В твоих самых диких фантазиях (гет)

Озпин говорил и говорил, рассказывая всё новые и новые истории о Салем. Там не было никаких переворачивающих мир откровений — только самые обыденные вещи: ее увлечения, их первая встреча и чего они надеялись достичь, вместе правя руинами Ремнанта.

Честно говоря, Жону всё это казалось очень и очень интересным. Он как будто смотрел документальный фильм о древних временах, но такой, в котором действительно рассказывали правду, а не предположения историков.

— Неужели всеобщее образование и в самом деле вызвало настолько масштабные беспорядки? — переспросил Жон.

— О да. Пожалуй, еще более непопулярного решения мы с Салем никогда не принимали, — усмехнулся Озпин, пока Жон в очередной раз попытался себе представить, каким образом столь простая и привычная в их времена вещь могла раздражать людей той эпохи. — Видите ли, мистер Арк, тогда образование считалось одним из элементов, что отличали дворянство от всех прочих слоев общества. По сути, это был символ богатства и высокого положения. "Благородные" испугались, что "чересчур умные крестьяне" начнут занимать должности, предназначенные для "куда более достойных". Ну, то есть для их собственных детей.

Озпин вздохнул, после чего продолжил:

— А вот крестьяне увидели здесь атаку на их "традиционные ценности". Возможно, даже не сами, а с "небольшой помощью" со стороны дворян. В общем, для них школы казались такими местами, где их детям промоют мозги и вложат в головы "чужеродные идеи". Впрочем, "чужеродными идеями" они считали вообще всё, что не укладывалось в парадигму "делай как отцы и деды", а уж такая мысль, как дать детям возможность самостоятельно выбирать путь в жизни, и вовсе оскорбляла их до глубины души.

— Потому что дети крестьян обязаны возиться в земле?

— Вы сейчас смеетесь, мистер Арк, но в те времена такими вещами не шутили. Кроме того, образование предполагало, что дети значительную часть своего времени будут проводить в школе, а не заниматься куда более важными, по мнению их родителей, делами. Возделывать поля, например, или готовиться к замужеству. В ту эпоху, стоит напомнить, свадьбы нередко играли в тринадцать лет.

— Безумие какое-то... — пробормотал Жон.

— Не безумие, а разная скорость развития, — покачал головой Озпин. — У многих видов животных на процесс взросления уходит всего год или два. То же самое касается и людей. В нынешнем мире с его относительной безопасностью мы можем позволить себе, чтобы дети оставались детьми до конца подросткового периода. Это позволяет им найти собственный путь в жизни. Тогда же семьи просто не имели возможности содержать кого-либо настолько долго. Если вы вдруг встретите четырнадцатилетнего подростка той эпохи, то увидите, по сути, взрослого человека, способного самостоятельно смастерить себе инструменты, разделать животное, приготовить его, заплатить налоги и отремонтировать дом. Свой собственный дом, прошу заметить. Совсем другие стандарты.

— Но вы всё же предпочитаете современные, так? — уточнил Жон.

— Да, — кивнул Озпин. — Они гораздо ближе к тому, чего мы с Салем хотели добиться.

— Вы собирались построить современное общество?..

— Наша цель куда больше напоминала утопию. Мы желали создать идеальный мир. Ну, или хотя бы нечто крайне близкое к нему. Но если вспомнить ваш первоначальный вопрос, то очень многое из ныне считающегося нормальным и само собой разумеющимся, при попытке впервые это внедрить сталкивалось с ожесточенным сопротивлением. Здравоохранение — замечательный пример. Ох, помню, как едва не вспыхнул бунт, стоило нам попробовать заставить врачей мыть руки перед работой с пациентами.

— Вы же сейчас преувеличиваете, да?

— Хотелось бы, но нет. Открытие было сделано из-за высокой смертности среди женщин во время родов. Один начинающий врач вывел закономерность между этим и тем, что доктора до принятия родов занимались вскрытием трупов. Такого понятия, как "гигиена", тогда попросту не существовало, что, очевидно, приводило к распространению инфекций. Впрочем, понятия "инфекция" тогда тоже не существовало. В общем, врач пришел со своим открытием к нам, и мы провели проверку. Количество смертей у докторов с чистыми руками оказалось значительно меньше. Полнейший успех, не правда ли?

