Долгий путь домой (джен)

Марина поднесла кружку к губам и осторожно отпила. Кофе был горячим. Она скосила глаза в угол своего большого монитора — оказалось, что уже полвторого. Так и перерыв закончится! Пожалуй, надо успеть полистать сайт с верхней одеждой, у Златки на осень куртки нет, старая мала стала, дочка очень выросла за прошедшие полгода.

С тех пор, как Марину перевели в офис на должность менеджера, жизнь потихоньку налаживалась. Зарплату увеличили, стало хватать не только на необходимое, но иногда даже на всякие ненужности, «хотелки» для мамы и дочки. Порой приходилось задерживаться, но переработки до позднего вечера, как это было зимой в порядке вещей, прекратились. Да и нравилась Марине ее новая работа! Все-таки не однообразно накладные набивать, а с людьми общаться, скидки у поставщиков выбивать — даже азарт какой-то появился. А небольшой процент плюсом к окладу в случае заключения удачного договора этот азарт подстегивал.

Златка радовала успехами в школе и отменным здоровьем. От страшного происшествия, которое так всех напугало под Новый год, и следов не осталось — хорошо ее вылечил Валентин Сергеевич, дай ему Бог здоровья.

Марине больше не хотелось после работы до ночи меланхолично смотреть в экран телевизора, периодически щелкая кнопками пульта, даже не вникая в суть передач. Просыпалась она все чаще в превосходном настроении, а планов было так много, что лишь бы все успеть! Марина похорошела и помолодела, даже плечики как-то расправились, а в глазках поселились веселые искорки.

В апреле она ездила договариваться о ценах на молочную продукцию в офис поставщика и познакомилась там с Романом, тридцатипятилетним юристом в разводе. А спустя пару недель как старшеклассница хихикала с подружками: «Представляете, у меня роман с Романом!»

Да, определенно, жизнь налаживалась! Как-то вечером заехал Рома и огорошил ее новостью о том, что достал Златке путевку в самый настоящий Артек! На 24 дня, в самый сезон, в июле месяце! Марина сначала обрадовалась, а потом испугалась: ребенку только двенадцать, разве можно ее так надолго отпускать от себя? Но ребенок Злата безапелляционно объявила, что готова за эту поездку весь учебный год по всем предметам заниматься дополнительно, а начнет вот прямо сейчас. И даже попыталась сделать вид, что читает учебник по Геометрии.

Ну а Рома не особо прозрачно намекнул, что не прочь переехать к Марине на это время. А целый месяц наедине, даже несмотря на ежедневную рабочую повинность, это для них огромная удача и шанс познакомиться получше, а там глядишь, и отношения на новый уровень перейдут.

Итак, в начале июля Марина взяла себя в руки и проводила дочку на вокзал, где ее уже ждала экскурсионная группа. Злате сразу показали ее место в плацкартном вагоне, уточнили, все ли документы у нее с собой, попросили Марину еще раз внимательно пересмотреть, не забыто ли что-то из списка вещей и одежды, на месте ли телефон и зарядка. В общем, вожатые и сопровождающие Марине понравились, и она уже без страха доверила им дочку. Она махала отправляющемуся поезду, пока тот не скрылся из виду.

Суббота, солнечное утро, впереди — жаркий день, что еще нужно для счастья? На сердце поселилось окрыляющее и непривычное ощущение свободы от всех обязательств. Марина шла домой пешком и улыбалась. Она завернула в первое попавшееся летнее кафе и разорилась на завтрак. Как давно уже она не отдыхала так — никуда не спеша и предоставленная самой себе? Да, пожалуй, никогда и не было такого! Всегда что-то сдерживало, контролировало. Сначала — родители, потом — семья, ребенок. А оказывается, быть предоставленной самой себе —это такое счастье! Захотелось совершить какое— то сумасбродство. Может, сходить в кино одной? Или даже съездить на городской пляж и поваляться там с журналом и кока-колой? Или отчаяться на совсем уж бесшабашный поступок — сгонять на выходные в Москву или Питер! На самом деле, даже мечтать обо всем этом, осознавая, что решение принимать все равно только ей одной, ни у кого не спрашивая дозволения уже было чудом. Она щурилась на солнце и отпивала маленькими глотками апельсиновый сок из высокого бокала. Какое же это счастье — никуда не спешить и не перед кем не нести ответственности!

