Вместо Ночного дозора (джен)

5.06.302. Если разговор с Мансом был трудным, то далее Джона ждали еще более трудные разговоры. Первым был лорд Рид, Джон уже научился, глядя с небес, находить его плавающий дом, весьма скромный для замка лорда. Визериону обычно не нравился болотный край, там надо было долго искать твердую почву, которая могла выдержать дракона, да и рыба в основном была слишком мелкая для драконьих аппетитов, хотя в этот раз он отнесся к этим местам благосклоннее, чем обычно — в отличие от Севера там было тепло, находящийся поблизости горячий источник и теплая вода в соседнем озерце нравились дракону, уставшему от северного холода.

Дома оказалась одна Мира, которая рассказала, что их странный проводник, не то живой, не то мертвый, с самого начала спасал только ее, когда появились вихты, он схватил ее и уволок как можно дальше от них, она упрашивала его взять с собой ее брата, но проводник неизменно отвечал ей, что ее брат много раз за время похода говорил о своей судьбе. «Пусть боги решат, суждено ему выжить или нет», -очередной раз ответил ей проводник и больше не слушал ее новые слезные просьбы.

— Мы вернулись нескоро на это место, там были следы схваток, и трупы бывших вихтов, убитых, по-видимому, Ланнистером и Псом, среди трупов я нашла своего мертвого брата и труп одной из собак, сани и обломки саней, сброшенные на снег запасы провизии, все остальное, люди, кони, собаки, исчезло. Я сожгла труп брата и труп собаки и закопала в снег их обгорелые останки. Проводник стоял рядом и молчал. Мы взяли одни сани, которые мы могли тащить и столько еды, сколько мне нужно, чтобы дойти до Черного замка. За то время, чтобы мы с ним шли назад, он больше не сказал мне ни одного слова и неожиданно исчез, не доходя пол-лиги до Стены. Дозорные проводили меня через земли Дара и толпы одичалых до земель Амбера, где меня встретили три их пожилых стражника и посадили на лошадь, хотя я — плохая наездница, и за эти дни натерла себе все, что могла. В замке Амберов я ничего не рассказывала, говорила, что это тайна Его светлости, но все было настолько страшно, я даже повторить не смогла бы, если бы имела на то право. Амбер пытался вытащить из меня подробности, соблазняя меня перспективой женитьбы на своем младшем сыне, которому перейдет Дредфорт, но я была так измучена и напугана, что мысли о женихах не лезли мне в голову, несмотря на то, что Озрик Амбер был мил и любезен, говорил комплименты моей красоте и храбрости, отвел меня к их мейстеру, который дал мази, чтобы лечить отмороженные и натертые места на моем израненном теле.

— Мой брат много говорил о том, что его назначение в жизни довести Брана до Трехглахзового ворона и после этого он умрет, я слушала, и, хотя жалела своего брата, о котором привыкла заботиться, верила, что так нужно, что так повелели Боги. Но после того, что случилось, я уже сама не знаю, во что верить. Я не думаю, что древовидец наш враг, но он, как бывший царедворец и мастер над шептунами играет в самые разные игры. Я очень люблю своего отца, но пока его нет дома, скажу, что и он после того, как Вы, Ваша светлость, назначили его мастером над шептунами, стал меняться на моих глазах, гибель Жоейена его больше изменила. Вы скоро сами увидите.

Мира напоминала Джону Винафрид, хотя на самом деле она совсем другой, бесстрашной разведчицей и охотницей, а не деловой женщиной, командующей приказчиками и отправляющей корабли по всему Узкому морю. Это не значило, что он собирался завести еще одну любовницу, когда прежняя стала малодоступной. Просто ему было приятно говорить с ней, слушать ее умные и честные слова.

