Беглецы из Тени (джен)

Тюрьма выглядела подозрительно заброшенной, теперь, когда она находилась под полным контролем дементоров. Директор Джоркинс был отстранен от должности, а надзирателей отправили по домам до тех пор, пока расследование не будет закрыто. Только люди Скримджера все еще делали дневные обходы. Но они просто задавали вопросы и распределяли еду. В пять часов вечера они покидали помещение, оставляя полную свободу дементорам. Те, в свою очередь, не заботились о благосостоянии помещений. Учитывая легкость, с которой Регулусу удавалось переходить из одного здания в другое, Сириус находил странным то, что Министерство не приступило к необходимым ремонтным работам.

Конечно, у них сейчас были другие заботы.

И все же Сириус не мог поверить, что здравый смысл не был у них в приоритете. Первое, что они должны были сделать, это усилить охрану тюрьмы и убедиться, что другого побега не произойдет.

«Они полагаются на дементоров», — подумал Сириус.

Как будто дементоры смогли удержать их с Регулусом… Его анимагическая форма довольно хорошо укрыла его от их злой силы. А Регулус… Судя по всему, его навыки в окклюменции были достаточно хорошо развиты, чтобы держать их в узде. Сириус бы никогда не догадался…

Он отогнал Регулуса от своих мыслей. Ему было неловко размышлять о природе происхождения способностей его брата.

В любом случае… Сириус был готов поспорить, что эта тюрьма увидит новые побеги заключенных уже совсем скоро. Как только Малфой поставит своего человека во главе Азкабана. Это был лишь вопрос времени.

Сириус довольно легко вошел на территорию сектора Повышенной Безопасности. Во дворе он увидел лишь пару дементоров. Наверное, они все не отлипали от тюремных камер, разглядывая заключенных… Он сел на задние лапы и долго созерцал возвышающиеся перед ним кованные железом ворота.

У него не было ни малейшего желания возвращаться туда.

«Ты что, зря проделал весь этот путь?, — воскликнул он про себя. — Ты должен войти. Найди Рудольфуса или Рабастана Лестрейнджа и задай им вопрос… Надо найти Чашу…»

Тюрьма была окутана ледяным холодом, и все, что ее окружало было только грязью, отчаянием и страданием… Сириус дрожал всеми своими конечностями, только при воспоминании о том, что он пережил здесь за восемь месяцев.…

Он сделал глубокий вдох и снова обрел человеческий облик. Он должен был открыть дверь. Он должен был.

* * *

С разрывающемся на части сердцем Ремус бросился к Гарри. Крик ребенка был таким душераздирающим, что он почувствовал, как паника захлестнула его. Он схватил его за плечи и попытался притянуть к себе.

— Мама… — застонал мальчик, изо всех сил сопротивляясь его объятиям.

Тогда Ремус окинул взглядом кабинет. И он увидел ее. Лили. Она стояла перед дверью, повернувшись к Северусу, столь же красивая, как и в воспоминаниях Ремуса… Но зловещая.

— Лили… — сдавленным голосом прошептал Ремус. Его руки покрылись мурашками. Это было невозможно. Лили Поттер была мертва. Она не могла находиться здесь, в доме Сириуса…

Гарри еще раз оглянулся, готовый броситься в кабинет.

— Нет, Гарри! — воскликнул Ремус. — Это не твоя мама! Твоей мамы больше нет!

Женщина повернула к ним свои невероятно зеленые глаза и изобразила улыбку. Ремус выставил палочку перед собой, сдерживая Гарри свободной рукой.

— Не знаю, что ты такое, но ты не Лили! — твердо сказал он. — Прочь!

Позади Лили появилось смертельно бледное лицо Северуса.

— Что ты наделал?! — крикнул ему Ремус. — Северус?!

Снейп вздрогнул и на краткий миг отвел взгляд от Лили.

Ремус не помнил, чтобы когда-либо видел его таким испуганным.

