За северным ветром. Часть II: Мститель (джен)

Выйдя во двор, Яков направился к своей лошади — коричневой кобыле, которая стояла неподалёку от конюшни и мирно поедала овёс из корыта. Накинув седло со сбруей и затянув ремни, он уже хотел было оседлать лошадь и поскакать в направлении Леницкого озера, видневшееся издали, при въезде в деревню, но тут до его уха донеслись чьи-то голоса, и он услышал разговор, сразу заинтересовавший его. Яков замер, держась за седло и полностью обратившись в слух. Говорящие находились за его спиной в противоположней стороне двора и привязывали своих лошадей к коновязи.

— Эта девка здесь, — произнёс чей-то голос. — Точно здесь, как пить дать. Именно про это заведение нам говорил Акиндин.

— Бугевая? — спросил второй, картавый голос.

— Нет, блин, великая княгиня антская! — съязвил раздраженно первый. — Демьян, ты дружишь с головой? Зачем, спрашивается, мы пёрлись в такую даль, если не за Буревой? Сделай милость, закрой пасть и не задавай глупых вопросов.

— Она в этом обоссанном трактире? — спросил третий, басистый голос, очевидно, принадлежавший крупному мужчине. — Я уже отсюда чувствую вонь. Если её здесь не окажется, то я воткну тебе нож в горло, Арсений.

— Я зуб даю, что она здесь, — ответил Арсений. — Акиндин не стал бы нам лапшу на уши вешать.

— А пгавда, что она спала с цагеубийцей? Ждан, ты что-нибудь знаешь? — вновь задал вопрос Демьян.

— Да, именно поэтому наши друзья её давно ищут, — ответил Ждан. — У неё при себе могут быть важные документы, за которые нам хорошо заплатят, если мы их раздобудем. Поэтому, ребята, прежде чем сбрасывать с себя штаны, мы должны её расспросить.

— Как мы её узнаем? — спросил Арсений.

— Если верить Акиндину, то в этом кабаке работает только одна служанка — Буревая. Прибыла относительно недавно с прокаженным на речь братцем, у которого на роже большой шрам, и нет пальца на руке. Не промахнёмся. Хватаем её, затыкаем рот и тянем в лес. Если с ней будет братец, то берём за шиворот и его, но если его не будет, то пёс с ним — он нам не нужен. Если кто-то из этих деревенщин попытается помешать, тем разобьём морды. Понятно? Всё, пошли.

Голоса затихли. Вскоре раздался скрип двери кабака, свет блеснул на прогнившие доски крыльца, и внутрь вошли три тени.

Яков продолжал стоять в том же положении, что и в начале разговора незнакомцев. Он замешкался, не зная, что делать дальше: ехать к озеру и отомстить за отца, либо поспешить на помощь Василисе, ведь не было сомнений, что эти люди собираются ей навредить. Внутри молодого мужчины всё закипело: жажда мести боролась с силой милосердия и взаимопомощи. В конце концов забота о ближнем, точнее, о ближней, взяла верх, и Яков уверенным шагом направился обратно в кабак.

Отворив дверь, он сразу стал свидетелем сцены: трое крепких мужчин, одетых в старомодные серые камзолы, силой тащили за собой Василису. Двое, один худощавый и рябой — Демьян, а другой — высокий и длинноволосый — Арсений, держали её за руки, а третий, крупный лысый детина с пышными усами — Ждан, грозно шел впереди, всем своим видом показывая, что любой, кто посмеет что-то вякнуть в их сторону, мгновенно лишится жизни.

— Что вы делаете?! — кричала девушка, пытаясь вырваться. — Отпустите меня! Кто вы такие?! Помогите мне кто-нибудь! Неужели здесь нет мужчин, способных защитить?

Но никто из пьяной братии, сидевшей в кабаке и за минуту до этого травившей байки про свою доблесть в схватке с диким вепрем, не решился встать и помочь несчастной девушке. Похитители увели бы Василису без особого труда, если бы на пороге им путь не преградила угрожающая фигура Якова.

