Dark sky, bright stars | Тёмное небо, яркие звёзды (гет)

Комната была залита тем странным, приглушенным светом, который, казалось, был особенностью этого места даже в разгар лета. Солнце боролось с плотным покровом облаков, и в воздухе висела приятная прохлада, пропитанная запахом хвои и влажной земли.

Сегодня я проснулась только после обеда. Я лежала, не открывая глаз, прислушиваясь к привычным звукам Форкса: шелесту гигантских елей за окном, крику далекой морской птицы и мерному завыванию ветра.

И тут в этот уютный хаос вплелся новый звук — тихий, но настойчивый стук в дверь.

— Лили? Ты ещё спишь? — послышался низкий, спокойный голос Чарли.

Улыбка сама растянула мои губы. Я приоткрыла один глаз, глядя на полоску света под дверью, где отбрасывалась тень его ног.

— Вх-ходи, — пробормотала я, неудачно борясь с зевком.

Дверь со скрипом отворилась, и в проеме возник Чарли. Он стоял немного неуверенно, как всегда, когда дело касалось чего-то, кроме работы и рыбалки. Он кашлянул, переступил с ноги на ногу, после чего встряхнул головой и шагнул ближе.

— С днем рождения, Лили.

И тут до меня дошло. Тридцать первое июля. Мне исполнилось семнадцать.

Вся остаточная дрема разом покинула тело. Я потянулась, чувствуя, как хрустят позвонки, а затем, соскочив с кровати легким движением, бросилась к нему, обвивая руками шею.

— Спасибо, Чарли!

Он застыл на мгновение, застигнутый врасплох этой внезапной атакой, а затем смущенно похлопал меня по спине, как будто пытался отряхнуть пыль. Его объятия всегда были немного неуклюжими, но в них чувствовалась такая искренняя забота, что я лишь сильнее прижалась к его теплой фланелевой рубашке.

— Ну, хорошо, хорошо, — он мягко высвободился, и на его скулах проступил легкий румянец. — Я… э-э… у меня для тебя кое-что есть.

Он засунул руку в карман джинсов и извлек маленькую, потрепанную временем коробочку из темного дерева.

— На самом деле, это не мой подарок. Это… фамильная реликвия, — сказал Чарли, вкладывая ее мне в ладонь. — В нашей семье её принято передавать от матери к дочери.

Я замерла, не в силах оторвать взгляд от маленькой шкатулки. Немного придя в себя, я медленно приподняла крышку. На бархатной подушечке, выцветшей до тусклого бордового оттенка, лежали серьги. Две изящные капли из бледно-розового кварца, обрамленные тончайшим серебром. Они были простыми, но в них чувствовалась глубокая, вневременная элегантность, перехватывающая дыхание.

— Они прекрасны, — прошептала я.

— Им уже много лет, — сказал Чарли, опершись на косяк. — Твоя бабушка Камелия когда-то подарила их твоей матери, а кулон из того же камня — твоей тете, Петунии. После… — он запнулся, на миг потупив взгляд, — … после трагедии шестнадцать лет назад, я приехал на похороны. Все было так сумбурно: эта деревня, полная волшебников в странных одеждах, слезы, магия… Когда я возвращался, эти серьги просто оказались в кармане моего пальто. Я даже не помнил, как они туда попали. Будто Судьба знала, что когда-то мне выпадет шанс отдать их тебе на твое семнадцатилетие.

Я завороженно смотрела на серьги, чувствуя, как по щеке скатывается тёплая слеза.

— Спасибо, — снова прошептала я, прижимая шкатулку к груди. — Это... это самое дорогое, что у меня есть от мамы.

Чарли снова кашлянул, нарушая торжественность момента своим смущением.

— Ну, это, собственно, не главный подарок, — произнес он, снова засовывая руку в карман джинсов, и в этот раз пальцы его вынырнули со связкой ключей. На брелоке из черной кожи красовался знакомый серебристый логотип Тойоты.

