Вопреки року (гет)

Несмотря на численное превосходство врага, темную магию и даже падших майар, нолдор удерживали нагорья Дортониона. Относительное затишье наступило лишь на пятый день. Почти беспрерывное сражение остановилось — орки перестали напирать, а в прорехах облаков показались такие знакомые золотые лучи.

Айканаро устало прислонился к камню, понимая, что другого времени на отдых у него может просто и не быть.

— Лорд, разведчики вернулись, — доложил верный.

— С севера?

— Да. И с запада, — ответил он.

— Пусть докладывают. Мы должны знать обстановку, — сказал Аэгнор.

«Хорошо, что Андрет не видит всего этого ужаса, — подумал он. — А я еще не хотел отпускать ее к родне. Их деревня среди лесов, вдали от важных дорог. Лишь бы она сама не наделала глупостей». При одной только мысли о жене и их будущем ребенке сердце нолдо забилось сильнее и неожиданно сжалось от боли, словно уже знало о чем-то.

Командир разведчиков доложил о значительных силах врага на севере. Однако никого, кроме орков, эльфы не заметили. Ни варгов, ни раукар более не было.

— Будем считать, что переломный момент пройден, — произнес Аэгнор. — Что на западе?

— Мы обнаружили лишь следы.

— То есть?

— Вероятно, еще в начале битвы часть войска прорвалась в леса. С ними были балроги. Скорее всего, твари спешили к восточным границам Хитлума. Они шли не основными дорогами, а…

Сердце Айканаро замерло:

— Где именно шли орки?

— Через сосновые боры. Там еще было небольшое поселение атани.

— Было? Ты хочешь сказать, его больше нет?

— Мы не располагали достаточным временем, чтобы узнать наверняка, но лес вокруг горел, хотя кто-то и потушил его.

— Странно. Очень странно. Впрочем, остальное доложишь Ангарато. Я… я должен быть не здесь!

Брата все же он нашел — оставлять его одного было бы просто подло. Ангрод тем временем разговаривал с Тьелпэринкваром. Куруфинвион, с еще не зажившими ожогами, продолжал командовать не только своим отрядом, но и частью дортонионцев, волею случая оказавшимися тогда с ним.

— Так ты уверен, что моя аммэ, леди Лехтэ, не была в крепости?

— Да. Мне жаль, но это так, — ответил он.

— Кто тогда предупредил вас о нападении?

— Птицы. Они передали вести.

— Кто их послал?

— Я не знаю. Они сказали, один из «нашей стаи», в лесу. Как и тех, что прилетали к нам сюда, на границу.

— Думаю, это она. Но почему, почему она не укрылась за стенами?! — воскликнул Тьелпэринквар.

Ангарато помолчал.

Айканаро влетел, подобно вихрю, и без всяких предисловий сообщил:

— Деревня, где жила Андрет… ее больше нет! Скорее всего. А она была там! Должна была быть. Я уезжаю. Немедленно.

— Айкьо! Сражение еще не окончено.

— Там моя жена!

— Возможно…

— Ангарато, не держи его, — вмешался Тьелпэ. — Мы справимся.

— Целители тебе еще лежать велели, — ответил Ангрод.

— Все в порядке. Я выдержу. Или, если хочешь, поеду вместе с Айканаро.

— Не стоит, — отозвался Аэгнор. — Я возьму небольшой отряд. Возможно, нам придется защищать атани.

— Надо сообщить Нолофинвэ. Пусть будет готов к удару с востока, — сказал Тьелпэ, раздумывая, как ему самому теперь искать мать и не бросить войско.

— Ангарато, — брат посмотрел ему прямо в глаза. — Если… если с ней… ты понял, то прощай. Я не вернусь.

— Айкьо!

Аэгнор развернулся и, не говоря больше ни слова, поспешил на запад, туда, где когда-то впервые встретил Андрет, а с ней и свою судьбу.

— Я к отцу, — прервал затянувшееся молчание Тьелпэринквар.

— Расскажешь ему про мать?

— Да, он должен знать.

— Он тоже умчится, — обреченно вздохнул Ангарато.

— Я останусь. Обещал же только что, — твердо сказал Куруфинвион.

— Прости. Ты прав.

Тьелпэ кивнул и отправился в ту часть войска нолдор, где развевался флаг со знакомой с детства звездой.