— Отпустите девушку, — произнёс Яков, вызывающее вздёрнув головой и зыркнув на лысого детину округлившимися под воздействием галлюциногена глазами, в которых проскальзывало что-то звериное.

— А ты откуда такой нарисовался? — спросил лысый Ждан, ухмыляясь. — Поди прочь, пока череп тебе не раскроили!

— Повторяю для недоразвитых кретинов — отпустите девушку.

— Парень, ты это в курсе, что сейчас себе могилу роешь? Если это твоя девка, то забудь её, как страшный сон, и иди, порыдай под крылышком у какой-нибудь вдовушки. Ты не знаешь, с кем связался.

— Нет, это вы не знаете, с кем связались. Отпустите девушку, и я отпущу вас с миром. В противном случае я голыми руками вырву вам кадыки, вырежу сердца, зажарю их на огне и съем, как это делают с побеждёнными врагами эльфы Пацифиды.

Голос Якова становился всё более грозным, а его покрасневшие глаза пылали огнём ярости. Распахнув плащ, он показал своим оппонентам висящий в ножнах на ремне изогнутый морской тесак — грозное оружие, способное не хуже богатырского меча разрубить любого человека.

Троица разбойников поняла, что имеет дело с непростым противником. Они оттолкнули Василису в сторону, чтобы она не мешалась, и обнажили кинжалы.

— Только не в моём кабаке! — закричал Евлампий, в мольбах сложив руки. — Прошу, только не здесь! Деритесь на улице сколько хотите, а здесь не смейте ус…

— Пасть закрыл! — рявкнул Ждан, и хозяин кабака мгновенно умолк.

Яков обнажил тесак, и началась драка. Первым на него кинулся Арсений, но он парировал удар, отскочил в сторону и оттолкнул ногой один из столов, перевернув его и разбив всё спиртное. Затрещало битое стекло и осколки рассыпались по полу.

Протрезвевшие в один миг пьянчуги повскакивали с мест и зажались по углам, не желая попадать под нож. Некоторые, кто был ближе к выходу, успели ускользнуть, но остальные остались пленёнными во власти дерущихся. Скоморохи перестали играть и тоже искали спасения в своём углу. Евлампий, схватившись за голову, уже мысленно подсчитывал убытки, которые понесёт его заведение после окончания сего представления, хотя сейчас ему следовало больше думать о собственной безопасности. Дрожащая от страха, Василиса стояла у камина и наблюдала за ходом схватки. Ей приходилось переживать даже более трагические события в Ильяграде, но и сейчас этот случай стал для неё ударом — они нашли её, даже несмотря на то, что она умело скрывалась целых три лета.

Драка продолжалась. Троица одновременно атаковала Якова, пытаясь зайти ему за спину, но он умело кружился, ловко лавируя между столиками и используя в качестве преимущества узкое пространство кабака. Увернувшись от мощного удара Ждана, Яков сделал выпад на Демьяна, самого слабого из соперников, с полуоборота подсёк его ногой и размаху рубанул тесаком. Лишившись равновесия и падая на покрытый стеклом пол, Демьян машинально прикрылся левой рукой, защищаясь ей, как щитом. Если бы на нём были металлические наручи, как во времена холодной стали, то он бы спас свою руку, но никакой защиты у него не было — тесак Якова с хрустом разрубил его предплечье напополам. Вопя во всё горло так, что задребезжали хрупкие стены кабака, раненный уронил кинжал и схватился целой рукой за отрубленную конечность. К стеклу и пролитому алкоголю на полу прибавилась кровь.

— Я изрублю тебя на куски! — завопил Ждан, видя поверженного товарища, и с яростью кинулся в атаку.