— Мерлин... не может быть, — выдохнула я, глядя на ключи от машины.

Пронзительный, восторженный визг сорвался с моих губ, эхом разносясь по всей комнате. Я снова бросилась обнимать Чарли, на этот раз едва не прыгая на месте от радости.

— Осторожно, осторожно, — он засмеялся, на этот раз его похлопывания по спине были более уверенными. — Это, можно сказать, совместный подарок. От меня и... э-э... семьи Калленов.

Я покачала головой, широко улыбаясь. Моя собственная машина... Я права-то получила неделю назад.

— Элис сказала, что тебе понравится, — пояснил Чарли, пожиная плоды моего изумления, наблюдая за моим лицом. — И, вижу, она была права.

— Элис, — выдохнула я с лёгким смешком, — часто бывает права.

Я опять посмотрела на ключи в ладони, потом — на серьги в шкатулке. Со всеми недавними хлопотами я и вовсе забыла о своём празднике, а ведь раньше такое было немыслимо. В детстве я всегда ждала этот день, даже если дома никто не придавал ему особого значения. Я ждала не подарков — я ждала внимания. И какая-то глупая, детская часть меня всё ещё цеплялась за веру, что в день рождения возможно всё.

И сейчас эта часть шевельнулась снова, тихая и настойчивая, сквозь онемение, в котором я существовала все эти месяцы.

А что, если...

Я запретила себе додумывать эту мысль до конца. Это было слишком больно. Эдвард ушёл. Он бросил меня, бросил свою семью, исчез без следа.

Но сегодня было тридцать первое июля. Мне исполнилось семнадцать.

И пока я стояла, сжимая холодный металл медальона, за который схватилась в беспамятстве, это детское, упрямое чувство пробивалось сквозь ледяную корку отчаяния.

Может быть, именно сегодня случится чудо.

— Пойдём обедать... ну, или завтракать, — прервал мои мысли Чарли, поворачиваясь к двери. — А потом... может, прокатишься? Только не в одиночестве, — добавил он строго, но в его глазах читалась отеческая гордость.

— О да! — воскликнула я, следом выскакивая из комнаты, счастливо ухватываясь за возможность перестать витать в несбыточных розовых мечтах. — Обязательно!

Мы как раз допивали кофе, когда в дверь постучали. Прежде чем Чарли успел подняться, дверь распахнулась, и на пороге возникла Элис. Её крошечная фигура в изящном платье казалась инородным телом в нашей скромной гостиной.

— С днем рождения, Лили! — её голос прозвенел по гостиной колокольчиком. Золотые глаза мгновенно оценили обстановку: меня, ключи на столе, шкатулку — и засияли удовлетворением. — Я вижу, наш совместный подарок встретили с энтузиазмом.

— Еще бы, — рассмеялась я. — Спасибо вам всем. Огромное.

— Не за что, — она махнула рукой, словно это было сущей безделицей. Её взгляд скользнул по моей простой футболке и джинсам, и на лице появилась решимость. — Но тебе нужно платье.

Я пожала плечами.

— Ну, я не планировала...

— А я планировала, — перебила она, подходя ближе. Её взгляд сделался мечтательным. — Тебе нужно платье. Идеальное. И мы найдем его в Порт-Анджелесе. Прямо сейчас.

Чарли фыркнул за своей газетой.

— Только осторожнее за рулем. В Порт-Анджелесе трафик побольше.

— О, Чарли, не волнуйся, — Элис повернулась к нему с ослепительной улыбкой. — Поездка пройдёт идеально. Ну так что, Лили? — Она посмотрела на меня, и в её глазах читалось непоколебимое знание того, что я уже согласилась, даже не успев открыть рот.

Я заколебалась на мгновение, глядя на её воодушевлённое лицо. Странно было это всё...

— Почему бы и нет? — я поднялась из-за стола, просто чтобы разобраться в этой странности. — Давай поедем за платьем.