* * *

— Майтимо, я… — горло Алкариэль внезапно перехватило спазмом, и она замолчала, чтобы восстановить дыхание.

В окне, словно в насмешку, светил Анар. Тучи были уже не столь густы, и в разрывах нет-нет да и проглядывали живительные золотые лучи. Все казалось — сейчас затрубит знакомый рог, и стражи кинутся открывать ворота. И было почти невозможно поверить, что больше этого никогда не произойдет.

«Нет, неправда!» — напомнила она себе и невольно нахмурилась. Руки сами собой сжались в кулаки. Слова любимого насчет предвидения Алкариэль ни забыть, ни перепутать не могла, и от этого на фэа сразу стало легче. Она закрыла глаза, вдохнула глубоко и, вновь открыв, уже уверенно посмотрела на брата мужа.

Старший Фэанарион, словно предчувствуя что-то, был бледен. Или же это сказывалась чрезмерная усталость — Химринг выдержал больше недели непрерывного натиска войска Моринготто. Бессчетные орки, огромные стаи варгов, тролли, тянувшие колдовские штуки, что убивали на расстоянии, падшие майар… Нолдор вместе со своим лордом стойко выдержали удар, однако сейчас, когда Маэдрос увидел в палантире бледную жену Кано, внутри у него все сжалось и словно заледенело.

«Догадывается, что вести его ожидают не самые радужные? Возможно», — подумала леди Врат.

— Я должна сообщить, — заставила себя продолжить Алкариэль. — Макалаурэ погиб.

— Что?! — воскликнул ее собеседник, и голос его сорвался. — Как?!

— Он пал, защищая Врата.

И она заговорила, стремясь до мельчайших деталей передать все то, чему оказалась свидетельницей.

«Его братья все должны знать», — с горечью подумала Алкариэль.

Она поведала, что Глаурунг уничтожен, и в конце добавила:

— За Врата не беспокойся — крепость устояла, а я обо всем позабочусь. Перед отъездом Макалаурэ сказал, что в его отсутствие ответственность будет на мне. И еще… он добавил, что у него было предвидение.

Старший Фэанарион резко подался вперед:

— Какое?

— Он сказал, что вернется.

— Когда? Не имел ли он в виду возвращение в Аман?

— Нет, — уверенно покачала головой нолдиэ. — Речь шла о другом. Именно о возвращении домой. Он сказал, что не знает, когда это произойдет, а так же добавил, что мы еще непременно приведем в этот мир ребенка.

Долгую минуту Майтимо молчал, должно быть, осознавая услышанное, а после ответил:

— Что ж, до этого Кано никогда не ошибался. Будем верить, что и на этот раз он оказался прав. Но как… Впрочем, не будем загадывать. В любом случае твои слова внушают надежду. Мы будем ждать, все вместе. Но ты уверена, что тебе не нужна помощь?

— Пока нет. Родители и леди Тэльма меня хорошо обучили — я умею управлять землями. И я крепко держу в руках меч. Твари Моргота еще пожалеют, что убили Кано.

Она говорила спокойно и тихо, однако в глазах ее блеснул огонь, а рука сжала рукоять висящего на боку клинка.

—  Оростель или Вайвион живы?

Алкариэль кивнула.

— Если что, сразу же вызывай — мы всегда придем на помощь, — заверил ее Маэдрос.

— Хорошо, — кивнула Алкариэль. — Непременно.

Еще некоторое время им пришлось обсуждать дела, но к Майтимо пришли, и скоро они попрощались. Алкариэль вздохнула и, посмотрев в окно, увидела там далекие пики гор. Лоб нолдиэ прочертила суровая складка.

— Они еще пожалеют, — пообещала она вслух самой себе и, развернувшись на месте, стремительно вышла из библиотеки. Увидев в дверях стража, попросила: — Позовите Вайвиона и Оростеля.

— Сейчас, леди.

— Я буду ждать в Ореховой гостиной.

Спустившись по лестнице почти бегом, она подошла к столу и, придвинув к себе пергамент и перо, погрузилась в размышления. Перед мысленным взором ее стояла карта окрестных земель, и теперь требовалось понять, на каких участках враг в ближайшее время будет наиболее уязвим.

— Вы звали? — услышала она спокойный, немного печальный голос Оростеля и, подняв глаза, увидела обоих эльфов.