— А разве нет?..

— Нет. Видите ли, если предположить, что теория верна, то бесчисленное множество смертей окажется на совести врачей с грязными руками. Могли они допустить нечто подобное? Сделавшего "открытие" человека с позором изгнали, а затем и вовсе убили. Мы с Салем продолжили продавливать через законы необходимость поддержания гигиены, но сталкивались с отчаянным сопротивлением. Врачи возмущались вмешательством в их дела. Хуже того — женщины, чьи жизни мы, по сути, спасали, предпочли "традиционные" методы, а тех докторов, что начали мыть руки, постарались обходить стороной, считая "слишком опасными". Естественно, смертей стало еще больше, но и их умудрились приписать нам. Мы с Салем, видите ли, своей магией убивали пациентов, стараясь навязать всем "бессмысленное мытье рук", — фыркнул Озпин. — Люди, мистер Арк, терпеть не могут новые идеи. Им очень не нравится, когда мир вокруг начинает меняться, пусть даже это изменения к лучшему.

Его рассказ был невероятно увлекательным. Немного жутким, но всё равно увлекательным.

Жон в детстве обожал сказки про рыцарей, принцесс и драконов. В настоящей истории сказочные элементы, как правило, отсутствовали, поскольку историкам приходилось опираться исключительно на факты, заполняя пробелы собственными предположениями.

Озпину же ничего из этого не требовалось.

Он жил в те времена и всё видел своими глазами. Ему не составляло труда поведать о таких вещах, о которых Жон раньше даже не задумывался. О том, что крестьяне, например, очень и очень неплохо питались, несмотря на нынешние теории об их полуголодном существовании. Что относительно небольшое число людей означало обилие мяса в лесах и рыбы в реках. Собственно, как раз именно "королевской" пищей тогда считалось то, что сейчас ели бедняки: белый хлеб, курица и всё прочее.

— Цельные зерна в выпечке — это для черни, — заметил Озпин. — Сегодня подобный хлеб считается не только полезнее для здоровья, но еще и вкуснее, а тогда ценился исключительно затраченный на приготовление блюда труд. Чем больше времени и усилий уйдет, тем окажется лучше. На вкус и остальную ерунду можно наплевать. Благородные были готовы жрать настоящее дерьмо, лишь бы не выставить себя "бескультурными" перед "высшим обществом".

И это Жон с легкостью мог себе представить.

Впечатлений ему вполне хватило на то, чтобы, когда они легли в кровати неподалеку друг от друга, безо всякого удивления для себя погрузиться в сон об очень древних временах.

* * *

— Жди меня здесь вместе с лошадьми, — распорядился спешившийся рыцарь. — Я должен пойти туда один.

— Озпин. Это сон.

— Озпин? — переспросил рыцарь, чей облик точь-в-точь повторял новое тело Озпина. — Какое странное имя. Друг мой, к чему этот маскарад? Здесь преследователи нас не найдут, так что можешь не опасаться.

— Озпин, — повторил Жон, свесившись из седла своей лошади. — Это тот самый сон, о котором мы говорили. Только я пока еще не понял, кому конкретно он принадлежит: тебе или Салем...

— Откуда ты знаешь это имя? — поинтересовался Озпин, опустив ладонь на рукоять меча. — Я вас друг другу не представлял. Нет... Только не говори мне, что служишь тем, кто заточил ее в башню! Скажи мне, что это не так!

Жон вздохнул.

— Озпин, Глинда, Порт, Ублек, Бикон, Синдер, команда JNPR, Фестиваль Вайтела. Генерал Айронвуд — придурок, который попытался меня арестовать. Связанное со сновидениями Проявление. План по попаданию в сон Салем, чтобы выяснить, где в Вейле она спряталась и чем сейчас занимается.

Озпин — или даже Озма — застыл, затем открыл было рот, чтобы что-то сказать, прикусил губу и закрыл глаза. С силой тряхнув головой, он убрал руку подальше от меча, вновь открыл глаза и посмотрел на Жона.

