Рейстлин, Поттер и махровые иррациональности (джен)

Хоть смертельная опасность и миновала, Рейстлин столкнулся с другой неприятностью: оказалось, что чары подействовали только на голову, шею и верхнюю часть плеч, остальное же тело так и оставалось парализованным. Чародей повторил колдовство, но на этот раз заклинание не сработало — маг ничего не ощутил.

«Конечно, я мог бы прямо сейчас позвать Добби и убраться отсюда, — рассудил Рейстлин, — но почему бы не попрактиковаться в чарах еще немного, раз уж выпал такой случай?»

С воодушевлением маг продолжил попытки. Однако, после первой удачи волшебство словно исчезло. Рейстлин в точности повторял все свои действия, но теперь не мог добиться даже теплоты на кончиках пальцев. Под конец чародей уже произносил заклинание вслух, надеясь, что это усилит магию. Тщетно.

«Похоже, я исчерпал свои силы… — мрачно вздохнул Рейстлин, разглядывая в тусклом свете ближайших подсвечников следы взрыва, погубившего Карту Мародеров. — Нечто подобное было, когда я только пробовал колдовать в этом мире, еще до покупки палочки… Любопытно, как преодолеть эти ограничения?..»

Ответ определенно стоило искать в египетских учебниках, написанных для волшебников, практически постоянно колдующих без палочки.

«Жаль, что я еще не настолько хорош в арабском…»

Как только Рейстлин признал поражение и собрался позвать своего эльфа, в коридоре послышались шаги.

Вскоре показался и источник звука — профессор Холмс. Он быстро шел по коридору по направлению к Рейстлину, освещая себе путь палочкой.

«Этого еще не хватало!»

— Что за… — с изумлением произнес Холмс, наткнувшись на Рейстлина. — Финита. Вы в порядке? Кто это сделал?

— Збазиба, — Рейстлин с трудом сел на полу. — Я… браиграл в дуэли.

— Позвольте, я поправлю вам нос, — Холмс взмахнул палочкой, и Рейстлин почувствовал, что боль в носу прошла. На ощупь всё тоже оказалось в порядке, если не брать во внимание маленькие щупальца.

— Благодарю вас, профессор.

— О, не стоит! Но кто же на вас напал? И… простите, но кто вы? Тяжеловато узнать с этими щупальцами… да и вообще у меня, к сожалению, плохая память на лица…

«Серьезно?»

— Я Колин Криви, сэр. Второй курс.

— А! Тогда неудивительно, что я вас не узнал — мои уроки только с третьего курса, — усмехнулся Холмс. — Я отведу вас в Больничное крыло. Сможете встать?

— Постараюсь.

С помощью Холмса Рейстлин поднялся на ноги и подобрал свою палочку, валявшуюся неподалеку. Останки Карты искать было бессмысленно — едва ли обугленные клочки хоть на что-то бы сгодились.

Профессор Холмс отвел Рейстлина в Больничное крыло и передал под опеку разбуженной мадам Помфри. Часы в Больничном крыле показывали без двадцати полночь.

«Любопытно, почему этот Холмс бродил по замку в такое время? — задался вопросом Рейстлин, после того как удобно расположился на кровати и проглотил порцию лечебных снадобий. — Причем судя по одежде, он явно не ложился спать».

* * *

— Как так «уничтожена»?!

— А вот так. Я облажался. Карта попала в руки Малфою, и он ее взорвал.

Поздним вечером чародей пил чай в гостях у Сириуса в хэмпширском доме. Прошло уже несколько дней после злосчастного поражения в дуэли и щупальца на коже Рейстлина почти исчезли.

— Но на ней же были чары от поджога, я их сам ставил! — никак не мог поверить в случившееся Сириус. — Как же так?..

— Ты меня чем слушал вообще?! — огрызнулся Рейстлин. — Взорвал, а не сжег. «Конфринго».

