Человечья магия (джен)

— Хочешь, я сделаю ей ребенка?

Да они что сегодня — все сговорились меня бесить?! Сначала бабушка, потом дед, а теперь еще и этот?!

— Не хочу!

Почти оттолкнув Алека плечом (а нечего стоять на проходе!), иду к столу, плюхаюсь в свое любимое кресло, открываю лабораторный дневник и демонстративно начинаю его изучать. Чтобы до некоторых дошло, насколько неуместно здесь их присутствие. Что их сюда вообще-то никто не приглашал. Что это моя лаборатория. Что это, в конце концов, просто невежливо. И вообще.

— Почему? Это решило бы многие проблемы. Король бы отстал. На время, но все-таки.

Бесполезно. За восемь лет мог бы и привыкнуть, что намеки Алек понимает только тогда, когда это ему выгодно. Или интересно. Или... а, даже и не знаю, когда именно он их понимает! Не сейчас, это уж точно.

Стоит в дверях, где мы с ним столкнулись (интересно, и что он тут делал, в моей лаборатории в мое же отсутствие?!), смотрит вроде как невинно и с искренним удивлением. Как бы не так! Знаю я эти невинные глазки, и морду эту насквозь вижу. Не нужен ему мой ответ — ему меня выбесить нужно!

Поэтому — спокойствие и еще раз спокойствие. И тон записного зануды.

— Потому что это нарушило бы чистоту эксперимента. — Пожимаю плечами очень строго и профессионально (бабушка могла бы мною гордиться), но потом все-таки не выдерживаю: — И вообще это ненаучно!

— Ладно, ладно, как скажешь. Я человек маленький, мое дело предложить…

Он ухмыляется, кланяется, прижимая ладони к груди, отступает за дверь. Весь этакая показная покорность, аж зубы ломит. Первые шаги вниз по лестнице делает пятясь, потом разворачивается, продолжая излучать спиной квинтэссенцию послушания.

Смотрю , как он спускается. У него совершенно бесстрастная спина, даже слегка сочувственная. Почему же мне кажется, что он смеется? Вернее, нет, не смеется даже — бессовестно ржет! Перевожу подозрительный взгляд на дверь, ведущую в дедову половину чердака. Сейчас дверь закрыта и даже, кажется, заперта. Но… хм?

И еще неприятный нюанс — Алеку, кажетс, все же нравится Лия. А я-то думал, что раз они постоянно ссорятся, это гарантия от всевозможных неуместных глупостей. Похоже, я ошибался. Неприятно. Я не для того приручал и воспитывал эту девочку целый год, чтобы всякие Алеки... Это мой королевский подарок, в конце концов, а не его! И моя будущая супруга. Да и вообще.

Подобный интерес неуместен и может повредить работе.

* * *

Блокада дофаминовых рецепторов в мезокортексе и лимбической системе не помогла, тут я прокололся, да. Приходится признать. Абсолютнейшая благожелательность и полное отсутствие агрессивности еще не любовь. Никаким боком не любовь. Увы. Но с альтруизмом ошибки нет, а значит, окситоцин должен был сработать! Должен. Я ведь на себе проверял, до сих пор как вспомню — так вздрагиваю. Та мерзость, которой меня тогда крутило — это точно она была. Ни малейших сомнений. Просто, наверное, я неправильно рассчитал дозировку.

Я ведь исходил только из скорости выведения ядов и не учел психологический фактор. Ррист — доброволец, к тому же не особо верящий в действенность принимаемого снадобья. Получаем двойное отрицание. Он не воспринимает мои капли ядом и настроен скептически — а, значит, и его организм реагирует точно так же. Выходит, для него окситоцин — не агрессивный реагент, который желательно побыстрее удалить из организма, а… что? Неужели простая органика?

Если так — я действительно переосторожничал с дозировкой, ведь тогда получается, что его тело не борется с поступившим извне веществом, а усваивает его. А по скорости усваивания любой органики хвостатым нет конкурентов ни в одном из миров. Что там нашему брату — даже землеройке, которая за сутки сжирает и перерабатывает пищи в шестьсот раз больше собственного веса — и то остаётся только завидовать. Хвостатые, если надо, могут и больше усвоить. К тому же именно могут — а не обязаны, как эта мелкая гнусная вонючка, помирающая от голода, если не найдет чего пожрать хотя бы в течение часа. Чем дольше размышляю, тем более убеждаюсь, что моя догадка верна и пятьдесят миллиграмм вчерашней дозы для Рриста— что хнеру дробина, не повод даже поморщиться.