— Да, — поднялась Алкариэль. — Как вы хорошо знаете, наша жизнь изменилась. Не навсегда, но, возможно, надолго.

— Что вы имеете в виду? — удивился Оростель.

Она поглядела внимательно сначала на одного, затем на другого, пытаясь понять, о чем оба думают. В глазах друга мужа читалась скорбь, а Вайвион, похоже, горевал не только о лорде, но и о своем невольном участии в его смерти.

— Не казни себя, — вдруг сказала она. — Теперь мы знаем о чарах Глаурунга, и, даже если Моргот выведет новых драконов, врасплох нас будет застать сложнее. Это опыт — суровый, но необходимый. А Макалаурэ вернется.

— Что?! — вскричали оба нолдо, и в глазах их зажглись надежда и недоверие одновременно.

— Да, вернется, он это предвидел. А до тех пор…

Она замолчала и, расправив плечи, серьезно, задумчиво поглядела на них. На лице ее читалась решимость.

— До возвращения мужа я, как леди, отвечаю за эти земли и за всех вас. Вы поможете мне? Будете моими советниками?

— Да, — не колеблясь, ответил Оростель.

— Я согласен, — произнес Вайвион.

— Тогда, — Алкариэль вновь опустилась на стул и придвинула к себе пергамент с расчетами. — Для начала я хочу знать, какими силами мы располагаем на данный момент. Сколько воинов погибло, сколько осталось живо? Много ли у нас опытных командиров? И как быстро смогут вернуться в строй раненые?

Она указала взглядом на свободные стулья рядом с собой, и нэри, расположившись, принялись докладывать.

* * *

Аэгнор летел по лесным тропам, спеша узнать и одновременно страшась того, что именно он может увидеть. Перед его мысленным взором вставали картины то радостной встречи, то абсолютно пустого селения, то… впрочем последние он старался гнать из головы.

Сгоревшие сосны появились перед нолдор неожиданно — не было ни почерневшего подлеска, ни обугленных кустарников или чуть закопченных стволов. Словно неведомая сила очертила границу, за которой начал бушевать огонь.

— Неужто сожгли?! — охнул один из нолдор.

Аэгнор грозно посмотрел на него:

— Скоро увидим. Вперед!

Черные сосны окружали поселение, но не приблизились вплотную.

— Лорд, дома стоят. Нетронутые пламенем! — радостно воскликнул один из спутников.

Впрочем улыбка тут же исчезла с его лица. Избы — единственное, что осталось в этом селении. Не смеялись, играя, дети, не скрипели колеса телег, не гоготали гуси и не мычали коровы — мертвая тишина встретила нолдор. Кровь была повсюду — в пыли троп, на стенах домов, на втоптанной в землю траве, на заборах, даже на некоторых крышах. Тела, изрубленные, обезглавленные, заколотые, валялись повсюду.

Орки не встретили почти никакого сопротивления, убивая еще сонных и испуганных пожаром людей. Временами попадались обглоданные кости, в основном небольшие — ирчи все же предпочитали нежное мясо.

Нолдор в молчании продвигались по селению. Сил вымолвить хоть слово не было ни у кого.

— Андрет! — наконец сорвался на крик Аэгнор. — Мелиссэ!

Он бросился в дом родителей жены, но не нашел там никого. Следов крови тоже не было.

«Может, успели уйти», — подумал он в надежде.

— Лорд, — глухо позвал верный и замолчал.

Слова не требовались. Лишь на мгновение прикрыл Аэгнор глаза и выбежал на задний двор, едва не споткнувшись о тело младшего брата супруги.

Андрет лежала в пыли с растрепанными волосами, в разорванном платье и застывшей мукой на лице.

Айканаро, как подкошенный, упал на колени:

— Прости меня. Не уберег. Ни тебя, ни дитя.

Он провел рукой по ее животу, на котором четко обозначился след грязного сапога орка:

— Клянусь, я отомщу! Моргот, слышишь меня?! Тебе не долго осталось творить черные дела! Ее смерть станет твоей смертью! Ненавижу!

Айканаро до боли сжал кулаки и бросил на север взгляд, полный гнева. Вновь посмотрел на жену и крепко зажмурил глаза — Андрет весело бежала по полю ему навстречу. Сильнейшая боль пронзила сердце Аэгнора. Хотелось рыдать, кричать, но слез не было, а слова замерли комом в горле.