— Мистер... Ох... Жон, — наконец произнес Озпин уже куда более знакомым и привычным голосом. — Я... Да, теперь я вспомнил. Это сон.

Он сделал глубокий вдох и добавил:

— Я очнулся. Или по-прежнему сплю, но всё осознаю.

Озпин с любопытством осмотрелся по сторонам.

— Башня, в которой была заперта Салем. Никого и никогда туда не приводил. Ты носишь броню моего друга — тоже, кстати, Арка. Нельзя ли ее... поменять на что-нибудь другое? Боюсь, один вид этой брони затягивает меня обратно в сон.

Жон сосредоточился и превратил доспехи в свою школьную форму.

— Лучше? — спросил он.

— Да, гораздо лучше, — с улыбкой кивнул Озпин. — Такую одежду в те времена встретить было невозможно.

Он вновь посмотрел на башню, и его улыбка исчезла.

— Похоже, Салем я оттуда еще не вытащил. Боги по-прежнему бродят по миру. Даже не знаю, ее ли это сон или всё же мой.

— Попробуй что-нибудь изменить, — посоветовал Жон, и, когда Озпин недоуменно на него посмотрел, пояснил: — Недавно мы с Реном угодили в сон Пирры. Все трое это осознавали, но Пирра смогла изменить свою одежду, а Рен — нет.

— Хм. Понимаю, — вновь кивнул Озпин, опустив взгляд на свои доспехи и сосредоточившись. — Нет, не получается. Я представляю себе мой старый костюм, но ничего не меняется.

— Значит, сон принадлежит Салем, — пожал плечами Жон.

Озпин улыбнулся.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Всё прошло именно так, как мы и задумывали. Есть только одна небольшая проблема: сюжет сна не тот. Здесь мы о ее планах точно ничего не узнаем.

— Я не могу заставить Салем поменять сюжет на нужный нам, — вздохнул Жон.

— Ты прав. Прошу прощения, — покачал головой Озпин. — Ты сумел притащить меня сюда, и этого вполне достаточно. Давай войдем в башню и встретимся с Салем, а дальше будет видно. По крайней мере, в те времена она оставалась обычной женщиной, так что никакой особой опасности представлять не должна.

И Озпин двинулся вперед, поманив Жона за собой.

Башня была сложена из черного камня и казалась бесконечной. Широкая лестница спиралью уходила вверх вместе с вереницей золотых светильников на стенах. Глядя на всё это, Жон невольно засомневался в том, что такую громадину создали люди. С другой стороны, Озпин упоминал о паре могущественных существ, которые периодически выполняли чужие желания. Возможно, кто-то как раз и захотел себе такую башню. Ну, или самостоятельно сложил ее при помощи магии — чего-то вроде усиленного Проявления мисс Гудвитч.

Когда Озпин поставил ногу на первую ступень, Жон ухватил его за плечо, покачал головой и сосредоточился. В самом центре появилась платформа лифта.

— Признаю, что так будет гораздо удобнее, — кивнул Озпин. — Обычно я тратил минут пятнадцать, чтобы взобраться на вершину. И это с учетом того, что броню оставлял у подножья башни.

— Разве мы сейчас находимся не в тюрьме? — уточнил Жон. — Нам не нужно прорываться с боем?

— Не нужно, — ответил ему Озпин. — Тюрьма здесь магическая и предназначена исключительно для удержания Салем внутри. Опасные земли вокруг надежно отваживают посторонних людей, так что дополнительных препятствий не требуется. Представь себе дверь со сканером сетчатки глаз, настроенным на то, чтобы не пропускать одного-единственного человека. Думаю, это уместное сравнение. Всё равно объяснение принципов работы магии принесет лишь ненужную головную боль.

— У магии есть какие-то принципы? — искренне удивился Жон.

— Есть, — подтвердил Озпин. — И принципы, и законы, и правила. Совершенно не такие, как законы физики, но ничуть не менее строгие. Они... Это как рассказывать о цвете слепому — в лучшем случае появится множество дополнительных вопросов. Думаю, хватит и того, что Проявления — это весьма урезанные и ограниченные остатки магии, которые в наше время считаются само собой разумеющимися.