— Я… — пробормотал Снейп. — Я не знаю…

— Северус… О, Северус… — произнесла Лили голосом, совсем не тем, который знал Ремус. — Ты уже выиграл… разве ты этого не видишь? Посмотри на меня.…

От этих слов Снейп побледнел еще больше. Его обесцвеченные губы чуть сжались. «Ему больно», — понял Ремус. Что бы ни произошло с ними в этом кабинете, лже-Лили должна была исчезнуть. Она была опасна и зла. Ремус был в этом уверен. Никогда еще настоящая Лили не вызывала у него такого беспокойства.

— Она мертва, Северус! — крикнул Ремус. — Это не Лили!

Тварь снова повернулась к нему. Глаза превратились из изумрудно-зеленых в кроваво-красные. Гарри икнул и резко расплакался.

«Надо увести Гарри… — лихорадочно подумал Ремус. — Он не должен этого видеть!»

Но и оставить Северуса наедине с этим он тоже не мог. Не зная, какая опасность может грозить им. Нужно было, чтобы Снейп очнулся, оторвался от своего болезненного созерцания и отреагировал!

— Северус, черт возьми! — крикнул Ремус. — Не стой столбом! Расскажи, как эта вещь появилась!

Ремус с удовольствием наложил бы все обезвреживающие заклинания, которыми владел, на эту ужасную вещь, которая посмела извратить образ Лили. Но, не зная, с чем он имеет дело, он понимал, что это, конечно, не самая лучшая из идей. Только Северус мог просветить его.

— Это медальон… — хриплым голосом прошептал Снейп. — Это… из медальона… когда я его открыл.…

Медальон? Крестраж? Но зачем Волан-де-Морту помещать туда образ Лили Поттер?

— Хорошо! — решительно сказал Ремус. — Надо уничтожить его!

— Нет, Северус… — оборвала его Лили. — Ты же знаешь, что нельзя! Если ты это сделаешь, ты потеряешь все, всякую надежду… Не отпускай меня, только не с ним!

Под изумленным взглядом Ремуса рядом с Лили внезапно материализовалась новая фигура. Такая же знакомая.

Подавив комок в горле, Ремус поднял Гарри с пола и прижал его к груди. Он не должен был этого видеть. Он не должен был видеть…

Джеймс Поттер.

Он резко бросился на Лили, увлекая ее в объятия, в которых не было ничего нежного. Он возвышался над ней во весь рост — он был намного больше, чем у настоящий Джеймс — словно стремился поглотить ее.

Снейп крикнул. Быстрым движением он схватил свою палочку, брошенную на стол, навел ее на два сплетенных тела перед собой и произнес заклинание изгнания в сторону Джеймса… Которое прошло через него, не причинив никакого вреда, отскочило от стены и попало в Ремуса.

Юноша почувствовал, как он отлетел назад, увлекая за собой Гарри.

* * *

Сириус снова принял свою анимагическую форму и поднялся по лестнице, ведущей к камерам Пожирателей. Как он и предполагал, дементоров здесь было гораздо больше, чем во дворе и на ближайших подступах к зданиям.

«Игнорируй их, игнорируй», — повторял он, как мантру.

Но дементоры были настолько поглощены пленниками, что почти не замечали трепещущее животное, проскальзывающее между ними.

Сириус шел по разным коридорам, стараясь оставаться глух к мольбам и плачу пленников. Он жил в этом аду, он терпел его… Сейчас он был здесь только на время… Скоро все закончится… Нельзя было утопать в окружающем его безумии.

Это Пожиратели… Они пытали и убивали, они не заслуживают сострадания, не дай тебе заразиться их отчаянием…

Он заставил себя вспомнить о Джеймсе и Лили, об их опустошенном доме, об их безжизненных телах… Это было больно… И он почувствовал, как просыпается его гнев, желание мести сжигает его. Именно эти чувства сохраняли его последние восемь месяцев.