— Андрет, — только и смог прохрипеть он.

Верные стояли поодаль, понимая, что ничем не могут помочь Аэгнору. Он все держал жену за руку и что-то тихо говорил, говорил, говорил… Наконец, он резко встал и повернулся к своему отряду:

— Похороните жителей. И Андрет. Пусть покоится здесь же, где жила и была счастлива. После возвращайтесь в крепость. И бейте, бейте тварей, что смеют творить подобное. Брату же моему передайте, что я отправляюсь в Ангамандо. Если повезет, то убью Моринготто, если нет… это все равно лучше, чем жить без нее.

Возразить Айканаро не посмел никто, и вскоре одинокий всадник устремился на север — туда, где возвышались пики Тангородрима.

* * *

Анкион устало опустил меч — ни одного живого орка более не было в северном форте Таргелиона. Нолдор тогда подоспели вовремя. Почти. Башня еще держалась, но и защитников практически не осталось. Израненные и измученные сражением, они постепенно отступали, но не сдавались.

Теперь же надлежало очистить двор, стену и лестницы от туш ирчей, а также помочь целителям, что уже разбили лагерь и занимались ранеными.

Возвращение основного войска было воспринято с воодушевлением, однако известие о новом оружии Врага и о потерях заставили нолдор зябко повести плечами.

— Где та дрянь, что швырялась то ли пламенем, то ли еще чем? — спросил Анкион. — Ее бы изучить.

— Где-где, у Моринготто в… — Карантир сделал паузу и опять перешел на кхуздул. — Не далась она нам в руки. Стоило к ней прикоснуться, как она разлетелась на куски. А рядом было не так уж мало воинов…

— Не вини себя!

— Должен был заподозрить подобное, но…

— Ты сделал все, что мог, — тихо произнес он.

Морифинвэ на какое-то время замолчал и наконец произнес:

— Докладывай обстановку.

— Всех тварей, посмевших ступить на камни башни, мы уничтожили. Однако выжегшего ворота слугу темного пламени ни мы, ни защитники более не видели.

— Плохо.

Нолдо кивнул:

— Раненые на попечении целителей, павшими… сейчас занимаются.

— Сколько выжило?

— Чуть более десятка.

Карнистир до боли стиснул кулаки:

— Они будут отмщены.

— Не сомневаюсь, лорд.

На протяжении нескольких дней продолжались бои. И раз за разом ирчи терпели поражение, пока наконец не наступила тишина.

Некогда красивая и цветущая равнина превратилась в свалку тел. Хищно каркали вороны, тоскливо выл ветер. Казалось, не осталось ни живой травинки, ни одного нетронутого цветка — засохшая кровь покрывала землю, незатронутую огнем.

«Видимо, здесь я больше не нужен, — подумал Карнистир. — Усилю гарнизон форта, отправлю раненых в крепость и… надо ехать к следующему форту, не вышедшему на связь. Хоть он и южнее, но… да и надо найти выжегшего ворота рауко. Вряд ли он сбежал на север».

Раздав указания, Морифинвэ скомандовал было отправление, но все же ненадолго заглянул к целителям. Собственная рана еще болела, но уже доставляла ему меньше беспокойства.

— Лорд, все готово. Мы скоро будем переправлять раненых, — доложил один из целителей.

Морифинвэ кивнул и продолжил искать глазами Лантириэль.

— Она сейчас не сможет выйти к вам, — с пониманием проговорил нолдо. — Ей приходится петь почти без отдыха. Да и то, когда она замолкает, то готовит снадобья.

Карантир вновь кивнул.

«Значит, договорим уже в крепости. Когда все закончится, — решил он. — Кольца все равно со мной. Вернусь и сразу к ней».

Войско Таргелиона двинулось на юго-восток. По пути им попадались лишь небольшие отряды орков, с которыми нолдор достаточно легко разделывались. Однако обстановка постепенно нагнеталась, словно что-то они упустили из виду, не учли.

В форте все еще шел бой. Ирчей было немало, но их неплохо сдерживали нолдор. В целом ситуация не внушала серьезных опасений. Куда страшнее смотрелась дыра в стене.

«Неужели и здесь Враг использовал ЭТО?!» — ужаснулся Карантир.

