У Шэнь Юаня новый план (джен)

Спасибо Некроскоп за чудесное имя для девушки Ло Бинхэ. Цай Сяодань — Маленькая заря.

* Шэнь Цзю *

С того разговора в день исчезновения Ло Бинхэ Шэнь Цзю должен был понять, что Шэнь Юань не уступит и не забудет.

Вопрос был прямолинеен, как и сам Шэнь Юань. Брата интересовало самое важное, и он спрашивал в лоб, напоминая незабвенную манеру допросов Юэ Ци.

— Золотое ядро?

— Работаю, — бросил Шэнь Цзю, выпивая кувшинчик мицзю *(米酒, mǐjiǔ — китайское рисовое вино, содержание алкоголя 12-20%. Аналог японского сакэ.) до дна. Обтекаемо, так чтобы не придраться, но и не сказать лишнего.

В таких разговорах Шэнь Цзю — мастер, долго тренировался на Юэ Ци, доводя того до белого каления. С духовным братом говорить было легче, с их уровнем связи разговоры, и правда, были не важны, это освобождало.

— Это важно.

— Знаю.

Слишком много было спрятано в его коротком «знаю», и Шэнь Цзю не собирался об этом говорить. Он всё же старший брат и не должен вешать свои проблемы на младшего. Шэнь Цзю рос на Цинцзин, как никто другой он знает, насколько важно для будущего быстро сформировать сильное ядро.

Но было одно «но».

Он хотел в этот раз сделать всё идеально. Сам. Без сочувственной помощи брата стать сильным и могущественным, а глядя на растущие возможности Шэнь Юаня, ему придётся очень постараться.

Шэнь Цзю убил кучу времени на поиски своих записок и нашёл их, совсем не там, где помнил. Хорошо, что ключом была не ци — которой сейчас у него было ничтожно мало, а кровь. Собственно, на этом хорошее и закончилось.

Его бесценные записи были сделаны для человека с духовными венами, искорёженными демоническим совершенствованием, а сейчас у него идеальные вены, даже шэньюаневским больным эти записи не подходят — повреждения вен Шэнь Цзю уникальны.

Шэнь Цзю не знал, плакать ему или смеяться — труд его жизни, который он полагал своим наследием, был бессмысленен.

Горькая ирония. Его долгая кропотливая работа закончилась ничем, как и вся прошлая жизнь.

Но было то, что он помнил, но тогда не мог проверить, мифические, почти забытые техники: от совместного совершенствования с небожителем до выкармливания феникса или водного дракона, всё зависело от типа духовного корня *(Канон мира совершенствования. Неразвитые духовные вены там называются корнями и делятся по пяти классическим состояниям: дерево, огонь, вода, земля, металл.). Вот только травяной корень, как у него, был столь редок, что он сам мог считаться мифическим существом, а то, что получалось после обретения тела, он и сам не мог понять. Больше всего это напоминало искры или, может, капли ци. Вот только проблема никуда не делась, не было такого мифического существа, способного даже в теории укрепить и ускорить его совершенствование. А значит, его ждут годы в пещерах Линси. Правильное ядро формируется долго и медленно, виток за витком укладывая кольца концентрированной ци на его сияющую основу.

От этих мыслей становилось тошно — он не мог оставить Шэнь Юаня одного.

Что может сделать книжник в ситуации, когда ни в библиотеке двух пиков, ни в своих записях он так и не нашёл ответов?

Шэнь Цзю невесело усмехнулся — он был столь очевиден и прогнозируем — он пошёл в библиотеки остальных девяти пиков. И не жалким просителем, а пользуясь недавно обретённой силой и властью, он выгреб всё нужное из чужих закромов и перенёс к себе. Ну не было у него времени каждую ночь ходить в гости в чужие библиотеки. По мере прочтения свитки возвращались хозяевам.

Шэнь Цзю ждал бунта, злобного шёпота за спиной или хотя бы жалоб Юэ Ци, которые он готовился с молчаливым презрением отбросить, но главы молчали. А старый хозяин дворца и вовсе сам распорядился принести на Цинцзин искомые свитки, даже требовать не пришлось.

Именно там он нашёл, что искал — Столпы основания.