— Да он псих, этот Малфой! — ужаснулся Сириус. — Еще бы Инфернальный огонь вызвал… Хотя что с него взять, Малфои — мерзкая семейка, поголовно черные маги… Очень жаль Карту.

— Да, — кивнул Рейстлин. — Расскажи мне, как вы ее создали. Это так интересно.

Сириус ностальгически улыбнулся:

— Твой отец — «Сохатый» — чертил план и рисовал оформление, Ремус Люпин — «Лунатик» — накладывал Гомункуловы чары, а я — защитные заклинания и чары, ругающие Снейпа и подобных ему проныр. Потом каждый сам придумывал, как Карта будет ругаться от его имени.

— А «Хвост»?

Улыбка исчезла с лица Сириуса:

— Петтигрю в основном путешествовал в труднодоступные места Хогвартса. Те, куда не пробраться даже в мантии-невидимке… Крыса из него была неплохая, — невесело усмехнулся Сириус.

— Значит, ты один не смог бы повторить Карту мародеров?

— Боюсь, что нет, — вздохнул Сириус. — Потребуется заново наносить все комнаты, коридоры, башни замка… Для этого надо находиться в Хогвартсе, а мне, боюсь, там не слишком обрадуются.

— А если я скажу, что с нуля чертить всё не придется, — ухмыльнулся Рейстлин и извлек из кармана пергамент.

— Что? — Сириус изумленно уставился на подробный план Хогвартса, явно скопированный с Карты Мародеров. — Откуда?..

¬- Я изучал Карту в прошлом году и создал себе несколько копий чарами удвоения. Конечно, это просто план. Он не показывает передвижения.

— Это меняет дело! — Сириус взял в руки пергамент. — Я попробую ее повторить, Гарри. Правда, не знаю, сколько времени на это уйдет. Мне надо будет потренироваться в наложении Гомункуловых чар… И надо перерисовать план на другой пергамент, чтобы Карта не развеялась со временем…

— Спасибо, Сириус.

— Не за что! Это ты молодец, что снял копию.

— Раз уж у нас будет новая Карта, позволь предложить несколько улучшений.

— Каких же? — прищурился Сириус.

— Во-первых, нужно добавить Хогсмид и окрестности. Чтобы всё поместилось, разобьем территорию на несколько кусков, которые можно будет смотреть по очереди. Насчет плана Хогсмида не волнуйся, я его предоставлю. Во-вторых, я заметил, что Карта не показывала среднее имя у людей. Надо добавить возможность его видеть.

— А что тебе даст среднее имя? По-моему, это так несущественно.

— Любая информация о человеке может пригодиться.

— Хорошо. Раз ты просишь, я поищу, как это можно осуществить. Вроде бы Гомункуловы чары на это способны.

* * *

Теперь Рейстлин не ходил по общим помещениям школы в одиночестве, всегда присоединяясь к другим гриффиндорцам. От Людо Бэгмена чародей знал, что в этом году тоже будет использован Кубок Огня, так что решить проблему с Малфоем не составит труда. Тем временем, Драко Малфой успел поведать всем желающим о своей победе над Гарри Поттером, так что первый камень в строительстве репутации бездарного дуэлянта был заложен.

На уроках зельеварения Снейп с утроенной силой придирался к гриффиндорцам, за исключением Невилла. Это было странно: профессор принялся игнорировать Лонгботтома, словно вовсе не замечая его присутствия на уроке, и никак не оценивая его работу. Рейстлин подивился такому нетипичному для Снейпа поведению. Даже когда противомозольное зелье в котле Невилла загорелось синим пламенем, учитель молча его потушил, и тут же принялся ругать Рона за недостаточно насыщенный цвет снадобья.

«Уж не подменили нам Снейпа? — размышлял Рейстлин, помешивая свое идеальное зелье. — Как же некстати я лишился Карты… Приходится расплачиваться за собственную глупость».