Он остановился за несколько шагов до камеры Рудольфуса Лестрейнджа. Его сердце стало биться чуть быстрее, и на мгновение он был сосредоточен только на той миссии, которую ему предстояло выполнить. Он снова принял человеческий облик и вытащил из кармана палочку. Несколько дементоров повернули к нему свои покрытые капюшоном головы и поплыли к нему. Сириус глубоко вдохнул и взмахнул палочкой. Он должен был сосредоточиться, он должен был преуспеть… Он думал обо всем, за что ему пришлось бороться, он думал о Джеймсе и Лили, он думал о Ремусе, которого он бросил в своем яростном безумии, он думал о своем брате Регулусе, которого он толкнул в объятия Пожирателей и который сейчас ждал его посреди бушующего моря в шаткой деревянной лодке… Он думал о Гарри, засыпающем в своей кроватке рядом с ним, о редких улыбках, которые были адресованы только ему…

— Экспекто Патронум!

Серебристый яркий силуэт резко вырвался из палочки и помчался вперед, оттесняя дементоров в глубь коридора. Гигантский, грозный волкодав, которого Сириус, конечно, никогда раньше не видел.

В легком изумлении, он смотрел, как серебристая форма расчищает перед ним дорогу. Перед камерой Рудольфуса Лестрейнджа.

У него получилось.

* * *

— Нет, это не Джеймс Поттер, он мертв… — пробормотал Северус сквозь стиснутые зубы.

Не обращая внимания на заклинание, только что прошедшее через него, и не выпуская Лили из объятий, подобие Джеймса Поттера повернуло к нему голову, напряженно уставившись на него поверх очков. Северус снова поднял свою палочку. Но все было напрасно, и он осознавал это.

— Медальон! — крикнул Люпин, распластавшись на полу возле двери.

Да, конечно, медальон… Все это было лишь иллюзией, ложью, порожденной крестражем, чтобы отвлечь его от главной цели…

Он протянул руку и схватил драгоценность. Предмет показался ему пугающе тяжелым и пульсирующим от переполняющей его жизни. Северус чуть не выпустил его.

Люпин поднялся, опираясь на дверной косяк. Без сомнений, готовый прийти ему на помощь.

— Твое зелье, Северус! Брось эту штуку в котел!

— Бесполезно, не получится… — срывающимся голосом произнес Северус. — Следует… следует…

Одна мысль пыталась пробиться сквозь его затуманенный разум. Мысль, к которой он уже раньше обращался…

— Если ты уничтожишь медальон, все будет кончено, — торжествующим тоном произнес фальшивый Джеймс. — Она будет моей навсегда! Так что давай, вперед!

Взгляд Лили зацепился за взгляд Северуса, одновременно отчаянный и… злой? Взгляд, который определенно не был ее взглядом. Никогда Лили не смотрела на него так, никогда не позволяла даже надеяться, что когда-нибудь разделит его чувства. А теперь она была мертва. И отдана Джеймсу Поттеру. Навечно.

«Нет, нет, — прошептал голос глубоко в его голове. —Она все еще может быть твоей! Поттер мертв, он больше не помеха, и моя мощь, моя неизмеримая мощь… Я могу сделать ее твоей, если ты этого пожелаешь!»

Нет. Никто не возвращался после смерти. Идея была абсурдной, шокирующей. Соблазнительной.

Люпин шагнул в комнату, он был в метре от все еще обнимающейся пары. Но он резко повернулся к двери, решительность и торопливость уступили место возобновившемуся страху.

Ребенок плакал, все еще лежа на полу, забившись в конвульсиях.

— Гарри! — воскликнул Люпин, тотчас опустившись рядом с ним на колени. — Черт возьми… Северус!

Он попытался поставить парнишку на пол, успокоить его беспорядочные движения.

Внезапно тела Лили и Джеймса неестественно зашевелились. Под ошеломленным взглядом Северуса они грубо деформировались, смешались друг с другом, ужасающе распухли, пародируя человеческую фигуру. И медальон…

Он нагревался в его руке и пульсировал, как сердце, упрямо цепляющееся за жизнь. Взгляд Северуса затуманился. В висках бешено гудело, и внезапная тошнота сдавила ему горло.