По легенде, первым смертным, который смог стать бессмертным и вознестись, был великан, чья сила, мудрость и доброта были столь же велики, как и он сам, но гигант был столь огромен, что боги испугались, что небеса не выдержат такого веса, и приветствовали его в виде духа, оставив огромное тело на земле, в потаённом сокрытом от всех месте. Стоило духу бессмертного покинуть тело, и оно стало белоснежным нефритом, огромной статуей, чья голова, с глазами, полными слёз, была запрокинута к небу, а руки чашей держали людскую надежду на перерождение.

Древняя катастрофа разрушила святыню почти полностью, многие считали, что именно после её разрушения и появилась Бездна. Но даже в разрушенном виде реликвия несла благость и силу, только достойные могли выдержать испытание, а пройдя его — становились намного могущественнее. Раньше речь шла об огромных руках, в ладонях, сомкнутых чашей, человек мог понять мудрость бессмертия, проживая во сне сотни жизней. Теперь, когда фигура была почти разрушена, его ждала ночь у ног, мудрость великана здесь была приземлённой, но человек, настроенный серьёзно, мог и здесь обрести бессмертие, силу и могущество, если выдержит, конечно.

Это было именно то, что он искал, осталось найти это место.

* Лю Цингэ *

Лю Цингэ в который раз облетал дворец Хуаньхуа, издалека тот напоминал вычурный торт, какие подавали в императорском дворе, но не красота интересовала Лю Цингэ, а отклики наложенных печатей. Это не заменит многовековую защиту дворца, но это было лучше, чем ничего.

И тут он увидел две мелкие фигурки в цветах Цанцюн, в руках те держали длинный свиток и аккуратно наносили на него отметки. Он резко снизил скорость и прыгнул вниз, приземляясь перед двумя нарушителями. Знакомые лица, снова друзья Ло Бинхэ. Всё же непослушание, видимо, может быть таким же заразным, как и плохая болезнь.

Он молча встал у них на пути, заложив руки за спину и чуть нахмурив брови.

— Лю-шишу, а что это Вы тут делаете? — ученик Ваньцзянь подобострастно поклонился. Лю Цингэ не помнил его имени, а парня узнал по цветам его пика.

— Ищу тех, кого за самовольный уход с пика учителя будут бить палкой или в шахты отправят.

На каждом пике свои наказания, на Ваньцзянь провинившихся отправляли в шахты, на остальных пиках чаще всего били палкой, и только любимице Шэнь Цинцю ничего не грозило, её глава максимум отправлял бегать кругами вокруг пика.

Лю Цингэ с удовлетворением заметил, что его слова попали в цель, парень вздрогнул и побледнел.

Вперёд вышла девушка, прикрывая друга.

— Лю-шишу, мы здесь по делу.

— Вижу ваше дело.

Лю Цингэ хорошо разглядел карту, которую держали в руках негодники. Такие же любил Шэнь Цинцю-младший, ими он доводил Лю Цингэ до дёргающегося глаза. Младший глава пика Цинцзин на память не жаловался и положение печатей мог определить до цуня *(Это китайский дюйм или вершок, равен 3,33 см.), но разложенная карта словно разом уничтожала все самые веские аргументы Лю Цингэ. Так что учеников младшего главы можно было узнать сразу, за любовь к этим самым картам, которые уже заставляли вздрагивать главу Байчжань.

Защиту Хуаньхуа восстанавливать было непросто. Со стражей, воинами, наёмниками и даже учениками он разобрался быстро, но всё остальное требовало самого тщательного внимания.

Мало ему было вестников обоих Шэнь Цинцю, которые прилетали в любое время и могли его найти где угодно: хоть в купальне, хоть в подвалах. Они принадлежали ко всем пикам, и даже среди людей Хуаньхуа завёлся один такой.

Потом были цинцзиновцы, чистящие Хуаньхуа от демонической энергии, те прилетали попарно, быстро делали своё дело и улетали. Главное успеть накормить учеников и охрану приставить, а то Шэнь Цинцю за своих голову открутит.

А вот эти двое тут явно без разрешения, а значит, можно навестить старшего боевого брата, который к нему в Хуаньхуа давненько не захаживал. Так старейшины дворца в обморок падать разучатся — разозлившись, младший глава испускал столько ци, что она придавливала к полу, напоминая давление ци Юэ Цинъюня во времена их юности, самые слабые падали в обморок.

— За мной! — Велел он, встал на меч и, не оглядываясь, полетел на Цинцзин.

«Всё же Шэнь Цинцю слишком баловал девочку, да и своих учеников тоже.» — раздумывал Лю Цингэ, он не сомневался — провинившиеся летят следом.