Звонок сотового телефона вырвал ее из этого блаженного состояния, и Марина даже ощутила некоторое разочарование, но тут же улыбнулась — звонил ее Роман. Он спросил ее, где она сейчас находится и обещал подъехать через десять минут.

Вечером Рома пригласил ее в ресторан, а потом и правда остался на ночь. И на весь следующий месяц. Чужой мужчина в ее квартире — это тоже было в диковинку и удивительно. Не то, что бы она после развода ни с кем не встречалась, но вот домой кавалеров ни разу не приглашала.

Дни бежали быстро. Рома оказался не только хорошим любовником, но и вполне подходящим ей по складу характера и привычкам человеком. Это было странно, но Марина, кажется, постепенно свыкалась с мыслью, что ее ждет второй брак. Да и Рома вел себя весьма недвусмысленно. Он встречал ее с работы, а утром подвозил на своей машине. Он почти всегда сам готовил, иногда мыл посуду, помогал в уборке. Они вместе заезжали в магазин за продуктами, вместе смотрели фильмы на дивиди, и вместе ложились спать. Он не отходил от Марины ни на шаг, а через неделю даже познакомил ее с родителями.

Марина была счастлива, но в то же время где-то, на самом дне души, поселилось такое странное чувство, словно она потеряла что-то важное. Словно в то жаркое субботнее утро, когда она посадила Злату на поезд, она могла поменять свою жизнь, да так и не решилась на это. Вроде все было хорошо, лучше не придумаешь, жизнь складывалась удачно, но.... Это была предопределенность! Она говорила себе, что она не подросток и уже давно не так юна, как пятнадцать лет назад, у нее есть дочь и любящий ее человек, и что она не вправе принимать сумасбродные решения, да и не стремится к ним... И в самых сокровенных уголках ее сердца поселилась мысль, что что-то она делает не так. Не решается, не осмеливается. И Марине было грустно.

— Мариш, что на завтрак будем, омлет или бутерброды нарезать?

— Утебо-оды! — не так-то просто говорить с зубной щеткой во рту!

— Ты чайник подогревала?

— Угу!

— Ага, вижу, горячий. Мне тут вчера с работы звонили, я сказать забыл...

Марина вышла из ванной в полотенце, еще мокрая, с капельками воды на коже, стройная, красивая. Рома промычал что-то одобрительно-невразумительное и поставил чайник на стол. Пересек в несколько шагов кухню и подхватил ее на руки, на ходу сбрасывая на пол полотенце.

Секс с ним был хорош! То, что нужно — в меру нежно и в меру грубо, просто идеально. Жаль только, что на работу пора. Вставали нехотя. Наспех привели себя в порядок и запрыгнули в машину.

— Ром, так что там у тебя все-таки с работой?

Рома вздохнул.

— Марин, да вот, предлагают в командировку съездить. В Польшу, на неделю. Я сказал, что подумаю до завтра, но на самом деле я уже решил отказаться, — еще один горестный вздох. — Не понятно, когда у нас с тобой будет второй раз такая возможность побыть наедине.

— В Польшу? Вот это да! — Марина заулыбалась. — А я никогда не была в Польше, да и в Европе вообще.

— На самом деле я тоже не был. Я бы с тобой хотел съездить!

«О, да!» — подумала Марина — «Я бы тоже хотела съездить куда-то, чтобы нашему руководству обыкалось!» Но вслух сказала другое:

— Ты только из-за меня отказываешься?

— Ну, в общем-то, да. Я считаю, что у нас с тобой достаточно серьезные отношения, чтобы срываться куда-то.

— Но это же только командировка! Я бы поехала, честное слово! Но отпуск не дадут.