Дополнительные вопросы действительно появились — тут Озпин не ошибся. Но к счастью для последнего, задать их Жон не успел, поскольку лифт достиг вершины, открывая вид на круглую комнату с кроватью, диванчиками и прочей мебелью.

Озпин сделал глубокий вдох и вошел внутрь.

Жон последовал за ним.

Вокруг царил бардак. Вся эта комната — весь верхний этаж — представляла собой смесь склада и помойки. Взгляд Жона наткнулся на медную ванную в углу, затем перешел на груду грязной одежды и пробежался по раскиданным по полу книгам.

Совсем не так он представлял себе логово ужасающей повелительницы монстров, что угрожала всему Ремнанту. По его мнению, здесь должно было стоять побольше вырезанных из костей колонн, высоких тронов и зловещих статуй, а не попадаться на глаза то тут, то там женское нижнее белье.

— Салем? — позвал ее Озпин. — Салем, ты где?..

— ОЗМА!

Очередная куча белья разлетелась. Оттуда выскочила женщина с бледной кожей и золотистыми волосами. Но удивило Жона совсем не это.

Салем была совершенно голой.

— Озма! — радостно воскликнула она, бросившись на Озпина.

Тот ее поймал и закутал в свой плащ.

— Ты пришел! Я думала, что ты не придешь!

— Салем... — несколько напряженно произнес Озпин.

Возможно, ему оказалось тяжело видеть свою бывшую жену настолько юной и невинной. Наивной. Впрочем, любовь и ненависть в его взгляде боролись всего мгновение, практически сразу же сменившись спокойствием.

— Я же просил тебя носить одежду.

— Зачем? Я тут одна живу, и никто, кроме тебя, сюда не приходит, — возразила ему Салем. — К тому же не припоминаю, чтобы ты жаловался на это в прошлый раз...

Озпин покраснел и закашлялся.

— Да, — согласился он с ней. — Но сейчас я кое-кого привел, и мне бы не хотелось, чтобы он увидел тебя в таком виде. Иди оденься, и я вас познакомлю.

Жон уже давным-давно отвернулся, чтобы им не мешать.

За эти несколько месяцев он ни разу не попытался нарушить собственное правило, запрещающее использовать Проявление для того, чтобы подсматривать за женщинами без одежды. Забавно, что первой такой женщиной оказалась именно Салем.

"Хорошо хоть не Вайсс или еще кто-нибудь из моих друзей..."

Пусть и стоило признать, что соблазн был крайне велик.

Через несколько минут вернулись Озпин и Салем, теперь одетая в белое платье и немного смущающаяся при каждом брошенном на Жона взгляде. С одной стороны, она никаких дополнительных гостей не ожидала, с другой же — нисколько не возражала против еще одного потенциального собеседника.

— Салем, позволь представить тебе сэра Гравета Арка, моего друга и одного из вернейших рыцарей.

Имя не было знакомо Жону. Вероятно, как раз так и звали того, чье место во сне он занял. А может быть, Озпин просто не рискнул называть его настоящее имя, опасаясь, что сновидение Салем станет осознанным, едва она услышит о Жоне Арке.

— Это честь для меня, миледи, — улыбнулся он, протянув ей руку.

— Здравствуйте, — смущенно сказала она, неловко эту самую руку пожав. — Я прошу меня простить за то, что случилось раньше. Здесь не появляется никто, кроме Озмы. Иногда мне приходится сидеть в одиночестве месяцами, а то и годами. Так что... эм... некоторые вещи перестают казаться такими уж важными.

"Как необходимость искать уединение, например".

— Всё в порядке, миледи, — вслух произнес Жон. — И если позволите, я бы хотел задать один вопрос. Что вы здесь едите и пьете?

— То, что предоставляет магия, — вместо нее ответил Озпин. — И еду, и воду, будь то для питья или ванной, обеспечивает именно она. Это место предназначено для того, чтобы поддерживать жизнь Салем.

— Не более, чем физическое существование, — покачала та головой. — Жизнью это назвать довольно сложно.

