Бравые домохозяйки на страже семьи (джен)

В тишину и неподвижность гостеприимной тьмы, куда Молли трусливо сбежала, внезапно ворвались визги и громкие голоса. Они словно били по мозгам, и Молли, хочешь не хочешь, пришлось открыть глаза. Раздражающий шум на секунду смолк, чтобы потом вернуться еще более громким и многоголосым гомоном. Слабое тело требовало неподвижности и покоя, но сознание, на удивление, было как никогда ясным.

— Милая, вот, выпей воды, — заботливо прошелестел супруг, приставив к ее губам большую кружку. Его руки подрагивали так, что большую часть он расплескал ей на платье, полностью замочив лиф. «Криворукий бездельник», — с зарождающимся раздражением подумала она, медленно поднимаясь и оглядываясь. От воды мокрая ткань облепила необъятную грудь и неприятно холодила, но Артур незатейливо махнул палочкой, ее обдало горячим воздухом, и платье моментально высохло. Молли ощутила восторг пополам с завистью — ей захотелось побыстрее получить такую палочку и самой начать колдовать. От этих мыслей ее настроение упало еще ниже, а раздражение увеличилось на пару пунктов.

— Где моя палочка, Артур? — холодно спросила она, вперив в мужчину пристальный взгляд, заставивший его сглотнуть и нервно поерзать, пока дети на все лады галдели вокруг.

— Она была при тебе, Молли, и немного пострадала при магическом выбросе, — от чего-то смущаясь ответил он, доставая с полки вожделенную деревяшку и робко протягивая ей с неловкой улыбкой. Женщина, как зачарованная, протянула руку и коснулась светло-коричневой, потрескавшейся и местами обугленной древесины, дюймов тринадцати, из отколотого кончика которой торчала начинка, чтобы тут же выронить ее, потому как из палочки посыпались искры, и она нагрелась.

— Увы, Молли, боюсь, что ее уже не спасти, — печально сказал Артур и утешительно ее приобнял, но жена только раздраженно скинула его руку и отвернулась. — Не расстраивайся, вот, попробуй. Это старая палочка твоей тети Мюриэль. Она передала ее тебе, когда узнала, во что превратилась твоя.

Черная деревяшка, казалось, сама прыгнула Молли в руку, а по телу от запястья пробежало тепло. Это было невероятное ощущение, сродни экстазу, но все же… что-то было не то, какое-то смутное неудобство или беспокойство. Словно платье нужного размера требовало небольшой подгонки по фигуре, чтобы сидеть идеально. Молли даже пришла в голову странная мысль, что палочке надоело пылиться на полке, и она решила временно подстроиться под нее, но не будет слушаться как собственная. «Ну и пусть, для начала и эта сгодится», — расчетливо подумала женщина и порадовалась своей удаче, потому как у муженька, похоже, в ближайшее время лишних денег на незапланированные покупки не предвидится.

— О дорогая, она тебе подошла, слава Мерлину, — с видимым облегчением выдохнул Артур. — Боюсь, мы были несправедливы и ошибались насчет твоей тетушки, считая ее особой, склонной к темной магии, хотя у нее невыносимый характер, надо признаться, — беззлобно рассмеялся он и даже лукаво ей подмигнул.

— Для начала мы должны быть благодарны этой любезной женщине за то, что она в это трудное для нас время приютила наших детей. И за этот своевременный подарок, — сурово нахмурившись ответила Молли, одарив мужа неприязненным взглядом. — И впредь буду благодарна, если ты будешь говорить о моей родне, если она у меня имеется, в более уважительном тоне. Надеюсь, ты меня понял, — добавила она, угрожающе прищурившись.