С планом Хогсмида и всех окрестностей для новой карты Рейстлин погорячился: рисовать его, одновременно скрываясь от троллей-охранников по периметру Хогвартса, было слишком уж затруднительно — тролли постоянно шатались туда-сюда и мешали замерам расстояний.

«Может быть, поручить это дело Добби?.. Нет. С его способностями к рисованию, в полученном плане мы ничего не поймем».

После пары не самых удачных вылазок, чародей отложил идею дополнить Карту мародеров. По крайней мере, до тех пор, пока не придумает более быстрый и удобный способ картографии. Пускай Сириус хотя бы восстановит то, что было.

Несколько вечеров Рейстлину пришлось уделить на пересадку своих мандрагор.

«Слухи о привидениях в Визжащей хижине после этих воплей точно возобновятся», — предрек чародей, морщась от пробивавшегося через наушники ора очередного саженца.

Также время занимала подготовка к встрече с Волдемортом. Рейстлин пытался создать полые пуговицы с чарами расширения пространства, в которые можно прятать предметы. Проблема заключалась в том, что размер пуговицы не позволял вытащить из нее крупную вещь. Поэтому требовалась уловка: пуговица сперва мгновенно увеличивалась от особого нажима, а уже после этого чародей доставал из нее предмет.

Рейстлин под оборотным зельем отправился в Бирмингем и перерыл всю тамошнюю библиотеку в поисках сведений о тех двух профессорах, которые скрывались под чужими именами. Результат оказался неожиданным — один из предполагаемых слуг Волдеморта им, скорее всего, не являлся. Причина фальшивого имени была в другом. И всё же, Рейстлин не спешил полностью снимать с этого человека подозрения.

* * *

Через пару дней после объявления о квиддиче Рон сидел в гостиной факультета и читал библиотечную книгу «Люди, которые шибко любят драконов».

— Вот ты где, Рон, — подошедшая Джинни была не одна: ее сопровождала темноволосая девочка с голубыми глазами. — Это Кэсси, с моего курса. Она хочет к нам в команду охотницей.

— Привет, — поздоровался Рон. — Отлично! Значит из охотников осталось найти только одного…

— Вообще-то я думаю позвать Психею Лавгуд, — заявила Джинни. — Она очень интересуется квиддичем.

План взять в команду сумасшедшую жутко не понравился Рону, и он срочно возразил:

— Она же из Рейвенкло!

— Мадам Трюк сказала, что можно брать игроков с разных факультетов, — парировала Джинни.

— Но… она летать-то умеет?

— Еще как! Не глупи. Остались ловец и загонщики. Есть идеи?

— Не особо. Давайте дадим объявление? Вдруг найдутся желающие.

— Хорошая идея, — одобрила Кэсси.

Вскоре к команде присоединился Шеймус — подумав, он решил, что хотел бы попробовать себя в роли ловца. Летом к нему в гости приезжал Дин, и они часто устраивали в ближайшем лесу гонки за снитчем. Шеймусу даже удалось пару раз его поймать.

По объявлению нашелся загонщик — четверокурсник Кормак Маклаген. Второго загонщика нашел Рон, поговорив со знакомыми студентами Рейвенкло. В итоге на это место взяли Маркуса Белби.

Команду решили назвать «Отважные Огнешары», а в капитаны вызвался очень уж рвущийся к этому Маклаген. Новоиспеченная команда отдала мадам Трюк красиво оформленный на пергаменте список:

«Отважные Огнешары»:

Ловец — Шеймус Финниган (3 курс)

Вратарь — Рональд Уизли (3 курс)

Охотницы — Психея Лавгуд (2 курс), Кассиопея Медоуз (2 курс), Джиневра Уизли (2 курс)

Загонщики — Маркус Белби (4 курс), Кормак Маклаген (4 курс)

КАПИТАН команды — Кормак Маклаген

Мадам Трюк одобрила заявку, и в середине сентября команда приступила к тренировкам.

