Потерянная — незнакомая себе (гет)

Позже они отправились устанавливать палатку. Мистер Уизли с улыбкой напомнил, что в магловском мире запрещено использовать магию, и теперь внимательно наблюдал за Гарри, Гермионой и Евой, будто ожидая от них каких-то подсказок: вдруг кто-то из них знает, как правильно поставить эту странную конструкцию.

Ева чувствовала себя растерянной. Она не имела ни малейшего понятия, с чего начать. В прошлой жизни её отец, Сергей, брал её на природу — они устраивали простые пикники, где было тепло, вкусно и весело... но палаток они никогда не ставили.

А в новой жизни, после того, как она переродилась в этом мире, у неё вообще не было нормальных прогулок. Лишь холод стен приюта, давящее одиночество и боль. Поэтому сейчас она чувствовала себя неуклюжей и ненужной. Где-то внутри нарастало привычное чувство беспомощности.

К счастью, Гермиона, всегда чуткая и внимательная, заметила, как погрустнела подруга. Она подошла ближе с мягкой улыбкой и тихо, но искренне предложила помощь:

— Хочешь, покажу, как это делается? Мы с родителями один раз ездили в поход.

Ева взглянула на неё и почувствовала, как в груди на мгновение стало теплее. Как же хорошо, что рядом есть такие люди.

Гарри, стоявший чуть поодаль, задумался. Он тоже никогда не ходил в походы с Дурслями — они, скорее, оставили бы его ночевать под дождём, чем взяли с собой куда-нибудь. Он совершенно не знал, как ставится палатка, но, заметив задумчивый, чуть печальный взгляд Евы, решил приободрить её по-своему:

— Я тоже никогда не ставил палатку, — честно сказал Гарри с тёплой улыбкой. — Не переживай, это обычное дело, если кто-то не умеет. Главное — попробовать.

Ева невольно улыбнулась. Лёгкая, но искренняя улыбка осветила её лицо, согрев душу на несколько мгновений. Она благодарно кивнула друзьям и чуть отступила в сторону, решив помочь с чем-нибудь другим, чтобы не мешать.

Она была искренне благодарна им за понимание и поддержку. Это чувство было новым, хрупким, но очень важным для неё.

Тем временем, Фред протянул руку брату, чтобы тот подал верёвку для крепления палатки. Но, взглянув вокруг, вдруг заметил, что Джорджа рядом нет. Оглядевшись в поисках, он с раздражением увидел, что тот уже вовсю примчался к Еве, предлагая свою помощь там, где она, кажется, вовсе не требовалась.

Фред сжал зубы, чувствуя, как внутри вскипает лёгкая злость. Но прежде, чем она успела разгореться, Ева мягко, но твёрдо, с той самой деликатной учтивостью, что никого не обижает, дала понять, что сейчас справится сама, и помощь ей не нужна.

Джордж немного смутился, будто щенок, которого прогнали от лакомства. Он вернулся обратно к брату с опущенной головой, а Фред еле сдержал довольную ухмылку. Ему даже стало чуточку легче на душе.

Палатка наконец-то была установлена. Ева, Гермиона и Джинни дружно забрались внутрь палатки для девочек. Каково же было удивление Евы, когда внутри оказалось неожиданно просторно, уютно и очень чисто. Три аккуратно застеленные кровати стояли по разным сторонам палатки, а свет от лампы мягко рассеивал сумерки, делая пространство почти домашним.

Не удержавшись, Ева с радостным вздохом бросилась на кровать слева, утонув в мягком одеяле. После напряжённого утра хотелось просто закрыть глаза и немного отдохнуть… но покоя ей не дали.

К ней тут же подошла Джинни с хитрой, довольной ухмылкой на лице:

— Ну, — протянула она с озорным блеском в глазах, — как тебе крепкие руки Седрика Диггори?