— Конечно, дорогая, — растерялся Артур, и смех некстати застрял у него в горле, заставив закашляться. Мужчина не понимал, что нашло на его жену, когда как раньше она бы поддержала его шутку, и они бы вместе посмеялись, но решил не заострять на смущающем факте внимание, не желая волновать свою половину. Хотя и был обеспокоен ее состоянием. Мягкий взгляд цвета теплого, подсвеченного солнцем янтаря, сменился на холодность и безразличие смертоносного коричневого бриллианта, что ему давеча довелось случайно увидеть в темном артефакте, зайдя по делам в один из отделов по их обезвреживанию.

— Мам, я есть хочу, — внезапно отвлек разгневанную Молли тонкий голос, и девочка бесцеремонно подергала ее за платье. К ней тут же присоединились еще несколько голосов и рук, которые тоже с энтузиазмом стали дергать ее за юбку, грозясь оторвать подол. Артур, увидев выражение лица супруги, своевременно и живо оторвал от нее маленькие ручки и с извиняющейся улыбкой оттеснил к кухне. И не успела она вздохнуть с облегчением и порадоваться его заступничеству, как он мягко улыбнулся и выдал изумленной женщине:

— Милая, дети действительно проголодались. Я пока их займу, а ты приготовь что-нибудь, только по-быстрому. Боюсь, я не смогу их долго сдерживать, — после чего закрыл за собой дверь, оставив изумленную женщину одну.

Молли на автомате прошла к столу и присела на ближайший стул. Тишина кухни после гвалта гостиной оглушала, и на смену растерянности пришла злость. Сначала ее охватил гнев. Неожиданно захотелось закричать, разнести кухню или убить кого-нибудь. Но потом ярость неожиданно схлынула, как волна от берега, унеся смятение и безысходность, и им на смену пришли холодное спокойствие и расчет. Молли спокойно поднялась с места, взяла перо и бумагу, которые заметила днем, и вернулась обратно. Через двадцать минут режим дня, призванный изменить уклад жизни семьи и облегчить ее собственное существование, был написан, перепроверен, и финальная точка поставлена. Женщина еще раз пробежалась по нему глазами и, гнусно ухмыльнувшись, направилась к выходу. Она нашла памятку ежедневных хлопот по дому приколотой на стене, но вся работа, как ей подсказало предчувствие, была только на ней одной. Сегодняшнюю Молли такая ситуация не устраивала. Она не сомневалась, что при плохом раскладе легко все бросит и уйдет, но пока надо бы попытаться договориться.

Гостиная встретила невыносимым гвалтом. На секунду при виде матриарха семейства все смолкли, а потом толпой, оттесняя друг друга, повалили на кухню, чуть не снеся женщину с дороги. Последними прошли виновато улыбающийся Артур и двое старших сыновей.

Стоило Молли вернуться на кухню, как ее оглушил возмущенный шум множества голосов. Пару раз она пыталась вставить слово, но все так орали, что ее никто не услышал, и только муж печально и укоряюще смотрел на нее с другого конца кухни. А старший сын застыл у окна, как-то брезгливо морщась и незаметно кривясь, взирая на это безобразие, словно мечтая оказаться в другом месте. Их взгляды стали последней каплей. Ее возмущение достигло предела, и она заорала, как никогда раньше.

— Тихо! А ну все заткнулись! — как ни странно, ей в легкую удалось всех переорать, и шокированные дети моментом замерли в разных нелепых позах, в которых их застиг рев матери. Множество глаз уставились на нее с обидой и удивлением.

— А теперь вы все молча вернетесь в гостиную и тихо рассядетесь. Нам нужно поговорить, — отчеканила Молли, одарив напоследок семейство взглядом, полным холодной ярости, после чего спокойно и степенно вышла, вернулась в гостиную и заняла отдельно стоящее кресло возле камина. Растерянные дети послушно потянулись за ней. Пусть сама Молли не помнила, но никто не боялся криков, так часто вылетающих из ее рта, но молча поджатые губы, прищуренные глаза и медленная, четкая речь, словно она обдумывала каждое слово, говорили обитателем Норы, что мать не на шутку гневается. Обычно в таких случаях к ней подсылали Билли, чтобы успокоить и вернуть к таким привычным и беззлобным крикам. Поэтому все, не споря, вернулись и расселись.

