Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Барти, вы юный прохвост! — шутливо пригрозил пальцем Слагхорн. А потом с удовольствием ещё раз обозрел их с Бекки парочку. — Я этого ожидал!
«Ни черта ты не ожидал, жирный морж», — мысленно хмыкнул Барти, вспоминая, как его декан обронил коробочку с излюбленными ананасами, столкнувшись с Краучем и Финч, держащимися за ручку. Тогда на его лице было неописуемое удивление. Собственно, как и у многих: все уже приписали Барти в пару Хукам, с которой он часто появлялся на людях, а уж с Бекки они никогда не были особо близки. До этого курса.
Барти покосился на Бекки. В честь предрождественской вечеринки Клуба Слизней она навела марафет и была безумно красива. Взгляд Крауча то и дело скользил по её распущенным тёмным волосам, волнами лежащими на узких плечах; по ключицам, которые маггловский крой платья абсолютно не скрывал; по её хрупкой фигуре, которая не могла похвастаться огромными женскими достоинствами в области груди, но была изящной, с тонкой талией, которую подчёркивал пояс платья. Наверное, он даже рад, что Бекки тогда пристала к нему с идиотскими просьбами показать левое предплечье. Хотя и продолжал задумываться, почему это произошло: в какой же момент Финч влюбилась в него? Ведь столько лет они были друг другу неинтересны, пересекались лишь на занятиях, с пятого курса ещё и на собраниях старост.
Будучи в своих мыслях, Барти совсем позабыл о Слагхорне, который радушно захихикал.
— Вы смотритесь вместе, я сразу понял! — продолжил заверять декан Слизерина, подмигивая Барти, который сдержанно улыбнулся в ответ, и Бекки, которая вообще весь разговор продолжала стоять с каменным лицом. Слагхорна подобное её поведение совершенно не смущало — успел привыкнуть. Поэтому продолжал доброжелательно трещать. — Потрясающий тандем, потрясающий! Вы одни из самых талантливых моих студентов. Если объединить вашу исполнительность, Барти, и ваш творческий подход, Бекки, уверен, получится нечто превосходное! Стоит ли ждать каких-то свершений в сфере Зелий?
— Боюсь, профессор, мы дурно друг на друга влияем, — подала голос Бекки впервые за весь разговор, предоставляя до этого Краучу связи с общественностью. Но лучше уж молчала бы. Барти раздражённо хмыкнул, отворачивая голову; Финч намекала на его последнюю работу по Трансфигурации, которую Макгонагалл оценила на «удовлетворительно». Удовлетворительно! Да Барти никогда не получал такой низкой оценки! Макгонагалл тоже была неприятно удивлена.
— Ты переоцениваешь своё влияние на меня, Бекки, — всё же процедил Крауч, и это было правдой. Ну, полуправдой.
Просто в последние дни он был сильно озабочен предстоящей встречей с Тёмным Лордом. И, как это ни странно звучало, Барти мучился из-за того, что он скрывал это от Бекки. Оказывается, он привык, что она знает о нём всё и догадывается о многом. Одновременно это и раздражало, но всё же… Почему-то Барти чувствовал себя прекрасно все эти дни и недели, что они с Бекки были вместе. Он чувствовал себя так, как никогда до этого. Теперь Финч смотрела на него тем самым взглядом, не скрываясь. Это был тот самый взгляд, который говорил: ты потрясающий, Барти, ты лучше всех; ты ничего не должен доказывать для этого, Барти; просто будь, Барти. И Крауч хотел быть.
— Барти, Бекки, я ведь хотел вас познакомить с несколькими своими бывшими учениками! — радостно известил их Слагхорн; Крауч воспринял это положительно. Самый главный плюс вечеринок Клуба Слизней: несметное количество полезных знакомств. Для Барти, который с малых лет был нацелен на Министерство Магии, подобное было только на руку — отец не собирался его продвигать, так что Крауч-младший использовал все свои умения и новые знакомства на полную катушку. Так что Барти даже с энтузиазмом направился вслед за Слагхорном; Бекки, конечно, не была столь радушно настроена, но тоже не была против новых знакомств.