Еву неожиданно захлестнула волна воспоминаний. Перед глазами ясно встала картина, как они переместились с помощью старого башмака — порт-ключа. Она стояла рядом с Седриком, и в тот самый момент он по-джентльменски предложил ей помощь. Тогда, не раздумывая, она схватила его руку... Его ладонь была крепкой, надёжной и удивительно тёплой. От этого воспоминания на лице Евы расцвела застенчивая улыбка, а сердце приятно защемило.

— Эм-м-м... — замялась она, не зная, как подобрать слова, и слегка покраснела.

— Дава-а-ай уже, не тяни! — нетерпеливо потребовала Джинни, подталкивая её плечом.

Гермиона, заметив, как Ева смутилась, мягко вмешалась, чтобы её поддержать:

— Джинни, перестань, ты же видишь, она стесняется, — сказала она с тёплой улыбкой, садясь рядом. Но любопытство, конечно, тоже взяло верх, и Гермиона с интересом посмотрела на подругу, ожидая продолжения.

Ева хитро усмехнулась, решив немного подразнить Джинни:

— Ты же сама всё видела, — с улыбкой напомнила она.

Но Джинни на такие уловки не велась. Она, схватив Еву за руку, весело сказала:

— Видела-то видела, но я хочу знать, что ты почувствовала! Рассказывай, какие ощущения были, когда ты держала руку Диггори?

Ева вздохнула, на мгновение прикрыла глаза, как будто вновь переживала тот момент, и мечтательно произнесла:

— Его руки... они такие красивые, крепкие, тёплые... В тот момент мне казалось, что моё сердце остановится...

Джинни, не выдержав, завизжала от восторга, подскочила с кровати и захлопала в ладоши:

— Ой, это так романтично!

И тут, будто гром среди ясного неба, у входа раздался голос:

— Что романтично?

Ева резко обернулась. В проёме палатки стояли Гарри и Рон. Гарри выглядел немного недовольным, а Рон... ну, Рон был просто Роном, слегка растерянным и любопытным, как всегда.

— А тебе-то зачем знать? Это девчачьи разговоры, не лезь! — резко ответила Джинни, нахмурившись.

Рон закатил глаза:

— Ладно-ладно, как хотите. Вообще-то, мы пришли позвать Еву и Гермиону с нами — хотели вместе сходить за водой, — объяснил он, будто оправдываясь. Гарри всё это время молчал, смотрел чуть в сторону, и от этого Еве стало как-то не по себе. Она неловко отвела взгляд, чувствуя странное напряжение.

Джинни, которую всё ещё не отпускали мысли о Диггори, махнула рукой, не желая отпускать Еву:

— Пусть идёт только Гермиона. Ева останется, ничего с ней не случится!

Ева хотела было согласиться, остаться здесь, продолжить разговор с подругами… А вдруг ей повезёт, и она случайно встретит Седрика где-нибудь по дороге? Может, даже заговорит с ним. А может… он сам предложит ей встретиться где-то после ужина?..

— «Ага, размечталась», — тут же ехидно напомнил внутренний голос, вернув её в реальность.

Она глубоко вздохнула, прогоняя мечты, и сказала решительно:

— Нет, я пойду.

Подойдя к небольшому зеркальцу, висевшему у стены палатки, она быстро поправила волосы, пригладила складки на одежде и, набравшись храбрости, вышла вслед за ребятами.

Они медленно шли по поляне, петляя между множеством палаток самых разных форм и размеров. Некоторые были крошечными, словно на одного человека, другие напоминали целые дома, украшенные флагами, гербами и разноцветными фонариками. В воздухе витал аромат свежего воздуха, дыма от костров и чего-то сладкого, магического, чего Ева не могла точно определить, но что несло с собой ощущение праздника и ожидания чего-то большого.

По дороге они встречали знакомых из Хогвартса. Кто-то весело махал рукой, кто-то просто кивал в знак приветствия, а кто-то с интересом разглядывал Гарри, Еву и Гермиону, перешёптываясь между собой.