Молли от природы была далеко не слабая магически, обладала даром «сила слова» — ее магическая энергия от сильных эмоций могла в легкую влиять на живые объекты. Конечно, серьезно проклясть никого не могла, но ее узконаправленная на виновный объект мощь, встречаясь с магическим фоном, искажала его, приводя к неприятной развязке: поносу, головной или мышечной боли, внезапным приступам сна или бессонницы и другим мелким, но от этого не менее неприятным последствиям. И защиты от ее разрушительного влияния не было. Артур хранил секрет, сначала боясь, что ею заинтересуется Лорд, захочет развить талант жены и использовать в своих целях, а потом, что соратники заподозрят Молли в использовании темной магии. Поэтому вспыльчивую, но отходчивую женщину старались не доводить до ручки, ведь все семейство, кроме Перси и Билли, хоть раз испытало ее истинный гнев на себе, и рисковать никто не хотел.

Дождавшись, когда все рассядутся, женщина обвела присутствующих тяжелым взглядом.

— Дорогое семейство, — начала она. — Вы, видимо, не совсем поняли ситуацию, в которой мы все оказались. Я пережила страшное потрясение, чуть не простилась с жизнью. Мое состояние требует ухода и заботы, но, очевидно, вам всем настолько безразлична собственная мать и жена, что вы решили довести меня до смерти, а, может, у вас есть еще парочка мамаш про запас?

— Что ты такое говоришь, Молли? — вскинулся шокированный Артур, — дети так тебя ждали, скучали. Ты просто сама не своя после возвращения.

— Милый, — жена одарила мужа ласковой акульей улыбкой, — просто я поняла, что вам всем на меня плевать. Да, плевать! — решительно добавила она, пресекая возмущение и обвиняюще тыча в его сторону пальцем, словно рапирой. — Ты бросил меня в больнице, ни разу не навестил, яблочка захудалого не принес, а стоило мне вернуться, сразу приставил к плите.

— Но целитель сказал, что ты здорова, — попытался возразить пристыженный Артур.

— Да, физически здорова, — скептически усмехнулась жена, — вот только с памятью проблемы и магия нестабильна. От любого сильного волнения выброс может повториться и все, мне конец. Мне, и всем, кто рядом будет.

— Прости, Молли, я не думал, что так все серьезно, — промямлил шокированный Артур. Обычно когда из Мунго выписывают, это означает маг уже здоров.

— Мне требуется покой, а в бесплатной палате для душевнобольных на шесть человек его маловато будет, тебе не кажется? — уже не скрывая издевки ответила жена. — Кто же знал, что дома будет немногим лучше. И если бы ты был внимателен и предупредителен к собственной жене, то ее состояние для тебя неожиданностью не явилось.

Артуру внезапно стало очень стыдно. Молли всегда была его надежной поддержкой, и ему и мысли не приходило, что она может умереть. Да она и не болела никогда. Когда он нашел ее тогда, такую бледную, застывшую, словно неживую, то чуть сам не умер. Видеть, как всегда такая живая, шумная и деятельная жена лежит у его ног поломанной куклой было невыносимо. Ему было спокойно думать, что в больнице о ней позаботятся профессионалы, ведь сам он никогда еще не чувствовал себя таким растерянным и беспомощным. Тревоги, забота о детях, работа, — все внезапно навалилось, выводя его из привычного равновесия. И когда Молли вернулась, он просто воспрял духом и облегченно выдохнул — все, наконец, закончилось, забылось, и теперь все будет хорошо, привычно, как раньше, а оно вон как оказалось…

— Предлагаю следующее, — тем временем продолжила Молли, вставая, прохаживаясь вдоль камина и серьезно на них поглядывая. — Я вижу только два выхода из нашей непростой ситуации. Первый — я на полгода перебираюсь жить к тетушке Мюриэль. Надеюсь, она приютит племянницу, раз не отказалась принять семерых детей. В таком случае вы живите, как хотите.