Как выяснил Барти в одном из их недавних разговоров о будущем, Финч не так давно решила, что она хотела бы стать невыразимцем. На вопрос «Почему?» ответила просто: «Интересно». Впрочем, и самому Краучу было интересно, чем занимаются невыразимцы; наверняка не было мага, которого бы не интересовало, что же происходит в Отделе Тайн. Ничего странного нет в том, что Бекки, неспособная контролировать своё любопытство, нацелилась туда.
И Бекки повезло — среди гостей Слагхорна оказался Август Руквуд, бывший именно что невыразимцем. За разговором с ним Барти её и оставил, направившись в одиночку к столу с едой, на которую Слагхорн никогда не скупился, предоставляя своим лучшим студентам возможность отведать вкуснейшие и изысканные блюда. Рядом с ним возник Рабастан с явным намерением поговорить; с окончательным включением Бекки в свою жизнь Барти абсолютно перестал обращать внимание на остальной мир, так что с Лестрейнджем и прочими слизеринцами Крауч стал пересекаться редко, только поздними вечерами в спальне и на занятиях.
— Финч сегодня похожа на девушку, — ехидно начал разговор Басти, окидывая Бекки оценивающим взглядом. Барти невольно тоже покосился в её сторону, но потом вновь сконцентрировался на накладывании еды себе в тарелку, краем уха продолжая слушать Лестрейнджа. — Но это только сегодня. В остальное же время… В общем, Барти, дружище, как ты только терпишь это создание? Нам, конечно, нужно её молчание, но разве это стоит таких жертв?
— Что? — злобно фыркнул Крауч, откладывая тарелку в сторону и поворачиваясь к безмятежно ухмыляющемуся Рабастану. Аппетит пропал.
— Было бы проще просто оглушить её и подправить память. Или вообще начисто её стереть. Я думал, ты решишь это дело быстро и просто, но ты стал мудрить, Барти.
— Советую следить за своим языком, Басти, когда говоришь о моей девушке.
Рабастан расхохотался в голос.
— Серьёзно, Барти? — насмешливо спросил он, но Крауч не разделял его веселья, поэтому Лестрейндж медленно успокоился, впрочем, не убирая с лица противной улыбки.
— Ты хотел гарантий, что она промолчит? Они есть. Остальное — не твоего ума дело, — отчеканил Барти.
— Мне вот что интересно, Крауч. Неужели она поддерживает его? — Рабастан приглушил голос. Крауч замер, и видимо, что-то отразилось в его лице, потому что Лестрейндж поднял брови, а потом поинтересовался: — Знает ли она о твоих планах на Рождество?
— Только посмей ей сказать, — немедленно отреагировал Барти, невольно оглянувшись — Бекки всё ещё разговаривала с Руквудом, лицо её было серьёзным, брови — слегка нахмуренными.
— Я похож на идиота? — уже не так весело хмыкнул Лестрейндж, смотря на Крауча теперь недоверчиво. — Ты сказал, что у меня есть гарантии. А, по-моему, их нет, Крауч. Из-за своей подружки ты растерял все мозги.
— Бекки не станет распространяться…
— Это чёртова Финч, раскрой глаза, Крауч! — рявкнул Лестрейндж. — Она же непредсказуемая, и нюхлер знает, что творится в её ненормальной голове!
— И тебе здравствуй, Лестрейндж, — послышалось презрительное, и слизеринцы посмотрели на подошедшую Бекки. Барти внутренне похолодел, хотя разум подсказывал, что ничего, что могло бы его скомпроментировать, при Финч сказано не было. Стало немного спокойнее, когда он почувствовал прикосновение её пальцев на своей ладони.
— Я этого так просто не оставлю, Барти, — Рабастан тоже успокоился, во взгляд вернулась насмешливость, когда он вновь оценивающе осмотрел Бекки, а потом посмотрел на Крауча. — Если почувствую опасность, конечно же.