И вдруг взгляд Евы наткнулся на лицо, которое она сразу узнала — миловидное, сдержанно улыбающееся, но вызывающее у неё внутри неприятный холодок. Это была Чжоу Чанг.

Как и всегда, при виде Гарри её лицо озарилось мягкой, дружелюбной улыбкой, в которой Еве чудилось что-то неестественное, слишком сладкое, слишком показное. Чжоу едва заметно кивнула, как будто и не заметила никого, кроме Гарри. Ева с трудом сдержала раздражённый вздох и демонстративно закатила глаза, отвернувшись.

С первой встречи Чжоу ей почему-то не понравилась. Что-то в ней казалось фальшивым, каким-то нарочито вежливым. А особенно раздражало, как легко, как будто нарочно, Чжоу заигрывала с Гарри, словно никто этого не замечал...

В груди неприятно кольнуло, но она заставила себя идти дальше, не показывая своих чувств.

Наконец, они добрались до места, где набирали воду. Возле большого магловского крана стояла длинная очередь из волшебников всех возрастов. Куча шумных школьников, родителей, да и просто прохожих толпилась вокруг, разговаривая, смеясь и споря.

Ева оглянулась по сторонам, невольно ищущим взглядом пытаясь заметить знакомый силуэт. Где-то здесь, возможно, стояла палатка Седрика Диггори... но её взгляд не мог выхватить ничего похожего.

Тогда она, быстро придумав оправдание, сказала:

— Я, пожалуй, вернусь в палатку. Очередь большая, да и устала я.

Слова прозвучали убедительно, но внутри у неё всё кипело от нетерпения. На самом деле, она просто решила воспользоваться моментом, чтобы найти Седрика.

Она пошла обратно, оставив друзей в очереди, и стала обходить ряды палаток. Ева не знала, где именно стоит палатка Диггори, но упрямо шагала вперёд, надеясь случайно наткнуться на Седрика.

Сколько палаток она обошла, она уже и не помнила. Всё сливалось в одно: люди, разговоры, смех, фонари, флаги, палатки разных цветов и форм... Но Седрика нигде не было.

Постепенно её радостное возбуждение сменялось усталостью и разочарованием.

В какой-то момент, когда она остановилась, чтобы перевести дух, на неё вдруг нахлынуло тревожное осознание: она не просто не нашла Седрика — она теперь не может вспомнить, как вернуться обратно.

Ева почувствовала, как сердце болезненно сжалось. Она так увлеклась поисками, что совершенно не запомнила, куда поворачивала, где проходила, как выглядела её палатка среди сотен других...

Сглотнув ком в горле, она начала торопливо оглядываться по сторонам, надеясь увидеть хоть какое-то знакомое место. Но вокруг были только чужие лица, незнакомые палатки и шумные разговоры.

Её пальцы сжались в кулаки, а сердце забилось быстрее. Паника начинала подбираться всё ближе.

Но вдруг взгляд Евы зацепился за знакомую ей деталь: несколько изящных павлинов, прогуливающихся неподалёку, а рядом — светлая, почти жемчужно-белая палатка. Её окружали тонкие огоньки, отражающие нежные перья павлинов.

Ева радостно улыбнулась. Она узнала этих павлинов — Люциус Малфой очень их любил.

Не раздумывая, Ева направилась туда.

Осторожно приподняв полог палатки, она шагнула внутрь. Воздух тут был наполнен тонким, знакомым ароматом жасминового чая — любимого чая Нарциссы Малфой.

Внутри было светло и спокойно. Нарцисса и Люциус Малфой сидели за аккуратно накрытым столом и пили чай из тонких фарфоровых чашек. Драко, устроившись чуть поодаль, листал тонкую книжку в кожаном переплёте, сосредоточенно нахмурив брови.

— Привет... — тихо и немного неловко сказала Ева, прерывая тишину.

Все трое одновременно обернулись на звук её голоса.

