Проклятый граф. Том I. Таинственный замок (джен)

— Итак, подведем итоги, — мужчина, за время небольшого рассказа девушки успевший усесться на подстилку, чуть потянулся и принялся демонстративно загибать пальцы, — Во-первых, ты выдернула из-за какой-то дверки кошку… Хотя нет, во-первых, ты не стала мешать Роману исследовать библиотеку, еще и попросила его сделать там свет. Во-вторых, кошка. В-третьих, кошка сама тебе сказала, как ее зовут. В-четвертых, ты свистнула у нее браслетик и по крайней дурости напялила его. Ну и, конечно, в-пятых, фамильное древо, — хранитель памяти продемонстрировал собеседнице сжатый кулак и проникновенно осведомился, — Знаешь, что это значит?

— Наверное… ты немножко недоволен, — Татьяна невинно улыбнулась и, присев возле стены на корточки, аккуратно поставила кошку, которую за это время немного устала держать, на пол.

— О да, самую малость, — нахмурился ее собеседник и неожиданно требовательно добавил, — Покажи браслет.

Девушка, вздохнув, послушно протянула руку с украшением вперед. Спорить с Винсентом, тем более, когда он пребывал в явно недовольном расположении духа, было себе дороже, да и, с другой стороны, разве не хотела она узнать его мнение насчет странной безделушки? Сейчас такая возможность предоставлялась в полной мере, и упускать ее смысла не было.

Ее собеседник, продолжавший сидеть на подстилке, с интересом уставился на нее. Девушка, как уже упоминалось, присела возле стенки, где находился освещенный факелами проход, ведущий прочь из клетки, подстилка же, где расположился хранитель памяти, лежала возле прутьев решетки, находясь, таким образом, на некотором отдалении от стены. Вставать и подходить ближе Винсент явно не собирался.

— Может, ты мне бинокль дашь? — вежливо осведомился он, заставляя собеседницу досадливо поморщиться и все-таки подняться на ноги.

— Все бы тебе хрупких девушек эксплуатировать, — недовольно пробурчала она и, уже делая шаг к мужчине, неожиданно поинтересовалась, — Винс, а почему Роман не помнит ни родителей, ни брата, ни даже дядю? Это же твоих рук дело, да?

— Узнаешь, когда время придет, — неохотно буркнул в ответ хранитель памяти и, схватив девушку за руку, заставил ее сесть рядом с собой. А после, по-прежнему не выпуская руки собеседницы, чуть потянул ее на себя и, повернув так, чтобы свет ближайшего факела падал точно на браслет, внимательно осмотрел его.

Кошке эта процедура почему-то категорически не понравилась. Вновь завопив диким голосом, она, опять ощетинившись, метнулась вперед и предприняла довольно безуспешную попытку укусить хранителя памяти за руку. То, что произошло дальше, Татьяна потом долго вспоминала, пытаясь понять причину этого, однако, еще на протяжении большого количества времени так и не сумела найти объяснение.

Винсент, оторвавшись от изучения браслета, бросил взгляд на кошку. Глаза его странно потемнели, затем принимая оранжево-желтый звериный оттенок, но тотчас же вновь вернулись в норму. Где-то на дне их будто бы сверкнула молния, электрический разряд, обладающий такой незримой силой, что даже девушка, уже привыкшая доверять этому человеку и не опасаться его, невольно отшатнулась. Кошка же, как раз в этот миг попытавшаяся прыгнуть вперед, неловко переступила и неожиданно замерла, пристальнее вглядываясь в того, кто сидел перед ней. А затем, затем она просто отступила, отошла назад на несколько шагов и, опустив голову, спокойно улеглась на полу. Однако, самым удивительным было даже не это. На краткое мгновение, перед тем, как Тиона отвела взгляд, в глазах ее — Татьяна готова была поклясться в этом, — мелькнуло узнавание. Похоже было, что кошка внезапно вспомнила Винсента, и даже более — признала в нем кого-то, кто имел безусловное право на любые действия, признала того, кого должна слушаться, кому должна подчиняться, признала хозяина.

— Чего это она?.. — неуверенно пробормотала девушка, с некоторой опаской снова взирая на сидящего рядом мужчину, боясь опять увидеть в его глазах тот же пугающий всполох. Впрочем, опасения ее тотчас же развеялись. Винсент выглядел совершенно нормально, казался абсолютно обычным и привычным, разве что браслет, к которому вновь обратился, изучал с крайним вниманием, при этом очень явно избегая прикасаться к нему.

— М? — хранитель памяти, отвлекшись от своего занятия, вопросительно глянул на собеседницу, затем перевел взгляд на удивительно смирно лежащую кошку, и слегка пожал плечами, выпуская руку девушки. Последняя аккуратно отвела ее, машинально поправляя так ни разу и не тронутый браслет.

— Не знаю, — наконец последовал совершенно равнодушный ответ на ее вопрос, — Может быть, признала во мне льва. Кошка это вообще отдельная история… Так ты говоришь, когда нацепила браслет, смогла прочитать фамильное древо?

Татьяна кивнула, не видя необходимости подтверждать и без того уже сообщенный факт словами.

— Странно… — пробормотал мужчина и, нахмурившись, покачал головой, — Нет, это просто совпадение. Такого не может быть!

— Чего не может быть? — насторожилась девушка и, чуть склонив голову на бок, внимательно воззрилась на собеседника. Тот махнул рукой.

— Не важно. Может быть, потом… Пока могу порадовать тебя рассказом о твоей милой кисе.

— Учитывая, как она тебя послушалась, я начинаю сомневаться, моя ли она, — слегка вздохнула Татьяна и решительно кивнула, — Порадуй. Я вся обратилась в слух.

Винсент согнул ноги в коленях и, расслабленно уложив на них руки, устремил взгляд к какой-то несуществующей точке между выходом из клетки и лежащей на полу кошкой.

— Это произошло так давно, что никто уже и не помнит, когда именно, — завел он, но продолжить дальше не смог. Девушка, не удержавшись, весьма насмешливо хмыкнула.

— Обнадеживающее начало. Когда произошло, никто не помнит, а что произошло хотя бы помнят?

— Это легенда, они все начинаются такими словами, — огрызнулся хранитель памяти, — И не перебивай меня!

Татьяна молча подняла вверх руки, демонстрируя, что сдается и болтать больше не собирается. Винсент откашлялся и, помолчав с секунду, продолжил:

— Итак… Это случилось так давно, что никто уже не помнит, когда именно. Сейчас эта история кажется легендой, едва ли не сказкой, однако наследники старинного рода де Нормонд прекрасно осведомлены об истинности изложенных в этой истории фактов. И посему воспринимают ее со всем возможным вниманием, — хранитель памяти выделил голосом это слово, внушительно глянув на слушающую его девушку, — И уважением. Итак, давным-давно, во времена, когда замка Нормонд еще не было и в помине, молодой граф, носящий фамилию, которой позднее и назвал свою вотчину, прибыл на этот холм и с улыбкой обозрел окрестности…

— А ты откуда знаешь, что с улыбкой? — опять не выдержала Татьяна, — Ты там что, был?

— Сказано тебе — это легенда! — почти зарычал мужчина, — Не перебивай, или я вообще не буду ничего рассказывать!

— Да молчу я, молчу… — недовольно пробормотала девушка и, слегка надувшись, скрестила руки на груди, — Нервные все какие…

Винсент бросил в ее сторону несколько недовольный взгляд, но комментировать последнее высказывание никак не стал, мрачно продолжая:

— В общем, граф прибыл на холм, и с улыбкой огляделся. В свете лучей ярко заливавшего все вокруг своим светом солнца…

— Нет, ты там точно был! — Татьяна даже чуть приподнялась, пораженно глядя на собеседника, — Как давно это было?

— Я ведь сказал — так давно, что уже никто и не помнит! — вышел из себя Винсент, — Если ты еще раз позволишь себе перебить меня…

— Да я даже рта не открываю, — фыркнула девушка и, скорчив недовольную рожу, уставилась на каменные плиты пола, на сей раз действительно замолкая и внимательно слушая хранителя памяти. Последний же, поднявшись на ноги, принялся расхаживать по клетке, продолжая историю довольно раздраженным тоном, и в процессе рассказа постепенно успокаиваясь.

— Короче, граф уже давно прибыл, стоит там и любуется природой в свете яркого солнышка. В то день он оказался на холме совершенно случайно, — просто направлялся домой не тем путем, что ездил обычно, и заблудился. Однако, так уж совпало, что как раз в это время граф мучился вопросом, где бы ему обосноваться — старое поместье, где он проживал с молодой женой и родителями давно уже надоело ему, да и ввиду древности было не слишком-то пригодно для жилья. И вот, увидев прекрасное место, обласканное лучами заходящего солнца, покрытое мягкой зеленой травой, он понял — именно здесь ему хотелось бы жить. Именно в этом месте ему следует возвести новый дом. Ночь он, наплевав на все, провел на этом самом холме. Вероятно, эта ночевка под открытым небом не была первой в его жизни, поэтому страха молодой граф не испытывал. Тем более, что леса, окружающего замок ныне, в то время не было, конь, пасшийся рядом, не выказывал признаков тревоги, да и погода была довольно теплой, посему молодой человек спокойно проспал всю ночь, и на утро отправился домой. К этому времени он уже знал, что вернется на этот холм, вернется еще не единожды. Будучи молодым, отважным, сильным и умеющим рисковать, граф принял важное решение, — возвести здесь не просто дом, а целый замок, дать ему имя Нормонд, и оставить в наследство своим потомкам. Желание это объяснялось довольно просто, — титул графа был жалован молодому человеку совсем недавно и, конечно, ему хотелось соответствовать этому титулу, хотелось показать всем, что он истый дворянин.

Итак, юный граф вынужденно покинул великолепное место, но уже по прошествии нескольких дней вернулся, приведя с собой людей, коих тем или иным способом сумел уговорить поработать на строительстве своей будущей вотчины. Впрочем, надо сказать, что граф был добр с людьми, весьма щедр, и крестьяне и ремесленники с радостью откликнулись на его зов, зная, что по окончании строительства молодой господин не обидит их.

Работа пошла на удивление споро. Так споро, что в дальних деревнях, слыша об этом, стали шептаться о колдовстве. Шутка ли — не прошло и месяца, а фундамент замка уже был заложен, и рабочие приступили к возведению стен. Граф, проводящий здесь целые дни, не мог нарадоваться, глядя как легко и быстро продвигается работа. Да и строители, видя, как хорошо все идет, как откровенно благоприятствует им погода, поговаривали, что граф затеял, видать, благое дело, коли даже небо содействует ему.

Это продолжалось до тех самых пор, пока замок не был отстроен примерно наполовину. В тот день граф по привычке находился возле места постройки, рабочие, ко времени, когда произошли те странные события, что и определили в дальнейшем судьбу их господина, уже завершили свой труд и наслаждались законным отдыхом.

Тогда на холме неожиданно появился человек. Откуда он взялся, заметить никто не успел, но облик его надолго отпечатался в душах узревших его в недобрый час людей. Был он стар, но не сед, закутан с головы до ног в темный плащ, глаза его, в тени капюшона казавшиеся страшно черными, как будто бы метали молнии. Облик незнакомца внушал неясный ужас, посему нет ничего удивительного в том, что никто не осмелился остановить его, когда он, окинув долгим взглядом неоконченную постройку, быстрым шагом приблизился к одной из стен и, начертав на ней что-то, отправился восвояси.

Молодой граф, в отличие от темных, суеверных строителей, не испытавший столь сильного страха, заметив действия незнакомца, бросился следом за ним. Догнал он его возле самого подножия холма и схватил за рукав.

— Что ты сделал? — вопросил он, — Кто ты такой и что надобно тебе?

Человек обернулся, взирая прямо на осмелившегося заговорить с ним графа. Последний под тяжестью его взгляда невольно выпустил из пальцев ткань плаща, и растерянно сделал шаг назад.

— Мое имя ты узнаешь много позже, юный граф, — хрипло проговорил старик, — И вспомнишь обо мне, когда поймешь, какую совершил ошибку. Да не будет ни тебе, ни твоим потомкам счастья и спокойствия на этом месте! Проклинаю тебя, и твой замок, проклятым Нормондом будет ныне зваться он!

— Но… — попытался, было, возразить молодой человек, решительно не понимая, чем вызвал такую злость у старика, коего ему и видеть-то прежде не доводилось, однако последний поднял руку, призывая его к молчанию.

— Ты, — он указал прямо на собеседника, — Разрушил мой покой, уничтожил мой дом. Не стоять твоему замку на его развалинах, не жить тебе счастливо на месте чужого несчастья, юный граф!

— Да здесь не было никакого дома! — попытался все-таки возразить де Нормонд, — Я не понимаю, о чем ты говоришь, здесь было пусто!

— Дому быть домом совсем не нужно, чтобы быть обителью, — загадочно молвил старец и, криво усмехнувшись, буквально растаял в воздухе, оставив своего собеседника в совершеннейшем замешательстве.

Работа была остановлена. На протяжении нескольких дней молодой граф не позволял продолжить ее, каждую минуту ожидая, что вот-вот разверзнется небо, ударит молния и уничтожит все плоды упорных трудов, или пойдет дождь такой силы, что затопит все, и сделает невозможным продолжение работы, или случиться еще что-нибудь не менее плохое.

Но время шло, никаких погодных катаклизмов и прочих неприятностей не происходило, солнце светило так же ярко и весело, птицы радостно пели свои песенки, приземляясь на недостроенные вершины замка, и странный старик мало помалу начал изглаживаться из памяти молодого графа. А тут еще рабочие, прекрасно понимавшие, какая печаль тревожит их хозяина, стали говаривать о сумасшествии старика, говорить, что хоть и страшил он, но верить ему нет нужды — уж больно безумными были его слова.

В конечном итоге, молодой человек дал команду продолжать, и по прошествии необходимого количества времени замок был полностью отстроен, и убран в соответствии с традициями того века.

От жены граф ничего скрывать не стал. Он честно рассказал ей и о визите странного старика, и о его словах, и после, когда работы были завершены, выразил опасение, что проклятие может сбыться тогда, когда они поселяться в замке. Жена его, носившая на тот момент во чреве их первенца, успокоила мужа. Во-первых, сказала она, рабочие могли быть правы, и этот старик был просто несчастным безумцем, а во-вторых сообщила, что у одной из ее верных служанок имеется бабка, слывущая светлой, доброй колдуньей. Если мужа так беспокоят слова того сумасшедшего, можно позвать ее, и она снимет любое проклятие, какое бы ни пытались повесить на их род. Граф согласился.

Бабка вскоре явилась, оглядела внимательно стену, на которой старик как будто начертил что-то, собрала возле замка несколько лишь ей одной известных травинок, протерла ими стену, а затем сама нарисовала какой-то знак, оставивший на стене бледный травянистый след. После притащила пузырек с каким-то отваром, облила стену и с убежденностью сказала, что молодой семье теперь уже наверняка ничего не грозит.

Граф, убежденный в том, что с магией можно справиться только той же самой магией, успокоился. Вскоре они перебрались в замок, и зажили там припеваючи.

Время шло, дни летели словно ветер, граф и его жена старели, дети их, коих было четверо, росли. Женился старший сын, получила предложение от весьма знатного дворянина старшая дочь… Жизнь казалась прекрасной.

И вот, однажды дождливым осенним вечером, когда в холле не было никого, кроме забредшей туда случайно самой младшей дочери семейства де Нормонд, Софи, в дверь постучали. Прислуги рядом не было, поэтому девочка, бывшая не по годам смелой и самостоятельной, решила сама открыть. Однако, на пороге никого не оказалось. Софи непонимающе пожала плечами и, закрыв дверь, повернулась. И тотчас же вскрикнула от изумления. Прямо перед ней сидела, вероятно, успевшая проскользнуть в замок, когда девочка открыла дверь, худая мокрая кошка. Тут необходимо отметить, что Софи с самого раннего возраста мечтала завести себе кошечку. Но, ввиду аллергии старшего из братьев, это ее желание грозило так и остаться всего лишь желанием. И вот сейчас судьба предоставляла ей шанс исполнить его. Кошка жалобно мяукнула и, моргнув, сделала шаг к девочке. Она была настолько худой и грязной, так жалобно смотрела и мяукала, что не пожалеть ее было решительно невозможно. Брат девочки, как уже упоминалось, недавно женился и уехал путешествовать с молодой супругой, препятствий к исполнению заветной мечты не было, и Софи, не долго думая, взяла кошку на руки, и тайком пронесла ее к себе в комнату.

На протяжении нескольких недель девочка преданно ухаживала за животным, — кормила, поила и даже ухитрялась выпускать гулять тайком ото всех. А потом… А потом вдруг стала чахнуть прямо на глазах. Кожа ее побледнела, затем пожелтела, аппетит пропал, дыхание стало сбиваться едва ли не на каждому шагу, появилась странная слабость. Совсем скоро она оказалась не в состоянии даже подняться по лестнице, по которой еще недавно весело бегала.

Забеспокоившиеся родители звали лучших лекарей едва ли не со всей страны, но все они только разводили руками. Отчаявшись получить помощь у более или менее официальной медицины, они обратились к колдунам. Теперь пошли другие песни — многие маги упорно твердили кто о сглазе, кто о проклятии, но вылечить ребенка никто не брался. Причины болезни называли порой довольно разные, однако, все они сходились в одном — здесь замешана очень и очень сильная магия. Прошло несколько недель и Софи де Нормонд не стало.