Рома взглянул на нее совершенно оторопело.

— Так ты была бы не против?

Не против? Марине очень хотелось бы попасть в Европу. И вдвоем жить было так хорошо и уютно. Но она живо вспомнила то субботнее утро, когда она была свободна как ветер и ей внезапно захотелось повторить этот опыт одиночества. И уж очень хорошо по Роме было видно, что если она сейчас внезапно согласится отпустить его в эту поездку, то он будет счастлив.

— А знаешь что? — Марина лукаво подмигнула Роме. — Езжай в Польшу. Я вот ни капельки не обижусь! Честное слово!

— Правда? Нет, правда? — Роман просиял от неожиданности.

— А почему ты решил, что меня это обидит?

— Тебе не понравится.

— Все-таки мне любопытно.

— Привычка. Бывшая жена бы плохо отнеслась, вот я и подумал, что ты...

— Но я-то не твоя жена, — сказала Марина как можно мягче.

Рома остановил машину на светофоре, повернулся к ней и заглянул в глаза. Он смотрел довольно долго, так, что Марине стало даже как-то неуютно. А потом включил поворотник и перестроился.

— А знаешь, что? У тебя паспорт с собой?

— Ага...

— Тогда мы в ЗАГС.

— Куда?! — Марина захлопала глазами от удивления.

— В ЗАГС. Выйдешь за меня?

Марина была настолько ошарашена, что даже не успела придумать ответ. Промычала только глухое «Угу».

А потом она улыбалась как дурочка всю дорогу: улыбалась в очереди перед кабинетом чиновницы, улыбалась, когда та строгим голосом рассказывала, какие поля заполнять в бумажках. И уж конечно, улыбалась весь день на работе.

Так вышло, что Марина неожиданно для себя стала вдруг невестой. Она подали заявление на начало сентября. До Златиного приезда оставалось две недели. У Марины был целый август на то, чтобы подготовить дочку к появлению Романа в их семье. Впрочем, Злате дядя Рома нравился, и Марина не особенно переживала за их взаимопонимание.

В пятницу Марина помогла Роме собрать вещи, и в субботу в шесть утра он на желтом такси отчалил в свою командировку. До этого момента события крутились с бешеной скоростью, а теперь она снова осталась одна. И у нее снова появилось время на самоанализ.

Выходные она провела так, как и мечтала. В прогулках по городу, обедая в летних кафе, (хотя погода изменилась — сильно похолодало), а вечером даже сходила в кино. Одна, как и хотела. Она все думала, не поспешили ли они с решением? Может, стоит получше узнать друг друга? Но ответ она так и не нашла.

А в понедельник на работе Марину огорошили неожиданным решением выдворить ее в отпуск на пару недель. Марина согласилась, не раздумывая, хоть и обиделась ужасно, что не вышло съездить с Ромой в Варшаву.

Так что вторник у нее начался с того же, что и воскресенье — с завтрака в полюбившемся ей кафе, где, правда, пришлось сидеть уже в зале ввиду совершенно испортившейся погоды.

А днем в ее квартире раздался телефонный звонок.

— Аллоу! — произнес скрипучий женской голос, — Добрый день. Будьте так любезны, пригласите к телефону Никушу.

Первой реакцией было сказать «Вы не туда звоните» и повесить трубку, но Марина по счастью сообразила, что до Златиного рождения, даже, пожалуй, до их с Димой свадьбы, в этом доме жила тетя Вероника, мамина подруга, у которой они и купили квартиру, когда та переехала в США.

— Вам, наверное, нужна Вероника Сергеевна?

— Да, да, Вероника Сергеевна Шиллер.

— Вы знаете, она переехала в Сан-Франциско. Четырнадцать лет назад...

— Что вы говорите? — старушка на том конце провода грустно вздохнула и закашлялась. — Четырнадцать лет, говорите? О!

Старушка потрясено замолчала. Заинтригованная Марина тоже молчала, ждала.

