Глаза Трех Миров (гет)

Все началось с невинного вопроса поначалу безропотно запустившей нас в дом Мито-сама о том, почему Орочимару-кун оставил собственного родственника в приюте и за каким-то фигом совершал путешествие вместе с остальными саннинами, вместо того, чтобы адекватно обустроить жизнь мальца. И, раз пока мы с батей не научились обмениваться мыслями на расстоянии, мне пришлось, хоть это было и крайне смешно — смотреть на растерянного Орочимару, брать ситуацию в свои маленькие детские ручки.

— Орочимару-сан только недавно узнал, что мы родственники, потому как наши ветви родов, уважаемая Мито-сама, являлись достаточно далекими друг от друга, хотя контракт со змеями заключался и в нашем роду тоже. Я почему-то не помню название рода и даже имена, видимо какая-то техника или печать… — на этих словах в глазах уже пожилой женщины зажегся непонятный огонек, идентифицированный мной как искра любопытства в особо крупных масштабах. — Но судя по имени и призыву, Орочимару-сан является настоящим представителем моего рода.

— Но как же ты оказался в Конохе? — да блин… моя импровизация выходит за пределы моих мозговых способностей. — Я узнавала, ты появился приблизительно год назад, буквально из ниоткуда. О тебе и о твоем, как ты говоришь, роде нет ни малейшего упоминания!

— О-о-о, Мито-сама, я польщен! — дала своей фразой подготовиться немного. — Вы внимание на меня обратили?! Я же, собственно, из себя особо ничего и не представляю, обыкновенный… ох… не помню имя рода, — я схватился за голову и скривил лицо, вызывая боль на лице прикушенным за щекой языком… спасибо, челка, я тебя никогда не отрежу…

— Не вспоминай, Хэби-кун, — Цунаде решила принять мою игру и показала класс, с истинным беспокойством воззрившись на меня. — Не стоит сейчас себя перенапрягать. Ты ведь применял свое додзюцу, — это месть или что, я не понял?! С чего бы ей рассказывать… Хотя… — так что, милый мой, лучше не надо напрягаться снова.

Она же попросту уверена в том, что Мито рано или поздно узнает об этом и при том не выдаст. Интересный расклад…

— Хм… — на лице Джинчурики появилось немного раздраженное выражение, — Я поняла, что ты... не помнишь. Но все-таки. Как. Ты. Оказался. В пределах. Конохи.

Ну, уже у меня ответ готов, спасибо Цунаде-чан, буду должен.

— Порт-печать на крови. Переносила меня к ближайшему родственнику. Правда, я упал в кусты… Наверное, там недалеко проходил саннин…

— Я не знаю такой печати, — перебила Мито, мгновенно напрягшись. И было отчего. Мастер Печатей в черт знает каком поколении не знает печать… — Как она выглядела?

— Небольшой свиток, в который необходимо встать и капнуть собственной кровью, — пожал плечами я. — Меня не готовили на печатника. Я управленец. И стихийник… — припомнил я свои тренировки с тайцзы и илик.

— Что? — не совсем поняла Мито-сама. — Это значит…

— Это значит, — перебил я, — что я могу пользоваться стихиями в бою. Ну… Водой, если быть точным.

* * *

Перенесемся на полгода раньше, в ту славную пору блаженного ничегонеделанья меня-любимого и беззаботного неведенья Змеиного Саннина о собственных родственниках.

Однажды я, как оно частенько бывало, поперся на тренировку. Но не на крышу, пустырь или лесок. Я пошел дальше, глубже и вообще к реке!

Но получилось так, что в тот день, я тренировался с утра. И открывать глаза во время монотонных перемещений и повторений форм мне не очень уж хотелось. Тело двигалось само, и когда я почувствовал что-то неладное, стало слишком поздно.

