Тепло домашнего очага (гет)

Паша аккуратно потянул с сидящей девушки ботинки. Сначала один, потом второй. Осторожно снял носочки, отклеил пластыри. Аня чуть поморщилась, когда он натянул на нее чистые носки. Покопавшись в рюкзаке, накинул плед на ее плечи и, снова присев на карточки, принялся, чуть надавливая, массировать стопу. Медленно, размеренно, со знанием своего дела. Ноги медленно переставали гудеть, оставляя лишь легкую усталость, которая к утру пройдет. Размяв обе ноги, он натянул сменные легкие кроссовки и поднял голову.

— Как тебе поход, Анют?

— М-м-м? — полусонно отозвалась девушка. — Поход? Классный…

— Эх ты… — мягко рассмеялся Павел. — Пошли к костру?

— Если только ты меня отнесешь.

— Ну, давай, — Паша аккуратно подхватил ее под колени, дождался, пока она закинет руку ему на шею, встал и пошагал к костру. Сел на одно из бревнышек, не выпуская девушку из рук.

— А вот и мы.

— Ну, как вам? — хохотнул с другой стороны костра Антон. — Ножки не болят?

— Если только чуть-чуть. И это благодаря Паше, — улыбнувшись, ответила Аня.

— Чудные вы, — покачала головой Рина. — Но это даже классно. Вы молодцы, многие не доходят до конца маршрута. Но, хватит о ходьбе, — она прошлась рукой по струнам гитары. — Что будем петь?

— Не знаю, — растерянно ответил Паша.

— Тогда я вам спою, — неожиданно предложил Антон. — Рин, давай дорожную.

Мы долго шли по дорогам,

Долго искали себя.

Бывало шагало нас много,

Бывало один только я.

А небо всегда было рядом,

И не сомневался никто,

Что мир смотрим пристальным взглядом,

Что в мире единое всё.

Улыбнувшись, Катя подхватила припев:

Широкой поступью

С огнём в груди

Мне виден издали,

Мерцает впереди

Искомый сотнями,

Так нужный тысячам.

Тобою найденный в себе ответ,

Что ты являешь истину.

А ветер нам был зазывалой,

День — бесконечной рекой.

Когда на ладье рвался парус,

На весла бросались гурьбой.

Нам мерой всегда было счастье —

Не важно спад или взлет.

Прочь отгоняя ненастье,

Двигайся только вперед.

Прокатился над рекой последний отзвук песни. Затерялось переплетение чуть хриплого мужского голоса и приятного альта девушки среди высоких сосен. Рина чуть улыбнулась и отняла руку от струн.

— Красиво. А кто это поёт? Чья песня? — поинтересовался Паша.

— Солнечные барды. У них удивительные песни.

— Анют, тебе понравилось? — обратился Паша к притихшей девушке на руках.

— Угу.

— Пригрелась… — Паша мягко чмокнул уткнувшуюся ему носом в грудь Анюту. Та потерлась щекой и улыбнулась в ответ. — Мы пойдем, хорошо?

— Да, идите, — понимающе улыбнулся Антон. — Завтра рано вставать не надо. Отоспитесь. Спокойной ночи.

— Доброй ночи.

Паша аккуратно открыл вход в палатку, посадил сонную девушку, снял с неё обувь и принялся застегивать спальники вместе, делая так называемый «конвертик», где они могли спокойно уместиться вдвоем. — Иди сюда, соня моя.

— Иду, — Аня послушно залезла в спальник, свернулась в клубочек, стремясь не упустить ускользающее тепло.

— Мерзлявая, звёздочка, — он лег рядом, притянул ее к себе.

— Спасибо, что вытащил меня в поход, — Аня чуть поёрзала, устраиваясь по удобнее, засунула ледяные ладошки под футболку, на что Паша вздрогнул и притянул еще чуть поближе.

— Пожалуйста, — мягкая улыбка. — Ты же давно хотела, но боялась. Сейчас уже не так страшно, как казалось, правда?

— Ага, и ребята классные. Где ты их нашёл?

— Да, мы в школе с Антоном много куда ходили: и в пеший поход, и на катамаранах, и на велосипедах. А Рина — его невеста, которая разделяет его интересы. Они сюда часто ходят. Ещё здесь, на реке Большая Кокшага, есть Лебедань, там огромное поле, где трава тебе по грудь и маленький покосившийся деревянный домик. Ты ложишься на спину, над тобой бескрайнее синее-синее небо, ярко светит солнце, и ты чуть жмуришься, плывут облака, слегка покачиваются перед лицом травы… Многие там останавливаются, правда, с этой стороны переплывать надо. Но там красиво… Можем попросить ребят завернуть туда на обратном пути.

— Давай. А как называется место, где мы стоим сейчас?

— Ведьмин яр.

— Ух ты. А почему так? — Аня даже чуть подвинулась и подняла голову, чтобы видеть лицо Паши.

— Не знаю, но яр — возвышенность. А вот почему Ведьмин… Надо будет у ребят спросить, — задумчиво произнёс тот. — Тут еще черничник везде. Наберём завтра ягод?

— Ага…

— Да ты уже совсем спишь. Давай завтра меня еще пораспрашиваешь?

— Хорошо, — Аня зевнула. — И на Лебедань завтра пойдём. А здесь обрыв классный… И мох… Спасибо тебе за всё.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулся Паша и подтянул край спальника повыше, укрывая плечи Ани. — Спи, звёздочка моя.