Подойдя на достаточное расстояние, лучники принялись обстреливать напиравших друг на друга ирчей. Твари с воплями развернулись, но нолдор вновь спустили тетивы. Самые упорные продолжали бежать вперед, несмотря на ощетинившихся копьями эльфов.

Бой был относительно недолгим. На этот раз численный перевес оказался недостаточно большим. Ирчи, не ожидавшие такого отпора, предпочли разбежаться, спасая свои шкуры. Однако далеко уйти им не удалось — с востока на них надвигалась огромная стальная шипастая многоножка. Ни единой щелочки между тяжелых пластин-щитов, она перемещалась так, словно и правда была единым организмом. Гномий хирд вступил в бой. Дети Махала сминали тварей Моргота, а нолдор Таргелиона усилили натиск, не оставляя ни одному орку шанса на спасение.

— Благодарю доблестных потомков Дюрина, что пришли на помощь, — произнес Карантир, когда все было кончено.

— Мы помним договор, лорд, — ответил командир наугрим. — Беда попыталась прийти и в наш дом, но каменные стены, на которых лежит благословение Махала, остановили тварей.

— А одну мы сбросили в глубокий колодец! — встрял в разговор молодой гном.

— Помолчи, Дили! Я сам расскажу, как огненный выродок пожег все наши наземные постройки, как без жалости убивал все живое на пути, стегая своей плетью…

— Рауко достиг гор? — удивился Карнистир.

— Да, вы так называете этих убийц. Он был у нас…

— Но попался в ловушку! И теперь лежит на дне самой глубокой пропасти!

— Дили!

— Понял. Молчу.

— Прости, лорд. Это племянник моей двоюродной тетки. Юн, горяч и…

— Я понял. Он достойный сын Махала.

— Да, он храбр и умел, — согласился с Карнистиром науг.

— Я думаю, в знак нашей общей победы мы согласуем иные пошлины. На год, — предложил Карантир, понимая, что иначе гном первым начнет этот разговор, и тогда изначальные условия будут совсем другими.

— Лорд! — нолдо летел к Карнистиру. — Мне только что между делом сообщил один из… наугрим, — нолдо явно хотел употребить иное слово, — что полсотни ирчей все же прорвалось на юг. Еще до нашего появления.

— Да, обошли нас с фланга, земляные трусливые черви! — рявкнул гном. — Но разве для крепости это проблема? Меньше, чем за час управитесь.

Однако Морифинвэ его уже не слушал.

«Ланти, держись, я уже спешу!» — думал он, когда вылетел на юг вместе с ударным отрядом, оставив бОльшую часть войска в форте.

— Они могли пойти другой дорогой, — заметил скакавший рядом верный.

— Раненых сопровождали не только целители, — произнес другой.

Хохот тварей эльфы услышали издалека, и Морьо приложил неимоверные усилия, чтобы сразу не рвануться вперед — обстановку все же стоило сперва разведать.

Воины бесшумно подъехали к поляне и замерли, отказываясь верить своим глазам. Орки пили и жрали, вырывая порой друг у друга куски, некогда бывшие эльфийскими телами. Туши убитых соратников нисколько не омрачали их пир, а за обладание одним ятаганом даже завязалась драка. Впрочем, было зрелище и поинтереснее — насытившиеся ирчи обнаружили нескольких еще живых нолдор и принялись стрелять в них, желая продлить мучения несчастных как можно дольше. Если же орк умудрялся пустить стрелу так, что та обрывала жизнь, то ему больше не разрешали принимать участие в забаве. Жрать, впрочем, не запрещалось.

— Убить! Всех! Каждого!!! Ни одна тварь не уйдет! — прокричал Морифинвэ, вылетая на поляну.

Орки заметались, завизжали, некоторые попытались схватить оружие. Нолдор в гневе были страшны. В их глазах, знавших истинный свет, теперь горело ярчайшее пламя ненависти, и многие твари падали на землю, закрываясь руками, лишь бы не встречать эти взгляды.

Сбежавших преследовали, загоняли конями и без жалости убивали.

Последний ирч сдох от руки Карнистира, и тот развернул жеребца назад. Морьо боялся увидеть, но понимал, что должен найти любимую.

«Или то, что от нее осталось», — он вспомнил чавкающих орков, и боль захлестнула фэа.