Они вместе с ней пришли к выводу, что Бринден Риверс (Мира вслед за Джоном стала называть его этим именем) на самом деле не только воюет с Иными, но и ведет с ними какие-то переговоры. Вихты охраняют его пещеру, их странный провожатый — наверняка на самом деле вихт, но отданный древовидцу, который каким-то образом сохранил ему не только память, но и способность здраво рассуждать и защищать людей, а не нападать на них. Но зато он каким-то образом не замечал Иных, получавших младенцев у Крастера, не рассказывал Джону о решении Иных наступать через Стылый залив. «Они оказывают ему всякие мелкие услуги, а он ответ предает людей. Чтобы было, если бы я не догадался о проверке Стылого берега», — сказал обозлившийся Джон. «Он догадывался, что вы, Ваша светлость, сами поймете, а им казалось, что он оказывает огромную уступку, может быть, за это они и пропустили Брана и отпустили меня», — ответила Мира. «Это правдоподобно, — сказал Джон, — он злился на меня, что я сбил его планы, а потом продал Иным как большую услугу». «Возможно, взамен он потребовал не пропуск Брана, это было уже давно обговорено, а что-то иное, полезное нам, — предположил Джон. — Впрочем, все равно о таких вещах его не спросишь. Да и не хочу я без особой нужды больше появляться там, да и вести при Бране подобные разговоры».

Они еще долго беседовали, но вернувшиеся с охоты богатой добычей Хоуленд и его жена Жиана и накинулись на Миру, как она могла не накормить обедом Его светлость, оказавшего нам великую честь, посетив наш скромный дом. «Я не честь Вам оказываю, я был бы рад просто прийти ваш дом как гость, сказать еще раз спасибо за мое спасение 18 лет назад, за сохраненный дар и письма. Но пришел я говорить о войне, ибо как знаете, я решил, что рубежом, на котором мы дадим бой, станет ваше Сероводье, ибо, я надеюсь, на теплых незамерзающих болотах мы сможем одолеть надвигающиеся силы зла и холода».

После сытного обеда Хоуденд Рид ответил на Джона.

— Ваша светлость, мы готовы дать проводников и научить всех воинов, что вы приведете, сражаться на болотах, искать места, на которые можно ступать, и показывать, как ловить рыбу трезубцем и как защищаться от львоящеров. Только мы требуем, что ваши воины, тем более одичалые, не дразнили нас, не смеялись над нами, что мы маленького роста, что мы не научены верховой езде, мы едим лягушек, и строим дома на плавучих островах.

— Я поговорю с командирами, — ответил Джон.

— Я догадываюсь, что Вас тревожит, Ваша светлость. Одной из Ваших главных проблем является древовидец, которому вы, хотя и с большим опозданием, отдали Брана, а теперь сомневаетесь, друг ли он нам. Ваша светлость, древовидению людей обучили Дети леса, которые научились находить среди варгов и оборотней находить тех, кто обладает этим великим даром. Но люди, особенно андалы, а для Детей леса Первые люди и андалы — это один народ, да и внешне их различить почти невозможно, не соблюдали договор. Поэтому, чтобы спастись Дети леса и их древовидцы искали разные пути. Возможно и договаривались с Иными, мы не можем этого знать. Но точно скажу, что древовидцы, как учителя из числа Детей леса, так и люди-древовидцы, их ученики, очень боятся быть узнанными, об этом есть много сказаний, да и пример с Вашим Ланнистером это показывает. Они не враги нам, они наша защита, но они союзники, а не братья.

— Вот Вам, Ваша светлость, после предстоит отправиться к Фреям, они очень плохие люди и много зла нам принесли, но Вы сами им, причем не за что, принесли столько зла, что с ними будет нелегко договариваться. И Робб свое обязательство нарушил, и вы им Арью не отдали, и еще Уолду с серебром домой отослали, лишив старика стать возможности дедушкой и прадедушкой лордов двух сильнейших домов Севера.- Старков и Болтонов.

— Зато он станет дедушкой будущего лорда своего королевство. Что вероятно важнее, чем связи на Севере, который вообще сейчас разрушается и обломки перебираются на юг.