Шэнь Цинцю был в хижине, как всегда, его взгляд был погружен в бумаги, с людьми он предпочитал общаться жестами.

— Старший, — Лю Цингэ не посмел показать своего недовольства, с младшим Шэнь Цинцю было проще, тот вспыхивал как порох, но так же быстро остывал, в старшем злость словно никогда не гасла, и, стоило переступить черту, она чёрным облаком окутывала главу. Раньше Лю Цингэ и не думал бояться, ну что ему может сделать книжник, но теперь, после священной демоницы, он вдруг понял, что, когда ярость станет настоящей, его ничего не спасёт, и уже он будет нарезан на мелкие кусочки.

Нин Инъин проскользнула вперёд, практически оттолкнув его с дороги.

— Мастер! Вот! Мы всё посмотрели. Это наше исследование.

— Покажите его младшему главе пика, — не отрываясь от бумаг, медленно и мелодично произнёс Шэнь Цинцю.

— Его нет, — Нин Инъин всхлипнула, — мы думаем, он ушёл в Бездну.

— Что? — Шэнь Цинцю вскочил, бумаги подняло вверх ци, и они медленно закружили по комнате.

— Да, мастер, младшего главы нигде нет уже три дня, мы всюду искали, и вот.

Перевёрнутый столик был шустро поставлен на место, а свиток раскатан и придавлен с двух сторон.

— По всему Цанцюн слишком много проявлений демонической ци, так много, что тут тоже может открыться Бездна, — шёпотом закончил парень.

Молодые люди замолчали, испуганно глядя на Шэнь Цинцю круглыми глазами.

Лю Цингэ не понимал, что происходит, он вёл детей за наказанием, а Шэнь Цинцю и не думал их наказывать, он чуть ли не носом скользил по принесённому свитку, отсчитывая вслух сделанные пометки.

— Больше ста случаев, — потрясённо произнёс он, поднимая глаза на Лю Цингэ, — это не случайность! Это диверс… — он замолк на полуслове, словно сказал лишнее.

* Цай Сяодань, девушка Ло Бинхэ *

Цай Сяодань была хорошей ученицей. Она не донимала наставника вопросами, не бегала поминутно на Цяньцао и не искала внимания главы пика. Она послушно выполняла рекомендации лекарей, занималась совместным совершенствованием с Ло Бинхэ — девушка старалась не краснеть, ничего такого в этом не было, они просто сидели, взявшись за руки, объединяя свою ци. А то, что сны после подобного становились слишком красочными, никому знать не обязательно.

Всё закончилось.

Ло Бинхэ больше не будет стучать в окошко, принося цветы и сладости, не будет кричать под окнами библиотеки, позвав испытывать веер.

Он теперь в Бездне, один на один со страшными чудовищами, а она здесь.

Цай Сяодань вытерла глаза, она поклялась, что не будет плакать, ещё когда ей в первый раз отказали от пика. Тогда её спас Ло Бинхэ, он примчался к воротам Цяньцао и остановил стражников, что выпроваживали их.

— Именем главы Цинцзин, все возвращаются на Цяньцао! — Рявкнул он так, что земля вздрогнула.

Она, потерянная, изгнанная своим пиком, сидела в пыли, не зная, что делать и куда идти, хотелось сжаться в комочек и умереть у стен родной школы, глаза застилали слёзы. Громкий властный окрик Ло Бинхэ словно разбил проклятие, лёгшее на её плечи.

Парень говорил всем, а смотрел только на неё и ей первой протянул руку. Зароптали стражники, вытаскивая мечи, а парень, чьи глаза сияли словно звёзды, а кудри выбивались из аккуратной причёски, так и не выпустил её руки, лишь презрительно бросил:

— Кто из вас осмелится встать против моего мастера, встать против Шэнь Цинцю?! И против меня, несущего его волю?!

Глава Цинцзин, прекрасный и величественный, попирал раз и навсегда установленные правила и совершал невозможное, и ученики были ему под стать.

Ло Бинхэ положил ладонь на рукоять меча и готов был выступить против всех стражников разом, но те отступили, а на пике их встретили лекари, смотря виноватыми глазами. По слухам, передающимся шёпотом, сам Шэнь Цинцю поступил так же, как Ло Бинхэ, только он пришёл сразиться с самим Му Цинфаном и почти победил.

— Но об этом шшш, — свидетели произошедшего страшно закатывали глаза и прижимали палец к губам.

