Потерянная — незнакомая себе (гет)

Еве было трудно осознать, как — зная её травмы, израненную душу, её страхи и кошмары — миссис Уизли всё равно… приняла её. Слова застряли в горле, но всё же вырвались:

— Зачем вы… зачем вы решили забрать меня, миссис Уизли?

Женщина, сидевшая рядом на кровати, улыбнулась — тепло, по-матерински, и нежно коснулась руки Евы, как будто опасаясь её спугнуть.

— Когда прошлым летом я впервые увидела тебя, ты была похожа на угасающую искру. Ты держалась, это правда. Но внутри… внутри ты уже почти потухла. Я почувствовала, — голос её стал мягче, почти шептал. — Я тогда уже знала о той истории… со шрамом. Но моё сердце подсказывало, что было нечто гораздо страшнее. Что-то, о чём ты молчала.

Ева вздрогнула. Молча. Миссис Уизли это заметила, но не остановилась — наоборот, крепко обхватила её руку своими ладонями и другой рукой аккуратно погладила там, где под тканью прятался тот самый след.

От прикосновений Молли Уизли стало легче — как будто боль, спрятанная внутри, на мгновение отпустила. Ева почувствовала тепло, какое не ощущала, наверное, с самого детства.

— Потом я попросила Артура… чтобы он навестил некоторых людей, собрал информацию, — продолжила Молли тихо. — Мы узнали, что даже Хогвартс направил жалобу в Министерство на условия в твоём приюте. О том, что твоё положение необходимо взять под контроль. И что тебе требуется безопасный, тёплый дом.

Она замолчала. Перевела дыхание. А затем добавила с твёрдостью, в которой чувствовались и любовь, и материнская решимость:

— Тогда я сказала Артуру, что мы попробуем взять тебя под нашу опеку. Мы — волшебники. И мы знаем, как опасна нестабильная магия, особенно если вокруг лишь боль и одиночество. Да и ты… ты мне сразу стала как родная. Были, конечно, бумажные дела, проверки, разрешения… но к концу учебного года всё было улажено.

Ева молчала, в глазах уже блестели слёзы, но она не перебивала.

— Я, как твой опекун, пошла поговорить с мадам Помфри, — продолжала Молли, немного сжав руку девочки. — Она рассказала мне больше… То, что тебе почти не удалось избежать… — Молли сглотнула, голос задрожал, — …что в тот день тебя чуть не изнасиловали. Что тебя неоднократно били. Что у тебя каждую ночь кошмары.

Плечи Евы чуть сжались. Она отвернулась, но миссис Уизли мягко, нежно, продолжила:

— Это моя вина, что я не наложила более сильные заглушающие чары на твою часть комнаты. Я думала, что тех будет достаточно… Прости меня, девочка. Я ошиблась.

— Нет, миссис Уизли… — всхлипнула Ева и повернулась к ней. — Вы… вы не должны просить прощения. Я… я вам так благодарна… — голос дрогнул, и она, не выдержав, обняла Молли крепко-крепко, будто боялась снова потерять эту теплоту.

Молли Уизли, сдерживая подступающие слёзы, прижала её к себе.

— Ладно, дорогая… — сказала она чуть позже, уже мягче, с легкой улыбкой. — Можешь звать меня… мама Молли.

Ева вскинула на неё глаза, полные растерянности и слёз, и прошептала:

— Хорошо… мама Молли.

Она ещё немного прижималась к ней и вскоре уснула, всё ещё держа её за руку, как будто не желая отпускать этот крохотный островок спокойствия.

Молли осторожно освободила руку, встала и тихо вышла из комнаты. В дверях она остановилась и кивнула кому-то за спиной.

Джинни вошла. Осторожно, почти неслышно. Она посмотрела на спящую Еву — с тревогой, с сочувствием, с неким непонятным страхом — и медленно подошла к кровати. Села рядом и, стараясь не разбудить, поправила ей одеяло.

Немного погодя, сама, уставшая от напряжённого вечера, Джинни улеглась рядом на другой кровати. И тоже уснула.

Ночь снова опустилась на дом. Но теперь в этой комнате она была не одинока.

* * *

Утро наступило удивительно спокойно.

Ева, неуверенно переступив порог кухни, ощутила, что все ведут себя… как обычно. Как будто ничего не произошло. Но было одно едва уловимое отличие: близнецы почти не шутили. А Джордж вообще словно потух — молчаливый, сгорбленный, взгляд опущен.

Ева не раз ловила его глаза на себе, но он тут же отводил взгляд. Она не понимала, почему он выглядит таким… виноватым. Потом вспомнила — вчерашний вечер. Но странно: злость прошла.