— Вы не знаете Уолдера Фрея, он не ценит даров, но копит обиды. И за Теона он обижен, что тот оказался не наследником Железных островов, а вообще непонятно кем. Вот вы рассерчали на Болтонов за охоту на девушек как на зверей, за сдирание кожи живьем и за казнь мужей, не отдавших своих невест лорду в первую ночь, и уничтожили род Болтонов. А ведь могли куда политичнее поступить, забрать себе на воспитание ребенка Уолды, родился бы мальчик, женили на дочери Робба или Сансы, родилась бы девочка, еще лучше, отдали бы в жены Рикону, а саму Уолду отдали бы потом в жены Венделу Мандерли, они бы и терлись друг о друга большими животами. И, главное, наследник Болтонов, внук Уолдера был бы у вас в заложниках, на саму Уолду ему наплевать, он своих детей и внуков не любит и не ценит, но его внук, ставший наследником Болтонов, ему важен. А так Вам придется лишь драконом угрожать. Простите, Ваша светлость, что осуждаю Ваши действия, но иногда в Вас говорят Ваши молодые чувства, да и тяга к справедливости, которую Вам привил лорд Эддард.

— А знаете, как я спас самого лорда Эддарда у башни, где Вы родились. После всех схваток, остались Эддард и Эртур Дейн, да еще я раненый лежал. Лорд Эддард не был великим фехтовальшиком, однако он героически держался против Эртура с Рассветом, крики сестры заставляли сражаться изо всех сил, он отражал такие удары, что, возможно, и Барристан Селми не смог бы отразить, но чувствовалось, что силы Эддарда подходят к концу, и исход этой схватки неизбежен. Тогда я с трудом поднялся, взял свой дротик и подло, не по-рыцарски ударил Эртура сзади, тот пошатнулся, и Эддард добил его мечом. И я не жалею, что так поступил, а иначе бы Эртур убил и Эддарда, и меня, может быть, дождался бы смерти Лианны, а, может быть, и нет, забрал бы Вас и кормилицу, в Дорне Вас как сына Лианны не приняли бы, назвали бастардом, из-за которого погибли Элия и ее дети. И скитался Эртур с Виллой и с Вами на чужбине, пришлось бы ему там наняться наемником, Визерис бы наверняка Вас не признал, у Вариса и Иллирио был свой мнимый сын Рейегара. В лучшем случае Вы бы с Темной сестрой стали бы новым претендентом на престол Дарксистером вместо оборвавшегося рода Блэкфайеров.

Джон задумался и ничего не ответил.

— Вам не нравится эта история, Ваша история, Ваша светлость? Хочется, чтобы лорд Эддард со своим обычным мечом и своими навыками в честной схватке победил Эртура Дейна с Рассветом. Такое, может быть, и бывает, но очень редко. И боги это знают, и редко требуют от нас чудесных рыцарских побед, о которых так любят сочинять песни и баллады.

После долгих раздумий Джон сказал.

— Мне не так уж важны детали того, что было в тот день, когда безо всякого смысла сражались северяне, желающие спасти мою мать, и королевские гвардейцы, бросившие своего короля, но желающие спасти его внука от его родного дяди. Этот день, день, когда я родился, как я понял с ваших слов, должен стать траурным, когда лучшие люди погибли в схватке друг с другом, зато восторжествовал негодяй, убивший моего брата и мою сестру, чтобы сделать из своей подлой дочери королеву, предавшую королевство.

— А про Болтонов вы правильные вещи говорите, я действительно погорячился, ваше решение вопроса гораздо лучше моего. Но к нему было сложно прийти, глядя на пыточные камеры, где снимали заживо кожу с девушек, которых сын Болтона с ведома отца ловил с собаками, насиловал, пытал и скармливал их тела собакам. У меня не хватило выдержки, чтобы, глядя на это, принять взвешенное политическое решение.

К удивлению Джона Рид не сказал ему ни слова про своего сына, погибшего в этой экспедиции. Но когда они оба замолчали, Джон услышал тихий плач в соседних покоях, прислушавшись, он понял, что плакала Жиана, которую утешала ее дочь. Он зашел к ним, в общем, не зная, что сказать, Жойен был странным, серьезным, как взрослый и переполненным своими зелеными снами, которые по словам Жойена вообще невозможно нарушить, но по его же словам именно Джону это удалось делать. Жойен сам рвался отвести Брана к древовидцу, говорил, что это цель его жизни, что он знает, что не вернется назад. Но мать не может не плакать по погибшему сыну. Джону нечего было сказать, кроме каких-то пустых слов, что ему очень, что у него не было возможности сопровождать экспедицию на обратном пути, и что он скорбит по ее талантливому сыну, но эти слов было достаточно Жиане, расплакавшейся еще пуще после слов короля.