Команды Рейвенкло и Хаффлпаффа тоже записались на соревнования. А вот команда Слизерина почти в полном составе не захотела играть в товарищеских матчах. Какой смысл стараться, если приза не будет? Только новичок-охотник Кассиус Уоррингтон решил поучаствовать — чтобы не терять форму, как он объяснил. Да еще Теренс Хиггс, которого в прошлом году выперли из команды и заменили Малфоем. Эти двое присоединились к команде «Хризолитовые Химеры», остальная часть которой состояла из старшекурсников с Рейвенкло. Еще одна команда — «Мстительные Мантикоры» объединила младшие и средние курсы Хаффлпаффа и Рейвенкло. «Седьмую Печать» организовали несколько семикурсников с трех факультетов, кроме Слизерина.

Вскоре «Отважные Огнешары» пожалели о выборе капитана: Маклаген только и занимался тем, что орал на сокомандников, назначал тренировки в неудобное время, расхваливал себя и показывал всем, «как правильно играть в квиддич». В конце сентября горе-капитан умудрился зашвырнуть квоффл в лицо Кэсси, после чего она провела три дня в Больничном крыле. Рон признался себе, что на фоне Маклагена Психея Лавгуд очень даже ничего. По крайней мере, летала она прилично, квоффлы подавала и ловила совсем неплохо. Правда, в перерывах она пыталась приобщить Джинни и Кэсси к «самым правдивым историям» из Придиры. Но «заговор гнилозубов» и «армия гелиопатов» вызывали у остальных охотниц только приступы неконтролируемого хихиканья.

Противниками «Отважных Огнешаров» выпало стать «Мстительным Мантикорам» — мадам Трюк назначила их матч на 23 октября. Погода в этот день выдалась отвратительная: дождь лил как из ведра, ледяной ветер пронизывал до костей.

С самого начала всё пошло наперекосяк. Матч длился три часа, и в итоге «Отважные Огнешары» проиграли со счетом 50:170. Рон отбил четыре квоффла, а два — упустил.

«Неужели я ни в чем не смогу добиться успеха?» — печально размышлял Рон по дороге в раздевалку, стараясь не слушать ругань Маклагена, кричавшего, что уж он бы на месте вратаря/охотника/ловца сыграл бы в сто крат лучше.

* * *

Последние выходные октября обещали быть насыщенными: в субботу студентов ждали посещение Хогсмида и прибытие иностранных гостей.

После урока трансфигурации Рейстлин протянул профессору МакГонагалл свое разрешение на визиты в Хогсмид, подписанное Верноном Дурслем. МакГонагалл мрачно осмотрела документ.

— Всё в порядке, мэм?

— Поттер… Задержитесь ненадолго, — МакГонагалл сделала вид, что приводит в порядок стопки с эссе на столе.

Рейстлин подождал, пока остальные ученики покинут класс. Наконец профессор МакГонагалл сказала:

— Мне очень жаль, Поттер, но вам лучше остаться в школе. Сириус Блэк всё еще на свободе.

«Как я и думал — не разрешит. Ладно, теперь мне стоит слегка повозмущаться для вида».

— Почему тогда всем остальным можно?

Профессор МакГонагалл тяжело вздохнула и посмотрела на Рейстлина поверх прямоугольных очков. Помедлив немного, она сказала:

— У нас есть основания считать, что Сириус Блэк охотится именно за вами, Поттер. Поэтому вам стоит остаться в замке.

— Почему Блэк охотится за мной?

— Вам лучше спросить об этом профессора Дамблдора, — отрезала МакГонагалл. — Пока я не могу позволить вам посещение деревни.

— Но профессор! У меня есть разрешение. По правилам вы должны меня отпустить…

— Я еще раз повторяю: сейчас это небезопасно. Как только Блэка поймают, вы сможете воспользоваться своим разрешением. Вам понятно?

— Да, профессор, — изобразив печаль и обиду, Рейстлин удалился.