Наслаждаюсь, значит, журчанием ручейка, выполняю одиннадцатую форму стиля Ян на скорости и с чакрой, вдруг отстраненно вспоминая, что именно ее в мульте про лысого Аватара с синей стрелкой на лбу использовали для хлыста из воды, чуть ли не самого любимого оружия водных магов. Корпус на один час направо, правая кисть по дуге мимо лица в ту же сторону. Левая чертит окружность мимо живота к правому плечу. На подходе левой к месту назначения, правую чуть оттягиваю от себя и формирую крюк… Странно, чувство, будто что-то сжимаю… Скользкое, мокрое… Но подумав, что ко мне моя змея, отосланная в лесок поиграть в анаконду из того фильма, вернулась, я предположил, что это какое-то хитрое гендзюцу. Моя тварюжка любит сюрпризы делать… Не зря же это Черная Мамба, м-м-м? Потому предпочел не заметить и продолжить свое дело. Опорная нога — правая, а левая пятка отрывается от пола, далее переношу центр тяжести на правую ногу…

И уже через секунду понимаю, что мне не судьба перейти в положение лук-стрела, потому как в руке гребанный хлыст из водички!

Блять!

Если я сейчас доделаю… то… разнесет… нах… деревья!!! Нет, я не эколог-фанатик, но кому-либо не заметить будет трудновато! И посещение этой полянки накроется попкой слоника…

— Пи*дец и е*аный трахен-трахен мой мозг, е*нутый через ушной проход странновые*анными пи*дох*енедоприе*ашествами… — поток бессвязного мата полился из моих уст…

О, как же я был впечатлен…

Нет, правду говорят, русский матерится и тогда, когда ему хорошо, и тогда, когда ему плохо.

Ну а на махе ногой, при четком контроле воды, я все-таки выдолбил в дереве жилье…

Очень уж неожиданным был поворот… Когда от моей ступни в сторону деревьев полетела сжатая водяная струя.

А дупло получилось как для вышеупомянутого слоника. Ну, для его попки места бы точно хватило.

Там теперь мой склад, кстати.

Ведь каждый маленький мальчик должен иметь склад вещей, на которые всем плевать, но которые ты собираешь в надежде, что это сокровища… Эм-м-м… У меня там ржавые и посеянные всякими богачами кунаи для тренировок, мешки с рисом на черный день и спертые во имя всеобщего блага кипы тетрадок.

А че? Деревья возле Конохи крупные, мощные… И не каждое из них проверяет шинобивская братия. Хотя сейчас с безопасностью как раз все в полном порядке, ведь не наступило еще то время, когда целую деревню минировали, и никто этого не замечал…

* * *

— Чакробумага, — перед моим лицом помахали клочком бумажки. А знакомая по зеркалу ухмылка и зеленовато-желтые глазищи с узким зрачком наконец привлекли мое внимание. — Ты что, опять отключился от реальности, мелкий? — видимо, махали уже долго и упорно. — Давай, бери, показывай. Мито-сан интересно. Мне тем более… Так что, будь добр, дай нам узнать твою стихию, раз ты говоришь, что стихии есть…

— Слушай, батя, — прошипел я, — можешь разговаривать со мной не как с маленьким мальчиком, хорошо? Мне уже достаточно лет… Целых шесть. Ты в этом возрасте академию закончил. Может не будешь изображать из себя великовозрастного хре…

Его перекосило, но он справился с собой и выдал мне хорошего леща свободной от бумажки рукой, перебив мою речь.

Голова моя мотнулась в сторону и, кажется… Это шея так хрустнула?! Ну, мне, точнее, моему уже достаточно укрепленному чакрой за год упражнений телу, было плевать на такие шутливые удары, ведь Орочимару не собирался убивать, за что благодарю, а то с него станется… Но все это происходило на глазах двух женщин, с одной их которых тебе хочется иметь более близкие отношения… Да это же как промокшего под дождем котенка пнуть на глазах у девушки!! Вот идиот…

— Обращайся ко мне сенсей, сопляк, — с видимым удовольствием произнес Орочимару, не заметив за спиной буквально кипящую негодованием Цунаде. Мито-сама же смотрела на действо из-под полуприкрытых век и, кажется, наслаждалась. — Ты собираешься стать шиноби, раз знаешь свою стихию в столь раннем возрасте, потому я решил сделать тебя своим…

Бдыщ!