— Но, дорогая, — возмущенно перебил ее муж, — как же мы без тебя? Да и сама…разве ты сама сможешь нас бросить?

— Артур, — почти ласково ответила женщина, хотя ее глаза метали молнии, — речь идет о моей жизни и магии, и поверь мне, я брошу вас без сожалений. Я совсем не помню вас, а если судить по сегодняшней встрече, то ясно видно, что вы все эгоисты и думаете только о себе и своих нуждах. Так почему бы и мне не поступить так же? Но у меня есть для вас еще один вариант, — добавила она, развернулась и с силой пришпилила какой-то свиток к стене, прямо поверх их семейного колдофото, ножом для открывания писем, который взяла на каминной полке. После чего невозмутимо села обратно и обвела шокированных присутствующих холодным взглядом, от которого хотелось поежиться.

— Это новый режим дня и расписание работ по дому, — отчеканила она, не сводя с них глаз, — с этой минуты все в доме будут исполнять возложенные на них обязанности. Я не собираюсь тянуть все одна. Ты, — ткнула она пальцем в девочку, которая в страхе отшатнулась и замерла в кресле, — как тебя зовут?

— Джинни, мама… меня зовут Джинни, — повторила она, собираясь заплакать.

— Не вздумай, — приказала мать. — Ты ведь голодная? — уже мягче добавила она, — сейчас как только договоримся и пойдем кушать. Я сделаю тебе самый большой бутерброд, — добавила мать и улыбнулась.

Девочка кивнула и повеселела, а Артур вздохнул с облегчением. Все это время он сидел в напряжении. Супруга вела себя вызывающе, но вмешаться он не посмел, ужасаясь от перспектив на полгода остаться наедине с детьми и обязанностями, если Молли выполнит свою угрозу. То, что она ее с легкостью выполнит, мужчина не сомневался. А для него полгода наедине с детьми было равносильно пожизненному в Азкабане. Но он решил поговорить с супругой завтра, когда она немного успокоится, и объяснить ей, что не стоит так разговаривать с детьми и давить на них. Да, так он и поступит.

— Так вот, Джинни, — продолжила мать, — твоя обязанность — кормить кур и собирать яйца.

— Но мам, — привычно заканючила девочка, воодушевившись маминой улыбкой, — я не хочу. Там грязно, плохо пахнет и куры клюются.

— Значит, с завтрашнего дня ты ешь траву в саду, — невозмутимо ответила мать, пожав плечами. — Отныне в этом доме будут есть только те, кто работают, — добавила она и обвела присутствующих равнодушным взглядом так, что все сразу поверили: все так и будет. — Но я дам тебе защитника, — торжественно добавила женщина, глядя на дочь, и даже лукаво подмигнула, — это будешь ты, — добавила она и указала на самого мелкого пацана. — Да, ты. Как, кстати, тебя зовут?

— Рон, — смущенно промямлил ребенок, удивленно оглядываясь, словно не веря, что его, наконец, заметили.

— Прекрасно, Рон, — приветливо улыбнулась мать, — я вижу, ты достаточно умен и храбр, чтобы защитить сестру и помочь ей с курами. Думаю, папа наколдует тебе деревянный меч, как у рыцаря, чтобы все видели, что твоя миссия серьезная и требует отваги.

— Меч? — радостно вскинулся пацан и просиял, — спасибо, мам, я тебя не подведу.

Мальчик надулся от важности, от похвалы матери. Подумать только, она его не только заметила, но выбрала из всех остальных, доверила ответственное дело и считает умным и храбрым.