Вместо запрещенного Хогсмида чародей запланировал навестить Сириуса и разузнать, как обстоят дела с Картой. Однако за завтраком вместе с обычным номером «Ежедневного Пророка» Рейстлин получил еще и записку от Хагрида: тот звал его в гости.

«Любопытно, чего он хочет?»

В хижине Хагрида на столе лежал свежий выпуск «Пророка», который Рейстлин еще не успел прочитать. Выхватив глазами заголовок, чародей слегка удивился.

«ЗЛАТОПУСТ ЛОКОНС АРЕСТОВАН ЗА ЗЛОНАМЕРЕННОЕ СТИРАНИЕ ПАМЯТИ

Знаменитый борец с темными силами оказался фальшивкой

Известный писатель и бывший профессор Хогвартса Златопуст Локонс помещен в Азкабан до суда. По предварительным данным от действий мистера Локонса пострадало восемь ведьм и волшебников (имена не приводятся по их просьбам): писатель присвоил себе их подвиги и стер пострадавшим память, дабы избежать разоблачения…»

— Прочел уже? — поинтересовался Хагрид, разливая чай из огромного чайника. — Наш Локонс-то оказался злодеем!

— Вот так новости.

— Ага. Я ведь, по правде, думал, что он просто болван… Слыхано ли: советовал мне накидать в колодец замороженных флоббер-червей! И как это поможет от кельпи?! Отродясь подобной чепухи не видывал… Или вот еще: сказал профессору Стебль, что мандрагорам на зиму кровь из носу надо пошить меховые шапки!

— Правильно, а то бедняжки замерзнут, — усмехнулся Рейстлин. — Прекрасный совет. И чего вам не нравится?

Хагрид хохотнул:

— Ты всё шутишь! Ну ясно же: дурацкие это советы. Годного ни одного!

«Почему же? Идея помыть Снейпу голову кажется отнюдь не плохой».

— Ну да ладно, пусть его, этого Локонса… Ты сам-то как? — сменил лесник тему.

Рейстлин поделился «печалью» о запрете на Хогсмид.

— Кстати, Хагрид, ты знал Сириуса Блэка? Он ведь должен был учиться здесь. Почему он охотится за мной?

Заметно смутившись, Хагрид промямлил, что помнит Блэка в годы его учебы, но не был с ним близко знаком, и, наверно, тот охотится за Гарри, потому что хочет отомстить за падение Темного лорда.

«Похоже, Хагрид знает историю с Фиделиусом, но Дамблдор запретил ему рассказывать о ней мне… — заключил Рейстлин. — Что касается Локонса… Мне тоже было бы полезно разучить Обливиэйт. Пожалуй, начну практику с мышей».

Перед ужином деканы факультетов выстроили учеников на улице у входа в замок для встречи делегаций Шармбатона и Дурмстранга. Сгущались сумерки.

Первыми прибыли шармбатонцы — прилетели на гигантской светло-бирюзовой карете, запряженной абраксанскими крылатыми конями соловой масти. Эти золотистые кони с белыми гривами и рубиновыми глазами были в три раза крупнее обыкновенной лошади.

Из кареты появились юноши и девушки в не по погоде легких бледно-голубых мантиях и директриса школы — мадам Максим. Рейстлин узнал ее по портретной колдофотографии из библиотеки, однако и представить себе не мог, что эта черноглазая женщина с орлиным носом и оливковой кожей окажется ростом с Хагрида!

Дурмстрангцы же, опоздав на четверть часа, вынырнули из водоворота посреди озера на жутковатом корабле. В лунном свете он походил на Нагльфар, судно из северной мифологии, сделанное из костей и ногтей мертвецов. Иллюминаторы, источавшие тусклое свечение, напоминали призрачные глаза.