Через пятнадцать минут я уже сидела в салоне своего нового седана, а Элис, пристегнувшись на пассажирском сиденье, с восторгом изучала приборную панель.

— Так, — начала я, выезжая на трассу. — Объясни. Ты ведь могла сама купить любое платье, и мне даже не пришлось бы выходить из дома. Зачем мы едем?

Элис повернулась ко мне, и на её лице играла загадочная, чуть хитрая улыбка.

— Мне захотелось провести с тобой время.

Я фыркнула, глядя на дорогу, растягивая губы в саркастичной ухмылке.

— Ну хорошо, хитрая мисс Всезнайка, я поверю тебе на слово.

Дальнейшая дорога в Порт-Анджелес петляла меж гигантских елей. Я сосредоточенно вела машину, наслаждаясь чувством контроля, плавностью хода и тем, как Элис, похоже, искренне радовалась этой простой человеческой поездке.

Мы затормозили у одного из тех бутиков, в которые я бы сама никогда не зашла. Внутри пахло дорогими духами и деньгами. Элис уверенно скользила между рядами платьев, вытаскивая то одно, то другое, и каждое выглядело как с обложки глянцевого журнала.

Через полтора часа я стояла перед зеркалом в очередном платье — на этот раз голубом, лёгком, с тонкими бретельками и мягкими складками ткани, спадающими до колен. Элис придирчиво осмотрела меня, наклонив голову.

— Почти, — произнесла она. — Но не то.

— Ты говорила это уже восемь раз, — простонала я, расстёгивая молнию и падая на пуфик, глядя, как она в очередной раз исчезает между вешалок.

Мы хорошо проводили время, но, казалось, Элис просто тянет время. Она ведь могла подобрать идеальное платье за секунду, но вместо этого зачем-то заставила меня перемерить половину бутика.

Элис вернулась, словно услышав мои мысли, и в руках у неё было платье цвета лунного серебра. Простое, струящееся, почти невесомое. Я надела его — и всё вдруг стало на свои места.

— Вот оно, — тихо сказала Элис, глядя на меня. — Именно то, что нужно.

Я замолчала, просто глядя на своё отражение. Ткань была удивительно легкой, а её мягкий блеск напоминал солнечные зайчики на поверхности воды или алмазное сияние кожи вампира. Впервые мне по-настоящему понравилось платье — всё-таки, это совсем не мой стиль.

— Беру, — сказала я, улыбаясь.

— Ещё бы, — подмигнула Элис.

Когда мы вернулись к машине, уже вечерело, а когда подъезжали к дому, на горизонте алел закат — густой, медный, будто кто-то пролил акварельные краски по краю неба. Я немного сбавила скорость, просто чтобы продлить этот момент: редкие машины, тёплый ветер из приоткрытого окна, запах сосен и соли — и тихая, задумчивая Элис рядом, непривычно молчаливая.

— Ты сегодня странная, — заметила я, не отводя взгляда от дороги. — Обычно за это время ты успеваешь хотя бы трижды обмолвиться о будущем.

— Я просто наслаждаюсь настоящим, — ответила Элис, и в её голосе прозвучала загадочная нотка.

Я кивнула, чуть улыбаясь. Ветер весело трепал мои волосы, а мягкий свет заката окутывал машину золотой дымкой. Мы свернули на знакомую, скрытую в чаще леса дорогу. Я припарковала свою «Тойоту» рядом с красным кабриолетом и открыла дверцу, хмыкнув: почти уверена, что Розали полностью пересобрала мою новенькую машину.

Мы вошли в дом, и я уже собиралась бросить ключи на боковой столик, как вдруг...

— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!

Из-за угла, из-за дивана, из-за занавесок — отовсюду — высыпала толпа людей. Гостиная, еще секунду назад бывшая тихой и пустой, вдруг наполнилась шумом и смехом.