Джон вернулся к лорду Риду и до позднего вечера с ним и с его дочерью обсуждал, как они будут учить присланные войска двигаться по речкам и болотам. Не желая появляться у Уолдера Фрея поздно вечером, Джон заночевал в доме Рида, став первым королем, не только посетившим плавучий замок, но проведшим в нем ночь.

[Замечание в сторону — здесь у Мартина очень странная география — между болот, находящих выше (Сероводье) и ниже (Ведьмина топь и Семь ручьев, через которые Робб шел к своей гибели на Красную свадьбу) по течению Зеленого Зубца, река неподалеку от ее истоков из болот имеет столь сильное течение, что ее нельзя ни перейти вброд, ни построить наскоро походный мост и т.д. Зато много ниже по течению, когда Зеленый зубец сливается с Синим и Красным, другими речками и ручьями и становится действительно полноводной рекой, располагается Рубиновый брод] .

Совсем другой была встреча с Уолдером Фреем, около замка которого Джон на всякий оставил Визериона, приказав летать без остановок вокруг башни и заглядывать в окна.

— Запугать меня решили, Ваша светлость, мало того, что лишили одну мою дочь мужа, другую дочь — жениха, а внука оставили без невесты. Но я уже слишком стар для того, чтобы бояться.

— Я не запугиваю, я просто напоминаю, что к вам пришел сам король в годину страшной войны, когда от всех лордов и даже простолюдинов требуется сделать все для победы, и мой дракон напоминает о том же самом. Но прежде, чем я начну рассказывать о главном, я скажу вам, что вы, небось, днем вслух меня ругаете, а по ночам втихую благодарите. Зачем вам нужны леди и лорды Севера, который сейчас весь переселяется в чужие земли и будет мыкаться по чужим домам, причем неизвестно сколько времени, может быть, и довольно долго, а потом еще заново налаживать жизнь в опустевшей земле. Зато вы замен ненужных вам лордов Севера получили своим зятем вашего сюзерена, и ваш внук станет следующим лордом Речных земель. Так что не жалуйтесь, а благодарите, это будет уместнее.

— А за обман с Арьей, я тоже должен Вас благодарить, Ваша светлость?

— Арья — моя любимая сестра, то есть на самом деле не сестра, а кузина, но я ее считаю сестрой. Поэтому только я определяю ее помолвку, и даю ей не покои в Вашем замке, а Драконий камень, королевский дворец, и самого дракона в придачу. При всем моем почтении к вам вы не в ваших силах обеспечить ей такое будущее. Так что то, что она некоторое время без ее ведома числилась невестой вашего внука — это уже честь для вашего дома.

— А Теон, который не получил не только Железных островов, но даже Пайка — это тоже подарок?

— Подарок — это то, что вы получили целого Теона в затья. Теон был взят заложником за предыдущее восстание Бейлона и за его новое восстание, вернее, наемничество у Ланнистеров, я должен был его казнить. Смилостивившись, я решил не казнить, а обрубать пальцы, все двадцать и еще один, самый важный. Тем не менее, я в итоге пожалел юношу, с которым вместе рос в Винтерфелле, и дал его вам зятья в целом виде.

— Так что и за это Вы должны благодарить короля. А теперь переходим к делу. Вы, разумеется, все уже знаете, но, может быть, в ваши знания, закрались некие искажения из-за передачи через несколько рук, поэтому я не откажу вам в любезности рассказать все полностью и с самого начала.

Джон меняет тон с насмешливого на деловой и рассказывает подробно, начиная с Долгой ночи и кончая отчаянной битвой со льдом на Стылом берегу и планах эвакуации Севера, и сражение на болотах Перешейка.