Студенты Дурмстранга подготовились к холодам — на каждом из них красовалась косматая меховая шуба. Директор же, бывший Пожиратель смерти Игорь Каркаров, носил шубу гораздо дороже — из серебристо-серого гладкого меха, вероятно, норки или песца. Каркаров, высокий и худой, с бородкой-эспаньолкой, заканчивавшейся дурацким завитком, вживую производил такое же неприятное впечатление, как и на старых колдофото. Правда, теперь его волосы поседели окончательно, но холодный взгляд и неискренняя улыбка остались прежними.

Расположившись в Большом зале, гости и обитатели замка принялись за ужин. На золотых блюдах в этот раз подавали не только привычное праздничное меню Хогвартса, но и заморские кушанья: буйябес — французский рыбный суп, эскаливада — закуска из запеченных баклажанов и сладкого перца, братвурст — немецкие обжаренные колбаски, форикол — ягнятина с капустой и вареным картофелем, шведские фрикадельки, греческий салат, борщ с ушками, гуляш, бланманже, штрудель и еще несколько блюд, названия которых за гриффиндорским столом никто не знал.

На середине пиршества в зал вошли Людо Бэгмен и сухопарый пожилой мужчина, ровесник Хмури, в котором Рейстлин узнал Бартемиуса Крауча.

— Это же сам мистер Крауч! — с благоговением прошептал Перси. — Гарри, ты не мог о нем не слышать! Его жизненный путь подробно описан в «Старостах, достигших власти». Глава Отдела международного магического сотрудничества, а еще раньше он был главой Отдела магического правопорядка. Он гений! Представляешь, он говорит на двух сотнях языков!

— Ого, впечатляет, — отозвался Рейстлин.

— Да, просто потрясающе! Как бы я хотел работать под его руководством, — мечтательно сообщил Перси.

Фред и Джордж скорчили идиотские рожи, изобразив тошноту.

— Ну, всё в твоих руках, Перси. Уверен, что ты справишься с ТРИТОНами, и тебя с радостью возьмут в любой отдел, — заверил Рейстлин.

Но Перси уже не слушал: он прекратил есть и завороженно уставился на своего кумира, который к этому моменту уселся на одно из центральных мест за столом преподавателей. Короткие седые волосы Крауча, уложенные на идеально ровный прямой пробор, и усы щеточкой больше подошли бы какому-нибудь магловскому политику.

Рейстлин перевел взгляд на Рона и неожиданно обнаружил на его лице точно такое же выражение, как и у Перси. Однако смотрел Рон не на Крауча, а в сторону стола Рейвенкло. Чародей с любопытством повернулся…

Это была самая прекрасная девушка во всей Вселенной! Темно-синие глаза, с цветом которых идеально гармонировала голубая шелковая мантия Шармбатона, белоснежные волосы, спадавшие волнами до самой талии, солнечная улыбка, жемчужно-белые зубы, нежная алебастровая кожа, легкий румянец цвета лепестков шиповника, розовые губы…

Рейстлин ощутил порыв немедленно схватить эту богиню и сделать своей.

«Что за?!!»

Чародей сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Боль отрезвила. С трудом оторвав взгляд от прекрасной шармбатонки, Рейстлин отвернулся обратно к своему столу.

«Нет, я еще не свихнулся... Это просто какие-то чары, — заключил маг после минуты тщательного рассматривания последнего кусочка бланманже в собственной тарелке. — Дело вовсе не в красоте. Я встречал женщин гораздо лучше, и не испытывал при этом желаний немедленно бежать, хватать их и прочее в том же духе. К примеру, Лоране уж точно эта девчонка и в подметки не годится…»

Остаток десерта наконец отправился в рот. Лорана, прекрасная принцесса-эльфийка из родного мира Рейстлина, была чуть ли не единственной, кого Рейстлин не видел стареющей и умирающей из-за своего проклятого зрения.

«А ведь пока я не смотрю на ту девицу, ее чары не действуют... — Рейстлин ухмыльнулся. — Вот уж не думал, что когда-нибудь буду скучать по своему проклятому зрению — было бы очень кстати видеть ее старушкой».