Верные обследовали место стоянки в надежде найти еще живых. Троим повезло — твари не стали поднимать перевернутую ими же телегу. Еще двух обнаружили под тушами убитых орков. Раненые, с переломанными костями, они еще дышали. Только целителей, что могли бы им помочь, уже не было. Они вместе с сопровождавшим отрядом защищали своих подопечных от налетевших на них ирчей.

Этот оттенок волос Морьо узнал бы из тысячи.

— Ланти! — он кинулся к любимой. Ее руки еще сжимали лук и стрелу, которую дева так и не успела отправить в полет. Шипастая дубина сделала свое дело. Первый удар пришелся в спину, уронив синдэ на землю и переломав ей ребра. Второй, в голову, оборвал жизнь возлюбленной Морьо.

— Ланти… — он осторожно перевернул целительницу на спину. — Мелиссэ…

Слезы текли по лицу Фэанариона, но он их не замечал. Карнистир погладил ледяные пальцы девы и… достал кольцо.

— Ты не наденешь мне мое, но позволь все же…

Тонкий серебряный обруч сверкнул уже на пальце синдэ.

— Мелиссэ, — вновь прошептал он.

— Лорд… — верный замер, не решаясь подойти ближе.

— Что? — глухо отозвался Карантир.

— Пятеро живы.

— Везите в крепость. Я останусь здесь.

Ослушаться приказа нолдор не посмели, однако двадцать воинов все же не покинули Морифинвэ — им следовало похоронить павших, а в случае необходимости защитить лорда. Остальные поспешили на юг.

* * *

— Может, мы проверим часть леса поближе к Аглону? — предложила Лехтэ и, обернувшись, вопросительно посмотрела на волка.

Падавший сквозь узкий лаз скудный серый свет с трудом рассеивал полумрак пещеры, однако разводить костер или разжигать факел нолдиэ не решалась, опасаясь привлечь внимание тварей.

Привычные движением она сгребла в кучку валявшиеся на полу мелкие камешки и принялась выкладывать схему, весьма приблизительную, однако ее вполне хватало, чтобы сориентироваться. Синда, заинтересовавшись, подошел ближе и лег, внимательно следя за движениями эльфийки. Лехтэ изобразила ту часть леса, что они уже успели обследовать, а так же все известные им участки боев.

— А что происходит здесь, — она указала жестом на достаточно обширную область на северо-востоке, — мы с тобой лишь догадываемся. Мне кажется, пора это исправлять.

— Согласен! — пролаял волк.

— Отлично, — обрадовалась эллет. — Тогда отдыхаем и собираемся.

Волк широко зевнул и, перекусив припасенным в углу пещеры куском мяса, оставшимся от последней охоты, растянулся у самого входа и задремал. Лехтэ же достала из сумки еще один лембас и откусила от него кусочек, запив водой из фляги. Вагай же сосредоточенно жевал из торбы овес, чьи запасы неумолимо таяли.

Растянувшись на лапнике, она закрыла глаза и принялась размышлять. Их странствия длились уже многие дни, и что случится дальше, никто не мог предсказать. Конечно, Тельмэ надеялась, что войска нолдор скоро одержат победу, и тогда они с сыном вернутся в Химлад.

«Интересно, как там Курво?» — невольно подумала она. Вот о ком бы она с радостью попробовала раздобыть сведения. До сих пор это было слишком опасно.

Однако ей нужно было продумать и плохой вариант развития событий. Что, если Дортонион все же не удастся удержать? Куда идти и, главное, как узнать о сыне? Мысли о Тьелпэ не покидали нолдиэ, а беспокойство все росло и росло. Лишь в одном эльфийка была уверена — он жив. Порой ей казалось, что она чувствует боль сына, и тогда Тельмэ старалась дотянуться до него и поделиться силами. После чего неизменно она начинала думать о муже.

Подобные мысли уже успели стать привычными, поэтому Лехтэ сама не заметила, как уснула. Пробудилась же она от того, что Синда ткнул ее носом в плечо.

— Пора! — сообщил он.

— Сейчас, уже иду.

Эллет зевнула и, наскоро приведя себя и коня в порядок, умылась из собиравшегося в дальнем углу небольшого подземного озерца. Наполнив заново фляги, она проверила припасы и вывела Вагая. Путь их теперь лежал на восток.