Но тогда — сколько?

И как это сколько рассчитать? Паршиво, но, похоже, опять придется методом тыка. Нет точных параметров для расчета, никто никогда не выстраивал таблиц зависимости, тут и бабушка не поможет, только опытным путем. Если двух-трех грамм на слизистую не хватит — придется переходить на внутривенные способы введения. Жаль, что не удастся начать уже сегодня. Вчера повезло — шел дождь, обложной, затянувшийся почти на целые сутки. Сквозь такой мощный облачный слой луна не пробивает совершенно, вот мы и не стали терять времени даром. Сегодня ясно, и луна еще слишком активная. Но ночь не потеряна зря — я заполнил журнал, составил план работы на несколько следующих суток, упорядочил последовательность. Бабушка будет довольна, когда перестанет дуться на деда и вернется. Она любит, чтобы все продуманно и упорядоченно.

Молоко сегодня пришлось варить себе самому — Лия поцапалась с Алеком, и оба они дружно обиделись еще и на меня, хотя убей меня хнер, я тут вообще ни при чем! Словно малые дети. Не понимаю я их ну вот совсем. Впрочем, уже и не пытаюсь, люди вообще существа странные, чтобы их понять, нужно иметь запасную голову. Это тоже выражение деда. И это выражение я хотя бы понимаю и полностью с ним согласен. Людей невозможно понять, даже самых близких.

Вот возьмем для примера Алека — он у меня восемь лет живет, практически каждую ночь общаемся, часами работали вместе — и что? Стал ли я понимать его хотя бы на ладонь больше, чем восемь лет назад? Ой, что-то сомнительно. Да ладно Алек, все же не родня даже по крови, но я ведь и бабушку не понимаю! А куда уж ближе, казалось бы. Или дед — в нем ведь до сих пор тоже слишком много от человека. А с ними я знаком всю свою жизнь. Но это не делает их понятнее даже на чуть.

Что уж говорить о Лие, которую знаю менее года? Лучше просто оставить в покое и ждать, когда сама придет мириться. Они всегда приходят сами, если подождать достаточно долго, проверено. Это, очевидно, тоже чисто человеческое. Разве что Алек за последние годы научился приходить не так заметно. Впрочем, Алек сейчас не важен, может хоть вообще не приходить, мне не с ним работать предстоит. Ничего, надо только подождать.

Вот я и жду.

Даже не стал спускаться на любимую скамейку, когда увидел, что она там сидит. Утром еще.

Вернее, не совсем так. Сначала подумал было спуститься — просто сесть на другом конце и молча посидеть. Спокойно так, словно ее и нет. Посмотреть на рассвет. Имею право! Захочет помириться — пусть сама разговор заводит. Но тут к ней Ррист подсел — и я не стал мешать. И даже порадовался, что не успел спуститься, удачно так получилось. Пусть пообщаются. Им это на пользу, может быть, уровень симпатии и до восьми поднимется — вон Ррист какой красавец после подлунных песен! Так что мешать я им не стал исключительно из соображений целесообразности, а вовсе не из-за негативного отношения. Я — не бабушка, я толерантен. Просто очень уж хочется добиться хоть какого-нибудь результата.

Может быть, следует ужесточить режим? Если Ррист останется единственным живым существом, которое с ней общается — будет ли Лия относиться к нему с большей симпатией? Или наоборот? Кто бы ответил. Спрашивать деда бесполезно — он опять начнет насмехаться и сыпать язвительными оскорблениями.

Но сегодня Лия и Ррист проболтали почти два часа — рекордное время, я засекал. Нет, что ни говори, ночь не потрачена впустую.

И можно более не волноваться по поводу столь неожиданного и неуместного Алековского интереса — ничего ему здесь не светит, Лия послушная девочка, правильная и надежная. Если Алек серьезно на нее запал — его остается только пожалеть. Бедный Алек! И почему вот только мне совсем не хочется его жалеть? Может быть, потому, что не все же ему надо мной смеяться, должен же быть и на моем этаже праздник?

* * *