Салем прильнула к Озпину и продолжила:

— Потому-то я и радуюсь каждому визиту моего дорогого Озмы. Здесь вообще никогда не появляются гости. Должно быть, Озма безоговорочно вам доверяет, если рассказал обо мне.

"Скорее уж не имеет выбора, поскольку попасть сюда самостоятельно вряд ли способен".

Но пусть юные годы Салем и представляли для Жона немалый интерес, пришли они в ее сон совсем не для этого и тратить всю ночь на воссоздание древних воспоминаний права не имели.

Поймав его взгляд, Озпин едва заметно кивнул.

— Да, точно, — произнес он. — Салем, любовь моя, сегодня мы появились здесь не просто так. И хотя я очень рад тебя видеть, нам... понадобится твоя помощь.

"Ее помощь?.."

Жону оставалось лишь надеяться на то, что Озпин придумал какой-нибудь план.

— Конечно, я сделаю всё, что окажется в моих силах, — отозвалась Салем. — Но что я могу, будучи запертой здесь? Мне практически ничего не известно о мире вокруг. Я не в состоянии покинуть даже комнату. Любовь моя, чем вообще я способна вам помочь?

— Вот как раз для этого я и привел моего друга, — улыбнулся Озпин. — Видишь ли, Гравет обладает редкой магической силой — подавлением и ослаблением чужой магии. Мы считаем, что это позволит тебе покинуть башню.

По лицу Салем, быстро сменяя друг друга, пробежали выражения неверия, шока, страха и всепоглощающего восторга. Она повисла на Жоне, после чего засыпала его градом вопросов, которые оказались тут же переадресованы Озпину, придумавшему подобный план.

Тот на ее вопросы отвечать тоже не стал, вместо этого предложив пойти собрать одежду и всяческие необходимые для длительного путешествия вещи.

Когда Салем унеслась прочь, Жон оттянул Озпина в сторону и задал свой собственный вопрос:

— Что это сейчас было?

— У меня появилась идея, — шепотом ответил ему Озпин. — Нам нужна информация. Но Салем известно и о нас, и о твоих способностях. Если мы совершим какой-нибудь излишне подозрительный поступок, то рискуем превратить ее сон в осознанное сновидение, причем довольно враждебное для нас.

— У меня найдется, что ей противопоставить, — заметил Жон.

— Даже не сомневаюсь, — кивнул Озпин. — Но нас интересует не противостояние с Салем, а информация, и визит сюда навел меня на одну мысль. Если получится, то всё замечательно, если же нет, то мы ничего не потеряем.

Он улыбнулся направившейся к ним Салем. Та теперь носила белый плащ, напомнивший Жону о матери Руби.

— Просто подыграй мне, — всё так же шепотом добавил Озпин. — Ты сам поймешь, чего я пытаюсь добиться.

— Я готова! — воскликнула Салем. — О чем вы говорили?

— О наших дальнейших планах, — честно ответил ей Озпин. — Видишь ли, изначально мы хотели просто вытащить тебя отсюда, но Гравет обозначил в таком сценарии один существенный недостаток.

— Недостаток? — переспросила Салем. — Тогда я, получается... так и буду здесь сидеть?..

— Нет-нет, — поспешил заверить ее Озпин, взяв Салем за руки. — Дело в том, что тебя сюда кто-то заточил. И если мы не разберемся с тем, кто это сделал, то рискуем повторением случившегося. Твое заключение в башне — признак куда более масштабного преступления, и с преступником надо обязательно покончить, чтобы жить дальше ты могла без опаски.

— Да, это разумно, — согласилась с его доводами Салем, позволив себе немного расслабиться. — Но как нам найти преступника?

— Вот именно на решении данной задачи мы с Граветом и сосредоточились, — солгал Озпин. — Видишь ли, было бы бессмысленно идти сюда, не ведая, кто заточил тебя в башню. Гравету необходимо знать, чье заклятье следует разрушить. И мне кажется, что у нас получилось это выяснить.

Глаза Салем округлились.

— Кто? — спросила она. — Кто и зачем это сделал?

