У Шэнь Юаня новый план (джен)

* Ло Бинхэ *

Прыгая спиной в раскрывшийся провал, Ло Бинхэ ждал быстрой, но страшной смерти.

Бездна — это вам не человеческие земли и даже не обычные демонические. Бездна — квинтэссенция демонических земель — весь ужас девяти судилищ Диюя *(В Китае нет Ада в нашем понимании, у них Диюй — нечто среднее между чистилищем и адом. Вместо кругов ада — судилища, по разным источникам от 2 до 18 судилищ. У меня будет девять, считайте это авторским произволом.) был в ней одной. Свитки в библиотеке подробно рассказывали о судьбах несчастных, кому не повезло попасть туда. Демоническая ци чёрными ветвистыми потоками проникала в тела и разъедала их. Даже сильные заклинатели могли только медленно и мучительно умирать на руках своих учеников и боевых братьев. Это если хватило силы вернуться. От остальных не оставалось даже костей, лишь медленно гасли лампы с их ци в зале Жизни, а боевые братья проводили панихиду по погибшим. *(Авторский произвол, у Мосян нет такого. Но в мире совершенствующих — это частое явление. Нагло ворую.)

У каждого ученика на пике была такая лампа — символ, что этот молодой человек встал на путь заклинательства. Юные адепты Цанцюн в парадных одеждах, в присутствии своих соучеников и наставников, зажигали старинные артефакты в виде лампы своей ци. Пламя ци горело всегда, оно колебалось в минуты опасности или испытаний сердечными демонами, но стойко сияло даже под открытым небом, ему не был страшен дождь или ветер. Если лампа гасла, это означало одно — заклинатель покинул мир живых. Ло Бинхэ хоть в этом мог быть спокоен, он знал, что важные для него люди всегда смогут узнать, жив он или уже нет.

Бездна словно играла с людьми, нельзя было доверять ничему: звуки, запахи, всё менялось слишком быстро, сама земля могла расколоться в один миг, выплеснуть огненные камни и захлопнуться вновь, оставляя ровную поверхность, словно ничего не было. Лишь остывающие камни напоминали об огненной пасти, возникшей из-под земли и снова исчезнувшей.

Неизменным оставалось лишь багрово-красное небо, словно символ будущей смерти. Медленной, мучительной и кровавой. Не важно, от чего придётся погибнуть: от чёрной ци, отравляющей тело, от погоды, посылающей вниз каменную крошку вместо дождя, или от диких животных. Конец был один — смерть. Он хорошо знал, на что шёл, и не тешил себя иллюзиями.

Узнав о Бездне, Ло Бинхэ поселился в библиотеке, с головой зарывшись в пыльные свитки. Раньше такую тягу к мудрости Цинцзин он проявлял, лишь когда разыскивал редкие сплавы или хитрые плетения, нужные для боевого веера. Друзья смеялись над внезапно проснувшимся в нём духом книжника, мол не зря он на Цинцзин штаны просиживал, сделал-таки из него Шэнь Цинцю правильного цинцзиновца — а он не мог оторваться. Про́клятый, искажённый мир! Он был настолько чужд всему человеческому, что даже сильные заклинатели уровня главы пика не могли выдержать там без последствий до́льше недели.

Тогда же он узнал, что, открывшись, Бездна будет пожирать всё живое, пока не наткнётся на мыслящее существо. В отдалённых районах это приводило к страшным последствиям: могли целиком пропасть леса, поля и даже озёра. Скупые штрихи свинцового карандаша очевидца рисовали страшную картину бедствия, способного незаметно поглотить вершину вроде Цинцзин. Люди могли лишь беспомощно метаться вокруг, страшась разинутой пасти.

Увидев тёмный провал и бегущих демонических животных, Ло Бинхэ сразу понял, что ему следует делать. Вот он — выбор всей его жизни. Ван Цзунь *(Ученик пика оружейников, ранее самый негодный ученик Вэй Цинвэя, которого приблизил к себе Шэнь Юань.) поймёт, Нин Инъин будет тихо плакать, а девушка с тёплыми карими глазами *(Девушка с Цюндин, сильно пострадавшая при нападении Ша Хуалин. Ло Бинхэ принимал активное участие в её лечении и помощи ей.) сожмёт руки в кулаки и подумает: «Какой же ты дурак, Ло Бинхэ! Надо было подождать нас, посоветоваться, а не нестись, как всегда, вперёд, очертя голову!» Но даже она будет знать, что он поступил правильно.