И как у него позвоночник-то не смялся? Она же снизу вверх прямо по маковке шарахнула… А Орочи лишь прикусил язык и горестно нахмурил брови, почесывая место удара и виновато, причем прекрасно осознавая свою вину, смотря на Цунаде.

— Ты какого биджу ребенка бьешь?! И вообще, кто тебе сказал, что этот мальчик будет учиться именно у тебя, Орочи-кун?! Хэби, хочешь я возьму тебя в свои ученики? Орочимару не сможет тебе помочь в освоении стихии…

— А если у него их две? — злобная усмешка отца.

Но тут решила вмешаться Мито-сан.

— Цунаде… У тебя будет Кушина. Орочимару вряд ли захочет взять кого-то еще себе в ученики… Мне кажется, копиям друг друга будет комфортно... А ты сама и убьешь этого сорванца, если он тебя выведет.

Я вздохнул, подергал челку, позыркав с одного возможного сенсея на другого и вытащил из ладони Орочи бумажку.

Споры закончились, и внимание мгновенно сконцентрировалось на мне.

Я ухмыльнулся и прищурил глаза, направляя чакру в зажатый между большим и указательным пальцами клочок шершавой бумаги. Внезапная боль на внутренней стороне ладони заставила меня мгновенно избавиться от маски… Мое лицо, наверное, вытянулось в удивлении, когда я увидел происходящие с бумажкой метаморфозы…

— Ничего себе заявочка… — протянула Кушина.

Кушина?!

— Кушина-чан… — мягко начала Мито. — Ты же потренироваться с печатями хотела?

— Мито-сенсей, — поклонилась девочка и серьезно посмотрела на меня, — он смог бы сдерживать биджу? Я чувствую странную чакру под его иллюзией! Он бы справился… К тому же, вода… его внутренняя вода, я имею в виду, может удерживать Кьюби гораздо легче…

Что? Она видит ТАКУЮ иллюзию?

Кушина все так же смотрела на меня своими глубокими серо-голубыми глазами… И внезапно рухнула на колени… Я успел лишь дернуться в ее сторону, но моя помощь не потребовалась. Возле девочки мгновенно появилась и Цунаде, и Мито.

Вот это я понимаю — скорость.

— Три мира могут удержать ненависть биджу… Мир Силы, мир Боли и мир Покоя… — каким-то не своим голосом начала говорить девочка.

Я перестал понимать вообще хоть что-то из происходящего. В каноне это была милая заводная девушка, вспыльчивая и отходчивая, чувствительная и немного глупая, раз вообще связалась с этим желтоволосым недоразумением…

Но биджев зад! Никто! Никогда! Не говорил! Что ТАКОЕ с ней случалось! Это приступ какой-то! Причем я ощущал волны боли, исходящие от маленькой Узумаки.

Мы с Орочимару переглянулись. Тот тоже не понимал ничего… Но мы оба прислушались к быстрому диалогу, происходящему между Цунаде и ее бабушкой. Так что хоть какое-то понимание ситуации к нам пришло.

— Это то, о чем ты говорила? — напряженно переспросила Цунаде, водя руками, из которых исходил зеленоватый цвет, над все еще что-то бормочущей девочкой.

В который раз пожалел, что я не какой-нибудь Инудзука, и слух просто так хороший не разовьется.

— Да, — коротко ответила Мито-сан. — У нее есть странная сила, использующая энергию Инь… Обычно у Узумак вся Инь уходит на талант в построении печатей. Но у этой девочки… Она не совсем обычная Узумаки…

— Она спит, — констатировала Цунаде и перестала выпускать медчакру из пальцев, поднимаясь с колен.