— В этой битве, — говорит Джон, — владения лорда Рида и его вассалов превращаются в само поле битвы, а ваши владения и владения лорда Флинта на Кремневом пальце становятся тылом армии. Это обещает вам и ему много сложностей, также и большие награды, если хорошо справитесь, в том числе и помолвки. Называть конкретных помолвок я не буду, это великая война, и кто в ней выживет, а кто погибнет, знают только боги, но при вашем хорошем старании две хорошие помолвки я вам должен. И обмана не будет, вы имеете дело со мной, королем Семи королевств, а не с леди Кейтлин или лордом Болтоном.

— Хотелось верить, Ваше светлость, а, может быть, на пергаменте запечатлеете, и мне спокойнее будет.

— Когда окончательно договоримся, тогда будет запечатлено, я вообще привык все указы писать подписывать своей рукой, как вы могли заметить.

— Первый разговор о мосте, мне нужно, чтобы мост был расчищен для свободного проезда. Все королевские повозки, в том числе с диким огнем, проезжают бесплатно и всякой проверки. Со всех остальных мои люди берут деньги и отдают вашим.

— И ничего себе не оставляют?

— Честные люди тоже встречаются, лорд Уолдер. Но если не готовы снять все ворота на пути, то я строю новый мост.

— На моей земле?

— Когда идет война, король может использовать любую землю, хоть лорда, хоть крестьянина, хоть септы. Даю Вам три дня на размышление — вы полностью открываете мост или я строю новый?

— А если будет новый мост, то что с ним станется после войны?

— А вот это от вас зависит. Если будете хорошим тылом, получите новый мост в подарок. А если подведете Королевство, то отберу землю вокруг новой дороги в казну и сделаю новый мост бесплатным.

Уолдер упорно предлагал королю поесть с ними, посмотреть на несчастную толстую Уолду с ее отпрыском с белесыми глазами, как подчеркнул лорд Фрей, но Джон сказал, что благодарствует и прилетит через три дня, когда Уолдер примет решение, а сейчас ему надо лететь к лорду Флинту, чьи владения готовятся для ведения войны. Джон не думал, что Уолдер рискнет отравить короля, но подсунуть какую-то гадость типа макового молока, чтобы Джон потом свалился с дракона, старый негодяй вполне мог.

С Флинтом, северянином, хотя и усвоившим некоторые обычаи железнорожденных, был совсем другой разговор, он действительно уже начал строить то, что ему заказали пироманты и не отказывались принять других северян. Разумеется, особого желания принимать беженцев у него не было, и ему совсем не хотелось видеть Гловеров и особенно Мейдж Мормонт в своем замке.

Через три дня о увидел совсем другого Уолдера, не ощетинившегося как еж, а какого-то подобострастно любезного и гостеприимного, он рассказал, как они расчистят проход через мост и как они доверяют людям короля. Он забыл про свою крайнюю немощь, встретил Джона вполне церемониальным поклоном, подобающим встрече короля, и проводил его в обеденный зал, где был готов пир в честь короля, а толстая Уолда была без своего дитятки и вдалеке от Джона. Джон не мог понять, почувствовал Уолдер свою выгоду или столь торжественный прием — это камуфляж, прикрытие, чтобы тщательно отравить. Джон решил не рисковать собой, сперва в ответ на тост он произнес длинную речь, во время которой встал, обошел весь стол закончил его словами: «За нашу будущую победу!», а потом сказал: «Я сяду там, где самые красивые девушки», сел на какой-то свободный стул вышедшего в тот момент Фрея между двумя миловидными женщинами, выпил из его бокала и стал есть из его тарелки. Разумеется, не только Уолдер, но многие другие Фреи догадались, что Джон боялся отравления, но их догадка могла лишь означать, что Джон им не доверяет, и при малейшем намеке не только на измену, но даже и на недостаточное рвение даст указание строить новый мост. Ночевать в Близнецах Джон не остался, хотя на прощание обнял старика и его юную жену, и уже затемно улетел к лорду Риду в его плавучий дом.