— Правильно боишься, — совсем не улучшила ситуацию Финч, и Лестрейндж, кинув ей напоследок предупреждающий взгляд, поспешил вернуться к Селине Бёрк, болтающей в толпе подружек. Барти немедленно повернулся лицом к Бекки.
— Ты дура!
— Ты тоже не очень умный. Продолжаешь общаться с ним. Это заставляет нервничать.
— Я при всём желании не смог бы перестать общаться со своими соседями.
— Я знаю, и всё же… Пойдём отсюда, Барти. Я хочу побыть с тобой наедине.
Теперь, когда они были вместе, Финч часто произносила подобные откровения, которые всегда отзывались чем-то тёплым в Барти. Такое же пробуждала в нём мать, но с Бекки это приобретало какие-то новые оттенки и вызывало несколько иные ощущения, которые Крауч даже не мог охарактеризовать. Идея ему понравилась, поэтому они без всяких сожалений ушли с вечера Слагхорна — всё, что можно было словить с неё, они уже поймали.
А ведь уже завтра и Бекки, и Барти покидали замок — Финч уезжала домой, а Крауч сразу же в дом Лестрейнджей. О последнем, конечно же, Бекки не знала: она думала, что Барти будет праздновать Рождество с семьей (чего Крауч совсем не жаждал, разве что встреча с матерью была бы приятной). К слову о семье, они были убеждены, что Барти останется праздновать Рождество в Хогвартсе. Мама легко поверила своему любимому сыну и с трудом, но всё же приняла его желание встретить последнее Рождество в Хогвартсе — да не одному, а со своей девушкой. Последний факт мать радостно ошеломил — как выяснилось, она уже и не верила, что он когда-либо порадует её такой новостью, и была счастлива, что Барти наконец-то кого-то полюбил.
На слове «полюбил» Крауч при чтении письма от мамы застопорился, в его голове тогда стало сумбурно. Оно казалось тем словом, которое совсем никак не вязалось с самим Барти. В итоге он решил просто о нём забыть. Мама любила писать всякие глупости.
Они оказались на шестом этаже, Бекки лёгким движением палочки отвела гобелен в сторону и раскрыла проход в уже ставшее их место. Ознаменовалась это полным изменением имиджа комнаты — гриффиндорские цвета сменились на слизеринские, пара подушек была трансфигурирована в удобные кресла, весь мусор был убран, а Бекки принесла больше свечей. Барти с наслаждением упал в одно из кресел, прищуренным взором наблюдая за Финч, которая изящными движениями зажигала свечи.
— Почему, Бекки?
— Что «почему»? — спокойно поинтересовалась Финч, зажигая оставшиеся свечи и залезая с ногами в свободное кресло, совсем не волнуясь о том, что платье может измяться. Она так естественно стала показывать свои, так сказать, «домашние» особенности после того, как Барти показал всем, что они пара. Сейчас её глаза казались золотистыми из-за светившей рядом с Бекки свечи, и Крауч смотрел ей в глаза заворожено.
— Почему ты… заинтересовалась мной? И как давно? — Барти задал волнующие его вопросы.
— Вновь хочешь потешить своё эго? — хмыкнула Бекки, вдруг опуская глаза. Несколько мгновений она молчала, а потом расплылась в улыбке. — Мой папа часто читал мне сказки в детстве, маггловские сказки. И в них обычно есть прекрасные принцы. Когда я увидела тебя в первый раз, подумала: вот он, нашёлся. Мой прекрасный принц.
— Я? — фыркнул Барти, и Бекки подняла на него осоловелый взгляд.
— Ты. Стоял тогда на платформе рядом с родителями, светловолосый, симпатичный и такой серьёзный. Но потом я передумала. Ты так преданно заглядывал в рот своему отцу и так радостно поддавался объятьям матери, что меня чуть прямо на перроне не стошнило. Маменькин и папенькин сынок просто не мог быть прекрасным принцем.
Барти это задело, но он никак этого не показал; впрочем, Бекки это всё равно почувствовала, судя по её лукавому взгляду.