— Миссис Уизли, а как вы приготовили этот пирог? — спросила Ева, аккуратно, почти робко.

— Девочка моя, — мягко сказала та, — ты разве забыла наш уговор? — Молли ласково улыбнулась. — Зови меня мама Молли. Ты теперь часть семьи. И для меня ты как дочь.

Ева оглянулась. Никто не сказал ни слова. Никто не засмеялся, не усмехнулся, даже не удивился. Это было приятно. Она густо покраснела и, опустив глаза, повторила:

— М-мама Молли, можно… можно узнать рецепт вашего пирога?

Слово «мама» прозвучало особенно — будто с трепетом и болью одновременно. Оно согревало и ранило. Но миссис Уизли поняла — и её глаза сразу заблестели от слёз.

— Конечно, дорогая, — сказала она, едва слышно. — Он тебе понравился?

— Да, очень. Я, правда, вообще не люблю тыкву… но у вас она почему-то вкусная.

— Хочешь, я ещё приготовлю? — радостно откликнулась Молли.

— А… можно вы меня научите? — спросила Ева чуть тише.

Молли замерла. Её лицо на мгновение просияло такой грустной, глубокой улыбкой, что Ева испугалась — вдруг сказала что-то не так?

— Простите… если я вас побеспокоила или наговорила лишнего, — быстро пробормотала она.

— Что ты, что ты, милая! — воскликнула Молли, вытирая глаза. — Просто… ты попросила. А моя родная дочь… — она многозначительно взглянула на Джинни.

— Мам… ну не начинай, — устало вздохнула Джинни, закатывая глаза. — Я не люблю готовить, и что с того?

— Помнишь, как ты в последний раз пыталась испечь маффины? — с ужасом вставил Рон.

— Только не вспоминай этот день! — простонала миссис Уизли.

— Я долго не мог нормально дышать, когда ее маффины на столе были, — добавил Рон с притворным страданием. — Кухня тогда воняла так, что даже магические сквозняки не помогли!

— Никто тебя не заставлял их есть! — огрызнулась Джинни.

— Ты тогда чуть дом не спалила! — вставил Рон. — Хорошо, что мама была рядом. Иначе у нас бы осталась только печка и кучка золы!

— Просто наша волшебная печь не поняла, какую температуру я хотела поставить! — обиделась Джинни.

— Ты поставила «температуру Ада», — пошутил Фред. — Изобрела новый уровень: «Адская выпечка».

— Всё, хватит, не ссорьтесь! — строго сказала миссис Уизли. — Никто не заставляет Джинни готовить, если она не хочет.

Джинни нисколько не расстроилась. Готовка её и правда не интересовала — в отличие от квиддича и учёбы. Уборку она ещё как-то терпела, особенно глядя на братьев, которые только и делали, что устраивали хаос.

Ева впервые почувствовала, что сидит за столом не просто как гость, а как часть семьи. Что никто не осудит, что можно смеяться, просить рецепты, даже ошибаться — и никто не отвернётся.

Это было новое чувство. И оно нравилось ей больше, чем она ожидала.

— Если хочешь, после завтрака займёмся с тобой пирогом, — сказала миссис Уизли, сияя от счастья.

— Хорошо! — Ева радостно кивнула. Предложение миссис Уизли наполнило её каким-то необычным теплом.

В её прошлом мире, когда она была Алиной, готовить приходилось самой. После развода мать почти не следила за питанием дочери, и Еве пришлось самой учиться подкармливать себя как получится. Пыльные кулинарные книги, найденные на старой кухне, стали её единственными наставниками.

Но она всегда мечтала, чтобы кто-то по-настоящему научил её готовить. И вот — это случилось. Пускай её первый тыквенный пирог и не получился таким идеальным, как у Молли, но вкус был вполне приличный.

Так проходили дни. Ева делала домашние задания, которые задали на лето, а остальное время проводила на кухне — увлечённо, с азартом. Готовка стала её новым хобби, почти терапией.

В один из дней после обеда Ева испекла шоколадные маффины и мясной пирог, чтобы подать их к супу, который готовила миссис Уизли на ужин. Оставив выпечку остывать, она вышла проветриться. В это время в дом ворвались Фред и Джинни — оба взмокшие, с метлами в руках, только что закончившие игру в квиддич.

— Ммм… вкусно! Мама, ты, похоже, пытаешься стереть наши травмирующие воспоминания о адских маффинах Джинни! — поддразнил Фред, откусывая второй маффин.

Джинни ударила его метлой по плечу. Тот, хохоча, увернулся от второго удара.