— Вы знаете, мне очень нужна была эта девочка...

Марина хмыкнула. Она помнила тетю Нику дородной сорокалетней теткой с громовым голосом. Ее образ вовсе не вязался со словом «девочка».

— Простите, а вы кто? — продолжила вежливая старушка.

— А я — Марина. Ну, то есть, мы теперь тут живем. А тетя Ника, в смысле Вероника Сергеевна, переехала.

— Мариночка, а вы, стало быть, знаете Никушу? — голос явно обрадовался.

— Ну, да... Она подруга моей мамы.

— И они переписываются?

— Ну, они по скайпу общаются.

— Ах, как интересно, по скайпу, значит, — старушка опять умолкла. Потом продолжила. — Нет, это бесполезно. Сан-Франциско это далеко.

— Угу, далеко, — согласилась Марина.

Опять повисла пауза. На этот раз ненадолго.

— Мариночка, а сколько вам лет?

— Тридцать два.

— О, как удачно! А я решила, что вы ребенок. Мариночка, не удивляйтесь, пожалуйста, но у меня есть для вас выгодное предложение. Постарайтесь выслушать меня и не бросать трубку. Вы не спешите?

— Нет, — оторопело ответила Марина.

— Итак. Меня зовут Александра Робертовна Шиллер. Я двоюродная тетка Никуши, простите, Вероники Сергеевны, конечно. Я живу в Санкт-Петербурге. Мне уже за восемьдесят, хоть женщинам и не принято говорить о возрасте, — Марина с удивлением услышала, как старушка смущенно хихикнула. — И мне непросто путешествовать одной. Это несет для меня... хммм... определенные сложности. Все так изменилось, эти электронные билеты, он-лайн регистрация..! Впрочем, продолжим. Мне необходимо предпринять поездку. В Архангельск. Это будет не простая поездка, мне надо найти одного человека. Возможно, придется посетить какие-то другие северные поселения. Расспрашивать, искать. Ну, вы понимаете, в моем возрасте это сложно одной. Я хочу сделать Вам предложение. Сопровождать меня в этой поездке. Конечно же, не бесплатно! Скажем, пятьдесят тысяч рублей вас устроит? — Марина пораженно молчала, переваривая информацию. Шурочка, а это была именно она, восприняла молчание на счет недостаточного финансирования. — О, восемьдесят! Я думаю, восемьдесят — это немалая плата? Да, дорожные расходы за мой счет! Нам потребуется не более недели! Решайтесь же!

— Я должна подумать, — пролепетала Марина.

— Вы боитесь, Мариночка? Информацию обо мне вы можете получить у Вероники Сергеевны. Я старая одинокая женщина, мне просто не к кому больше обратиться. У меня нет родственников в России.

— Я все-таки должна подумать. Перезвоните вечером. Правда. Я должна посоветоваться... с мужем.

— Хорошо, дорогая моя. Я перезвоню в восемь.

Ошарашенная Марина повесила трубку. В ушах продолжал звучать скрипучий старческий голос: «Я хочу сделать Вам предложение», «В Архангельск!». И еще, пожалуй: «Восемьдесят — это немалая плата»

— Немалая, — вслух произнесла Марина, — совсем немалая.

Перед глазами замаячила норковая шубка волшебного цвета «орех». Нет, пожалуй, на «орех» не хватит, «орех» дорогой. Зато на свадьбу, такую, о какой мечтала, а совсем не как в голодные студенческие времена с Димкой, вполне! Чтобы в ресторане, и чтоб подруг позвать и платье не бу-шное по объявлению, а новенькое, белое, красивое... и прическа чтобы обязательно с диадемой!

Марина мечтательно закатила глазки. Потом в сердцах махнула рукой.

— Да она просто старая сбрендившая старуха в маразме! Какой Архангельск, какие восемьдесят тысяч! Откуда у пенсионеров в нашей стране вообще могут быть такие деньги? Нет, я не буду думать об этой бабке. Мало ли чего у нее в голове происходит. Может, у нее этот, как его... Альцгеймер!