Цай Сяодань прижимала руки к груди. Ло Бинхэ был такой же, как его мастер — красивый, высокий, идеальный во всём! Вот только слишком вспыльчивый, решительный и нетерпеливый, и манеры его были не всегда правильные.

Теперь другие девушки ей завидовали — личный ученик мастера обратил на неё внимание. Девочки на Цюндин были редкостью, их было всего три, и наставники каждый раз словно удивлялись, читая женские имена и фамилии. *(В Китае есть деление на чисто мужские фамилии и чисто женские. В этом фф это не соблюдается, не настолько я хорошо знаю китайский.) А раньше девочки над ней смеялись — Ло Бинхэ был несносен, он странно проявлял внимание: словно гадкий уличный мальчишка дёргал её за платье и пачкал его, притаскивая грязных жуков. Он подкарауливал её и выскакивал из кустов, размахивая мечом, сколько раз из-за этого внезапного почти нападения она падала в пыль и портила одежду. Цай Сяодань тогда плакала с досады, и только когда напали демоны, она увидела другого Ло Бинхэ. Он прибежал одним из первых и смело бросался наперерез демонам, отводя опасность от неё. Они, ученики Цюндин, как первогодки бестолково размахивали мечами и не могли ничего сделать, а Ло Бинхэ сам! заколол демона намного больше его.

Она сама виновата — сама подставилась, не сумела увернуться, и удар демонической ци прошёлся по ней наотмашь.

Ло Бинхэ караулил в палате, пролезая куда угодно, несмотря на запреты, его лицо расцветало синяками, но он не жаловался. Лишь её подбадривал, мол всё обойдется, её вылечат и будет как раньше.

Как раньше…

Цай Сяодань хотелось плакать, но слёз не было.

Лекари Цяньцао мрачнели на глазах, их оживлённое переругивание сменилось осторожными правильными и аккуратными фразами. Му Цинфан лично осмотрел её и сказал, что надежды нет, а Ло Бинхэ продолжал сыпать уверениями, что всё наладится. Тогда они в первый раз поругались.

— Не будет ничего хорошего, ничего не наладится, ты понимаешь?!

Она сама своей слабостью и глупостью разрушила свою жизнь и чаянья своей семьи. У них было не так много денег, и отправить единственную дочь было тем ещё риском. Дядя скажет, что был прав — девочкам обучение только вредит, они не годятся ни на что иное, кроме замужества. Это если её согласятся принять и выслушать. Она даже не рассчитывала остаться. Зачем их и так небогатой семье обуза, медленно умирающая от отравления демонической ци.

Ло Бинхэ было всё равно, он её будто не слышал, а когда она перестала верить ему, он сказал «учитель сможет помочь» и повторил это много-много раз. А вот в это верилось — Шэнь Цинцю переворачивал небо и землю ради учеников и преданных ему людей. Словно, слыша «невозможно», он смеялся в голос и спрашивал: «Кто сказал невозможно?» И делал. Разрывая каменную твёрдость невозможного своей волей, упорством и верой в свои силы. Так же поступил и Ло Бинхэ, он смеялся невозможному в лицо, сначала научил летать боевой веер, а потом притаскивал ей светящиеся в темноте конфеты, словно очередное напоминание — возможно всё, надо лишь захотеть, приложить старание и упорство.

Цай Сяодань сидела, поджав под себя ноги, её взгляд был устремлён на стойкий огонёчек лампы с надписью «Ло Бинхэ» у самого основания. Только знание, что Ло Бинхэ всё ещё жив, позволяло держаться.

Она знала, как Шэнь Цинцю относится к своим ученикам, он не бросит Ло Бинхэ одного в Бездне, а значит, надо подождать, и он позовет её и других учеников в опасное путешествие.

Время шло, ничего не происходило, словно Ло Бинхэ не пожертвовал всем ради их спасения, словно можно жить как ни в чём не бывало.

А потом один из Шэнь Цинцю исчез. Девушка сразу поняла — он пошёл искать Ло Бинхэ. Один.

Ученик сильнее походил на учителя, чем она думала.

Цай Сяодань сжала кулаки. Другого выхода не было. Всё равно от неё толка не много, а принимать пилюли и медитировать можно и вне ордена. Она собрала мешочек цянькунь, подошла к наставнику, сообщила, куда идёт, и покинула орден. Одна.

Картинки тут сложно вставлять :( Каждую надо загружать

Как выглядят главные герои, можно посмотреть здесь: https://t.me/just_for_fun_sis/171?single