Душа внутри драгоценности хотела вырваться, развернуться. И Северус не знал, как этому помешать.

* * *

Рудольфус Лестрейндж бросил взгляд в сторону решетки. Произошло нечто неожиданное. Он не понимал, что именно, но знал. Он чувствовал это. Вдруг он понял, что стало гораздо меньше холода.

Он поднялся на колени, постепенно приходя в себя. Его звали Рудольфус Лестрейнж, он был заперт в камере Азкабана. Не один. Его друзья тоже были здесь, в плену. И его брат Рабастан.

Он глубоко вдохнул и заставил себя покинуть глубь своей кельи. Коридор казался пустынным, дементоры сновали туда-сюда.

— Рабастан?.. — позвал он. — Рабастан, ты слышишь? Они ушли…

Ответом ему было несвязное бормотание. Рабастан был менее стойким, чем он, и всегда был таким. Часть его презирала брата за это. Но они были одной крови. Он должен был поддерживать его, несмотря ни на что.

— Рабастан! — он попытался еще раз.

Звуки шагов. Он замолчал и напряг слух. Для еды было еще не время. Он доел злосчастную кашицу, которую авроры подложили в его камеру чуть ранее. Когда именно, сказать было невозможно. Но Рудольфус был уверен, что не прошло и ночи.

Шаги замедлились и остановились. В удивлении, Рудольфус обнаружил, что посетитель теперь стоит прямо перед его камерой.

Пожиратель хлопнул веками, удивление сменилось оцепенением. На мгновение он усомнился в своих глазах.

— Здравствуй, Рудольфус… — произнес голос с манерой, которую он тотчас распознал.

С бьющимся сердцем Рудольфус вцепился в решетку, распахнув глаза, полные надежды.

— Люциус… Люциус! — воскликнул он. — Вытащи меня отсюда!

Люциус Малфой адресовал ему снисходительную улыбку, не лишенную намека на жалость. Этого было достаточно, чтобы вывести Рудольфуса из себя. Ему не нужен был Малфой, стоящий перед его камерой! Ему просто нужно было открыть ему дверь и вытащить его из этого ада!

— Я не могу, Рудольфус. Министерство сразу же узнает, что это был я, а я хочу остаться на свободе.

В ярости Рудольфус сильно ударил по решетке, отчего та лишь глухо зазвенела.

— Что ты тогда здесь делаешь?! Пришел, чтобы доказать, насколько ты умен?! Авроры в конце концов наткнутся и на тебя, они запрут тебя здесь, как и нас! Ты не лучше остальных, Малфой!

— Молись, чтобы этого не произошло! — с чувством ответил Малфой. — Потому что скоро, очень скоро я вытащу вас всех отсюда.

— Всех?..

— Да, всех. Перед тобой стоит правая рука нового Министра Магии! Так что терпения.

Горло Рудольфуса сжалось. Что-то, что яростно напоминало надежду, только что проснулось в глубине его души.

— Но… — возразил Малфой. — Для этого… мне нужна услуга.

— Услуга?! Ты просишь меня об услуге?! Кто из нас двоих гниет в этой крысиной дыре?!

— Это не для меня, Рудольфус, это для… Хозяина.

Рудольфус прищурился, пытаясь понять. Хозяин? Это было абсурдно. Его убил мальчишка, отпрыск Поттера. И именно поэтому они проиграли войну, и теперь он сидит здесь, в Азкабане.

— Ты все еще верен хозяину, Родольфус? — спросил Люциус.

— Мастер…

— Ц-ц… — промолвил Малфой, отрицательно покачав головой. — Остерегайся того, что говоришь, Рудольфус, ты мог его огорчить! И ты знаешь, что происходит, когда он сердится…

— Значит, он…

— Конечно! Неужели ты и вправду поверил, что ребенок и его грязная кровь способны справиться с таким могущественным колдуном?! Это смешно!

