Последствия (джен)

С берега ушёл опустошённым. Со слезами вышло не только плохое, но и возможность что-то испытывать.

Я устал.

Вернулся домой и проспал весь день. На следующий поехал в универ, там получил словесную взбучку от преподавателей и старосты. Я слишком долго не выходил на связь, а справки по болезни у меня нет. Я даже не старался что-то придумать. Я не мог думать ни о чём, кроме дома, в котором меня удерживал Яков, и о реке, через которую он перешёл. Эти два места пленяли настолько, что на паре я никак не мог разобрать слова преподавателя, будто он говорил на не русском.

Состояние нерабочее, но я делал всё, что мог.

Некоторые одногруппники, не спрашивая, понимали, что сам я навряд ли управлюсь, и из сочувствия отдавали свои конспекты и выполненные задания, чтобы я подогнал их под себя и сдал. Оказывается, я был на хорошем счету у группы, и это меня обрадовало.

Несколько дней я был занят долгами, и пусть Яков никуда не девался, я был достаточно вымотан, чтобы не акцентировать на нём внимание. Он был как надоедливый звук, к которому со временем привыкаешь и после не замечаешь. Жаль, что, когда мне становилось лучше, я реагировал острее — было время, и я отвлекался на него, были силы, и они изливались на то, чтобы оттолкнуть его, были чувства, и они терзали меня.

Я уже решил, что после сессии схожу к психологу, тогда у меня будет больше сил и времени на эту проблему, тогда ничего не будет отвлекать и мало-по-малому всё вернётся к норме, больше ничего не повлияет на меня, учёбу и отношения с людьми.

Я придерживался таких мыслей, но в какой-то момент страстно желал всё бросить. И тогда я словно не руководил своими действиями, был захвачен инородной идеей, а тело без промедления и сомнения вызывалось исполнить её. Так я снова оказался перед домом Якова.

Я проверил каждую комнату, вздёрнул каждой мешок и убедился, что ни людей, ни животных, ничьих трупов здесь нет. Это успокоило, но затем тревога снова заполнила тело. Я смотрел на зажигалку в руках и думал, что не могу так поступить. Но потом спрашивал себя, почему не могу? На самом деле, могу и меня ничего не останавливает.

В каждой комнате я поджёг как можно больше картонок и ткани, надеясь, что огонь не распространится быстро и я не пострадаю, но, когда я вышел и наблюдал, как из дома медленно валит дым, я думал, что огонь разгорается слишком медленно.

По-хорошему, мне нужно было уходить, чтобы не быть пойманным, на всякий случай, не быть замеченным, если в этой глуши кто-то может появиться и обратить на меня внимание, но я стоял. Стоял и ждал, когда пламя покажет себя из каждого окна и дом будет полыхать оранжевым и жёлтым. И я думал, что в это пламя, как и в речку, хочу окунуться. Хочу быть поглощённым и съеденным заживо.

Я хотел, но хотел только на словах, воли и мозгов хватало, чтобы оставаться на месте и только наблюдать, но желанием, казалось, почти невозможно управлять. Но я мог, мог хоть в какой-то мере взять этот импульс под контроль и быть в стороне.

Изнутри дом был освещён, и это последний раз, когда я вижу его.

* * *

Когда огонь вырвался наружу, я ушёл. Не заказывал такси сразу, отошёл на приличное расстояние, в противоположную сторону, чтобы как можно меньше быть привязанным к месту. Я не верил, что могло получиться, но, когда таксист заговорил, я первым обратил внимание на дым и спросил, не видел ли он чего, пока ехал. Он только предположил, что, возможно, кто-то что-то топит или кто-то не уследил за огнём, но по его тону было понятно, что он не видел ничего конкретного и ничего конкретного не предпринимал.

Сегодня мне ещё нужно было дойти до врача, но прежде, чем я осознал, что нужно было ехать к нему, я оказался в магазине стройматериалов перед лопатами.

Даже думать не пришлось, зачем мне могла понадобиться лопата.

* * *

Ночью впервые за долгое время спал как убитый, а с утра был искренне поражён тому, что ничего не чувствую: никаких прикосновений, никакого преследования, никаких взглядов и голоса.