Бо, Майк, Джессика, Анжела, Лорен, даже Тайлер Кроули — казалось, здесь были все мои одноклассники. И выделялась из всей этой толпы высоченная фигура Джейкоба Блэка, улыбка которого растянулась на всё лицо.

— Сюрприз! — крикнул он, первым подходя и обнимая меня до хрустнувших костей.

Я засмеялась, чувствуя, как по венам расплывается теплая волна радости и легкого смущения.

— Спасибо! Всем огромное спасибо! — воскликнула я, оглядывая переполненную гостиную.

Развернувшись к Элис, которая стояла рядом с сияющим, довольным видом, и я шутливо ткнула ее в плечо.

— Так вот зачем ты таскала меня по всему Порт-Анджелесу и заставляла перемерить сто платьев!

Элис подняла руки в шутливом жесте сдачи, весело сверкая своими глазами-топазами.

— Каюсь, так и есть. Но платье мы все-таки нашли идеальное.

Эммет, не церемонясь, отодвинул Элис и заключил меня в свои медвежьи объятия, едва не задушив.

— С днем рождения, малышка! — прогремел он, ставя меня на место и широко улыбаясь. — Карлайл и Эсме передают самые теплые поздравления. — он наклонился ниже, переходя на шёпот. — Решили, что будет немного странно, если родители будут торчать на подростковой вечеринке.

Комната продолжала вибрировать от смеха, разговоров и музыки, которая то заглушала голоса гостей, то смешивалась с ними в приятный гул. Я снова оказалась в центре внимания, заваленная подарками, объятиями и нескончаемым потоком поздравлений. В руках у меня уже скопилась гора коробок, упаковок, бантиков, лент, которую я с трудом взвалила на специально подготовленный Элис стол.

Я заметила, что Джаспер стоял чуть поодаль, как будто пытаясь спрятаться от гостей. Он, казалось, разрывался между двумя чувствами: с одной стороны, ему было явно не по себе от такого количества людей в его доме, а с другой — он словно пьянел от этой атмосферы счастья и радости, которой в этих стенах не было уже очень давно.

Элис внезапно возникла рядом со мной, её тонкие пальцы мягко, но настойчиво обхватили мой локоть.

— Тебе следует выйти на задний двор, за цветочную беседку.

Я моргнула, удивившись такой странной просьбе.

— Хорошо, — кивнув, я стала осторожно пробираться сквозь толпу гостей.

Задний двор, залитый алым светом угасающего заката, был пуст и тих. Я прошла через влажную траву, мимо цветущих кустов, к одинокой белой беседке, увитой плющом.

И только я сделала шаг за резные колонны, скрываясь от взглядов из дома...

Волна прохлады прошла по коже, и в ту же секунду воздух передо мной дрогнул. Глухой хлопок возвестил о прибытии еще одного визитёра.

— Мне нужно поговорить с тобой, — тихо начал он с совершенно неожиданной темы. — Наедине.

— Но тут...

— Не здесь. — Его рука слегка дрогнула, когда он протянул её мне. — Только на минуту. Я обещаю, что верну тебя обратно, прежде чем кто-то успеет заметить.

Я колебалась — лишь миг, — потом вложила свою ладонь в его. Холод его пальцев обжёг, и в следующую секунду мир содрогнулся.

Воздух закрутился воронкой, свет заката вспыхнул и рассыпался на осколки — и почти сразу всё стихло. На краю сознания родилась отвлечённая мысль, что аппарировал он намного плавнее, чем я.

Мы стояли посреди лесной поляны. Влажная трава касалась лодыжек, воздух пах влажностью и грозой, хотя небо было ясным. По краю поляны клубился туман.

Он подошёл ближе. Тень упала на его лицо, и я заметила, что под глазами легли темные круги, кожа стала почти прозрачной.

— Что случилось? — спросила я, чувствуя, как тревога пробирается под кожу. — Что-то пошло не так?

Регулус покачал головой, пытаясь убедить меня в обратном.