Когда все наелись, Дамблдор официально представил организаторов Турнира и директоров иностранных школ. Затем Филч внес старинный деревянный ларец, инкрустированный драгоценными камнями, и поставил его на стол перед Дамблдором.

— Как вам известно, в Триволшебном Турнире участвуют три чемпиона, — сказал Дамблдор, — по одному от каждой школы-участницы. Их выступления в каждом из трех заданий будут оценены судьями Турнира, и чемпион, набравший наибольшее количество очков после третьего задания, выиграет Триволшебный Кубок.

«Наибольшее количество очков? Странно… Бэгмен хотел, чтобы выиграл тот, кто первый доберется до Кубка в лабиринте. Они поменяли условия? Если Кубок возьмет чемпион, который получил нули за первое и второе испытание, станет ли он победителем Турнира? Или его обгонит тот, кто набрал больше по сумме очков?»

— Чемпионы по традиции будут выбраны беспристрастным судьей — Кубком Огня.

Движением палочки Дамблдор открыл крышку ларца и извлек Кубок Огня — деревянную чашу, чья простота резко контрастировала с богато украшенным ковчегом. Рейстлин непроизвольно вспомнил Грааль из фильма про археолога-авантюриста, который они посмотрели с Сириусом. Из Кубка вырывались голубые языки пламени.

— Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона своей школы должны разборчиво написать свое имя и название школы на куске пергамента и бросить его Кубок Огня…

«Прекрасно. Как я и ожидал».

Неделю назад Рейстлин при помощи Добби заполучил эссе Малфоя по истории магии, в котором упоминался Хогвартс. Осталось лишь стереть магически весь остальной текст кроме подписи и названия школы.

— …Завтра вечером, в Хэллоуин, Кубок выберет наиболее достойных из всех кандидатов и вернет имена троих чемпионов соревнующихся школ.

Под конец Дамблдор объявил, что лично проведет вокруг Кубка возрастную черту, чтобы ни у кого младше шестнадцати не возникло соблазна кинуть свое имя.

«Проще простого — Добби старше тридцати лет, возрастная черта ему не помеха».

Вернувшись в свою башню, гриффиндорцы еще долго не ложились спать, обсуждая, кто бросит имя в Кубок, и гадая, кого тот выберет в чемпионы. Анджелина Джонсон, которой на прошлой неделе исполнилось шестнадцать, собралась положить свой пергамент утром. Рейстлин немного посидел в гостиной, послушав разговоры старшекурсников, затем отправился в спальню. Рон последовал за ним.

— Гарри, ты должен участвовать в Турнире! Я думаю, что ты можешь его выиграть. Все эти сложные заклинания, которые ты умеешь… Да добрая половина семикурсников ничего подобного не могут, — Рон, раскрасневшийся от волнения, уселся на край кровати Рейстлина. — То есть… Если придумать, как обойти возрастную черту, Кубок точно выберет тебя!

— Дался тебе этот Турнир, Рон, — скривился чародей. — Я ведь уже говорил, что мне это неинтересно.

— Ну… вдруг ты передумал…

— Нет.

— Ты не понимаешь, от чего отказываешься! — возбужденно воскликнул Рон. — Тысяча галлеонов! Слава победителя Турнира! Между прочим, Фред, Джордж и Ли варят в туалете зелье старения. Ты тоже мог бы…

— Не мог, — отрезал Рейстлин. — У меня есть дела поважнее этого идиотского Турнира. И вообще сомневаюсь, что это зелье поможет. Слишком уж очевидный вариант, Дамблдор должен был его предусмотреть.

— Так придумай неочевидный! Тебе это под силу.

Рейстлин закатил глаза.

— Так, хватит. Лично я собираюсь спать, — чародей легонько спихнул Рона со своей кровати. — Если тебе так безумно нравится Турнир — участвуй в нем сам.

Рон надулся и убрался к себе, задернув полог кровати. Примерно через полчаса из гостиной вернулись Дин, Шеймус и Невилл. Чародей дождался полуночи, затем спустился в чемодан и позвал Добби.