Они уверенно продвигались, пользуясь хорошо известными волку тайными тропами, и Лехтэ все это время не снимала плащ, к которому успела привыкнуть. Время от времени на пути попадались птицы и даже парочка зайцев, и именно это внушало надежду. Значит, Враг еще не победил. Скоро сквозь кроны начали пробиваться первые редкие бледно-золотые лучи, и фэа нолдиэ воспряла.

«Оказывается, я уже успела отвыкнуть от света Анара, — подумала она. — Так быстро».

Однако вскоре эти скудные лучи вновь исчезли, и тогда стали попадаться признаки того, что путь эльфийки и волка совсем недавно пересекали эрухини. Слегка примятая трава, чуть потревоженные ветки кустов.

«Ирчи оставили бы гораздо более значительные разрушения, — подумала Лехтэ. — А люди более грубые. Вероятно, прошли эльфы».

Мысль воодушевляла, однако сперва ее требовалось проверить, а заодно выяснить, кто именно прошел.

Некоторое время путники двигались все вместе, после нолдиэ спешилась и повела Вагая в поводу. Когда дорога стала для него почти непроходимой, она оставила его в безопасном месте и пошла дальше с волком.

Скоро стали слышны звуки битвы. Шерсть Синды гневно встопорщилась, а Лехтэ, еще раз убедившись, что плащ на ней и она не видна, перехватила поудобнее лук и, уцепившись за ближайшую ветку, проворно вскарабкалась наверх.

«Почти как в детстве вместе с братом», — вспомнила она, невольно улыбнувшись при этом.

Происходившее впереди было видно плохо, поэтому нолдиэ перебралась на соседнее дерево, затем на следующее. Наконец, поляна впереди стала видна хорошо, и эллет устроилась поудобнее и достала стрелу.

Теперь было очевидно, что сражаются нолдор и ирчи.

«А это значит, что я могу помочь», — подумала нолдиэ.

Приглядевшись, она выбрала первую цель, как ей показалось, одного из вражеских командиров, и послала стрелу в полет.

«Прямо в глаз!» — обрадовалась она своему успеху.

Впрочем, если этот выстрел и произвел в рядах сражающихся какое-то действие, то ей было с такого расстояния не разобрать. Убедившись, что эльфы побеждают, она тщательно прицелилась и выстрелила в орка, который собирался ударить одного из нолдор в спину. Тот яростно сражался, но ни блокировать, ни увернуться уже не успевал. Волк под деревом ободряюще рыкнул, когда ирч рухнул на землю, но Лехтэ сделала ему знак вести себя потише.

Наконец, бой на поляне стих, и тогда тот самый нолдо обернулся и посмотрел прямо в гущу крон, словно что-то хотел отыскать.

«Не может быть!» — сердце Лехтэ подпрыгнуло в груди и часто-часто заколотилось.

Прямо на нее смотрел муж.

«Курво!» — прошептала она.

* * *

«Лехтэ!»

Осознание хлестнуло фэа Куруфина, словно удар плети. Именно ей принадлежала стрела, что покачивалась теперь в глазнице орка, совершенно ехидно при этом звеня. Золотое с белыми полосками оперение. Здесь, на передовой.

«Все-таки не в безопасности крепостных стен, не в тылу и не на пути в Химлад, — подумал Искусник и мысленно выругался: — Проклятье, и почему я не удивлен?»

Впрочем, сын говорил, что отправлял мать с докладом к полу-родичам. Значит, либо она не доехала, либо кто-то из воинов не пропустил ее, не подумав о безопасности незнакомой эльфийки.

«И вот об этом с ними еще предстоит серьезно поговорить», — пообещал себе он.

И все же в сердце, словно птица весной, билась радость, грозя выплеснуться наружу полноводным потоком, сметающим все на своем пути. Лехтэ нашлась! Она жива и совсем рядом!

— Не расслабляться! — приказал тем временем Курво вслух верным. — По кустам еще могут рыскать враги.

Сам же он, мысленно прочертив траекторию полета стрелы, пригляделся внимательней к кронам деревьев. На миг ему показалось, будто воздух подернулся легкой рябью. Впрочем, это можно было списать и на летний зной.

«В любом случае, если не знать, что именно ищешь, заметить ничего невозможно, — отметил он про себя. — Выходит, на ней тот самый подарок фалатрим».