— Ева, милая! — воскликнула Нарцисса, тут же поднявшись со своего места. Она мягко, но крепко обняла девочку, прижав её к себе так тепло и искренне, что Ева чуть не расплакалась от нахлынувших чувств. Она так скучала по Нарциссе, по её ласковому голосу, нежным рукам, по тому ощущению, что хоть кто-то в этом мире по-настоящему о ней заботится. Ева тоже обняла её в ответ, на мгновение забыв обо всех своих тревогах.

Люциус, как всегда, оставался спокойным и сдержанным. Он продолжал сидеть за столом, лишь слегка кивнул, будто Ева заходила сюда вчера, а не год назад.

Драко же с удивлением поднял голову от книги, явно не ожидая увидеть её здесь.

— Я так скучала, — сказала Нарцисса, отстраняясь, но всё ещё удерживая Еву за руки, её глаза чуть поблёскивали от слёз. — Как ты нас нашла?

— Я тоже скучала, — с мягкой улыбкой ответила Ева, отпуская руки Нарциссы и присаживаясь рядом. — Я не думала, что увижу вас. Я просто случайно наткнулась на вашу палатку...

— Но как ты догадалась, что это наша? — с любопытством спросила Нарцисса, слегка удивлённо вскинув бровь.

Ева засмеялась, тепло, почти по-домашнему:

— Павлины, — с лёгкой усмешкой сказала она. Она прекрасно помнила, как Люциус обожал этих птиц, в отличие от Нарциссы, которая относилась к ним с куда меньшим восторгом.

Нарцисса устало улыбнулась и покачала головой:

— Ах да, как я могла забыть, что Люциус и сюда притащил своих любимцев.

Она обернулась к мужу с лёгким упрёком в голосе.

— А если бы не притащил, как бы твоя любимая дочь подруги нашла нас? — спокойно, с гордой улыбкой сказал Люциус. — Видишь, павлины — знак чести и достоинства нашей семьи, дорогая.

Нарцисса лишь тихо хмыкнула, но в её глазах промелькнула нежность, а Люциус невольно ухмыльнулся, довольный собой.

Немного помолчав, Нарцисса с заботой спросила:

— Как тебе живётся в семье Уизли? Тебя там никто не обижает?

Ева немного растерялась от неожиданного вопроса:

— А откуда вы знаете, что они меня удочерили? — удивлённо спросила она.

Нарцисса, бросив короткий взгляд на Люциуса, мягко объяснила:

— Это всё Люциус. Он воспользовался некоторыми своими связями в Министерстве и устроил всё так, чтобы тебя отдали под опеку... — тут она на мгновение замолчала, в её глазах мелькнула холодная злоба, но она быстро взяла себя в руки и продолжила спокойнее:

— ... чтобы тебя забрали из этого ужасного приюта. Люциус нашёл для тебя альтернативу, и в итоге Уизли удостоились чести стать твоими опекунами. Я не могла допустить, чтобы ты снова вернулась в то место. Это не условия для тебя.

Ева слушала, не веря своим ушам. Она и представить не могла, что Люциус Малфой, которого она всегда считала холодным и равнодушным, так заботился о её судьбе. Но, несмотря на удивление, в её сердце поселилась искренняя благодарность.

Она коротко рассказала Нарциссе о лете, проведённом у Уизли.

— Мне нужно возвращаться... Меня, наверное, уже ищут, — тихо сказала Ева, опуская взгляд. — Только вот... я не знаю дороги обратно.

Нарцисса ласково коснулась её плеча:

— Драко покажет тебе путь.

— Нет-нет, я сама справлюсь... — попыталась отказаться Ева.

Но Нарцисса мягко, но настойчиво сказала:

— Ты снова заблудишься. Лучше пусть Драко проводит тебя. Мне будет спокойнее.

Ева нехотя согласилась. Честно говоря, ей и самой не очень хотелось снова блуждать по бесконечным рядам палаток, теряясь в их однообразии.

Они вышли из палатки. Драко, обычно разговорчивый и саркастичный, на удивление молчал. Его лицо было задумчивым, взгляд рассеянно скользил по проходящим мимо людям. Ева украдкой посмотрела на него, чувствуя странное беспокойство. Это было не похоже на привычного Малфоя.