— Ей больно! — решил вмешаться я и рванул к маленькой аловолосой девочке. Ни Мито, ни тем более Цунаде не пытались меня остановить, хотя на их лицах было написано удивление.

Область глаз снова накрыла волна резкой боли, и я начал видеть мир черно-белым, только с цветными нитями в людях и тончайшими, едва видными, в воздухе, стенах и земле. Но меня мало интересовал пылающий разными оттенками красного, черного и синего комок ярости внутри Мито. Мне нужно было помочь… избавить от боли.

Я пропускал через себя эту знакомую пульсацию, а очаг, снова заработавший в более быстром ритме, впитывал в себя энергию, получаемую от этой боли. Додзюцу, блять. Кеккей генкай… Ни тебе копипаст, ни тебе рентген на 360. И я уже не говорю о риннегане. И могу поспорить, что эволюционировать в самое крутое додзюцу мои глазки вряд ли смогут…

Но о сожалениях потом.

Разве у меня когда-то что-то получалось легко? Вот и не фиг. Думал, халявка. А по факту — не пойми что. Как говорила моя племянница, халява — это когда кола в лагере бесплатно. А все остальное — уже требует четкого договора… Это добавлял ее брат.

— Все, — я отсел от Кушины и притянул к себе колени, пытаясь унять дрожь в руках и цунами, всколыхнувшееся в моем очаге с прибытием туда новой энергии… Почему, интересно, моя чакра мне всегда представлялась не огнем, текущим в жилах, а живительной влагой, вроде крови?

А очаг, теперь я это четко чувствую, не стандартный огонек. Он бы не сумел втянуть в себя никакую энерию. Ведь обычный очаг на это не способен.

Это водоворот.

* * *

Отец радовал мой взор своим немного дерганным поведением, а Цунаде, переглядываясь со мной, молчала в чашку с чайком… Кушину-чан уже отправили баиньки, но так как госпожу Узумаки-Сенджу распирало от любопытства, что я чувствовал едва-едва, но все же ощущал, мне пришлось сидеть вместе со взрослыми и пить которую уже подряд чашку чая. Сладкое я люблю в малых количествах и только по хотению, потому округлый поднос, полный сладостей, был с моей стороны нетронут, как и со стороны Орочимару.

К месту вспомнилась не то мудрость, не то блажь япошек, что настоящий мужчина должен любить саке, а не сладкую вату… Ну, это я переиначил, наверное, да и сладкой ваты тут не было… Но мне хватило нескончаемого ароматного чая и Цу-чан в качестве обслуги… М-м-м… Даже жаль, что батя к ней неровно дышит, вот бы подрасти и… Кхм… Хорошо, что в этом мире люди не научились читать мысли без контакта с глазами…

— Скажи пожалуйста, милый, — я вздрогнул от этого обращения и поднял взгляд на Мито, — ты не расскажешь мне… что это за додзюцу?

— Итоцуган, — выдал я то, что крутилось у меня в мозгах. — Глаз Нитей Боли. В принципе, бесполезный кеккей генкай моего рода. Позволяет чувствовать боль других и вытягивать ее. Причинять же боль с помощью него невозможно, потому для ниндзя он бесполезен. Разве что, добавляет мне дополнительных сенсорных способностей… Но бывают и лучше, — говорить о том, что я впитываю боль и возможно смогу заниматься энерговампиризмом лучше не стоит, как мне кажется… И если в первый раз ко мне пришло ощущение могущества, то сейчас я понимал, что это была лишь эйфория, а на самом деле додзюцу и впрямь не идет ни в какое сравнение с тем же шаринганом по применению в бою. Но ниндзюцу подпитывать энергией эмоций врага… Или без всякого гендзюцу наслать на врага апатию, просто выпив его ярость… Или как раз-таки полакомившись его спокойствием… Интересно.

Но не особо действенно.

Откосить от тренировок не получится.