— Откровенно говоря, Барти, мне было плевать на тебя большую часть нашего знакомства. Я даже не помню, сталкивались ли мы с тобой до шестого курса…
— Мерлин! — гневно гаркнул Крауч, не выдержав. — У нас были совместные пары! Собрания старост! Чёрт, да нас же постоянно ставили работать вместе на Зельях!
— Серьёзно?
— Финч. Бесишь.
— Стоит ли обижаться на правду, Барти? Я не буду извиняться за твоё задетое эго. Просто смирись с тем, что твои фантазии о моей безответной влюблённости все эти годы не имеют ничего общего с реальностью, — Бекки даже еле слышно посмеялась, а Барти злобно фыркнул.
— Я и не думал…
— Конечно.
— Финч. Бесишь.
— Ты уже это говорил.
— Когда же ты перестала на меня плевать? — едко поинтересовался Барти, и Бекки пожала плечами.
— В прошлом году ты попал в поле моего зрения. Ты выбился из своего обычного поведения и этим привлёк моё внимание. Ты тогда был в ярости… И я впервые увидела твои эмоции, причём такие яркие… И вообще впервые видела такую ярость.
Барти понял, о чём говорила Бекки. Именно на шестом курсе он осознал тщетность своих попыток приблизиться к отцу, впечатлить его, порадовать; увидел равнодушие по отношению к себе. В прошлом году мысли об этом с трудом покидали его голову, и порой случались вспышки ярости — одну из них и увидела Финч.
— Я поняла, что под маской жополиза скрывается что-то очень интересное. Предполагала, что это «интересное» — нечто злобное, подлое и эмоциональное, и оказалась права! — Бекки даже хихикнула от удовольствия, не заметив сердитого взгляда Барти, недовольного такими эпитетами. — Такой вежливый мальчик, ко всем с улыбкой, по всем предметам высший балл, исключительно старательный и исполнительный, немного отстранённый — а кто без недостатков? Зато как выделяется среди слизеринцев такой персонаж, который умудряется даже студентам других факультетов угождать. И ведь даже пренебрежительное отношение Слизерина к своему товарищу как-то его обеляло для остальных факультетов.
Бекки ненадолго замолчала, переведя взгляд на Барти.
— Ты сжился с этим образом, этой ролью, ради своего отца. Да? Это же из-за него ты стал пытаться быть другим и шёл против своей сущности. На самом деле убедительно сжился, я очень удивилась, когда увидела тебя в ярости. Это… будто оживило тебя в моих глазах. Потом ты вновь стал прилежным студентом, но меня это уже не могло обмануть. Я стала наблюдать за тобой. Твоя маска пошла трещинами, незаметными для всех. Мне почему-то нравилось это видеть, — Бекки потупила взор. — То, как ты становился самим собой. Но почти всегда это происходило на отрицательных эмоциях. И даже так… мне нравилось наблюдать это. Тогда я вспомнила свои детские мечты о принцах и своё первое впечатление о тебе, будто ты был неплох в этой роли. И знаешь, в какой-то момент я всё-таки решила, что ты и в самом деле подойдёшь на роль моего принца. Своеобразный ты принц, конечно. Подонок, жополиз и эгоист. Но что-то другие меня не интересуют.
Бекки продолжала смотреть на него, и Барти невольно расплылся в улыбке. Но её лицо продолжало оставаться серьёзным.
— Твоё стремление к высотам без отца стало ещё прекраснее. Но потом ты почему-то вновь захотел посадить себя на поводок. И я надеюсь… надеюсь, что этого не произойдёт.
Финч поднялась со своего кресла и подошла к Барти, Краучу пришлось задрать голову, чтобы смотреть в её глаза.
— Хотя бы ради меня, Барти? — попросила она, погладив его по щеке. И он, завороженный её взглядом, кивнул. И тут же притянул к себе кажущуюся хрупкой фигуру, впиваясь в податливые губы поцелуем. Мерлин, как Барти этого ждал.