Служанка же, со слезами на глазах убиравшаяся в комнате бедной девочки, клялась и божилась, что слышала мяуканье. Однако, ее никто не слушал. Граф и его жена были слишком убиты горем, чтобы обращать внимание на бредни прислуги, а старшая горничная, с которой девушка попыталась поговорить, решила, что та просто помешалась от горя.

Минуло несколько лет. Целительное время не вылечило, но немного притупило боль утраты, новые события затмили собою старое горе. Из путешествия вернулся старший сын, старшая дочь все же вышла замуж за дворянина…

И новое несчастье обрушилось на бедную семью. Младший сын, бывший лишь на год старше своей погибшей сестры, неожиданно стал увядать. Граф с ужасом испытал чувство дежа-вю и, не медля, бросился к врачам. И снова все повторилось, как с Софи, — лекари разводили руками, а колдуны в один голос твердили о какой-то сильной магии, давящей на ребенка. Вскоре стало ясно, что мальчика не спасти.

Граф проводил все ночи у его кровати, теряясь в мыслях, тщетно ища выход из безвыходной ситуации. А в одну из ночей неожиданно услышал, как сын зовет… кошку.

— Аласка, Аласка… киса… — шептал он, казалось, не сознавая собственных слов. Отец изумленно склонился над его кроватью, касаясь губами горячего лба сына. Он решил, что у ребенка жар, — ведь в замке никогда не было никаких кошек, об этом граф знал лучше, чем кто бы то ни было. Сын продолжал бредить, и отец уже подумал, было, послать за доктором, чтобы тот какими-то своими порошками смог хотя бы унять жар ребенка, как вдруг за окном на абсолютно чистом небе сверкнула молния. Вздрогнув, мужчина выпрямился, и… едва не упал там же, где стоял. Возле изголовья кровати, на небольшой тумбочке, восседала, озаренная неверным светом луны, редкой красоты рыжая кошка. Она повернула голову, и глаза ее, отразив лунный свет, страшно сверкнули. Граф неуверенно махнул рукой в ее сторону, однако кошка лишь зло зашипела на него и, прыгнув на кровать, улеглась рядом с мальчиком. Последний слабо улыбнулся и, обняв животное, привлек его к себе.

Граф неуверенно попятился и, бросившись прочь из комнаты, побежал за женой. Но когда они прибежали, кошки нигде не было, а ребенок был мертв.

Сложно даже представить себе горе, охватившее семью де Нормонд. Граф и графиня совсем поникли, казалось, горе клонит их к земле, утягивает на тот свет, старшие дети, уже давно живущие своими семьями, пытались поддержать родителей, но как это сделать, представляли плохо.

Тогда же среди людей начали ходить слухи о проклятии. Неизвестно, откуда они пошли — может быть, кто-то из колдунов, вызываемых к детям, не смог удержать язык за зубами, а может быть люди догадались сами, глядя на постигшие семью несчастья.

В конечном итоге, один из тех рабочих, что помогал строить замок, вспомнил о странном старике, и направился со своими подозрениями прямо к графу. Последний, выслушав посетителя, призадумался. Вспомнились ему и слова старика, и его утверждение о том, что ошибку свою граф поймет много позже, и лишь тогда узнает и имя своего недоброжелателя. Быть может, разрушь он тогда замок, верни он старику его холм, ничего бы этого не было? Может быть, это и есть проклятие? Но как же тогда колдунья, клявшаяся, что жизнь в замке после ее действий станет безопасной?

А впрочем, что толку теперь винить обманувшую его старуху? Она уже давным-давно на том свете, обвинений ей не предъявишь, помощи не попросишь, а проклятие-то вот оно, существует, и бороться с ним придется самому.

Мужчина поднялся на ноги и решительно вышел из кабинета, где принимал бывшего строителя. Он решил сам найти того старика и, чего бы ему это ни стоило, заставить его снять проклятие.

Назад он не вернулся. Ходили слухи, что он все же нашел того старика, и даже поговорил с ним, но передать кому бы то ни было то, что узнал, не успел.

Лишь спустя почти месяц его тело совершенно случайно нашли в одном из небольших лесных прудов. Что он делал возле него, так и осталось загадкой. Да и выглядел граф так, что признали его с трудом, — казалось, он столкнулся с хищным зверем, изуродовавшим его почти до неузнаваемости.

Смерть графа, казалось, положила конец терзающему его семью проклятию. Жена его дожила до глубокой старости, и умерла своей смертью, в окружении многочисленных потомков. Дети прожили долгие и счастливые жизни, и долго еще в семействе де Нормонд не происходило ничего, похожего на те страшные события.

Прошло несколько столетий. И вот однажды, маленькая наследница рода, играя возле входной двери, услышала царапанье. Открыв дверь, она обнаружила там красивую песочно-рыжую кошку, бедную, несчастную и жалобно мяукавшую. Говорить о том, что произошло дальше, нет никакой нужды. Что явилось причиной смерти девочки, никто так и не узнал, лишь спустя несколько дней, мать ее, когда-то давно слышавшая о проклятии рода, обнаружила на могиле красивую рыжую кошку.

Дальнейшая история рода — это цепь ужасных трагедий и страшных событий. И в каждом из них так или иначе мелькала кошачья тень. О проклятии уже не шептались, факт его наличия стал известен до такой степени, что теперь не трудно было услышать в ответ на упоминание замка, где проживала семья, ответ — «А, это проклятый Нормонд…». Предсказание старика исполнилось, — люди не звали замок иначе, как проклятым.

А время между тем шло, забирая новые и новые жизни. Многие потомки рода стали покидать замок, опасаясь мести страшного животного, однако, кошка, если хотела, была способна найти их везде. Как она ухитрялась втираться в доверие даже к тем, кто никогда не любил кошачьих — было известно, очевидно, лишь Дьяволу, чьим порождением ее по праву считали.

Так продолжалось до той поры, пока титул не наследовал Гийон Лотер де Нормонд. Молодой человек сразу же уведомил прислугу, что в проклятие он не верит, и бояться кошек не собирается, посему не имеет ничего против, если несколько этих животных поселяться в его вотчине. Вскоре он обзавелся женой, по странному совпадению, тоже большой любительницей этих пушистых зверюшек, и зажил с ней в радости и благополучии. Скрывать от супруги легенду о проклятии Гийон не стал, однако Натали, его жена, следуя примеру мужа, не поверила в страшную сказку.

Она бы так и не верила в нее, если бы, не проснувшись однажды среди ночи, не обнаружила прямо перед собой светящиеся зеленым светом глаза. То, что это не одна из ее бродящих по всему дому любимиц, молодая женщина поняла почему-то сразу и, с криком вскочив, поспешила зажечь свечу, осматривая комнату. Кошки в покоях не оказалось, лишь на подоконнике остался след маленькой лапки.

Гийон принялся успокаивать жену, и в конечном итоге почти сумел убедить ее в том, что если в комнате и была кошка, то это, вероятнее всего, была лишь одна из их любимиц, и бояться ее не стоит.

Однако, на утро стало известно, что в замке не осталось ни одной кошки. Все они куда-то исчезли, казалось, что в графских покоях никогда и не было ни одного из этих животных.

Натали перестала спать. Каждую ночь ей чудились страшные зеленые глаза, слышалось зловещее мяуканье, порою даже чудился топот маленьких лапок и цоканье коготков по паркету. От бессонницы она побледнела, осунулась, и Гийон, до крайности напуганный происходящим, стал невольно и сам думать о проклятии.

И вот, когда отчаяние четы де Нормонд дошло уже почти до исступления, на пороге замка появился пожилой, но отнюдь не старый и не дряхлый человек. Одетый, в отличие от старика из легенды, в светлые одежды, он испросил дозволения видеть графа и коротко и четко поведал цель своего визита. Являлся он, как оказалось, потомком того самого колдуна, что проклял некогда род де Нормонд, но, в отличие от предка, использовал светлую магию, к темной не обращался, и стремился исправить зло, натворенное его предком.

— Вы опоздали на несколько веков, — мрачно произнес Гийон и поведал нежданному доброжелателю об истории своего рода, со времен первого пострадавшего от проклятия графа, и до нынешних дней. Не забыл он упомянуть и происходящее сейчас с его женой. Собеседник графа несколько секунд молчал, а после неожиданно испросил дозволения провести ночь в их с Натали комнате.

Гийон пожал плечами и согласился. Терять ему, казалось, было уже нечего, а при взгляде на этого человека он ощущал, как в сердце начинает теплиться надежда.

Кошка была поймана в первую же ночь. На следующее утро колдун продемонстрировал чете де Нормонд рыжую бестию, бьющуюся о прутья небольшой клетки, и серьезно произнес:

— Мне представляется очевидным, что мой предок призвал древнее зло. Сделал ли он это намеренно, или по незнанию — трудно судить сейчас. Он вызвал его и придал ему форму, схожую с формой обычного для этого мира животного. Изгнать его невозможно, не уничтожив кошку, невозможно, ибо их сущности неделимы. Но и уничтожить кошку нельзя, ибо мой предок сотворил ее неуязвимой, ни для времени, ни для человеческих рук. Тем не менее, я могу перевести ее зло в какую-нибудь безопасную форму. Обладателя этой формы кошка будет слушаться, любить и защищать по мере сил своих ото всех бед. Вы согласны на это?

Граф и его жена ожидаемо согласились. Колдун на некоторое время удалился, дабы провести какой-то тайный ритуал, а после пришел, неся на руках кошку, освобожденную из клетки, и держа в руках браслет, похожий на ту, из чьего зла он был создан, и… прозрачный кулон.

— Что это? — удивился граф, а старик молча опустил кошку на кровать и, положив обе вещицы рядом с ней, принялся объяснять.

— Я не ожидал этого, но, как оказалось, душа этого создания не полностью черна. Зло ее заключено в браслете, — он указал на лежащее на кровати украшение, — Добро же — в кулоне. Действительным хозяином кошки сумеет стать лишь тот, кто будет иметь обе вещи, и защищать она будет только его. Впрочем, я бы советовал разделить эти украшения между вами, чтобы кошка могла заботиться об обоих, и не желала никому из вас зла.

— А она может? — насторожился граф, но жена его, уже вовсю забавлявшаяся с весело играющей кошкой, не давая ответить колдуну, горячо запротестовала.

— Конечно, нет! Гийон, ты только взгляни на нее — разве она может быть злой? Клянусь, я уже люблю ее!

— Мудрое решение, — негромко произнес старик, — Любите ее, и она полюбит вас в ответ.

Совет колдуна Гийон запомнил крепко. Своим сыновьям он передал его, как отцовский наказ и разделил между ними защитные украшения. Старшему достался браслет, младшему — кулон. Однако, дети оказались не столь послушными, как надеялся граф, и вскоре оба украшения оказались утеряны. Кошка исчезла, и не давала о себе знать долго-долго… Вплоть до сегодняшнего дня.

— Понравилась сказочка? — мрачно осведомился хранитель памяти, останавливаясь прямо перед девушкой, растерянно теребящей кулон, и взирая на нее сверху вниз.

— Мрачновато, — поежилась та и, вздохнув, погладила успевшую перелечь ближе к ней кошку, — И я все равно не понимаю, чем она тебе так не потрафила. Ты же сам сказал — сама она больше не злая, это даже Натали де Нормонд признала. Да, согласна, надевать браслет, который воплощает в себе ее зло, было глупо, но зато теперь она будет меня защищать. Чем плохо-то?

— Мне не нравится то, что она избрала тебя в качестве хозяйки, — Винсент скрестил руки на груди, — Это странно и потому, что отношения к роду ты как будто не имеешь. Хотя, может быть, конечно, эта твоя кошечка знает больше, чем мы… Кстати, почему ты решила, что надо звать ее Тионой?

— Она ведь сама подчеркнула это имя в книжке, — Татьяна пожала плечами, — А что?

— Легенда гласит, что на протяжении всех лет, все ее хозяева называли кошку Алаской… — задумчиво пробормотал хранитель памяти, — Тот старик, ну, который хороший, даже посоветовал Гийону дать детям имена, начинающиеся на букву «А», чтобы кошка признала в них хозяев. Именно поэтому он и дал сыновьям имена, начинающиеся с нее. Обычно давать второе имя, начинающееся с той же буквы, что и первое, не принято, но Гийон, во имя безопасности детей, решил сделать исключение. Хотя… Твое-то имя тоже начинается на букву «Т».

— Ну и тем более! — оживилась девушка, — Видишь, все условия соблюдены — браслет и кулон у меня, наши с кошкой имена начинаются с одной буквы, чего ты переживаешь-то?

— Вот браслетик меня твой больше всего и волнует, — невесело усмехнулся хранитель памяти, — Камешек-то треснут.

— Что?.. — Татьяна недоверчиво поднесла браслет ближе к глазам. По всему камню, пересекая его, шла длинная тонкая трещина.

— Какого черта?! — девушка подскочила на месте и нервно затрясла рукой, словно надеясь таким образом стряхнуть с камня трещину, — Откуда?.. На нем не было трещины, когда я его надевала!

— А вот черта лучше бы сейчас не поминать, — вздохнул мужчина, — А трещину ты могла просто не заметить, она ведь небольшая.

— Винс, — Татьяна, прислонившись к одному из прутьев решетки, закрыла глаза, — Я клянусь тебе, когда я нашла браслет, никакой трещины не было. Может, его просто снять?

— Ах, было бы все так просто, — хранитель памяти слегка покачал головой, — Во-первых, я сомневаюсь, что снять его удастся. Вон он как плотно у тебя на руке-то сидит… А во-вторых, даже если бы тебе это удалось, я бы не советовал этого делать. Кошка выбрала тебя хозяйкой, кто знает, что будет, если она увидит, что браслета у тебя уже нет?

— А так никто не знает, что будет делать браслет, если увидит… Не знаю, что-нибудь, — вздох девушки прозвучал откровенно обреченно, — Что теперь делать-то?

— Нуу… — задумался хранитель памяти, а затем, виновато улыбнувшись, пожал плечами, — Самым лучшим было бы, конечно, поговорить с его создателем… — заметив выражение лица собеседницы, он поспешил добавить, — Но учитывая, что он и более трех сотен лет назад уже был не молод, вряд ли мы сейчас его найдем. Хотя, конечно, у него могли остаться потомки…

— То есть в наше время мне надо найти белого колдуна, который бы сумел заколдовать браслет обратно, — сумрачно подытожила Татьяна, — Ну, что ж, в лучшем случае меня засунут в психушку.

— А в худшем? — заинтересовался мужчина, старательно пряча невольную улыбку.

— А в худшем, эта дребедень сломается до того, как я попаду в психушку, — невесело усмехнулась девушка, — И тогда, быть может, уже и попадать-то будет некуда…

— Можно подумать, что ты носишь на руке атомную бомбу, — фыркнул хранитель памяти и внезапно ободряюще сжал плечи собеседницы, — Брось нервничать. Ну, подумаешь, трещинка, маленькая и почти незаметная. Может, в ней и нет ничего страшного.

— А может, и есть, — уныло кивнула девушка и, покосившись в сторону выхода, просяще добавила, — Винс… можно я пойду? Мне как-то чересчур много информации за сегодня, было бы неплохо посидеть и все обдумать.

— Конечно, — хранитель памяти выпустил ее плечи, и даже сделал шаг назад, как бы демонстрируя, что совсем не планирует мешать девушке покидать его клетку, — Будь осторожнее с кошкой. Да и с браслетиком тоже.

— Хорошо, — Татьяна не очень приязненно покосилась на браслет, и вдруг вспомнила реакцию на него мужчины в момент осмотра. Факт этот неожиданно показался ей столь интересным, что она вопросительно уставилась на несколько растерявшегося от этого взгляда Винсента.

— Слушай… а почему ты не трогал его, когда рассматривал?

Хранитель памяти насмешливо хмыкнул.

— А с чего бы это мне, чистенькому и хорошему, марать руки о браслет, воплощающий зло?

— Значит, ты все-таки относишься к хорошим, — задумчиво констатировала девушка, снова взирая на треснувший камешек.

— Нет, я страшный и ужасный лев, который трескает маленьких девочек, забредающих к нему в подвал, — фыркнул мужчина, — Что за странные выводы ты делаешь?

— В смысле? — отвлекшись от камня, Татьяна с недоумением взглянула на собеседника, — Ты же сам сказал, что хороший!

— А если я скажу, что вчера поужинал бананом, который скелет обезьяны сорвал мне с выросшей в подвале пальмы, ты тоже поверишь? — ехидно поинтересовался Винсент, но тотчас же продолжил уже серьезно, — Ты рассуждаешь, как маленький ребенок, Татьяна. Запомни — делить людей на хороших и плохих в принципе глупо. Ибо нет плохого, кто не мог бы стать хорошим, как и нет хорошего, кто не мог бы стать плохим… Все зависит от выбора самого человека. И никто, как бы не старался, повлиять на этот выбор не в силах.

— Значит, и этот Альберт, про которого говорил Ричард, может оказаться хорошим? — удивленно отреагировала Татьяна, — И сам Ричард? Хотя Ричарда-то я всегда считала хорошим…

— А Альберт пока что не начал так уж откровенно вредить нам, — кивнул в ответ хранитель памяти, — Так что рано делать выводы… А теперь иди, размышляй о бренности бытия, да не забудь свою хвостатую нечисть забрать, чтобы глаза не мозолила.

— Да вы с Романом сговорились, что ли? — девушка возмущенно прижала кошку к себе, и демонстративно погладила ее по голове, — Ладно, он, допустим, из-за царапины злиться на нее, а вот ты…

— Она еще и Романа поцарапала, — мужчина недовольно вздохнул и покачал головой, — Вот теперь она мне нравится еще меньше. Не думал, что она способна причинить ему вред… Такими темпами она и мне хвост отгрызет.

— Можешь даже не сомневаться в этом, — мстительно произнесла Татьяна, — Нет бы дать мне идею, как покормить бедное животное, он все издевается!

Винсент невинно и до крайности очаровательно улыбнулся.

— А ты поймай ей птичку. Или мышку.

— Они здесь что, водятся? — изумилась девушка, даже забыв на мгновение о предмете беседы как таковом, — Чем же они питаются?

Хранитель памяти улыбнулся еще очаровательнее. Голос его, когда он заговорил, звучал так, словно бы он повествовал о наслаждении, которое должно бы ожидать любого в райских кущах.

— Вероятно, скелетами. Прежде-то узниками, а вот теперь…

Татьяна напряженно сглотнула, подавляя тошноту и сморщилась.

— Фу… Перестань измываться надо мной! — она вздохнула и почти жалобно прибавила, — Я ведь серьезно…

— А я что, нет? — фыркнул в ответ мужчина, — Нашла кого спрашивать. Я еду вижу-то только по большим праздникам, только на улице, и только в очень сыром, бегающем и летающем виде.

— Я тебе пирожок принесу, — пообещала девушка и, ухмыльнувшись, уточнила, — Испеченный Анхелем. Ладно… — покосившись на кошку, она продолжила, уже обращаясь к ней, — Ну что, пойдем? Пока этот ценитель бегающей пищи не решил, что ты вкуснее пирожка.

По лицу хранителя памяти медленно расплылась до крайности хищная улыбка.

— Какая хорошая мысль… — промурлыкал он, и медленно, демонстративно провел языком по зубам, плотоядно глядя на кошку. Татьяна нахмурилась.

— Продолжишь так вести себя — никаких пирожков не будет!

— Я не переживу этого! — патетично воскликнул Винсент и, ухмыльнувшись, моментально обратился львом.

* * *

Размышлять в одиночестве о «бренности бытия», как выразился Винсент, Татьяна направилась в гостиную. Может быть, это место было ей выбрано ввиду возможности встретить там Эрика, или Романа с его мажордомом, и, соответственно, выцыганить у того или другого еду для Тионы, а может быть, до этого помещения от клетки хранителя памяти просто было значительно ближе, чем до комнаты самой девушки, — об этом она не задумывалась.

Тем более, что не успела войти в гостиную, как буквально столкнулась на ее пороге с так ожидаемым ею хозяином замка, почему-то до крайности довольным, и… перепачканном в крови.

Ошарашено замерев, Татьяна приоткрыла рот, созерцая это явление и, лишь наткнувшись на откровенно недоумевающий взгляд молодого человека, нашла в себе силы выдавить:

— Ты… ты как?..

Блондин непонимающе моргнул и, растерянно почесав в затылке, с интересом уставился на собственные руки.

— Я? Отлично. А почему ты спрашиваешь? — в этот миг взор его упал на заляпанную красными каплями штанину, и молодой граф понимающе улыбнулся, — Ты беспокоишься из-за этого?

— Если под «этим» ты подразумеваешь кровь, то да, — кивнула девушка, немного успокоенная явно довольно бодрым настроением собеседника, — Что произошло?

— А, ерунда, — Эрик легкомысленно махнул рукой и широко улыбнулся, — Я уже был недалеко от замка, когда на меня набросился какой-то странный тип. Видя остроту его зубов, я решил, что человечество не сильно расстроится, если я избавлю от него мир… Это не моя кровь, — наконец пояснил он, все еще улавливая беспокойство во взгляде собеседницы, — А его. Так что поводов для беспокойства не имеется.

— Ничего себе, не имеется! — Татьяна, слушавшая коротенькую историю с нескрываемым волнением, даже нахмурилась, — Еще как имеется! С чего бы этому странному типу было вообще на тебя нападать? Или ты думаешь, что он просто так взялся в лесу, увидел тебя, и… Эрик! — заметив, что граф де Нормонд, отвлекшись от их беседы с любопытством созерцает давно выпущенную, и теперь трущуюся о его ноги и счастливо мурлычащую кошку, девушка щелкнула пальцами, — Ты меня слышишь?

— Да-да, прости, — интантер виновато улыбнулся и, быстро глянув на собеседницу, вновь перевел взор на ее новоявленную питомицу, — А откуда у нас кошка?

Татьяна мигом ощутила напряжение. Врать она никогда не любила, да и не умела, и тот факт, что пребывание в «проклятом Нормонде», как называла замок легенда, постоянно требовало от нее в той или иной степени прибегать ко лжи, ее совершенно не радовало. Вот и сейчас, вместо того, чтобы поведать человеку, которому девушка уже привыкла целиком и полностью доверять, всю правду и о том, где была найдена Тиона, и о легенде, связанной с ней, Татьяна вынуждена была придумывать какие-то отговорки, более или менее схожие с истиной оправдания… Хотя в этом случае легенда как раз могла сыграть ей на руку.

— Я открыла дверь, а она там сидит, — с самым, что ни на есть, невинным видом, сообщила девушка, — Не могла же я бросить несчастную киску одну посреди темного и страшного леса! К тому же, она хочет есть.

— Кажется, я что-то похожее уже слышал… — задумчиво пробормотал в ответ молодой человек, но, тряхнув головой, не стал заострять на этом внимания и, присев на корточки погладил счастливую до умопомрачения кошку, — В любом случае, думаю, если в замке нашлось место для льва, кошка тут тем более не помещает.

— Как я рада, что наше с тобой мнение совпадает, — Татьяна, едва не запрыгав от радости, широко улыбнулась и проникновенно продолжила, — А может быть, ты так же сумеешь помочь мне решить проблему ее кормления? И, если можно, моего тоже.

— Я думал, что ты ее уже покормила, — чуть усмехнулся молодой человек, — Хотя, конечно, мне не трудно.

— Не-не, — девушка торопливо замотала головой, — Видишь ли, Роман порекомендовал дать ей сосиску, и ушел спать, Анхеля без него вызывать я не хочу, да и не знаю, как сделать это…

— Да и не надо, — подхватил блондин и, щелкнув пальцами, легко создал под столом мисочку с молоком. Кошка, почуяв предлагаемую пищу, моментально забыла о своей внезапной нежности к хозяину замка, и предпочла отдать оставшуюся любовь молоку.

Эрик, глядя на это, улыбнулся и присел на большой, больше напоминающий кресло, стул во главе стола. Татьяна неуверенно подошла к нему, однако, в последний миг от чего-то застеснялась и, вместо того, чтобы усесться блондину на колени, как уже планировала, аккуратно приземлилась на один из стульев.

— Иногда мне кажется, что эти стулья могут развалиться от одного только прикосновения, — вздохнула она и, нерешительно облокотившись на столешницу, добавила, — И стол тоже.

— А я? — чуть ухмыльнулся ее собеседник, — Я же не намного моложе их.

— Ты таким древним не выглядишь, — негромко фыркнула в ответ девушка, — Так что тебя мне не страшно касаться.

— Действительно? — в явственно потеплевших за последнее время серых глазах мелькнула веселая искорка. Татьяна, каким-то шестым чувством угадав ее значение, как и смысл вопроса молодого графа, поднялась со стула и, не мудрствуя лукаво, все-таки уселась на колени блондину, обнимая его за шею.

— Действительно, — кивнула она и улыбнулась, — Так ты не собираешься и мне молочка налить, как Тио?

— Ты назвала ее Тио? — интантер чуть приподнял бровь, щелкая пальцами. Девушка, глядящая покамест только на него, не заметила, что появилось на столе после его действий, и кивнула.

— Полное имя Тиона. Сокращенно можно Тио, она не обижается, — закончив объяснять, она, наконец, повернулась к столу, и… замерла, недоверчиво созерцая высокий стакан, наполненный белой жидкостью. Несколько секунд она молча разглядывала его, затем медленно, с чувством прокашлялась и, снова оглянувшись на успевшего ее обнять молодого человека, вежливо осведомилась:

— Это, прошу прощения, что?

— Разве ты не хотела молока? — хозяин замка улыбнулся вроде бы совершенно невинно, но пляшущие в его глазах чертенята помещали поверить в искренность этой невинности.

— Ха-ха-ха, — раздельно произнесла Татьяна, беря стакан и сумрачно его разглядывая, — Скажите, господин шутник, вы у Романа научились таким фортелям?

— Подозреваю, что это он в свое время учился у меня, — усмехнулся молодой человек, — Я ведь не всю жизнь сидел изваянием в холле. Было время, я полагаю, когда я был молод, остроумен и хорош собой… Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Ага, а теперь ты стар, страшен, зато остроумие неожиданно проснулось вновь, — фыркнула девушка и, осушив стакан с молоком, поинтересовалась, — Скажи, ты когда в последний раз смотрелся в зеркало?

— Ну… — граф де Нормонд совершенно искренне задумался, ища ответ на заданный вопрос, — Я точно не помню, но это точно было… может быть, году в… хмм…

— Ясно все с тобой, — Татьяна покачала головой и, поднявшись с колен собеседника, потянула его за руку, — Пойдем, продемонстрирую тебе это замечательное изобретение человечества, и твой собственный очаровательный лик в его отражении.

— Зачем это? — Эрик недоумевающе воззрился на свою неугомонную девушку и чуть нахмурился, — Разве ты не собиралась есть?

— Да уж молоком наелась, — вздохнула Татьяна и вновь настойчиво потянула молодого человека за собой, — Идем. Если, конечно, ты не планируешь опять начать игнорировать меня… — при последних словах в ее голосе прозвучали нотки грусти.

Во взгляде молодого графа мелькнуло совершенно искреннее непонимание. Поднявшись на ноги, он легко сжал пальцы свой собеседницы и, чуть покачав головой, медленно и удивленно проговорил:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Татьяна. Я вовсе не делал того, о чем ты…

— Даа? — девушка недовольно нахмурилась, — А кто это, интересно, несколько дней подряд фактически не разговаривал со мной, да еще и избегал меня постоянно?

— Нет, это… — блондин явственно замялся, — Ты не так поняла, я просто… Той ночью я вел себя, кажется, слишком развязно, и подумал… Может, тебе неприятно…

— Неприятно с тобой общаться? — Татьяна, даже приоткрыв рот в недоверчивом изумлении, чуть сильнее сжала руку собеседника, упирая свободную в бок, — Да ты с ума сошел! Эрик, та ночная прогулка была совершенно чудесной, тогда не было ничего такого, что можно было бы назвать развязным, как ты выразился! Что же выходит, из-за этих глупых мыслей ты был готов поставить крест на нашем с тобой общении? Если бы я тебя не поймала сейчас, ты бы так и не попытался его продолжить?

— Нет, — хозяин замка, тоже чуть нахмурившись, категорично повторил, — Нет. Сейчас я шел к тебе, чтобы поговорить… Но если об этом зашла речь, то почему бы тебе не объяснить мне и свое поведение?

— А что с ним не так? — Татьяна озадаченно осмотрела себя, будто надеясь найти на платье ответ на этот вопрос, и вопросительно воззрилась на собеседника. Тот вздохнул.

— Я не понимаю, почему ты не боишься меня. Мало того — ты тянешься ко мне, как будто я что-то… кто-то очень хороший, светлый и добрый. Ты общаешься со мной не как с монстром, и это… странно. Ладно сейчас, но ты ведь даже когда только появилась здесь, не боялась меня. Почему?

Девушка думала над ответом не более секунды.

— Потому, что я не считаю тебя монстром, — спокойно ответила она, — И никогда, собственно, не считала. Даже когда ты пытался испугать меня своими словами о том, что у тебя нет души, которая, на самом деле, у тебя явно присутствует, о том, что ты не человек… Я никогда не думала о тебе, как о каком-то чудовище. И, чем больше тебя узнаю, тем больше убеждаюсь в своей правоте, — Татьяна улыбнулась и, взяв собеседника и за вторую руку, заглянула ему в глаза, — Потому меня и тянет к тебе. А… тебя ко мне?

Эрик лишь кивнул в ответ и, подавшись вперед, легко коснулся губ собеседницы своими. А затем, отстранившись, поинтересовался, пряча смущенную улыбку:

— Так ты хотела показать мне зеркало?

Девушка в свой черед кивнула и, продолжая держать блондина за обе руки, потянула его следом за собой.

* * *

— Эрик, как ты относишься к глупым вопросам? — Татьяна, сидя на кровати в своей комнате, и в раздумье покачивая ногой, задумчиво же взглянула на хозяина замка, с любопытством изучавшего свое отражение в зеркале. Последний чуть приподнял брови и, обернувшись на собеседницу через плечо, улыбнулся.

— Зависит от того, о чем этот вопрос. Что ты хочешь узнать?

— Да я просто так… — девушка, немного смутившись, прекратила качать ногой, — Что-то так думала, думала, и подумала… Почему Винс всегда сидит в клетке?

Эрик хмыкнул и снова обратился к своему отражению, зачесывая пальцами волосы назад.

— Потому, что не думаю, что Роман будет в восторге, если лев будет гулять где захочет. А если учесть, что теперь у нас есть еще и кошка… Кажется, когда-то я ходил с такой прической, — блондин, продолжая удерживать волосы зачесанными назад, снова обернулся к девушке.

— Тебе идет, — кивнула та, — Но Винсента ты, по-моему, недооцениваешь. Он ведь умный… местами. И ими же воспитанный. Наверное.

— А кто бы его воспитал? — интантер, усмехнувшись, взял с туалетного столика расческу и принялся старательно приглаживать ей упорно ниспадавшие на лоб волосы, — Дрессировщиков среди нас с братом нет.

— И Роман дурной пример подает… — Татьяна вздохнула и, поднявшись на ноги, решительно отобрала у молодого человека расческу, — Садись, я попытаюсь помочь.

Граф де Нормонд, не отвечая, послушно присел на краешек кровати, всем своим видом выражая покорность судьбе как таковой, и рукам девушки в частности. Татьяна же, принявшись аккуратно и старательно зачесывать назад светлые волосы молодого дворянина, продолжила прерванный разговор.

— Я просто думаю, ему бы было полезно порой выходить размять лапы. Хоть по подвалу погулять…

— Но я ведь с ним периодически гуляю, — Эрик покосился в зеркало и пожал плечами, — Таких зверей, как правило, и держат в клетках… Хотя, быть может, ты и права.

— Да, если они не живут на воле, — девушка слегка вздохнула и, решительно пресекая попытки молодого человека повернуться к зеркалу, добавила, — Если ты будешь вертеться, то на голове у тебя получится скорее клубочек… или комочек, но уж никак не прическа.

— Я буду знать, кого винить в этом, — Эрик хитро улыбнулся и, подмигнув своему личному цирюльнику, поинтересовался, — Неужели же у меня до такой степени непослушные волосы?

— Они просто за три века отвыкли от прически, — Татьяна пожала плечами, как бы оправдывая светлые пряди собеседника и, в последний раз проведя по ним расческой, довольно добавила, — Готово. Если не дышать, прическа может продержаться целых десять минут.

— Внушает надежду, — фыркнул тот, осторожно поворачиваясь к зеркалу, — По-моему, раньше она держалась дольше.

— Я ведь говорю — за три столетия твои волосы отвыкли от такого положения, — напомнила ему собеседница, — Сейчас люди для таких целей используют такую штуку, как лак. Или гель.

— Это что-то… вроде помады, да? — блондин вопросительно перевел взгляд на девушку. Та уже хотела, было, отрицательно покачать головой, заявляя, что гель для волос и помада — это явления совершенно разного рода, как вдруг неожиданно вспомнила, что прежде и в самом деле существовала традиция помадить волосы. Чем являлась субстанция, которой мазали шевелюру, она представляла довольно слабо, но, вероятно, это и в самом деле было что-то вроде геля.

— Ну… да, полагаю да, — она слегка вздохнула и с несколько виноватым видом пожала плечами. До чего же сложно обучать парня, до недавнего времени фактически живущего в среднем веке, жизни в современном мире…

Неожиданно донесшийся до слуха девушки странный шум откуда-то со стороны коридора или даже, быть может, гостиной, заставил ее насторожиться. Хозяин замка, медленно поднявшись с кровати, едва заметно сдвинул брови, переводя взгляд на дверь. Татьяна, стоящая возле него, чуть поежилась и, приглушив голос, дабы тот, кто шумел, вдруг не услышал ее, произнесла:

— Что это было?..

Молодой человек внимательно глянул на нее.

— Значит, ты слышала?

— Ну… в общем и целом… — девушка неопределенно пошевелила в воздухе пальцами, — Да. А что, не должна была?

— В общем и целом нет, — Эрик мрачновато усмехнулся, — Знаешь, мне кажется, укус вампира все же оказал на тебя определенное действие… Если только ты не всегда так хорошо слышала.

Татьяна устало потерла переносицу.

— Хочешь сказать, что вампиризм у меня с рождения в крови, даже не смотря на то, что я не вампир?

— Я не знаю, — развел руками блондин и, мягко сжав ладонь собеседницы, потянул ее к двери, — Идем, посмотрим, что это был за звук.

— Идем, — девушка слегка вздохнула и, сжав в ответ ладонь молодого человека, последовала за ним.

Уже идя по, как обычно, темному коридору, направляясь вместе со своим спутником в сторону гостиной, она неожиданно даже для себя, вдруг поинтересовалась:

— А свет тут не предусмотрен?

— В коридоре? — удивление в голосе хозяина замка было хорошо слышно даже с учетом отражающегося от стен эха, — Не знаю. Мне, кажется, здесь вполне нормально и так, разве нет?

— На видение в темноте мой «вампиризм» не распространяется, — хмыкнула в ответ Татьяна, — Хотя, конечно, я уже немного с ним сроднилась. С коридором, а не с «вампиризмом». Но вдруг кто-нибудь не сроднившийся забредет по случайности, скажем, в подвал к Винсенту?

— Здесь только ты, я и Роман, — в голосе блондина послышалась улыбка, — Кто-нибудь из нас вряд ли забредет в подвал «по случайности». Ну, а кошка и при свете запросто может туда попасть.

— С этим не поспоришь… — пробормотала девушка, вспоминая, как буквально полчаса назад отправлялась спасать Тиону от страшных львиных когтей, — Кстати, мы, уходя, забыли ее в гостиной.

— Что-то мне подсказывает, что она там не заблудиться, — усмехнулся в ответ молодой граф и, остановившись, осторожно поддержал свою спутницу, предупреждая, — Ступенька.

Татьяна аккуратно подняла ногу и, успешно поднявшись на первую ступеньку, кивнула.

— Спасибо. Я надеюсь, что теперь-то не я одна слышу это?

Сверху, из-за двери, ведущей в гостиную, явственно доносились мужские голоса. Роман с его извечными ехидно-насмешливыми интонациями был узнаваем без труда, а вот собеседника его девушка совершенно точно не знала. С одной стороны, это даже радовало — во всяком случае виконт де Нормонд общается не с застуканным на месте преступления, то есть пребывающим в человеческой форме, Винсентом, с другой удивляло. И кого только занесло в этот расположенный на отшибе от цивилизации замок?..

Эрик, не отвечая, решительно распахнул дверь, к которой уже успел приблизиться, и зашел в помещение, не выпуская руки девушки. Последняя, слегка запнувшись о верхнюю ступеньку, машинально ухватилась за блондина и второй рукой и, наконец, тоже оказалась в гостиной.

Взору ее открылась чудная картина. На полу, возле стола, валялся опрокинутый стул. Рядом же с ним стояли два молодых человека и, периодически поочередно указывая на валяющийся предмет мебели, о чем-то увлеченно спорили.

Романа девушка узнала только со второй попытки. Молодой человек, обычно разгуливающий в кожаных штанах или джинсах, и футболках, сейчас выглядел вполне соответственно окружающей обстановке, что, признаться, несколько удивляло. Привычную взгляду футболку заменила белоснежная рубашка с широкими рукавами и узкими манжетами, поверх нее, словно для того, чтобы подчеркнуть белизну ткани, была накинута черная жилетка. Кисти юноши были затянуты в кожаные перчатки, на ногах виднелись кожаные же сапоги. Довершали облик черные штаны, к вящему удивлению Татьяны, не из кожи, и собранная в хвост длинная шевелюра цвета вороного крыла. Пожалуй, для абсолютного соответствия облику благородного дворянина младшему брату хозяина замка не хватало лишь шляпы, да коня, но что для последнего, что для первой помещение было явно не самым подходящим местом.

Увлекшись рассматриванием такого непривычного в этом облике Романа, девушка даже ненадолго забыла о втором участнике этой мизансцены и поспешила исправить допущенную ошибку.

Собеседник молодого интантера выглядел не столь эффектно, однако, может быть, именно поэтому казался человеком более взрослым и разумным. Одежда его состояла из черного короткого, свободно расстегнутого плаща, темно-синего свитера, черных брюк и простых лаковых ботинок. То ли черные, то ли до такой степени темно-каштановые волосы его были уложены на прямой пробор, и пряди челки, свисая по сторонам лица, делали последнее зрительно у́же. Трудноразличимого цвета темные глаза его, устремленные на опрокинутый предмет мебели, были немного прищурены, левой рукой неизвестный опирался на спинку ближайшего к нему стула, правую почему-то держал в кармане плаща.

Татьяна, которой он кого-то смутно напомнил, вгляделась, было, повнимательнее, но в этот миг гость немного повернулся, оказываясь как раз в тени от занавески, и стал совершенно неузнаваем.

Впрочем, появление Эрика и его спутницы осталось молодыми людьми решительно незамеченным. Спор настолько увлек их, что, вероятно, даже упади сейчас прямо на стол с потолка какой-нибудь небольших размеров слоник, они бы не заметили и его.

— Потому что ты сидеть не умеешь! — возмущенно заявил Роман, и Татьяна не выдержала. Эрик продолжал стоять, участвуя в происходящем в роли безмолвного наблюдателя, девушка же такой ролью откровенно тяготилась, и как только представился случай, поспешила уведомить спорщиков о своем присутствии.

— Я даже не сомневалась, что под кем-нибудь эта, с позволения сказать, мебель, обязательно сломается.

Виконт де Нормонд, наконец соблаговолив обратить внимание на то, что в гостиной кроме него и его оппонента стало на двух человек больше, недовольно скрестил руки на груди.

— И вовсе мебель не сломалась, просто кое-кто не умеет сидеть и постоянно падает со стульев!

— Интересно, по чьей это милости? — не менее раздраженно осведомился его собеседник довольно приятным, не низким и не высоким голосом, с едва заметной хрипотцой в нем, пропавшей, стоило гостю кашлянуть. Впрочем, продолжать спор, разгоревшийся по весьма невнятным причинам, он явно не собирался и, живо повернувшись к девушке, склонился в неглубоком поклоне, прижав к груди руку.

— Счастлив нашей встрече, мадемуазель.

Взгляд его, сменив объект изучения, скользнул к хозяину замка, и незнакомец ненадолго замер. В темных глазах мелькнуло что-то странное, не то удивление, не то настороженность, не то недоверчивое раздражение.

— Эрик? — с нескрываемым изумлением произнес он, однако тотчас же улыбнулся, добавляя как бы в пояснение, — Когда я видел тебя в последний раз, ты сидел в холле, как замороженный пингвин.

Роман самодовольно хрюкнул. Покосившись на кусающего губы, чтобы не расхохотаться, виконта, Татьяна, мигом поняв, кто автор сего милого прозвища, выдохнула с нескрываемой обреченностью. Похоже, не скоро графу де Нормонд придется отделаться от всех этих глупых ярлыков, понавешанных на него родным братцем…

Впрочем, надо отдать должно Эрику, — если он и удивился, услышав столь очаровательное сравнение в свой адрес, то вида не подал, лишь чуть приподнял одну бровь. И то этот жест вполне мог быть истолкован в связи со всей фразой неизвестного молодого человека, а не с двумя последними словами.

— А я и вовсе тебя не видел, — хладнокровно ответил он, подтверждая амплуа замороженного пингвина, и с откровенно деланным интересом прибавил, — Не сочтешь за труд назвать мне свое имя? — покосившись на девушку, он поправился, — Нам. Ведь остальные, насколько я понимаю, уже известны.

— Не совсем, — гость мягко улыбнулся и слегка подмигнул спутнице блондина, — Имя вот этого прелестного создания мне по сию пору неизвестно.

— Татьяна, — заулыбалось в ответ прелестное создание, — Теперь буду рада узнать ваше имя. Или же Роман собирается представить своего друга самолично?

Юноша, мигом разгадавший скрытую в словах девушки насмешку, недовольно сжал губы.

— С тобой я потом побеседую, — выразительно пообещал он и, подняв незаслуженно опрокинутый на пол стул, уселся на него верхом, делая рукой, затянутой в кожаную перчатку, изящный приглашающий жест, — Ну, давай, комплиментщик, представляйся, не тормози. А то видишь, граждане хозяева совсем от нетерпения извелись.

— Владислав, — мягко представился молодой человек и, сделав шаг к девушке, взял ее руку в свою, касаясь губами тыльной стороны ладони. Роман за его спиной очень выразительно фыркнул. Представившийся Владиславом вздохнул и, отпуская руку Татьяны, напоследок слегка пожав ее, уточнил:

— Это полное имя. Вы можете называть меня Владом, я не буду иметь ничего против.

— Я воспользуюсь этим предложением, — церемонно кивнула девушка и, покосившись на стол, поинтересовалась, — А откуда вы знаете Эрика?

— Да я приглашал его как-то сюда, — вместо приятеля ответил Роман, недовольно махнув рукой, — Когда мой братец изображал из себя шедевр постмодернистского произведения ледяной скульптуры… Татьяна, если хочешь присесть, нечего коситься на стол, он к тебе не придет. Надо пойти и сесть. Ну, или хотя бы вежливо попросить, мол приди ко мне столик, ножки стоять устали…

— Как жаль, что ты уже поднял стул, — девушка горестно вздохнула и, решительно подойдя к одному из стоящих возле стола, уселась, оборачиваясь к собеседнику, — Иначе я бы тебя им треснула.

— Да ты бы и поднять его не смогла, — отмахнулся юноша и, с претензией глянув на все еще стоящих друг напротив друга Эрика и Влада, недовольно нахмурился, — Эрик, ты что, заразен? Не морозь моего друга, сядьте лучше и не мозольте мои чувствительные глаза.