На Якова обрушилась серия мощных ударов, которые он с трудом блокировал, а затем отскочил, на несколько секунд потеряв равновесие и едва не свалившись. Пользуясь тем, что Яков был отвлечён натиском Ждана, Арсений перемахнул через стол, собираясь вонзить кинжал в спину, но тот, даже несмотря на тяжёлую схватку с лысым детиной, не упускал второго из вида. Подхватив деревянную табуретку, Яков с размаху разбил её об дубовую лысину Ждана и толкнул того ногой в живот, отбросив назад. Откинутый Ждан, наткнулся на бьющегося в истерике Демьяна, споткнулся об него и упал спиной в лужу крови и битого стекла. В это время кинжал Арсения просвистел в воздухе, целясь в затылок Якова, но тот успел вовремя пригнуться, и лезвие лишь срезало кончики волос с его макушки. Далее, замахнувшись с разворота, Яков порезал Арсению правое бедро, снова вскочил во весь рост и стукнул ему рукоятью в лоб. Арсений оказался дезориентирован на несколько мгновений, но Яков, не давая ему шанса прийти в себя, схватил его за длинные волосы и с силой ударил его лицом об соседний стол, на котором стоял стеклянный стакан. Удар был такой силы, что стакан с грохотом раскололся, разлетелся на куски, а большинство его осколков вонзились Арсению в лицо. Изуродованный разбойник больше был не в состоянии сражаться. Беспомощно, хрипя от боли и пуская кровавые слюни, он повис на руке Якова, и тот бросил его под стол. Оставался только Ждан.

— А ты хорош, щенок, — проговорил он, поднявшись на ноги. — Только со мной тебе не совладать.

Со стороны Ждан выглядел так, будто бы явился со скотобойни, где на него целый день брызгала кровь животных, только здесь это была кровь его друга.

Яков сохранял молчание, находясь под воздействием пейота, который обострял его чувства и превращал всю драку в смесь галлюцинаций и реальности. Он действовал как хищный обитатель пацифийских джунглей, но последний его соперник был не менее опасен.

Оскалив стиснутые зубы, Ждан с рычанием снова налетел на Якова. Их клинки со звоном встретились и высекли искры. Снова удар и звон стали, выбитый тесак падает на пол, а острие кинжала касается груди Якова, сталкивается с ребром и разрезает кожу вдоль него до бока. Скривив гримасу боли, сын купца сжимает в болевом приёме кисть противника и заставляет его бросить оружие. Теперь они оба безоружны и уже сблизились настолько, что могут услышать дыхание друг друга. Ждан сходу ударяет могучим лбом в голову Якова и рассекает ему кожу над левой бровью. Струя крови полилась на лицо молодого мужчины. Яков попытался ударить соперника кулаком по лицу, но промахнулся и оказался во власти сильных ручищ лысого разбойника.

— Теперь ты понял, малыш, что нельзя связываться со мной? -насмехался Ждан, сжав под мышкой голову Якова.

Яков пытался высвободиться от удушающего приёма, он задыхался и чувствовал, как начинают хрустеть его шейные позвонки под воздействием богатырской силы Ждана.

— Вот и всё, дружок, сейчас я отрежу тебе башку твоим же оружием, — продолжал глумиться Ждан и, не отпуская жертву, подобрал с пола тесак.

Он мог ударить сразу и убить, но промедлил, оценивая балансировку и удобство клинка.

— Отличное оружие, оставлю его себе, — сказал разбойник и ловко подбросил тесак, собираясь поймать его и покончить с сыном купца.

В этот же миг, пока лезвие тесака вертелось в воздухе, что-то заставило Ждана поднять глаза, то ли шестое чувство, то ли что-то ещё, но он поднял их и увидел перед собой Василису, всю в слезах, но настроенную биться. Она долго мешкала, собираясь помочь Якову, но решилась только сейчас, в тот момент, когда ему грозила смерть.

— Ураз дмити! — закричала она заклинание, и на её руках засверкали яркие синие чары.

Сгусток сверкающего магического воздуха с грохотом ударился в Ждана и вместе с битой посудой, столами и стульями впечатал его в стену. Якову тоже досталось, хоть и меньше. Он успел вырваться из смертельной хватки, поэтому его откинуло чуть левее и ударило об дверь в подсобное помещение.

Все разбойники затихли.

— Чёрт побери, это чары! Чародейка! Колдунья! — пьянчуги, молчавшие во время драки, словно очнулись ото сна, и загалдел целый рой голосов.