— Вот и прекрасно, — серьезно ответила женщина, — я знала, что могу на тебя положиться, — она хотела продолжить, но тут старший сын ее перебил:

— Мама, а не рановато давать Рону меч? — возразил он под недовольное и хмурое выражение лица младшего брата. — Он может ненароком зашибить одну из кур или поранить.

— В таком случае у нас будет на обед куриный суп, дорогой, — невозмутимо ответила Молли, скептически вскинув бровь. — И стоит запомнить, сынок, — с явной издевкой и сарказмом добавила она, — что когда взрослые разговаривают, остальные молчат, пока их не спросят. Странно, что ты в твои годы этого не усвоил.

— Может быть потому, что раньше таких порядков в нашем доме не наблюдалось — не без ехидства попытался возразить парень. Его, признаться, очень задело безразличие матери. Он всегда был ее любимчиком, а теперь ее равнодушный взгляд и обидные замечания очень бесили и раздражали, вызывая какое-то неестественное недоумение.

— Может быть, — кивнула женщина, — но это говорит только о том, что воспитание в этом доме хромает на обе ноги. Ну ничего, — угрожающе ухмыльнулась она, от чего на всех словно холодом повеяло, — я исправлю этот недостаток, а кто против — скатертью дорога, дверь открыта. Я никого не держу.

— Милая, — не выдержал Артур, — может, не стоит так сурово, они же дети.

— Это мой дом. И все, кто собирается здесь остаться и жить, будут соблюдать мои правила, — невозмутимо припечатала женщина, переведя на мужа твердый взгляд. В нем читалась такая откровенная уверенность, что у растерявшегося мужчины не нашлось слов, чтобы ей возразить. В конце концов, он решил пока не вмешиваться и посмотреть, во что это выльется. Его супруга раньше всегда находила выход из трудных ситуаций, наверное, стоило довериться ей и на этот раз.

— Не волнуйся, милый, — мягко улыбнулась она, от чего мужчина просто растаял, а губы сами по себе растянулись в ответной улыбке, так она была похожа на прежнюю, его любимую Молли. Но следующая фраза привела его в чувство и вырвала из сладких грез. — У нас останется еще достаточно детей, даже если некоторые решат нас покинуть, — добавила она, отведя взгляд от мужа, угрожающе и пристально глядя на старшего сына.

После таких откровенных намеков и угроз дело пошло быстрее. Роли и обязанности были распределены. Двум старшим сыновьям досталось больше всего, но мать дала им столько заданий потому, что разрешила пользоваться палочкой.

— Но, дорогая, — попытался возразить Артур, — на каникулах им нельзя колдовать. Мы, как ответственные родители, должны строго следить за этим.

— Значит, колдовать им нельзя, а летать можно? — притворно удивилась Молли, вовремя вспомнив робкие возражения второго сына на то, что из-за работы у них не будет времени полетать на каникулах. — Хорошо, тогда полеты тоже отменяются, да и остальные дела им придется делать без всякой магии. Скажите папе спасибо за его принципиальность, — добавила Молли и отвернулась, скрывая ехидную ухмылку. Билли и Чарли оценили список работ и возмущенно-просяще накинулись на родителя, которого, понятно, надолго не хватило. Наконец, с делами было покончено.

— И последнее, — заметила Молли, — общие правила для всех:

— Грязные вещи собираем сами и кладем в корзины внизу. Они будут подписаны, что-куда. Не принесете — ходите в грязном.

— Глаженые вещи берем со столика, несем в комнату и аккуратно развешиваем, кто поленится и бросит кое-как, ходит в мятом.

— Следим за гигиеной, чистим зубы, причесываемся и моемся. Буду проверять. Нарушителей ждет суровая кара — лишение десерта и еще парочка обязанностей по дому. Это касается всего списка.

— Свои комнаты убираем сами. Вещи, игрушки, и другие предметы, не стоящие на своих местах, будут уничтожены, а новые покупаться не будут. Хотите, ходите голые и играйте щепками и камешками — ваш выбор.