— Ведьма, известная как Синдер Фолл, — ответил ей Озпин.

"Вот оно что..." — подумал Жон.

Теперь план Озпина становился ему понятен.

Упоминание Синдер создавало мост между событиями прошлого и настоящего. Отныне любые разговоры о ней точно не вызовут у Салем удивления и не превратят сновидение в осознанное.

— Синдер... — нахмурившись, пробормотала Салем. — Я слышала это имя, но... не помню, где и когда.

— Судя по нашей информации, она находится в далеком королевстве Вейл, — заметил Озпин. — Но конкретное место мы с Граветом надеемся установить, взяв тебя туда с нами. А может быть, тем самым спровоцируем ее, заставив самостоятельно к нам прийти. Тогда-то мы с ней и покончим.

— Вейл... Да... Это название. Почему оно мне не нравится?

Похоже, Озпин слишком сильно спешил.

— Если позволите, — вмешался Жон. — Думаю, сперва нам нужно освободить вас, миледи, а уже потом беспокоиться о всяких лиходеях.

— "О лиходеях"? — с улыбкой переспросила Салем. — У вас весьма своеобразный язык, сэр Гравет.

"Это потому что я пытаюсь подражать героям сказок".

— Что вы хотите от простого рыцаря из захолустья, миледи? — вздохнул Жон.

— О, это многое объясняет! Я всё гадала, где носят столь странные наряды. Ни кирасы, ни шлема, да и сам покрой удивляет.

— Очень далекие земли, — пожав плечами, ответил ей Озпин, после чего посмотрел на Жона. — Гравет, не мог бы ты сломать наложенную на башню печать?

"То есть воспользоваться моим Проявлением и изменить сон".

Жон кивнул.

Если бы дело происходило в реальной жизни, то он бы понятия не имел, как подступиться к подобной задаче. Здесь же ему требовалось всего лишь убедить Салем в том, что всё сработало. Это было чем-то сродни плацебо. В конце концов, ее здесь удерживала вовсе не магия, а собственное воображение, основанное на вере в древние воспоминания. Именно по той самой вере и следовало нанести удар.

Проще говоря, тут была нужна впечатляющая демонстрация.

Жон сосредоточился и припомнил, как в тринадцать лет играл в супергероев.

— Кхем. Явитесь, духи!

Над его головой возникли золотая и синяя птицы, начав кружиться.

— Я — тот, кто в одиночестве сдерживает море грез. Тот, кто вершит правосудие. Я изгоняю отсюда зло. Прочь!

Языки пламени ударили в арку входа из его рук и магических птиц. Жон представил себе, как эта самая арка рухнула, а затем воплотил свою фантазию во сне.

Салем ахнула и восхищенно захлопала в ладоши.

Озпин хлопать не стал, вместо этого прижав ладонь к лицу и покачав головой.

— Эй, — возмутился Жон. — Всё ведь сработало, верно?

— Да, Гравет, — закатил глаза Озпин. — Всё сработало. Идемте. Любовь моя, позволь мне помочь тебе впервые покинуть стены этой тюрьмы.

Салем улыбнулась и протянула ему руку.

— Веди меня, мой верный рыцарь...

Теперь глаза закатил уже Жон.

— Ох... Давайте уже выйдем отсюда.

— Зависть тебе не к лицу, отважный сэр, — ухмыльнулся Озпин.

— Я не завидую! Просто... неважно, — буркнул Жон, сунув руки в карманы. — И вообще, по лестницам будете топать пешком.

* * *

Несмотря на свою угрозу, Жон всё же вмешался в ход сна, и пройти им пришлось всего десяток лестничных пролетов, а не несколько сотен. Озпин это заметил, Салем — нет. Но у них в запасе имелось не так уж и много времени, чтобы бессмысленно тратить его на такого рода вещи.

— Я впервые посмотрю на мир не через оконное стекло, — возбужденно сказала Салем, вцепившись в руку Озпина. — Это так страшно...

— Я рядом, — поспешил успокоить ее Озпин. — С тобой ничего не случится. Мы покинем эти земли и отправимся в Вейл.

— Путь будет опасным?

