнате. Я обещаю.

— Обещаю. — все так же равнодушно сказал Блэк, падая на кровать по примеру Джима.

Он уже прекрасно представлял, что все проделки, которые могли бы потребовать от него исполнения данного обещания, будут так или иначе связанны с Джеймсом, так что резона выдавать его не будет совершенно никакого.

— Обещаю. — сказал Ремус.

Люпин старался, чтобы облегчение в его голосе было не особенно заметно. Такое обещание, полученное от соседей, могло оказаться очень полезным, если его проблемы со здоровьем когда-нибудь окажутся слишком очевидными. Ремус не слишком рассчитывал, что мальчишки, обнаружив в комнате перекинувшегося оборотня, никому об этом не расскажут. По сути, навряд ли при такой встрече вообще останется кто-то, кто сможет рассказать… Но почему-то сам факт обещания грел ему душу.

Питер молчал долго, пряча взгляд, пока все три оставшиеся пары глаз не устремились на него в ожидании.

— Я… Я… — он задыхался, не представляя, что они сделают с ним, если он откажется. — Я обещаю.

Он выпалил эти слова, как говорят очень неприятную, но необходимую вещь. Джеймс посмотрел на него долгим изучающим взглядом, а потом усмехнулся, сел на кровати и хлопнул в ладоши.

— Ну, что ж, господа. Добро пожаловать в спальни первокурсников Гриффиндора. Пристегните ремни и не высовывайте руки и ноги во время движения, наше приключение начинается!