Ему казалось, что он никогда не насладится её губами, её неразборчивым, но от этого не менее сладким шёпотом, её прикосновениями. Барти сносило крышу от того, как Бекки смотрела на него, как её тело льнёт к его. Ни Крауча, ни Финч не смущала собственная неопытность в сфере физической близости; наоборот, оба были уверены в том, что они делали, и ни секунды не сомневались, ориентируясь на то, что чувствовали. Барти хотелось целовать её, и он целовал. Хотелось ласково водить руками по её загорелой коже — и в этом он себе не отказывал, с наслаждением изучая каждый сантиметр тела Бекки, срывая с её губ тихие стоны.
Всё это он запечатлил в своей памяти и погружался в воспоминания почти весь путь до поместья Лестрейнджей; это отвлекало его от волнения, что невольно заполняло его при мысли о том, что ждёт его дальше. Ночь с Бекки было единственным, что дарило Барти приятные эмоции; стоило ему перестать к ним обращаться, как приходило волнение перед будущей встречей с тем, кем он заранее был восхищён — Тёмным Лордом. А ещё приходили терзания совести, которая почему-то обрела голос чёртовой Финч.
Он не должен сомневаться перед самой важной встречей в его жизни. И всё же Бекки каждый раз заставляла его это делать.
Дом Лестрейнджей впечатлял своим убранством, домовики вовсю готовили его к торжеству; Барти отметил, что контролировал процесс Рудольфус, а не его жена, хотя именно она должна была этим заниматься, как хозяйка дома. Рабастан на немой вопрос Крауча лишь махнул рукой.
— Ему проще заняться этим самому, чем постараться договориться с этой истеричкой.
— Кажется, у тебя потрясающие отношения с невесткой.
— У Руди с ней они более потрясающие, — зашёлся в хохоте Рабастан; он уже мог себе позволить говорить об этом, потому что они с Барти уже зашли в гостевую комнату, где расположили Крауча. Лестрейндж предусмотрительно прикрыл дверь. — Белла открыто пускает слюни на Тёмного Лорда! А Руди и не возражает!
— Хм… — глубокомысленно изрёк Барти, не зная, как на это реагировать. Лестрейндж расплылся в довольной ухмылке, а потом напомнил Краучу о важности предстоящего приёма и оставил гостя в одиночестве. Хотя нет, каком одиночестве? Сомнения и совесть, говорящая голосом Финч, всегда оставались вместе с Краучем. И он бы, наверное, мог склониться в их сторону, если бы не упрямство — ведь он так старался ради нынешнего момента. Если бы не отец, чьи равнодушные взгляды и постоянные требования тяжким грузом лежали на Барти, придавливая к земле и заставляя чувствовать себя ничтожеством. Если бы не вера в то, что действительно грядёт новая эра — Барти уже был ослеплён личностью Тёмного Лорда, хотя ни разу его не видел.
И когда увидел, не остался разочарованным. Тёмный Лорд оказался представительным и харизматичным, под его взглядом Крауч тут же затрепетал и был не в силах произнести ни слова. Глаза Лорда порой будто сверкали красным, но Барти не мог понять, в самом деле это так или лишь игра света. Вокруг Тёмного Лорда была особая аура, заставляющая людей почтительно ожидать его слов, хотелось услышать его — и продолжать слушать; его слова внушали доверие. Жена Лестрейнджа и вправду смотрела на Тёмного Лорда так, словно он был божеством, но Барти, наверное, был способен её понять.
Особенно когда Тёмный Лорд одарил его улыбкой и даже хлопнул по плечу, предложив прогуляться. Барти уже там очнулся и немедленно сообщил Лорду о том, что он будет счастлив поделиться с ним информацией, добытой у Бартемиуса Крауча-старшего.
— Я и не сомневался в вас, — Тёмный Лорд общался с ним вежливо, но при этом и дружелюбно, и Крауч был от этого небывало счастлив. — Регулус и Рабастан отзывались о вас исключительно положительно. Я был заинтригован. Узнав больше, я понял, что у нас есть нечто общее.
У Барти перехватило дыхание. Нечто общее? У него с Тёмным Лордом?!