Марина решительно прошлепала на кухню, где валялся забытый сотовый телефон. «Вот, сейчас позвоню Ленке, договоримся съездить с ней в торговый центр, поищу себе джинсы. И никаких глупостей!» А перед глазами ни с того ни с сего предательски замаячило «это утро», как Марина уже окрестила для себя время, когда она одна завтракала в кафе после отправки Златиного поезда. На периферии сознания возникла мысль, что вот оно — то самое. Свобода и сумасбродство. Шанс поменять что-то в жизни. Опасность, поступок, судьба. Словно она и родилась для того, чтобы однажды бросить все к чертовой матери и рискнуть.

— Какие глупости, — произнесла она вслух.

Но вместо того, чтобы набрать телефон подруги, Марина вдруг вспомнила, что на букву «Р» у нее в телефоне номер справочной РЖД, записала, когда Злату собирала в Артек.

— Я только узнаю, сколько стоят билеты до Питера. Ну ведь это же можно? Конечно, я никуда не собираюсь. А если и соберусь, то только чтобы погулять. Я же так давно об этом мечтала!

Когда Шурочка перезвонила вечером, Марина дрожащим голосом пролепетала, что согласна на предложение.

Ночью спалось плохо. Сердце колотилось в груди, не желая униматься. На автомате Марина ответила на дочкины и Ромины смски. Признаваться жениху, что ей дали отпуск, и что она собирается провести его с ополоумевшей старухой в Архангельске, Марина почему-то не захотела. Заснуть долго не получалось. Она сомневалась и раздумывала, то решая окончательно и бесповоротно, что все это чей-то розыгрыш, то как школьница мечтая о приключениях.

В общем, несмотря на беспокойную ночь, утром она встала в шесть отлично отдохнувшей и готовой к любым авантюрам и первым делом отправилась на вокзал. Пожилая кассирша сообщила, что Марине повезло — осталось одно место, боковушка возле туалета, так что она скептически хмыкнула, услышав слова о везении.

Несмотря на свой далеко уже не юный возраст, Марине довелось побывать в Санкт-Петербурге лишь однажды, со школьной экскурсией в выпускном классе. И, естественно, последнее, что могла бы запомнить семнадцатилетняя выпускница, это план города. По счастью, навигатор в сотовом телефоне лучше хозяйки понимал, где она находится и уверенно проложил маршрут к дому на Лиговском проспекте. Благо, старушка жила в самом центре, путь предстоял прямой, а вовсе не тернистый, и потеряться Марине не грозило.

Старинный особняк встретил девушку какой-то торжественной тишиной. Шаги отзывались гулким эхом, а ширина лестниц с деревянными перилами и высота потолков с лепниной поразили, если не испугали, Марину, до этого знакомую лишь с архитектурными изысками хрущевок да панелек. Тут же все было иначе. Как будто сами стены гордо рассказывали гостям о тех людях, что тут жили — любили и страдали, встречались и расставались, рождались и умирали...

Ехать на неторопливом старинном лифте Марина почему-то оробела, и поднялась на третий этаж пешком, осторожно ступая по стертым от времени ступеням. На некоторое время задержалась перед дверью и решительно нажала на кнопку звонка. За порогом послышались шаркающие шаги. Дверь открылась, и маленькая сухонькая старушка в опрятном старомодном платье совершенно по-домашнему заулыбалась Марине:

— Мариночка! Здравствуй, милая, заходи! Бери тапочки, проходи в гостиную. Что тебе предложить? А давай кофе сварю, — подмигнув, — у меня настоящий, по таким рецептам, как сейчас не умеют. Моя бабушка, царствие ей небесное, варила отличный кофе, дед без горячей чашки утро не мыслил, вот и я научилась...