Его жизнь в обмен на жизнь учителя и учеников, намного лучших, чем он сам. Простой выбор! Только так Ло Бинхэ мог доказать, что всё не зря — он действительно изменился.

И он прыгнул, не слушая крики обоих Шэнь Цинцю и избегая удерживающих рук и ци, что старалась перехватить его.

Это его последний выбор! Его бой! А остальные пусть живут дальше и будут счастливы!

* * *

Его окружило белое пространство, он словно не летел вниз, а замер неподвижно как муха в паутине. Всё белым-бело, будто он попал в густой туман, без звуков и запахов, даже ветра нет. Ло Бинхэ напрягал ци и протягивал вперёд руки, ловя воздух — пустота! Странное место.

А затем, словно занавес раскрыли — над головой распахнулись фиолетово-красные облака, намного ярче, страшнее и красивее, чем в описаниях очевидцев. Только сейчас он почувствовал, что падает. Ничего не было видно, кроме неба, его всё так же окружал туман, и не было ему конца.

Снова всё поменялось, туманная дымка исчезла, как не бывало. Ло Бинхэ пытался сгруппироваться и осмотреться, но замер. Какие боги придумали такое место?! Он падал вниз, а вдалеке предметы поднимались вверх, куда они поднимались?! Вверху не было ничего, кроме неба. Даже тумана больше не видно.

Замычала корова, бедное животное молотило в воздухе копытами, а мимо неё проплывали стволы деревьев с зелёными кронами и даже корнями.

Он не животное, у него есть ци, а значит, можно что-то придумать. Ведь прямо сейчас смерть ему не грозила. Ло Бинхэ коснулся рукояти Чжэнъян *(Первый меч Ло Бинхэ. Канон.). Любимый меч рванулся навстречу, но почти сразу сник, словно тоже увяз в паутине этого места, только тоненькая ниточка связи между ними напоминала, что Чжэнъян не изменился, он всё ещё отличный духовный меч, выкованный лучшими кузнецами Ваньцзянь. Только теперь он не мог летать, только резать и рубить, словно, когда пересёк границу Бездны, разом превратился в обычный меч смертных.

Ветер усилился. Ло Бинхэ смог развернуться животом вниз. Он был очень высоко: внизу, змейкой между невысокими красноватыми холмами, текла река, вдали темнел фиолетовый лес, ещё дальше виднелись чёрные, словно нарисованные свинцовым карандашом, горы. Теперь ветер бил в лицо, заставляя жмурить глаза и надувая одежды парусом.

— Ветер! — В голове словно щёлкнуло.

Мешочек цянькунь всё ещё болтался на поясе. Учитель настойчиво требовал ото всех своих учеников носить его с собой всегда. Ло Бинхэ сам не заметил, как привык к нему, и не отвязывал, даже когда находился в общежитии.

Ветер стал ещё сильнее. Ему пришлось скрючиться в комочек, развернувшись спиной вниз, только так он смог выудить веер, который последнее время всегда таскал с собой. Длинное сложенное полотно пришлось прижимать к груди и животу, повреждая одежду, и ложиться на него плашмя, с трудом удерживая баланс. Он дёргал концы, пытаясь расщёлкнуть тугое крепление, острая кромка резала пальцы, а мокрые от крови они скользили по холодному кружеву.

— Ну давай же, давай! — Неслышно шептал Ло Бинхэ, даже не пытаясь смотреть, ветер бил с такой силой, что слёзы лились из зажмуренных глаз.

Наконец-то веер щёлкнул и раскрылся, его ударило в грудь так, что перехватило дыхание, в ушах зазвенело. Веер швыряло из стороны в стороны, Ло Бинхэ старался не думать, во что превратятся его пальцы и останутся ли они у него.