— Нет, — он помолчал, со скрипом подбирая слова. — Я думаю, я нашёл то, что мы искали.

— Что? — выдохнула я, пытаясь зацепиться за каждое его слово. — Расскажи подробнее.

Регулус прикусил губу. Его пальцы, которые до этого крепко сжимали моё запястье, зашевелились: он провёл кончиками по подолу своего плаща, затем по внутреннему шву, словно проверяя его на предмет торчащих ниток. Жест был почти механический — и в нём было что-то успокаивающее и одновременно тревожное.

— Крестраж, — сказал он наконец, голосом, из которого исчезла привычная ледяная сдержанность и выплыло что-то близкое к неврозу. — Он не в себе. Поддаётся... панике. Он решил перепроверить свой тайник и использовал моего домовика. Теперь я знаю, где находится эта мерзость. И я уничтожу его.

Я заставила себя не дышать слишком громко, услышав эту информацию.

— Послушай, — ответила я ровно, пытаясь найти оптимальную интонацию между диким восторгом и здравым смыслом, — это очень хорошо, просто замечательно. Но не кажется ли тебе, что не стоит действовать в одиночку?

— Я не могу ждать, понимаешь? — сказал он быстро, слова сыпались, как дробь. — Он уже давно хочет «наградить» меня своим клеймом. И после этого я уже не смогу даже приблизиться к его жалкой душонке с угрозой уничтожения — я уверен, что такое он точно почувствует.

Его руки, казалось, жили своей собственной, тревожной жизнью. Пальцы начали свой немой, отчаянный танец: он переложил невидимый предмет из одной ладони в другую, а затем, с нарастающим напряжением, семь раз с силой нажал ногтем большого пальца на тыльную сторону указательного. Я старалась не сильно обращать на это внимание, но компульсивные действия были слишком очевидными.

— Я не уверена, что ты мне всё договариваешь об опасности этого предприятия, — сказала я, не отрывая взгляда от его лица.

Регулус резко фыркнул, и уголок его губ дёрнулся в кривой усмешке.

— Связался, называется, с гриффиндорками, — это он пробормотал себе под нос, но я всё равно услышала.

— ГриффиндоркаМИ? — переспросила я, поднимая бровь.

Он проигнорировал мой вопрос, резко отведя взгляд.

— Неважно, — отрезал он, и его голос вновь обрел привычные ледяные нотки, хотя взгляд все еще избегал моих глаз. — Суть не в этом. Я пришёл доложить о прогрессе в нашем общем деле.

— Хорошо, — кивнула я, всё ещё переваривая информацию.

— И поздравить с днём рождения, — он неловко потянулся к внутреннему карману мантии и извлёк небольшой, аккуратный свёрток. Его пальцы на мгновение задержались на узелке, будто проверяя его крепость, прежде чем он протянул его мне с непривычной, почти застенчивой улыбкой. — Это... наименее тёмная книга из моей библиотеки.

— Оо, — я с искренним изумлением приняла подарок, ощущая под пальцами гладкий пергамент. — Это невероятно. Спасибо большое, Регулус.

— Надеюсь, тебе понравится, — он протянул руку, чтобы взять меня за запястье. Прикосновение было твёрдым и по-прежнему холодным. — Тебя ждут гости. Пора возвращаться.

Прежде чем я успела что-то ответить, мир снова сжался в тугой узел, вывернулся наизнанку и так же резко отпустил. Мы стояли за беседкой, и до нас долетали приглушённые звуки вечеринки. Регулус тут же отстранился, его лицо снова стало маской аристократической сдержанности.

— Мне пора...

— А вот и нет, — раздался позади нас лёгкий, звенящий голосок.

Я вздрогнула, а Регулус, кажется, инстинктивно потянулся к палочке.

— Сначала тебе следует оценить вечеринку, которую мы устроили для Лили, — продолжила Элис, уже стоя у нас за спиной. Она положила руки на наши плечи и мягко, но настойчиво подталкивала нас в сторону дома.