Марина дала себя увлечь в большую комнату и усадить на диван. Старушка торопливо исчезла где-то в недрах большой квартиры, продолжая оттуда рассказывать про утренний кофе и другие привычки деда. А Марина получила возможность оглядеться по сторонам. В центре комнаты стоял большой круглый стол, застеленный аккуратной, хоть и застиранной скатертью, вокруг него — четыре старомодных стула. Кожаный диван с высокой спинкой, на который ее усадили, навевал мысли о старых советских фильмах пятидесятых годов. Высокие окна в деревянных рамах щедро пропускали солнечный свет, который падал на мебель, паркетный пол и стены, и Марина почему-то вспомнила картину «Утро» из школьного учебника по Чтению, по которой когда-то они всем классом писали сочинения.

Из кухни запахло кофе и какой-то весьма аппетитной выпечкой. Улыбчивая Александра Робертовна возникла на пороге, неся в руках блюдо с плюшками. Марина подскочила было ей помочь, но старушка по-хозяйски усадила ее обратно, и через минуту вернулась с двумя чашками, источающими весьма ароматный запах. Чашки с плюшками заняли свое место на столе, а Марину попросили пересесть поближе.

— Ну что, Мариночка, с чего начать? Пожалуй, для начала я поблагодарю тебя, потому что я вовсе не надеялась, что ты приедешь сюда. Признаться, когда ты сказала, что Никуша переехала в Америку, я ужасно расстроилась. Я так надеялась на ее помощь! Но я ужасно, ужасно рада, что ты не испугалась и согласилась мне помочь! — старушка взяла Маринину правую руку в свои морщинистые и крепко пожала.

Марина смущенно промямлила что-то в качестве благодарности.

— Я продолжу, ведь тебе, наверное, ужасно любопытно, что такой развалюхе может еще в этой жизни понадобиться, — хихикнула Александра Робертовна. — Я, пожалуй, расскажу все с самого начала. Тем более, я уже давно зашла в тупик в своих рассуждениях, и мне позарез необходим свежий взгляд.

Александра Робертовна встала и довольно бодро прошаркала к буфету. Достала оттуда какую-то папку и торжественно бухнула ее на стол перед Мариной. Села рядом, устроив ноги на мягкую подушечку и подперла щеку кулаком. Марина про себя улыбнулась виду старушки.

— Ты не стесняйся, открывай.

Папка была бумажной, но, кажется, вполне современной, новой. Марина осторожно развязала тесемочки. Сверху лежала старая черно-белая фотография, судя по костюмам запечатленной на ней пары, сделана она была в начале прошлого века. Красивая молодая женщина, очень яркая и приметная, сидела на стуле, а позади нее стоял невысокий худой мужчина. Марина вопросительно посмотрела на Александру Робертовну.

— Это мои дед с бабкой, — с готовностью ответила хозяйка. — Дед получил этот особняк в наследство от собственных родителей, ну, моих прабабушки и прадедушки, соответственно. Его семейную историю я смогла проследить до середины восемнадцатого столетия. Ничего особенно примечательного. А вот про бабушку интереснее. Вроде как они с дедом познакомились во время Первой мировой, между 14 и 16 годами, дед воевал тогда на Кавказском фронте. Ни он, ни бабушка никогда не рассказывали, как произошла их встреча, но я думаю, что это случилось в Турции, возможно, Трабзон или Эрзурум. Нет, бабушка у меня русская, Ольга Петровна ее звали... Но турецкий она знала. Как и еще десяток языков...

Шурочка вдруг поймала Маринин взгляд и торопливо произнесла:

— Ах, Мариночка, ты, наверное, думаешь, что я старая сбрендившая бабка, докучаю тебе историей моей семьи. Подожди, мы доберемся до главного, но отчего-то мне кажется, что это — тоже важно.

— Нет-нет, что вы, мне очень интересно! — быстро ответила вежливая Марина и подумала, что старческие истории, по крайней мере, не так бессмысленны, когда компенсируются такими вкусными булочками с кофе.