— Не вздумай слезать, пока не разрешу! — послал он подобное стреле осанвэ, уверенный, что Лехтэ его услышит.

Едко пахло гарью и паленым мясом. Одна из тварей пошевелилась, и Курво, добив ее ударом меча, отправился проверять подлесок. В течение четверти часа им удалось обнаружить еще с полдюжины ирчей, однако на этом, похоже, было все.

Искусник выдохнул и, убрав меч в ножны, приказал:

— Расставить часовых. Скоро двинемся дальше.

— Слушаюсь, лорд.

— И проверьте, нет ли где-нибудь рядом коня.

Верный ушел, а Курво огляделся по сторонам, словно еще раз хотел убедиться в безопасности, и пошел к дубу, над которым недавно заметил марево.

— Вот теперь можно спускаться, — сказал он спокойно, посмотрев вверх. — Сама справишься, или помочь?

— Вот еще, — весело фыркнул в вышине любимый голос, и Куруфин едва успел подставить руки, чтобы подхватить спрыгнувшую с ветки жену.

Опустив ее на землю, он на ощупь стянул с ее головы плащ и взглянул наконец в сияющие от радости глаза:

— Здравствуй, мелиссе.

— Здравствуй, мельдо, — она обхватила его шею руками, и муж несколько долгих мгновений рассматривал знакомые черты, с удовольствием вглядываясь в малейшие черточки и впитывая идущий от них свет, а после еще крепче прижал к себе жену и, наклонившись, поцеловал.

— Наконец-то нашел!

Отпускать ее не хотелось, словно только в его руках любимая могла быть в абсолютной безопасности, однако идти таким образом к верным было затруднительно. Нехотя он отстранился, впрочем, сразу взяв супругу за руку, однако та его неожиданно окликнула.

— А я тут не одна, — сообщила Лехтэ загадочно и, обернувшись, сделала знак свободной рукой и тихонько свистнула.

И тогда из подлеска вышел волк.

— Познакомься, — с гордостью сказала нолдиэ мужу. — Мой новый друг и спутник. Его зовут Синда. Он помогал мне все эти дни и охранял.

Зверь в коротком приветствии наклонил башку. Секунду Курво осознавал услышанное, а после рассмеялся:

— Синда? Что ж, рад познакомиться. Будь нашим гостем.

— С удовольствием, — ответил волк на языке зверей.

— И… спасибо тебе!

Волк понимающе рыкнул. Лехтэ нахмурилась, и муж, заметив это, посмотрел вопросительно.

— Я думала, мы его возьмем с собой в Химлад.

— Обсудим это позже, — ответил он. — Но почему бы и нет.

«Хуан будет в восторге», — подумал он и, не сдержавшись, весело ухмыльнулся.

Тем временем верные, завидев леди, принялись устраивать на скорую руку импровизированное угощение: достали сыр, ломтики вяленого мяса и полную флягу чистой, вкусной родниковой воды.

— Благодарю вас, — улыбнулась Лехтэ, с удовольствием принимаясь за обед.

Волк так же не был забыт, получив солидный кус оленины. Хотя воины первое время косились на него с опаской, однако вскоре, поняв, что этот зверь не опасен и действительно друг госпожи, расслабились.

Спустя четверть часа один из дозорных привел Вагая.

— Потом расскажешь, что ты делала в этих краях, — сказал Курво, садясь рядом с женой. — Вечером, на привале.

— С удовольствием, — улыбнулась Лехтэ, и от этой улыбки у ее супруга вновь взволнованно трепыхнулось сердце.

«Нашлась! И жива!» — уже в который раз мысленно повторил он, словно до сих пор не мог до конца поверить.

— Однако я ожидал вопросов, — признался он.

— И я бы уже давно их задала. Как сын? Видел ли ты его? Долетели ли птицы, что я посылала с данными разведки? Но ведь ответ на них — дело далеко не пяти минут.

— Верно, — согласился Курво.

— Поэтому я задам их тебе на ближайшем привале.

— И я отвечу. Но и ты мне о многом расскажешь.

Лехтэ кивнула и вновь вгрызлась в мясо. Искусник же, полюбовавшись ею еще несколько секунд, обнял любимую, накинув ей на плечи свой плащ. Та охотно прижалась, и Курво подумал, что как бы ни закончился теперь этот день — он счастлив.