Я обрадовался, даже соскочил с кровати от неожиданности и зацепил лопату. Она стояла рядом, потому что я чуть не потащил её в кровать. Сам не понимаю, она не особо похожа на мягкую игрушку, которую можно обнимать во время сна, но некоторые мысли так и не поддавались расшифровке.

Пока был занят учёбой, снова игнорировал весь мир, кроме пары человек из группы. Утром всем ответил.

Я удивился, когда заметил сообщение от Толи. Я его пропустил. Он предлагал отпраздновать Новый год с ним. Я посмотрел на дату, казалось, Новый год уже наступил, но было только двадцать пятое декабря. Саня и Вера решили тоже провести Новый год вдвоём, романтично и без излишеств.

Я задумался, соглашаться ли. Хотя, когда дело касалось Толи, я не думал, что есть причины отказываться.

Со мной по всем фронтам было что-то неладное.

Я согласился.

* * *

Сессия успешно закрыта, я прорвался. После экзамена пошёл за подарками. Я и не думал, что в преддверии праздника людей будет так много. Будто не я один забыл закупиться. Где-то толпучка была такой плотной, что приходилось протискиваться между людьми и тогда… становилось противно. Я знал, это всё люди, которых тут пруд пруди, но из-за Якова мне казалось, что это он. Со всех сторон, с бесконечными руками и глазами, которые не отлипают, хватают за одежду и тянут на себя. Из-за этого начал думать, что стоит подарить деньги. Я не могу находиться в настолько людных местах, а раньше просто не вспомнил…

Я оправдывался перед собой.

Ничего больше сделать не мог.

Я взял передышку, нашёл уголок, где людей поменьше, и подышал. Понял, что в шарфе жарко, и снял его. Тот самый шарф, который связала Вера. Наверное, поэтому тоже хочется сделать подарок, а не оставлять конверт с деньгами. Потому что Вера думала обо мне. Саня тоже. Толя… подавно.

А я опять ни о ком, кроме себя, не думаю.

Я закрыл глаза и откинул голову.

Почему всё должно повторяться? Почему я должен проходить один и тот же круг во второй раз? Я ведь спасся, что не так?

Я потёр лоб и глаза. Передохнул, но сил не набрался. Что купить ребятам, не представлял.

Хотел найти что-нибудь подходящее в магазине новогодних подарков, но подумал, что это будет выглядеть лениво, а потом увидел длинные узкие пакеты. Все мы уже были совершеннолетними и могли себе позволить.

* * *

Я был не слишком доволен решением купить каждому по бутылке, вроде как, стоящего вина, но на лучший вариант в своей голове не рассчитывал. Может, стоило всё-таки остановиться на деньгах? Но покупка уже произведена, и заморачиваться по новой я не собирался.

Каждую бутылку поставил в пакет и убрал в шкаф.

* * *

Я в доме, который сжёг. Он в порядке. Комната чистая, опрятная как прежде. В ней ничего нет, кроме кровати, ёлки и меня. И Якова, который появляется будто передо мной и в то же время на расстоянии. Не понимаю, что вижу и как это воспринимаю. Он садится рядом, гладит мои запястья и ноги, что-то лебезит и улыбается, произносит моё имя и что-то спрашивает. Я не разбираю. Он касается меня, принимается разминать конечности, чтобы ничего не затекло. Теперь я уверен, он близко ко мне, почти прижимается. Его прикосновения такие реальные, что я чувствую давление каждого пальца, тепло кожи и горячее дыхание.

Я просыпаюсь.

В своей комнате, в темноте, у меня снова колотилось сердце, а ощущения из сна прорвались в реальность.

Я посмотрел на руки. Пятна давно сошли, но мне бредилось, что верёвка туго их пережимает, так же пережимает колени и лодыжки. И когда я уделил каплю раздумья ногам, места обрубков заныли. Будто их только что срубили.

Я закрыл руками рот, чтобы не закричать. Боль была, что ни на есть, настоящей, выкручивающей, но это был её отголосок. Тогда было больнее, но сейчас мне это не помогало.

Со мной опять что-то происходило. И это что-то затягивало глубже.