— Я тоже был разочарован в своём отце, — Барти не верил, что сам Тёмный Лорд рассказывает ему подобное. Крауч во все глаза смотрел на профиль Лорда, который смотрел куда-то вдаль. — Ваше полное имя — Бартемиус Крауч, верно? Бартемиус Крауч… младший.
Барти едва не скрипнул зубами, а Тёмный Лорд перевёл на него понимающий взгляд.
— Носить имя отца, который подарил только одно разочарование, порой бывает невыносимо.
Крауч не мог поверить, что и Тёмный Лорд пережил в своё время то, что переживал Барти в данный момент своей жизни. Но это придало ему сил — разговор с Лордом проходил намного лучше, чем он мог ожидать, а информацию от Барти Тёмный Лорд принял с благодарностью; для этого Крауч легко согласился пустить Лорда в свой разум, не накладывая абсолютно никакой защиты. Он хотел доказать свою преданность — а после разговора с Тёмным Лордом Барти только убедился, что он этой преданности достоин.
И его простое похлопывание по плечу одаривало Барти чувством, что он, наконец, сделал всё правильно, и гордостью за самого себя.
Тёмный Лорд раньше вернулся обратно в дом, а Крауч ещё стоял на балконе, пытаясь поверить во всё происходящее. Вот только это было прервано неожиданным появлением Регулуса Блэка, который, пару раз оглянувшись, оказался рядом с Краучем. Барти с подозрительностью воспринял решительный вид однокурсника.
— Ты совершаешь ошибку, Барти, — негромко произнёс Блэк, глядя прямо в глаза Краучу, словно стараясь его убедить в своей правоте. И Барти сощурил взор, понимая: Регулус всё-таки предатель. А он продолжал: — Всё не так, как кажется. Лорд говорит о своей чистокровности, о великих предках, но на самом деле он лишь полукровка.
— И что?
— Ты не понимаешь? Какой-то жалкий полукровка не может стоять выше чистокровных семей, это оскорбление! Он никогда не поймёт важности крови и традиций! — Регулус обернулся, проверяя, не подслушивает ли их кто, и снова посмотрел на Крауча. — Я не хочу допустить, чтобы ещё хоть кто-то из чистокровных поверил его речам. Его стремление — не возвышение чистокровных, а лишь возвышение себя.
— Какая разница? — фыркнул Барти, стараясь незаметно для Блэка достать палочку. Крауч не знал, что повлияло на Регулуса, что заставило его так круто изменить свои взгляды, да и честно говоря, он уже и не хотел в этом разбираться. Главным было одно: Регулус Блэк отныне предатель. Кажется, Регулус понял намерения Барти, потому что в его руках тоже появилась палочка. К сожалению, раньше, чем у Барти, поэтому Крауч был оглушён.
Очнувшись, он смог поведать Тёмному Лорду о произошедшем, но след Регулуса Блэка к тому времени уже остыл. Барти чувствовал, что Лорд был огорчён подобным поступком одного из самых преданных Пожирателей, но тот всё равно это никак не высказал. Дальнейшей судьбы своего однокурсника и бывшего друга Барти Крауч так и не узнал, особо этим не интересуясь и пребывая в убеждении, что Пожиратели предателя в итоге нашли и подвергли соответствующему наказанию.
Барти было это неинтересно, ведь в его жизни произошло одно из самых значимых моментов его жизни.
На его левом предплечье появилась Чёрная Метка.
И, несмотря на всё благоговение перед ней и перед тем, кто даровал ему Метку, Барти на мгновение стало страшно встретиться с той, что по-настоящему боялась увидеть Чёрную Метку на его руке.
С нетерпением жду продолжения,
|
Матроскинавтор
|
|
Цитата сообщения 999Elvira999 от 20.04.2018 в 22:57 С нетерпением жду продолжения, Большое спасибо! Извиняюсь, что ожидание растягивается по времени в связи с нынешней жизненной ситуацией и размышлением над фиком. И благодарю, что всё же ждёте. |
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |