Обретая магию (джен)

За ночь почти вся мана выветрилась из тела, и утром Оливер проснулся хорошо отдохнувшим и полным сил, но с жутким сушняком, пить хотелось нестерпимо. Он опустошил почти полную бутылку воды и на него почти сразу же навалились воспоминания о вчерашнем вечере. Удивляясь своему вчерашнему поведению, он поспешил к тому месту, где бросил телефон. Почти сразу найдя телефон среди невысокой и редкой травы, Оливер, нервничая и смущаясь, позвал Джека.

— Кмх-кхм, здравствуй, Джек.

— Ну здравствуй, Оливер, — ответил Джек, после чего последовала неловкая пауза.

— Джек, я бы хотел извиниться. Сам не знаю, что на меня нашло. — стесняясь и даже немного покраснев, сказал Оливер, накручивая себя и гадая, как может начать развиваться разговор.

— Хех, — усмехнулся Джек — Это было вполне ожидаемо, и тебе просто нужно было время, чтобы остыть. Это был тот самый риск, о котором я тебя предупреждал. Хмпф, эта мана делает тебя агрессивнее, вберёшь её в себя слишком много — и потеряешь контроль над собой, что вчера и случилось. Неужели ты сам этого не понял?

— В начале был зуд, потом жар, теперь ещё и это... — вздыхая, начал было жаловаться Оливер, но его перебил Джек.

— И у нас осталось не так уж много времени.

— Да уж, ничто хорошее не дается легко... Ещё мой отец так говорил.

— Это он правильно говорил, мудрая мысль. Но мы отвлеклись, у нас ужасно мало времени, а сделать предстоит ещё немало! Хмпф, ты смог войти в контакт с маной, ты смог начать вбирать её. Ты прошел половину требуемого пути! Следующий шаг — это контроль агрессии, приносимой маной, ну или хотя бы её сдерживание. Кстати, у тебя ведь появилось новое чувство, которым ты постоянно ощущаешь ману?

Только после слов Джек он обратил на это внимание. То ощущение, что раньше появлялось, лишь когда он входил в облако маны, теперь было постоянно с ним. Сосредоточившись, он смог ощутить в себе тончайшие нити маны, неспешно кружащие в районе его живота. Не отпуская это чувство, он поднял взгляд и увидел нити, маленькие облачка и похожие на рассеивающийся туман скопления маны.

— Я вижу её! Джек, я вижу ману! — радостно воскликнул Оливер, вскочил на ноги и принялся осматривать окрестности, ища скопления маны.

Наблюдение за маной придавало всему окружению мистическую, неземную атмосферу. Любоваться, как в мане переливается свет, как все её оттенки оранжевого вспыхивают и затухают, как она течёт, словно густой кисель, а потом превращается в невесомую дымку легко развеивающегося пара, можно было так же бесконечно долго, как наблюдать за течением воды или непрерывным танцем огня.

Дав Оливеру насладиться впечатлениями от вида маны, Джек окликнул его спустя пару минут:

— Оливер, время не ждёт, пора начать работу! Иди и собери маны, пока чувствуешь, что можешь контролировать агрессию; пора уже научить тебя манипуляциям с маной.

Воодушевленный, пусть и небольшим, но всё же прогрессом, Оливер теперь уже сам выбрал место с концентрацией маны, без подсказок Джека, как это было раньше. Войдя в выбранное им скопление маны, Оливер сосредоточился и попытался вобрать её. Сегодня не пришлось долго и томительно ожидать, пока мана отзовется на его потуги, она почти сразу пришла в движение, откликаясь на зов Оливера.

И вновь чувство единения с маной и её поглощение загипнотизировало Оливера. Лишь мысль на границе сознания, о том, что "нужно себя контролировать и не дать позволить пропасть ещё одному дню", за которую он держался изо всех сил, лишь эта мысль отделяла его от пропасти с бездумной яростью, в которую он мог свалиться, дав слабину только на мгновение. Цепляясь за эту мысль, он с трудом возвращал контроль над собой, сбрасывая это цепкое гипнотическое влияние, дающее ощущение силы и могущества.

Шаг за шагом возвращая себе контроль, обретая уверенность в себе и своих силах, он готовился одним резким волевым выпадом вернуть себе полный контроль над мыслями, затуманенными иллюзорными образами. Усилие, ещё одно, ещё немножечко... И, собрав всю свою волю и решимость, он одним рывком, из жмущейся на грани сознания и цепляющейся лишь за одну мысль, подавленной тени самого себя, вновь стал тем Оливером, которого он всегда знал.

Процесс сбора маны прервался, и, оглядев себя, он оценил количество поглощённой маны — "примерно половина от вчерашнего", как сказал Джек. Взбудораженный и возбужденный влиянием маны Оливер не хотел останавливаться на достигнутом, тем более после того, как он своими силами вырвался из гипнотической ловушки маны.

Возобновив процесс сбора, теперь он лучше понимал, на что обращать внимание, чтобы не попасть под влияние маны. Мана вновь небольшими ручейками устремилась в его тело, даруя ощущение силы, подталкивая не сдерживаться и полностью отдаться чувству единения. Когда это наваждение стало казаться правильным и не таким уж сомнительным, он остановился.

Оценивающе оглядев себя и выбранное им скопление маны, он заметил, что оно уменьшилось на треть или четверть. А внутри его живота, в сфере размером с кулак, кружилась собранная им мана — похожая на разряженный ржавый туман.

Приободрившийся этим небольшим успехом, а так же тем, что в этот раз он не вышел из себя, Оливер позвал Джека.

— У меня получилось, Джек, смотри, — радовался Оливер, показывая пальцем на живот. — Это было не просто, но я справился! Что надо делать дальше?

— Неплохо, Оливер, неплохо. Хмпф, начнем с самого простого: чтобы быстрее сосредоточиться на мане, начни с медитации, ощути саму ману внутри себя, как будто она продолжение твоего тела, воздействуй на неё, прикажи ей двигаться, как ты приказываешь ноге сделать шаг, приведи её в движение и направь поток маны от живота к плечу, а потом по руке, чтобы она вышла из ладони.

— Всего-то? Да это я быстро! — отозвался Оливер, полный энтузиазма.

Следуя инструкциям Джека, он пытался направить течение маны, но получалось плохо — она рассеивалась и никак не хотела слушаться. Пытаясь нащупать ту грань между слишком сильным и недостаточным воздействием, он провел остаток дня.

Тем же самым Оливер занимался и почти весь следующий день, только вот в обеденное время он сорвался, увлекшись сбором маны и переоценив свою способность к контролю агрессии, и потерял на этом время до наступления вечера. Джеку опять пришлось выслушать порцию обид, о том, какая он бессердечная сволочь, никудышный учитель и вообще хреновый напарник.

Выпустив первоначальный пар, Оливер смог собраться с мыслями и продолжил тренировку. К ночи он смог доводить ману по руке к ладони уже два раза из трех, но с выводом её именно из ладони, а не просто хаотичного развеивания вокруг всей кисти возникли сложности.

Над более тонким контролем потока маны Оливер трудился следующие два дня. Жар, из-за которого постоянно хотелось пить, никуда не уходил. А рука под конец трехчасовых тренировок начинала неметь и отниматься минут на пять-десять.

К концу второго дня этих тренировок, за приготовлением ужина он выронил ложку, которой помешивал готовящуюся кашу. Насторожившись от этой неловкости, он уделил больше внимания своей руке и обнаружил, что пальцы как будто немного одеревенели, ощущения стали притупляться, он потерял в чувствительности и скорости реакции. И эти ощущения не уходили со временем.

Обратившись с этим открытием к Джеку, Оливер услышал лишь уже ставший привычным набор фраз:

— Твое тело перестраивается, терпи, осталось недолго, — уставшим голосом отозвался Джек.

— Но зачем нужна такая тренировка? Почему у меня должно начать получаться десять раз из десяти в этом упражнении? — Оливер попробовал подойти к этому вопросу с другой стороны.

— Ты должен будешь пройти активатор, спрятанный в двери, влив в него ману, и у тебя не будет второй попытки, в городе ты не сможешь пополнить запасы маны. В случае провала путешествие до этого леса займет куда больше времени, чем несколько дней тренировок по улучшению контроля. Да и не прошу я от тебя чего-то сложного, скажем, повторить мой трюк с вороном, это самая простая вещь, которой в нашем мире учат ещё детей.

Джек ненадолго замолчал, заметив общее беспокойство и сомнения Оливера, он продолжил:

— Оливер, почему ты хочешь стать магом? Почему ты так хочешь попасть в другой мир?

Абсолютно не ожидавший такого поворота в разговоре, Оливер задумался перед ответом.

— Если ты не родился в числе одного золотого процента, твоя жизнь будет полна боли, дерьма и несправедливости... с которыми ты ничего не сможешь сделать, в отличие от них. Этот мир откровенно плох, даже несмотря на то, что он лучше, чем когда бы то ни был за всю свою историю.

И даже это не самое страшное. Меня пугает, пугает до абсолютного бессилия и депрессии, вызывая глубочайшее отвращение, та серость и предсказуемость... предопределенность моего будущего. После окончания учебы это будет работа-дом-работа-дом — и так повторять до старости, когда ты едва будешь способен ходить самостоятельно.

Я вижу этот шаблон везде, и я не хочу так жить. И никакие случайные радостные моменты или яркие воспоминания не скрасят удушающую серость такого существования. Никакой эскапизм в чужих выдуманных мирах не спасет от этой реальности, всегда ты будешь вынужден вернуться обратно, где ни на что не способен повлиять...

И тут появляешься ты, рассказываешь о магии, о других мирах, где ты в куда большей степени сам хозяин своей судьбы! Как можно от такого отказаться? Никакие до одури скучные и одинаковые тренировки, эта боль, жар или зуд не способны заставить меня отступить перед такой возможностью!