— Не ссорьтесь на кухне! — строго окликнула миссис Уизли. — К тому же эти маффины и мясной пирог приготовила Ева. У неё, без сомнения, кулинарный талант!

— Ну что вы, мама Молли… — смущённо произнесла Ева. — Я просто делала то, чему вы меня научили…

— И не сожгла кухню! — подхватила Джинни, усмехаясь и беря себе пару маффинов. — Это уже огромный успех. Эта волшебная печь, мне кажется, чувствует, кто хочет готовить, а кто нет. Если бы у меня тогда получилось — пришлось бы каждый день готовить на всех этих неблагодарных братцев! — хихикнула она.

— Эх, Ева… — с наигранной тоской протянул Фред, жуя уже третий маффин и хватая четвёртый. — Ты отлично готовишь, конечно. Но из тебя получился бы прекрасный аврор. Или спортсмен. Или учёный. Даже зельевар. Но кухарку я от тебя точно не ожидал!

— Не смей оскорблять моё прекрасное качество! — с улыбкой возразила Ева, отобрав у него маффины. — Всё, хватит, тебе достаточно! Лучше бы пошёл и убрал комнату. Что вы там вчера взрывали?

— Ладно, ладно, прости… — ухмыльнулся Фред, всё ещё пытаясь дотянуться до маффина.

Ева дразнила его, отводя угощение в сторону, но тут в игру вмешался Джордж — он быстро перехватил маффин прямо у неё из рук, откусил и, ухватив Фреда за воротник, оттащил его в сторону:

— Это моё, — буркнул Джордж.

— Там осталось мало, мне не достанется! — возмутился Фред, но Джордж уже доедал маффин и сел за стол.

— Не удивляйся, дорогая, — засмеялась Молли. — У нас всегда так: я готовлю, не успеваю поставить еду на стол — и всё исчезает.

Ева с весёлой улыбкой села рядом. К тому времени миссис Уизли уже успела заварить чай. Все вкусно поужинали, делясь шутками, и потом разошлись по комнатам.

Ева тоже поднялась в спальню, которую делила с Джинни. Та где-то задержалась — возможно, снова вышла полетать на метле.

И вдруг раздался грохот из комнаты близнецов. Ева вздрогнула и, не раздумывая, кинулась туда. Конечно, у них в комнате постоянно что-то взрывалось, но в последнее время это стало происходить подозрительно часто. И если поначалу её это веселило, то теперь — скорее раздражало.

Она решительно распахнула дверь… и тут же расхохоталась.

Перед ней стояли Фред и Джордж — оба в ярко-розовых футболках. У Фреда футболка была едкого розового цвета, а у Джорджа — вся усыпана мигающими сердечками. Причём розовели не только футболки: в комнате в том же оттенке были кресло, часть постели и даже полка у окна.

Ева рассмеялась:

— Если бы у меня была колдокамера, я бы точно вас сфотографировала!

Близнецы стояли с мрачным видом. Джордж украдкой прикрывал футболку, на которой сердечки уже начали... прыгать.

Пока Ева смеялась, её взгляд упал на странные коробки с какими-то предметами в углу комнаты. Она сделала шаг к ним, но Фред тут же встал у неё на пути.

Она прищурилась и глянула на него, потом — на Джорджа. Тот отвёл взгляд, явно пряча волнение.

— Хммм… Чем вы тут занимаетесь? Что ты там прячешь, Фред?

— Уходи, тебе сюда нельзя, — нервно сказал он. — Это не твоё дело.

— Ах так? — Ева изобразила фальшиво-серьёзный тон. — Ну тогда я просто позову маму Молли… Уверена, она о-о-очень обрадуется.

Джордж с испугом захлопнул дверь, а Фред схватил Еву за руку.

— Ладно! Скажем! — буркнул он сдавленным голосом. — Только никому, хорошо?

— Подумаю… — протянула Ева с лукавым видом.

— Отпусти её, — буркнул Джордж.

Фред недовольно отпустил руку.

Ева скрестила руки на груди, с интересом оглядывая комнату. И тут её глаза загорелись — перед ней открылась настоящая лаборатория проказ. Её восхищённый взгляд сразу же напряг Фреда. Джордж тоже выглядел напряжённым: он переживал не только за их секреты, но и за то, что Ева, узнав, чем они занимаются, вдруг в них разочаруется.

— Это же… классно! — воскликнула Ева. — Когда вы всё это успели придумать?!

Джордж замялся.

— Ну… это… давно уже работаем.

— А это что за пирожные?

— Это, хм… мини-оборотни. Съедаешь — и на пару минут лицо превращается в одного из наших преподавателей. Как повезёт. Хаотично выпадает.