— Что с тобой? — мягко спросила она, не выдержав паузы.

Драко колебался. Он явно разрывался между желанием выговориться и привычной для него сдержанностью. Его серые глаза встретились с её взглядом — ясным, честным, открытым. И в этой тишине что-то внутри него надломилось.

Он вздохнул и, наконец, заговорил, тихо, почти не по-малфоевски:

— Папе плохо… Последнее время он стал... другим. Закрывается в кабинете, не выходит часами. Я однажды зашёл туда, — Драко отвёл взгляд, — и увидел... он всё там разбросал, словно в приступе ярости. Сидел молча, рукав закатан... и я увидел Метку. Она... потемнела. Раньше она была почти незаметной, еле различимой. А теперь… бросается в глаза. Очень ярко.

Он на мгновение замолчал, стиснул губы и пнул стоявший под ногой камешек так, что тот отлетел в сторону. Его плечи чуть поникли, а голос стал тише:

— Он не показывает страха перед мамой. Она больна, сердце слабое. Он не хочет её волновать… Но я вижу. Понимаю. Что-то надвигается. Что-то страшное. И для нас это... плохо.

Драко тяжело вздохнул и опустил голову. Ева смотрела на него, и внутри у неё всё сжалось. Перед ней стоял не тот самодовольный мальчишка, каким она привыкла его видеть, а кто-то совсем другой — уставший, растерянный, взрослевший не по годам.

Она не могла ему рассказать правду. Не могла сказать, что знает: Тёмный Лорд уже почти вернулся, что всё, что происходило, — лишь начало. Что скоро их мир изменится, и семейство Малфоев окажется в самом эпицентре этой бури.

Но её поразило другое: Люциус Малфой не желал возвращения Волдеморта. В книгах он казался преданным последователем, но в реальности… всё было гораздо сложнее. Возможно, всё это давно изменилось, а она только сейчас начала это замечать.

— Не волнуйся, Драко, — тихо сказала она, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Всё будет хорошо. Если захочешь поговорить... я рядом. Только скажи.

Драко взглянул на неё благодарно и чуть кивнул. Ему было трудно выразить словами то, что он сейчас чувствовал, но её поддержка оказалась важной.

— Значит, вся семейка Уизли в сборе? — слабо усмехнулся он, пытаясь вернуться к привычному тону.

— Да, — ответила Ева, продолжая идти рядом с ним. — Но не только они. К нам присоединилась Гермиона.

— Грейнджер? Что она тут делает? — удивился Драко, остановившись.

Ева усмехнулась, глядя вперёд:

— Чемпионат мира по квиддичу. Ты что, думаешь, её бы пропустили? Или тебя так интересует, что делает Гермиона Грейнджер?

— Ну... эмм... Просто спросил, и всё, — смутился Драко, отвернувшись. Он явно не ожидал такого ответа.

Через несколько шагов он остановился и указал вперёд:

— Вот твоя палатка, — сказал он, показывая на место, где толпилось много людей. Среди них чётко выделялись рыжие головы Уизли.

— Наверное, во всей Британии не найти столько рыжих в одном месте, — с привычной насмешкой закатил глаза Драко.

Но даже эта колкость прозвучала без прежней злобы, скорее по инерции.

Он развернулся, собираясь уходить:

— Я пойду. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Спасибо… за поддержку.

И, не дождавшись ответа, зашагал прочь, оставив Еву стоять на месте.

Она смотрела ему вслед, и сердце у неё сжалось. Этот Драко Малфой был совсем не тем, каким она знала его раньше. Он изменился. Словно что-то в его жизни перевернулось, и теперь за привычной маской скрывался растерянный, запутавшийся мальчишка, которому очень не хватало покоя и тепла.

— Драко… — тихо прошептала она, но он уже скрылся за палатками.

Ева глубоко вздохнула, развернулась и направилась к своей палатке.