— Татьяна была права насчет стула, — невозмутимо ответствовал блондин и, чеканным шагом пройдя во главу стола, уселся на свое привычное место, более напоминающее кресло, нежели стул. Взгляд его, устремленный на нового знакомого, поражал холодом.

— Присаживайтесь, — тем не менее соблаговолил произнести молодой граф, изящным, элегантным движением закидывая ноги на стол.

Татьяна только вздохнула. То, что последнее действие блондина вызвано единственно желанием продемонстрировать, кто в замке хозяин, так сказать, показать свою «самость», она не сомневалась. Но почему? Влад, кажется, не сделал еще ничего предосудительного, а поцелуй руки в глазах Эрика должен был выглядеть совершенно нормально, в его время при знакомстве с дамой только так и поступали… Или его память хранит какие-то неприятные факты, связанные с этим молодым человеком?

— К слову, я совершенно не помню того, о чем ты говоришь, Роман, — невозмутимо продолжил тем временем граф, переводя взгляд на брата. Ответить тот не успел.

— Это не удивительно, — совершенно спокойно произнес гость и, не дожидаясь повторного приглашения, присел за стол напротив девушки, мимолетно улыбнувшись ей, — Я попытался поздороваться с тобой тогда, но ты, похоже, даже не заметил меня. Что ж… — он неожиданно вновь поднялся на ноги и, сделав несколько шагов к хозяину замка, протянул ему руку, — Думаю, это недоразумение можно исправить сейчас. Здравствуй, Эрик. Я рад познакомиться со старшим братом моего друга.

— Рад познакомиться с другом моего младшего брата, — в тон ему ответствовал блондин, пожимая протянутую руку, — Теперь, быть может, ты расскажешь более подробно о том, кто ты?

— Ну, это надолго, — Роман демонстративно зевнул и лениво махнул рукой, следя за тем, как его друг возвращается на свое место, — Давай, удиви нас всех страшными рассказами о своих скитаниях.

— По-моему, ты это сделаешь куда лучше, — с милой улыбкой парировал парень и чуть пожал плечами, снова обращаясь к хозяину замка и сидящей практически рядом с ним девушке, — Что же вы хотите узнать обо мне? Я друг Романа, вот и все.

— Скажем, из каких ты мест родом… друг? — в голосе хозяина замка мгновенно мелькнула насмешка, и Татьяна, удивленная до такой степени откровенно неприязненным отношением блондина к новому знакомому, с недоумением покосилась на него. Эрик сделал вид, что ничего не заметил, и почти демонстративно закинул руки за голову.

— Из Румынии, — спокойно ответил между тем Владислав, и тотчас же уточнил, — Родом. Но уже очень давно живу в Париже.

— Из Румынии? — девушка, ощущая, как в ней медленно поднимается волна подозрительного недоверия, даже немного приподнялась, — А откуда конкретно? Из Трансильвании?

— В Румынии есть и другие области, помимо Трансильвании, — усмехнулся в ответ молодой человек, — Но вы угадали, я именно оттуда. Поразительно. Очевидно, это и есть хваленая женская интуиция…

Роман, некоторое время внимательно слушавший беседу, не выдержал муки молчанием и каверзно хихикнул.

— Нет, это хваленое женское знание географии. Для нее и в Румынии только одна область есть, да и с Францией она не особенно-то знакома… Правда, Татьяна? — при последних словах виконт де Нормонд хитро прищурился. Девушка, хмуро оглянувшись на него через плечо, не удержалась и показала юному провокатору язык.

— Цыц! Скажите, Влад… — она заставила себя сладко улыбнуться, снова обращаясь к собеседнику, — А как ваша фамилия? Как-нибудь случайно не Дракула?

— Цепеш, — сверкнул ослепительной улыбкой гость, — Бога ради, неужели вы держите меня за древнего вампира?

— Да кто вас знает, ваше сиятельство*, — буркнула себе под нос Татьяна и, пожав плечами, продолжила уже погромче, — Что вы, что вы. Просто совпадение уж больно необычное, вы не находите?

— Я не задумывался на этот счет, — молодой человек с совершенно равнодушным видом повел плечом, — Я давно живу в Париже, поэтому к жителям Трансильвании могу отнести себя лишь с большой натяжкой. Да и не верю я во всю эту мистификацию, признаться честно… Хотя я понимаю, жизнь в таком замке предрасполагает к подобным мыслям.

— Ну, возможно немного, — девушка улыбнулась, стараясь сделать улыбку как можно более смущенной и предпочла сменить тему, — А как вы с Романом добрались сюда? Ведь не пешком же, я полагаю.

— На такси, — откровенно недовольно хмыкнул за ее спиной Роман. Судя по всему, допрос, только что учиненный его другу, да и прямо-таки бросающееся в глаза неприязненное отношение Эрика к нему, молодого интантера решительно не устраивал.

— Неужели сюда кто-то согласился ехать? — Татьяна, изумившись до крайности, вновь обернулась к юноше, — По этому лесу же ходить-то сложно, не то, что ездить…

— Такси поработал я, — Влад слегка вздохнул, откидываясь на спинку стула, — Мы доехали на моем мотоцикле. А он, поверьте, по любой чаще способен проехать, как по самой гладкой дороге, — на губах молодого человека появилась самодовольная улыбка. Чувствовалось, что транспорт свой он ценит и любит.

Впрочем, девушка, всегда восхищавшаяся этими средствами передвижения, тоже заинтересовалась, оживленно взглядывая на собеседника.

— Так у тебя есть мотоцикл? Вот это да, а где он?

— Возле дверей, — ожидаемо ответил гость и, пожав плечами, добавил, — Не буду же я затаскивать его в дом.

— Нет, ну в дом-то конечно да, конечно не надо… — Татьяна слегка вздохнула, — Но ведь замок больше дома.

— Мотоциклы нам здесь все равно не нужны, — негромко подал голос молчавший до сего момента Эрик, который, в общем-то слабо представлял себе, что скрывается под этим названием. Слова его, мигом разбив начавшую, было, формироваться атмосферу непринужденности, на несколько секунд породили глубокое молчание. По их прошествии девушка, не выдержав гнетущей тишины, решилась ее нарушить.

— А можно на него хотя бы взглянуть?

— Любишь мотоциклы? — молодой человек, очевидно, польщенный таким вниманием к своему железному коню, мягко улыбнулся, по примеру собеседницы переходя с уважительного «вы» на почти панибратское «ты», — Могу прокатить.

Татьяна обрадовано приподнялась, однако, в последний миг бросив взгляд на сидящего во главе стола хозяина замка, тихо вздохнула, опускаясь обратно.

— Да нет, наверное, не стоит…

В гостиной вновь воцарилось молчание. На сей раз длилось оно на порядок дольше, вероятно, целых несколько минут, а не секунд, и девушка, не зная, как вести себя, совершенно извелась. Гость, сидящий напротив нее, тоже откровенно скучал, и лишь Эрик с Романом нашли себе занятие, каждый по душе — первый пристально созерцал гостя, а второй сверлил недовольным взором родного брата.

В конечном итоге, Влад, очевидно, поняв, что здесь ему не особенно рады, хлопнул себя по коленям и поднялся на ноги.

— Полагаю, у меня больше нет резона задерживать вас, да и себя, — спокойно улыбнулся он и, вопросительно глянув на Романа, осведомился, — Ты со мной?

Молодой интантер, покачав головой, тоже поднялся на ноги.

— Нет, езжай, мне срочно надо обсудить с братцем правила приличного поведения во время приема гостей. Я провожу тебя до выхода.

— А можно лучше я? — Татьяна вскочила столь поспешно, что чуть не опрокинула стул, — Я хочу посмотреть на мотоцикл, — по ее губам расплылась полная невинного интереса улыбка, а взгляд обратился к хозяину замка, — Ты не против?

Тот равнодушно пожал плечами. Жест этот выглядел скорее как дозволение девушке делать, что ей придет в голову, однако, ответ блондина оказался все же несколько иным.

— Не против.

— Вот и хорошо! — Татьяна обрадовано кивнула и, подойдя к гостю, весело улыбнулась, — В общем, мы пошли, а вы тут пока беседуйте… Только не поубивайте друг друга, ладно? — и, не дожидаясь ответа, она решительно зашагала к двери, подавая тем самым позитивный пример своему новому знакомому и спутнику. Последний, чуть усмехнувшись, последовал за ней.

Роман проводил их до крайности недовольным взглядом и, повернувшись к брату, открыл рот, намереваясь в самой категоричной форме высказать ему все, что думает касательно его откровенно хамского поведения. Однако же, сказать он ничего не успел. Эрик, бросив на него внимательный взгляд, быстрым движением поднес палец к губам и недвусмысленно кивнул в сторону двери. Надо отдать должное его брату, — не взирая на свой обычно упрямый и непримиримый характер, сейчас он понял все моментально и, кивнув, вновь присел на стул, вслушиваясь в доносящиеся из холла голоса.