Ло Бинхэ распластался по поверхности, чувствуя, как падение замедляется, веер неспешно планировал, покачиваясь на поворотах. Он вцепился в его пластины и уже не чувствовал рук. А отпускать нельзя — веером управлял ветер, один неудачный порыв, их перевернёт и закружит, а потом и о землю ударит так, что костей не соберёшь. Он пытался придумать, что делать, мозг отказывался соображать, но в памяти сами собой всплывали слова мастера:

— Веер — не духовный меч, в нём нет своей ци, а значит, ничто не должно блокировать циркуляцию, веер только артефакт, электрическая цепь, соединил контакты — работает, отключил — нет.

Шэнь Цинцю-младший любил незнакомые слова, но объяснение было понятным, а значит, Ло Бинхэ мог попробовать воспользоваться его мудростью. Соединиться с духовным мечом Бездна не давала, но свою ци он же смог выпустить, а значит, у него есть шанс.

Ло Бинхэ лежал, плотно прижавшись животом к твёрдой, но гибкой поверхности веера, и пытался сообразить, как пустить ци через живот. Он пробовал активировать центральный даньтянь, но у него ничего не получалось.

Мастер говорил, что ци находится в каждой части тела, они дважды в день тренировались выпускать ци по команде, смешивать её с природной и снова поглощать, пропуская через все три даньтяня, укрепляя своё совершенствование. Физические совершенствующиеся так укрепляли мышцы, просто направляли в них ци во время тренировок, духовные воздействовали тоньше: на гуцинь, его струны или даже на саму музыку. Ло Бинхэ долго осмысливал такой подход и никак не мог его повторить сам. А на тренировках он словно впадал в транс, как буддийские монахи, они все действовали как единый организм, не думая, лишь повторяя. С огромным трудом он научился сам циркулировать ци вокруг тела, а следующий вызов ему бросил летающий веер. На нём было удобнее всего стоять, а значит, и активировать его надо ногой, пропуская ци через пятку. Ох и намучился Ло Бинхэ, пока у него получилось.

Земля стала ближе, да и скорость словно увеличивалась. Ло Бинхэ напрягал живот, пытался почувствовать ци — и никак:

— Где она?! Где ци?! Демоны её побери! — Он не хотел умирать так глупо, не справившись с собственным артефактом!

Ничего не получалось! Ло Бинхэ снова приоткрыл слезящийся глаз, спрятавшись от ветра за кружевом веера. Земля слишком близко. Он не успеет. Придётся рискнуть.

Ло Бинхэ подтянул к груди колено. Удержался! А то его могло закрутить штопором. Почти получилось! Он чувствует коленной чашечкой центральную планку веера. Ну же! Сознание словно растрои́лось: один Ло Бинхэ бегал кругами и истошно орал «Аааа!», второй, цепляясь за веер, пытался не потерять равновесие и встать, а третий голосом учителя считал: «И раз, и два — поворот! Три, четыре — выпад! Ло Бинхэ, не отставай!» В такт этому счёту пульсировала ци, поднимаясь от центрального даньтяня.

Раз — сцепление ци с веером усилилось.

Два — веер послушно повернулся в воздухе.

Три — он развернулся, гася скорость.

Ло Бинхэ подтянул второе колено, а потом и всю ногу, осторожно отпустил руки и выпрямился. Теперь он стоял так, словно признавался в любви перед прекрасной возлюбленной.

Четыре — он встал, уверенно поставив ноги так, как тренировались.

Чужой мир раскинулся перед ним! Никогда ещё он не рисковал подняться на такую высоту. Вжиххх — повернулся веер, облаком взметнулись полы халата и волосы, кровь с ладоней продолжала капать, рассыпая алые брызги, а Ло Бинхэ, раскинув руки в стороны, орал в голос:

— Мы сделали это! Он летает! Летает по-настоящему! Ааааа!

Веер слушался идеально, каждый лёгкий наклон туловища и перемещения центра тяжести с носка на пятку меняли его полёт. Он то взмывал вверх, разрезая острым носом ветер, словно корабль волну, то падал вниз, будто ястреб, заметивший добычу, или кружился, медленно опускаясь по широкой дуге, как цветок сливы, подхваченный ветром.

Ло Бинхэ смотрел вокруг сияющими от восторга глазами — весь мир у его ног!

Было немного жаль, что Нин Инъин и Ван Цзунь не видят их триумфа. Они сделали свой первый летающий артефакт сами! В древние времена за такое и главой пика могли назначить.