— Нет. Волноваться тут не о чем.

Они с Жоном распахнули тяжелые деревянные створки, позволяя Салем выйти наружу.

Черный лес вдали, ранее незамеченный, ощущался так, словно всегда здесь был. Жон невольно задумался о том, что не догадался заранее расспросить Озпина о землях вокруг башни. Где они вообще находились в реальном мире? За тысячи лет ландшафт мог кардинально поменяться и даже превратиться в океаническое дно.

Выкинув лишние мысли из головы, Жон представил себе третью лошадь, что ждала их рядом с двумя другими. Озпин это заметил и благодарно ему кивнул, поведя туда Салем.

Белая лошадка, находясь под полным контролем Жона, незнакомых людей не испугалась.

— Какая она красивая и спокойная, — восхитилась Салем. — Никогда раньше не ездила на лошадях. Это похоже на то, как я скакала на тебе?

Озпин закашлялся.

Жон мудро предпочел избавить его от смущающего фактора в своем лице и подошел к собственной лошади.

Салем довольно улыбнулась.

Вполне возможно, что даже во сне она вовсе не была наивной и сказала это специально.

— Нам нужно попасть в Вейл, — произнес всё еще красный Озпин, помогая Салем забраться в седло. — Думаю, путешествие много времени не займет.

Перехватив его взгляд, Жон кивнул. В конце концов, он и сам не собирался тратить недели на дорогу.

— Превосходно, — сказал Озпин. — А теперь-...

Его фразу прервал шум вдали.

— Что это? — поинтересовалась Салем.

— Хороший вопрос, — пробормотал Жон, после чего посмотрел на Озпина, который об окружающих землях должен был знать куда больше, чем они с Салем. — Действительно, что это?

Озпин нахмурился и оглянулся через плечо.

— Я не знаю, — честно признался он, а затем повернулся к Жону. — Плод воображения?

Намек был весьма прозрачным.

Жон сосредоточился и потянулся к источнику шума своей аурой.

Мгновением позже он дернулся, когда его ауру внезапно поглотили. Ощущалось это так, словно ему попытались откусить руку, только пострадали не плоть и кровь. Жон даже упал на шею своей лошади, которая, почувствовав его ужас, фыркнула и начала набирать скорость.

— Жо-... Гравет! — рявкнул Озпин. — Что случилось?

— Я... не знаю. Там что-то большое и очень опасное, — отозвался Жон, морщась от того, что потерял уже около половины запасов ауры. — Оно никуда не идет, но и я от него избавиться не смогу. Либо эта тварь слишком сильная для меня, либо чересчур плотно вросла в мир.

— Боги?.. — задумчиво пробормотал Озпин. — Даже если они воображаемые, силой с ними не справиться.

Салем недоуменно перевела взгляд с одного на другого и обратно.

— О чем вообще идет речь? — спросила она.

— Ни о чем. Не имеет значения, — отрезал Озпин, ухватив уздечку ее лошади и направившись вслед за Жоном, лошадку которого дополнительно ускорил хлопком ладони по крупу. — Здесь есть нечто опасное, и нам стоит оказаться от него как можно дальше. Но даже если там кто-то из Богов, то это неважно. Сейчас мы не сделали ничего такого, чтобы их разозлить.

Поравнявшись с Жоном и наклонившись к нему, он прошептал:

— К тому же они воображаемые. Не станут настоящие Боги сидеть в чьем-либо сне.

— Та штука вполне себе настоящая, — тоже шепотом возразил ему Жон. — По крайней мере, для нее. Я могу воспользоваться аурой для того, чтобы влиять на сны, Озпин. Но если кто-нибудь во что-либо искренне верит, то за попытку это изменить придется заплатить очень и очень дорого. В ту штуку Салем верит настолько сильно, что я от нее никогда в жизни не сумею избавиться.

Озпин кивнул.

— Тогда мы обойдем эту штуку стороной, чем бы она ни была.

Гул вдали усилился.

Земля начала дрожать.

— Не уверен, что оно с нами согласно, — прохрипел Жон. — Или же я его спровоцировал своим желанием устранить помеху.