— А это? — она схватила перо.

— Это перо-подсказка. Пишешь на уроке — и оно потом может ответить на три вопроса по теме. Правда, помнит, что писал ты сам на том самом уроке.

— А это что за разноцветные шарики?

— Напоминалки-дразнилки. Не то чтобы подсказывают, что ты забыл, но начинают жутко надоедать, пока сам не вспомнишь. Заранее записываешь список — они сами тебя найдут и «намекнут».

— А вы сейчас почему розовые? Как Локхарт на День святого Валентина? — Ева снова рассмеялась.

— Э-э… Это были взрывающиеся валентинки. Хотели сделать мягкий прототип писем-кричалок… но, кажется, немного перестарались.

— Мама Молли будет в восторге, — хмыкнула Ева.

— Ты же ей не скажешь? — с надеждой спросил Фред.

— Конечно, нет. Я бы и сама от некоторых ваших вредностей не отказалась. Но если вы опять что-нибудь взорвёте — вам же и достанется.

— Ладно, ладно. Будем осторожнее, — пообещал Джордж.

— Тогда — удачи! — весело сказала Ева и вышла из комнаты.

Близнецы синхронно выдохнули с облегчением.

* * *

Прошло больше полутора месяцев с тех пор, как Ева начала жить в доме Уизли. За это время она почти привыкла к новому образу жизни — тёплому, немного шумному, но по-домашнему уютному.

Однажды утром она узнала, что совсем скоро состоится матч — Чемпионат мира по квиддичу! Это означало не только то, что Гарри вернётся, но и то, что у неё появится шанс снова увидеть Седрика. Мысль об этом вызывала в груди лёгкое волнение и приятную тревогу.

Она быстро поднялась в спальню, встала перед зеркалом, распустила волосы… и тут же вспомнила — она давно хотела укоротить их, но всё никак не находила момента.

В комнату вошла Джинни — уставшая и взъерошенная.

— Опять гномов гоняла? — спросила Ева, обернувшись.

— Да-а… Эти гномы в огороде просто несносные, — проворчала Джинни и села на кровать. — А ты что делаешь?

— Думаю, подстричься. Всё-таки скоро Чемпионат… Мы же поедем вместе с семьёй Диггори. Там будет и Седрик…

— У тебя прямо сейчас сердечки в глазах зажглись, — хихикнула Джинни. — Никогда бы не подумала, что тебе нравится Седрик Диггори… Хотя, если подумать: он серьёзный, красивый, умный — тебе подходит.

— Я же не говорила, что он мне нравится.

— Но и не отрицала.

— Ладно, нравится. Не знаю, люблю ли… Но, по крайней мере, он особенный.

— Вот и призналась, — усмехнулась Джинни. — А по поводу стрижки — тебе точно пойдёт! У тебя волосы уже скоро до колен будут. Немного укоротим, придадим форму — и вуаля, красавица готова!

— Думаешь, правда красивая?

— Ты шутишь? Конечно, красивая.

— А какую причёску выбрать… Интересно, мама Молли умеет стричь?

— Ну, чужие волосы у неё получаются классно. Свои — не особо, магия мешает. А длинные волосы на мальчиках она терпеть не может, так что с девочками справляется отлично.

— Я не хочу коротко. Просто чуть-чуть подравнять. Ниже плеч — вполне нормально.

— Супер, отличная идея! Пошли к маме!

Девочки выскочили из комнаты. Джинни почти бегом сбежала вниз, а Ева спускалась медленно — и внезапно столкнулась с кем-то. Она отшатнулась и недовольно воскликнула:

— Ай, больно! Осторожнее!

Подняв глаза, она ожидала увидеть Рона, Перси или, на крайний случай, одного из близнецов… Но перед ней стоял кто-то другой — высокий, загорелый, с такими же рыжими волосами, но совсем другой осанкой и взглядом.

— Кто вы? — спросила Ева, слегка нахмурившись.

— А ты кто? — в тон ответил он, явно старше неё и, судя по всему, уверенный в себе.

Ева прищурилась, разглядывая его внимательнее… и тут рядом снова появилась Джинни, которая схватила её за руку:

— Это Чарли! А это — Ева. Пошли, мама и тебя, и меня подстрижёт заодно.

Ева широко раскрыла глаза:

— Подожди, тот самый Чарли? Который семь лет назад принёс кубок школе?!

— Он самый, — кивнула Джинни с гордостью. — Теперь пойдём уже!

Они обе сбежали вниз, оставив Чарли с лёгкой усмешкой и приподнятой бровью стоять на лестнице.