— Так вот, я продолжу. Ты потом поймешь, зачем я все это рассказываю. Моя бабушка погибла под обстрелом в 41-ом. Я тогда была еще очень мала и мне до сей поры не приходило в голову посчитать, сколько же ей было лет. Я помню ее рассказы про Крымскую войну, про войну с турками в семидесятых годах прошлого, прости, позапрошлого века. Ведь ей должно было бы быть хорошо за девяносто, если не за сто! Это сейчас я могу посчитать и сопоставить возраст и исторические факты, и удивиться тому, как молодо она выглядела. А тогда... Тогда мне казалось, что они с мамой и вовсе ровесницы. В общем, ничего от бабушки не осталось, ни писем, ни дневников, кроме вот этого рисунка, — Шурочка отложила фотографию и осторожно взяла в руки пожелтевший лист бумаги с карандашным рисунком.

Рисунок был очень хорош. Марина, сама в детстве шесть лет отзанимавшаяся в художке, немного знала в этом толк. Быстрой, уверенной рукой были изображены семеро мужчин — точнее, шестеро и один. Все в чем-то неуловимо похожие между собой. И не похожие на людей. Хоть убей, Марина не понимала, откуда у нее такое ощущение, но — не похожи. Приглядевшись поближе, она чуть не ахнула. На старинном рисунке был изображен доктор Валентин Сергеевич! От неожиданности Марина оцепенела и, часто моргая, пристально вглядывалась в рисунок. Шурочка ничего не заметила и продолжила свой рассказ:

— Я отнесла это сыну моей подруги, он реставратором работает. Попросила примерно определить возраст. Они там в музее покрутили рисунок так и эдак, там же специалисты всякие работают, историки, археологи. Сказали, скорее всего начало девятнадцатого века. Девятнадцатого, Мариночка! Конечно, логично предположить, что бабушке рисунок достался по наследству, но отчего-то мне кажется, что это не так, — Шурочка наклонилась ниже и зашептала, — когда однажды она показывала его мне, она так его держала, как держат только дорогую вещь, свою...

Марина тупо кивнула, продолжая гадать, как Валентин Сергеевич попал на этот рисунок.

— Но это, дорогая моя, только начало истории, — хозяйка достала следующую фотокарточку, тоже черно-белую, старую. Юная смешливая девушка и парень. Марина подняла глаза на старушку.

-Это вы?

Шурочка довольно улыбнулась:

— Я, конечно я. А это — Славик!

Через час Марина уже ни капельки не жалела, что отважилась на эту поездку. Все три изображения таинственного мужчины лежали сейчас перед ними на столе. По-порядку: рисунок начала позапрошлого столетия, фото с экспедицией Никитенко и современная фотокарточка, сделанная фотографом, видимо, внезапно, без предупреждения, потому что на ней черноволосый был запечатлен вполоборота, пойманный на полуслове.

— А почему же вы не хотите... — Марина запнусь, подбирая подходящее слово, — вести расследование с этими вашими рыжими соседями?

— О! — многозначительно погрозила указательным пальчиков Шурочка. — Как они попали на этот рисунок я тоже хотела бы знать! И у меня есть ряд сомнений, что я от них что-то узнаю, если они разберутся в ситуации. К тому же, ситуация касается лично меня и моей семьи — я хочу знать, кем была моя бабушка и как к ней попал этот рисунок.

Марина раздумывала, рассказать ли старушке про то, что она опознала еще одного персонажа рисунка. В конце концов, сама не понимая причины, она решила, что делать этого не стоит.

— Вы меня очень заинтриговали. Я хочу вам помочь. — произнесла Марина решительным тоном. — С чего вы бы хотели начать расследование?

— Я хочу найти этого Духа. Для этого необходимо отправиться в Архангельск, а дальше вот, — Шурочка достала из папки блокнотик. — Я была в библиотеке, выписала интересные ненецкие легенды, всякие таинственные случаи, ну и названия мест, поселков... Я, правда, ничего не смыслю в этих современных делах, но может, ты могла бы поискать что-то по нашей теме в интернете?

— Будет сделано, капитан! — Марина улыбнулась. Шурочка ответила на улыбку.

— Так держать, шкипер!