— Но я... — попытался он возразить, но Элис лишь звонко рассмеялась.

— Не оскорбляй именинницу и съешь кусок торта.

Мышцы на его лице дрогнули, будто он пытался решить сложнейшую головоломку.

Я не удержалась и тихо прыснула.

— Лучше не спорь, — с ухмылкой прошептала я, кося глаза в его сторону. — Она всё равно добьётся своего.

— Я заметил, — пробурчал он сквозь зубы, но всё же счёл нужным последовать моему совету.

Мы вошли в дом, и волна смеха и музыки снова накрыла нас тёплым одеялом. Элис, не отпуская руки с плеча Регулуса, уверенно вела его сквозь людскую суету, и я видела, как он едва заметно напрягся под её настойчивой хваткой. Лицо его оставалось невозмутимым, но глаза — холодные, внимательные — скользили по лицам, напряженно вычерчивая в голове только ему одному известные схемы. Я только открыла рот, чтобы немного сгладить углы, как из толпы буквально вылетела Лорен.

— Лили! — её голос пронзил шум, и прежде чем я успела что-либо сообразить, она уже бросилась обниматься. — Я уже десять минут тебя ищу. Ой, какое платье! — Она тут же отстранилась, держа меня за плечи, и с пристрастием оглядела с головы до ног.

Я чувствовала, как заливаюсь румянцем.

— Спасибо, Лорен. Это Элис постаралась, — улыбнулась я, кивая в сторону.

Лорен на секунду перевела взгляд в направлении моего кивка, и её брови чуть приподнялись в немом вопросе: похоже, эти двое уже успели куда-то пропасть. Но подобным мыслям не дали оформиться. В этот момент из кухни появился Эммет с огромным подносом, на котором красовался испещренный свечами торт, чьи гигантские размеры гармонировали с его собственной внушительной фигурой.

— Расступитесь! — прогремел его бас.

Толпа с шумом и смехом расступилась, пропуская его. Лорен, тепло улыбнувшись, подтолкнула меня вперёд:

— Пора загадывать желание!

Меня окружили со всех сторон.

Я сделала глубокий вдох, глядя на семнадцать трепещущих огоньков. В голове пронеслись обрывки мыслей, каждая из которых, казалось, приводила к гнетущим осознаниям: Эдвард, крестраж, Волдеморт, смерть, смерть, смерть. И это тяжелым комом накапливалось в груди, неприятно холодя сердце.

— Загадывай! — хором крикнули гости, и их голоса прозвучали как будто из-за толстого стекла.

Я заставила себя улыбнуться, чувствуя, как эта искусственная гримаса давит на щеки. Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас.

Я тряхнула головой, стараясь вернуть себе веселье и лёгкость, пытаясь сосредоточиться не на мыслях, а на ощущениях: сладковатый запах глазури, тепло от свечей, щекочущее щеки, гул голосов и музыки. Нужно было загадать что-то простое, земное, безопасное.

Пусть этот торт будет вкусным, — с почти истеричной решимостью приказала я себе. Пусть Эммет не уронит его. Пусть музыка играет громче, чтобы заглушить шум в моей голове.

Я дунула. Огоньки затрепетали и погасли, утонув в клубах дыма. Комната взорвалась аплодисментами и поздравлениями, и эта волна звука на секунду отвлекла меня от внутреннего хаоса. Словить паническую атаку во время задувания свечей — не самая приятная перспектива.

— Ура! — завопил кто-то из гостей, и над головами вспыхнули бенгальские огни, которыми, судя по сияющему лицу, заведовала Элис.

Я рассмеялась — на автомате, но всё же искренне благодарная за отвлекающий блеск и шум. В этот момент Эммет поставил торт на стол, и Джейкоб, не теряя ни секунды, ткнул мне в плечо пластиковым ножом.

— Давай, именинница, — сказал он, улыбаясь во весь рот. — Я ждал этого момента весь день!