— Значит, еще не все кончено? — спросил Рудольфус, его надежда крепла.

— Нет. Все только начинается. И скоро ты сможешь снова занять свое место рядом с ним в этой войне. Но для этого ты должен ответить на один вопрос.

— Какой?

Рудольфус жадно вытянул шею к посетителю, уставившись на него своими горящими глазами. Он сделал бы все, что угодно, лишь бы угодить Хозяину. Особенно если это должно было ускорить его освобождение.

— Хозяин передал один предмет твоему отцу. Очень ценный предмет. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Рудольфус нахмурился. Да, он помнил… он почувствовал, как его охватила надежда.

— Да…

— Ты можешь сказать мне, что это было?

— Чаша… — неохотно пробормотал Рудольфус. — Маленькая золотая чаша…

— Точно! Где она?

Взгляд Люциуса стал каким-то особенным. Рудольфус почувствовал всплеск волнения и нетерпения за дребезжащим голосом и беззаботным видом.

— Она…

Рудольфус погрузил грязные пальцы в свои спутанные длинные волосы. Если он скажет… Вернется ли Люциус и вытащит ли его отсюда, как обещал?

— Так что? — настаивал Малфой. — Хозяин требует ее!

— Я… Извини…

Лицо Малфоя вытянулось. Растерянность и испуг.

— Говори! — произнес он. — Где она? Что вы с ней сделали?!

— Ничего! — запротестовал Рудольфус. — Мы не при чем!..

— Объяснись! Быстрее, пока я не потерял терпение!

— Ее украли!

* * *

— Северус, сделай что-нибудь! — сказал Люпин, прижимая Гарри к полу. — Кричер! Кричер!

Домовой эльф резко появился и ошарашенно взглянул на бьющуюся в конвульсиях маленькую фигуру.

— Надо увести Гарри, Кричер! — сказал Ремус сдавленным голосом. — Скорее!

Эльф сделал шаг к ребенку, явно неохотно.

В глубине кабинета сплетенные фигуры Джеймса и Лили Поттер превратились в гигантскую змею с блестящей чешуей. Со зловещим шипением она рванулась к маленькой группе у двери.

— Нет! — крикнул Северус.

Змея повернула голову к нему, потом к Ремусу и ребенку, словно колебалась. Резкий вскрик Гарри вернул ее внимание к нему. Змея рявкнула, угрожающе подбираясь ближе…

Теперь медальон испускал почти невыносимый жар, и Северус едва не отпустил его. Он стиснул зубы. Достаточно. Этого было достаточно. Он должен был взять себя в руки. Вернуться к своим мыслям.

Зелье.

Оно не сработало, да… Оно не проникло в медальон. Но Северус предвидел такой исход, не так ли?! Он предвидел его…

Разум прояснился, он положил свою палочку и потянулся к груде ингредиентов, разложенных в ряд на столе. То, что он украл днем, лежало там, среди колб и банок. Клык Василиска.

Он схватил его твердой рукой и погрузил кончик в котел.

Клык мог пронзить что угодно. И его внутренние свойства в сочетании с зельем, которое он приготовил…

— Остолбеней!

Заклинание, которое Люпин наложил на змею, осталось, очевидно, безрезультатным. Оно прошло через угрожающий силуэт и затерялось в глубине кабинета. И все же… все же материализовавшаяся форма немного отступила, словно отталкиваемая чем-то более могущественным, чем она сама.

Больше нельзя было колебаться. Резким движением Северус положил медальон на стол и занес над ним клык, готовясь нанести удар.

Воздух в комнате задрожал, словно под действием сильного пламени. На мгновение поток чистой магии окружил Северуса, и он пошатнулся.

— Давай! — бросил ему Ремус. — Вперёд!

И он резко вонзил клык в металл.

* * *

Сириус не верил своим ушам. Чашу Пуффендуй, крестраж Волан-де-Морта украли?! Рудольфус смеялся над ним?!

— Что ты такое говоришь?.. — сухо спросил он.

— Это не моя вина! — возразил Рудольфус отвратительно плаксивым тоном. — Нас ограбили! Это было… Двадцать лет назад!

— Двадцать лет?! И… вы ничего не сказали?!

— Хозяин рассердился бы… Отец не хотел, чтобы мы испытали его гнев! Он говорил, что лучше ему ничего не знать! Что мы всегда можем найти Чашу! Я ни при чем, Люциус! Скажи Хозяину, что я здесь ни при чем! Я тогда был всего лишь ребенком!

Сириус не ответил.

Двадцатилетие. Двадцать лет прошло с тех пор, как исчезла эта проклятая Чаша.

Как теперь ее найти?! Она могла быть где угодно! Сириус почувствовал, как его охватывает уныние. В глубине коридора мелькнул патронус, державший дементоров подальше от камеры Лестрейнджа.

— Кто это сделал? — спросил Сириус, все еще цепляясь за надежду, какой бы ничтожной она ни была.

— Не знаю! Я же сказал, Люциус, я был всего лишь ребенком! Эти вещи не имели для меня ни малейшего значения! Скажи Хозяину… скажи ему, что я сожалею!

— Я не сомневаюсь, Рудольфус.

Сириус повернулся на каблуках. Он вытянул из Рудольфуса все, что мог, бесполезно было больше задерживаться.

— Люциус! — позвал Лестрейндж. — Ты освободишь нас, да?! Ты обещал это сделать!

— Гори в аду, Лестрейндж!

— Нет!

Под ругательства Лестрейнджа Сириус отошел от клетки и снова принял свою собачью форму.

* * *

Весь воздух в комнате, казалось, резко сжался, словно его засосало в одну точку: пронзенный медальон, покоившийся на письменном столе мистера Блэка. Змея исчезла, словно от немого взрыва.

Дрожа всеми конечностями, Ремус опустил глаза на Гарри. Тот инертно лежал на полу. Судороги прекратились. Трясущейся рукой Ремус поискал пульс и облегченно вздохнул, когда почувствовал, как он уверенно бьется.

— Господин Ремус?.. — пробормотал Кричер, видимо, так же перепугавшись, как и он сам. — Что случилось?

Ремус выпрямился и повернулся к Северусу. Тот по-прежнему стоял возле письменного стола. Одна рука лежала на медальоне, другая держала клык Василиска.

— Северус? — тихо позвал он.

Юноша поднял к нему голову. Взгляд, полный ужаса, заставил Ремуса метнуться к столу, ближе к нему.

— Ремус… — выдохнул Снейп. — Я… Я…

Он поднял руку, державшую медальон перед собой, со смесью изумления и чистого ужаса.

— Я порезался…

Ремус схватил его за запястье, и тот пошатнулся.

— Противоядие… — пробормотал Северус. — Нам нужно противоядие…

Ремус схватился за склянку, аккуратно поставленную на видном месте. Он должен был действовать быстро, не дать панике победить его и притупить его реакцию. Он откупорил флягу и тут же вылил ее на покрасневший от крови палец.

— Вот так, вот так! — сказал он, перехватывая взгляд Северуса. — Я…

— Нет… нет, уже поздно, надо… надо… Режь его, Ремус!

Ремус хотел было запротестовать, сказать, что не стоит… Но умоляющий взгляд Северуса заставил его тотчас принять нужное решение. Он схватил маленький нож, лежавший на столе, положил руку Снейпа на стол и резким движением отделил указательный палец от его левой руки.

Снейп наклонился, но ни звука не вырвалось у него из груди. Бледный как смерть, он схватил склянку с противоядием и вылил ее на окровавленную руку.

На мгновение Ремус затаил дыхание, глядя на отрубленный палец, который чернел с феноменальной скоростью, и на изуродованную руку Снейпа.

Потом тот рухнул. Он опустился на пол, прижимая раненую руку к груди.

— Все в порядке… — прошептал он, обращаясь к схватившему его Ремусу. — Все хорошо…