— Орать, беситься и топать можно только в своих комнатах. Думаю, папа зачарует их, чтобы в остальном доме ничего слышно не было. Мне требуется тишина и покой, иначе это жилище взлетит на воздух. Надеюсь, мы поняли друг друга.

— А теперь все встали и, не толкаясь, как вежливые дети, пошли в столовую, и папа нас накормит, — добавила женщина, дождавшись радостных кивков и негромких оживленных возгласов. Потом все встали и вышли из комнаты, и хотя младшие дети немного пихались и спешили, обгоняя друг друга, но явного шума и столпотворения не случилось — боялись снова разозлить мать и остаться без ужина и игрушек. Артур просто диву давался от такого зрелища.

На кухне глава семейства со старшими сыновьями пожарили всем картошки с колбасками на быструю руку, с холодным молоком она пошла на ура. И все сытые и довольные разошлись по спальням. Молли после ужина заметно смягчилась и даже одарила младших детей обязательным поцелуем на ночь с пожеланием доброй ночи. Артур тоже намылился в спальню, устало позевывая, но супруга его решительно завернула:

— Артур, милый, а ты ничего не забыл? — спросила она, преграждая ему путь. — Например, зачаровать комнаты и наколдовать ребенку меч?

— Может завтра, дорогая? — предложил он, впрочем, без всякой надежды.

— Ну нет, ребенок ждет, — отрезала супруга, и мужчина заметил, что Рон с надеждой уставился на него, спрятавшись за перилами и не поднимаясь к себе. — Да, и ты завтра уйдешь на работу, а я останусь одна, в этом шумном бедламе? Ну уж нет.

И Артуру, которому больше всего на свете хотелось подняться наверх и рухнуть в кровать, пришлось тащиться на улицу за ненужной палкой, чтобы десять минут спустя она превратилась в сияющий серебряный меч. На самом деле он был деревянным и тупым, но когда радостный сын с трепетом и волнением принял вожделенный предмет из его рук, мужчина почувствовал удовлетворение и некую гордость от того, что за несколько минут его отпрыск превратился в счастливого и радостного мальчишку.

— Милый, — ласково обратилась к ребенку мать, — этот меч — гордость воина, и его можно брать только чистыми руками. Надеюсь, ты оправдаешь мое доверие, Рон. Вот, возьми кусочек замши — будешь чистить его, как настоящий рыцарь перед битвой.

И счастливый пацан, схватив тряпицу, шустро убежал к себе, а несчастный Артур поплелся зачаровывать комнаты.

Затем он спустился на кухню, где Молли показала ему фронт работ на завтра. Отмерила крупу и молоко, чтобы супруг с утра сварил кашу; яичницу обещал приготовить Билл. Мужчина тяжко вздохнул, никогда еще он так активно не принимал участие в делах семьи. «Скорее бы к Молли вернулась память и усмирилась магия, — подумал он, устало поднимаясь по лестнице, — чтобы она опять могла колдовать».

— Билл, дорогой, мне нужна твоя помощь, — внезапно сказала мать, прежде чем скрыться в гостиной, облюбованной ею, как спальня, — ты выглядишь довольно сообразительным, и я хочу тебя попросить научить меня колдовать. Думаю, вам всем станет немного легче, если я вновь смогу выполнять часть работы по дому?

— Конечно, мама, — улыбнулся парень, — буду рад тебе помочь.

Его коробило безразличие и потеря места лидера в семейной иерархии, и парень с радостью ухватился за возможность снова завоевать мать и вернуть утраченные позиции в ее сердце и семье. Да и при таком режиме и отношении от нее не стоит ждать поблажек, а он хотел уговорить родителей купить ему новую мантию для Святочного бала. Так что в свою комнату он поднялся вполне довольный жизнью и полный надежд.