— Не сомневаюсь. Тебе лишь бы пожрать.

— Эй! — возмутился он, высунув язык. — Я растущий организм!

Я вонзила нож в торт, слыша, как публика ликует. Кусочек отделился, и кто-то сразу подхватил тарелку, кто-то уже наливал лимонад. Смех и музыка снова слились в одно целое, и на пару минут я позволила себе просто плыть в этом шуме, забыв о том, что где-то за пределами этой комнаты существует реальность, где всё далеко не так беззаботно.

И пока Джейк с рыком приступал к торжественному поеданию торта, я почувствовала легкое прикосновение к своему локтю.

— Ты в порядке? — тихо спросила Лорен, глазами выражая искреннюю заботу. — Ты на секунду побледнела. Может, тебе присесть?

— Всё хорошо, — поспешно ответила я, делая еще одно усилие, чтобы моя улыбка выглядела естественно. — Просто... немного устала.

— Конечно, я понимаю, — кивнула она, все еще держа меня за руку. Ее прикосновение было твердым и успокаивающим. — Но смотри, — она жестом указала на комнату, где все смеялись, ели торт и общались, — все здесь ради тебя. Это твой день. Попробуй просто... поймать этот момент.

Она была права. Я посмотрела на Майка, который с набитым ртом что-то оживленно рассказывал Джессике, на Эммета, грациозно избегавшего столкновения с гиперактивной Элис, и даже на Регулуса, который, зажатый в углу, с видом глубокого отвращения изучал кусок торта на бумажной тарелке (использовать стеклянные приборы в доме, полном вампиров и людей было бы невероятно глупым решением), который ему вручила неумолимая вампирша. Это было странно, хаотично и совершенно несовершенно. Но это была моя жизнь.

Я глубоко вздохнула, пытаясь последовать мудрому совету Лорен.

— Спасибо, — сказала я, на этот раз улыбаясь по-настоящему. — Пойдем, а то Джейк один весь торт съест.

Мы пробились к столу с угощениями, и следующий час прошел в водовороте смеха, разговоров и глупых танцев. Я ловила себя на том, что наконец-то расслабилась, позволив веселью унести себя.

Когда гости начали расходиться, а в гостиной воцарилась атмосфера приятной усталости, я стояла на пороге и благодарила каждого. Джейкоб ушел последним, снова сжав меня в своих теплых объятиях.

— Ну что, — ухмыльнулся он. — Праздник удался?

— Лучше и не придумаешь, — честно ответила я.

Хотя нет. Не совсем честно.

Я потянулась за цепочкой и сжала в ладони холодный металл медальона. Он пробыл таким весь день, безмолвный и ледяной, как сердце того, кто носил его близнеца. Чудо, о котором я тайно мечтала, так и не случилось. Оно не явилось в образе потерянной любви. Оно даже не явилось в мимолётном намёке или знаке.

Страх, все эти месяцы грызший меня изнутри — страх, что с Эдвардом что-то случилось, что он попал в беду, — начал медленно, неумолимо превращаться в нечто другое. В горькую, ядовитую обиду. Потому что у меня была эта странная, необъяснимая убежденность, укоренившаяся глубоко в сердце: я бы почувствовала. Если бы с ним было что-то не так, если бы он был в опасности, моя собственная душа разорвалась бы от боли. Но я чувствовала лишь пустоту.

И вместе с этой убежденностью жила надежда, упрямая и детская, что сегодня, в мой день, что-то должно измениться. Ведь день рождения — это время, когда заветные желания имеют свойство сбываться.

Но ничего не изменилось.

Он просто... не пришел.

Я отпустила медальон. Он упал на грудь, все такой же безжизненный.

Повернувшись к окну, я смотрела на темный силуэт леса, пока луна не скрылась за облаками, и комната погрузилась во тьму, такую же полную, как и та, что поселилась у меня внутри.

«С днем рождения, Лили», — прошептала я самой себе в тишине.