— Чем Добби может служить Гарри Поттеру, сэр?

На появившемся эльфе красовалось очередное дикое сочетание одежды: берет с разноцветными помпонами, жилетка с десятком карманов, украшенная пуговицами разной формы, красные пляжные шорты поверх синих шерстяных штанов, детские кроссовки и шарф в форме льва — подарок Рейстлина.

— Мне нужно, чтоб ты бросил этот пергамент в Кубок Огня, — Рейстлин закончил убирать ненужный текст и протянул записку Добби. — И я должен быть поблизости, чтобы наложить чары. И да… сделайся невидимым, твой вид слишком эксцентричен. Я не хочу, чтобы нас кто-то заметил.

Добби повертел в руках пергамент и растерянно спросил:

— Но зачем это Гарри Поттеру? Добби думает, что не нужно давать Драко Малфою возможность выиграть много денег. У бывших хозяев и без того полно галлеонов. Малфои… плохие темные маги… и не заслуживают… — Добби дернулся, словно хотел удариться о ближайший шкаф, но вовремя остановился.

«Нет, лучше не говорить, что я хочу прикончить мальчишку. Хоть Добби и поддерживает мелкие пакости бывшим хозяевам, убийство для него будет уже чересчур».

— Выиграть? Ему ни за что не победить. Против него выйдут старшие курсы. Я просто хочу, чтобы Драко вместо того, чтобы слоняться по коридорам и проклинать кого ни попадя, был занят каким-то делом и не мешался у меня под ногами.

— Добби понял.

Чародей выпил зелье невидимости и вместе с эльфом перенесся в вестибюль.

Понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к изменившемуся зрению: всё вокруг состояло из тонких белых линий на черном фоне. Голубой огонь в Кубке выглядел словно танцующие нити белого шелка.

«Гоменум ревелио… Проклятье!»

— Стой, Добби! — прошептал чародей. — Тут кто-то есть. Отходим!

Двое невидимок бесшумно двинулись к краю комнаты. Неизвестный человек сейчас находился прямо рядом с Кубком.

«Счастье, что он нас не услышал. Должно быть, он в мантии-невидимке… Жаль, что зелье невидимости не позволяет через нее видеть…»

Внезапно огонь в Кубке изменился: тонкие нити на мгновение стали толще и всколыхнулись, выбрасывая сноп белых искр. Рейстлин прислушался и вскоре уловил тихие шаги.

«Уходит… Но кто же?..»

Через мгновение чародей почувствовал себя полным дураком: у него же есть волшебная лупа! Немедленно достав ее из кармана, Рейстлин направил взор сквозь лупу вслед уходящему человеку. По силуэту это оказался мужчина среднего роста и стройного телосложения. Цвет волос не разобрать: зелье невидимости превращало всё в монохромный рисунок. Всё же Рейстлин отметил, что они точно не угольно-черные и не абсолютно белоснежные. Мужчина ускорил шаги и почти бегом покинул вестибюль.

— Отлично, Добби, мы одни, — прошептал чародей. — Сначала я наложу заклинания, а потом ты пересечешь черту и бросишь пергамент.

Рейстлин снял с Кубка Огня защитное заклинание, а затем внушил ему выбрать в чемпионы Хогвартса сразу двух человек: Драко Малфоя и самого достойного из остальных представителей школы. Огонь в Кубке внезапно взмыл столбом в потолок. На секунду волшебник испугался, что чары не сработали или привели к какой-то катастрофе. Однако пламя вскоре вернулось в прежнюю форму. Слегка помедлив, Рейстлин дал Добби знак. Эльф пересек черту и успешно выполнил поручение. Кубок Огня выбросил искры и его пламя изменилось — точь-в-точь, как это было, когда незнакомец бросал свою записку ранее.

«Прекрасно, — ухмыльнулся Рейстлин. — Дело сделано. Малфоя ждет сюрприз».