Но Васислиса не слышала их слов, её не беспокоило то, что она раскрыла тайну своего дара, которую так старательно скрывала, — ей было плевать, сейчас её волновало только здоровье её заступника, к которому она побежала на помощь.

— Целитва цельба, — прошептала она ещё одно заклинание, создала целебные чары и применила их на Якове, остановив кровотечение из раны на его груди.

Молодой мужчина быстро стал приходить в себя и с недоумением вопросительно взглянул в голубые глаза девушки:

— Ты чародейка?

— Я байя, в монастыре диаконов меня учили лечить раненных солдат.

— О, это хорошо, — проговорил Яков, шатаясь, поднявшись на ноги не без помощи Василисы.

Оглядевшись по сторонам и оценив результаты погрома, Яков остановил своё внимание на Ждане, который продолжал стоять, как статуя, у деревянной стены. Его замершие в одном положении глаза, казалось, ещё продолжали смотреть на них. Можно было предположить, что он сейчас придёт в себя и снова бросится в бой, но это было невозможно.

— Ты пригвоздила его, байя, — сказал Яков, указав на торчащий из горла Ждана тесак.

Сгусток магического воздуха, ударивший Ждана, также подхватил и тесак, который был подброшен в тот момент. Остриё пробило разбойнику горло и вонзилось в деревянную стену.

Василиса вскрикнула, увидев результаты действия своих чар и, шокированная, прикрыла ладонью рот.

— Я… я убила его… Помилуй Светомир! Я убила человека…

— Скажешь тоже, человека, — попытался ухмыльнуться Яков, ковыляя, подошел к Ждану и закрыл ему глаза. — Слышала бы ты о том, что они думали с тобой сделать, то вряд ли бы расстроилась после их смерти.

Затем он обмакнул большой и указательный палец в крови разбойника, струившейся из шеи, стал шептать какие-то слова и нарисовал кровью на лбу мертвеца иероглиф в виде вытянутого черепа с острыми клыками — метки владыки загробного мира в мифологии пацифийских эльфов. Остатками крови, он начертил две линии на своей правой щеке, не запачканной кровью из раны на лбу. Вытащив тесак из тела Ждана, который сразу грохнулся на пол, он вложил оружие обратно в ножны, обмакнул пальцы ещё раз в крови, вернулся к Василисе и хотел оставить такие же линии на лице девушки, но она оттолкнула его с недоумением.

— Нет, я не хочу этого! Зачем?

— Это обряд, — ответил Яков, сделав такое лицо, будто бы она отказалась от великой чести. — Ты победила могучего противника и обязана забрать себе его силу.

— Идите и совершайте свои обряды в другом месте, уважаемый! — закричал хозяин кабака, к которому наконец-то вернулся дар речи. — Смотрите, что вы натворили! Столько крови, три мертвеца. Моё заведение разгромлено!

— Поделом им! — крикнул один из пьяниц, седой старичок. — Нечего всяким бандюгам приходить в нашу деревню и наводить свои порядки. Правду я говорю, братцы? Ночь на дворе. Мы закопаем их, пока не вернулся староста или, не дай Светомир, явились стрельцы. Нам здесь городские не нужны, затаскают по допросам, все дома обрыщут. Зачем нам эта головная боль?

— Да, точно! — подхватил другой. — С прежним старостой не раз такую мразь удавливали, а затем зарывали в лесу.

— За дело, мужики!

Яков благодарно кивнул старичку и шепнул на ухо Василисе:

— Пойдём отсюда. Они и без нас справятся.

Они вместе направились к выходу, но их окликнул возмущённый хозяин кабака.

— Эй, стойте! Кто мне возместит принесённые убытки? И я тебя никуда не отпускал, Василиса. Ты будешь бесплатно отрабатывать за всё, что сегодня произошло по твоей вине.

Василиса остановилась, повернулась и презрительно взглянула на Евлампия, затем достала из кармана фартука шелковый кошель с золотом, отданный ей Яковом, и швырнула его к ногам работодателя.

— Подавись ты, скаред! И… я у тебя больше не работаю.

Хозяин кабака жадно подобрал деньги, а Яков и Василиса вышли через распахнутую дверь и скрылись во тьме.