The Dust Storm (гет)

Эмма дрожала от холода, пытаясь сильно не стучать зубами о чашку дымящегося горячего шоколада, любезно предложенного Киллианом после того, как она за компанию отвергла добрую порцию рома. Сам же Джонс с видом эксперта осматривал опухшую лодыжку Свон. Он сидел на полу, облокотившись о тумбочку и прихватив с собой мазь от ушибов, противно пахшую перечной мятой, нога Эммы была зафиксирована у него между коленями. Шериф пыталась возражать, когда Киллиан уверенным движением стал втирать мазь в гематому.

— Дай я сама, ну как ты с одной рукой собрался это делать?

— Поверь, крошка, я с одной рукой еще и не то могу, и вообще, пей свое какао молча, мы еще не закончили.

— Я тебе все уже объяснила, — отмахнулась Свон, стараясь не замечать, как он зубами завязывает бинт на лодыжке.

— Нет, Свон не все, — Джонс встал и оседлал стул напротив.

— Что ты хочешь услышать? — вскинулась Эмма.

— Для начала: «Спасибо, Киллиан» было бы неплохо, — ответил бармен, подпирая гипсом подбородок. Он не рассчитывал на диалог с замерзшей и разъяренной, как стая драконов, Эммой, ему просто нравилось ее дразнить.

— Обойдешься, Киллиан, — процедила та.

— Как хочешь, но в следующий раз я тебя спасать не буду, — пожал плечами Джонс.

— Больно надо! Я дождусь твоего выздоровления и уеду отсюда! — ворчала Эмма, пытаясь согреть окоченевшие пальцы.

Киллиан с полминуты сверлил ее задумчивым взглядом, после чего встал и направился к небольшому камину, сложенному в углу комнаты.

— Дырку прожжешь! — крикнула ему вслед Свон. Она и сама не понимала, что на нее нашло, но любая его фраза, пусть даже самая нейтральная, вызывала в ней яростное желание сопротивляться.

— Ты знаешь, Эмма, — медленно начал Киллиан, возясь с дровами, — Я бы мог послать тебя куда подальше и выставить под дождь, но я этого не сделаю.

— А что тебе мешает? Комплекс героя?

— Мне мешает то, что я не такой. Не такой, как те, кто предавал тебя снова и снова. Не такой, как тот урод, разбивший тебе сердце. Не такой, как тот, от которого ты исколесила уже полстраны и все никак не можешь убежать. А знаешь, почему? Потому что ты, Свон, бежишь от себя. И я очень хорошо знаю, что это такое.

— Я тебе уже сто раз говорила….

— Не перебивай, — непреклонно заявил Киллиан, поворошив кочергой в камине и возвращаясь на свой стул, — Я не прошу исповедоваться передо мной, Эмма, я не жду этого. Но я вижу, что творится у тебя внутри. Ты не такая, какой хочешь казаться, ты ершишься и кусаешься, но все лишь потому, что боишься, что тебя опять бросят.

— Опять начнешь говорить про открытые книги? — уже спокойнее ответила Эмма.

Киллиан прикрыл глаза и прислушался к шуму стихии снаружи. В комнате было тихо и пахло сосновой смолой, что стекала в пламя камина. Внутри пахло шоколадом и хотелось сидеть здесь вечно, но искрящее между ними напряжение не давало этого сделать. Пока.

— Глубоко в сердце, Эмма, ты все та же потерянная девочка из интерната, которая смотрит на залитое дождем окно и верит в то, что проснется в другом месте. Потому ты и бежишь, ты боишься, что начнешь привязываться к чему бы то ни было, если останешься. Я хочу узнать тебя, увидеть тебя ту, которую ты прячешь даже от себя. Почему ты вернулась, когда тебе позвонил Вейл?

Эмма не ответила, лишь отставила в сторону остывший шоколад и, хромая, подошла ближе к весело трещавшему огню, сев прямо на пол. Киллиан развернулся к ней лицом, но с места пока не двигался.

— Ты меня зацепил в ту первую ночь. И я сейчас не о сексе, хотя о нем, конечно, тоже, — нервно хихикнула Свон, — Ты держишь бар, в который почти никто не ходит, поешь крутые песни в продымленные и одинокие ночи, отдал мне двухсотку, а Нил запросто сдал бы копам…. Его звали Нил, и я познакомилась с ним, когда мне стукнул двадцать один. Он пел в какой-то группе, я стояла под сценой и слушала с раскрытым ртом — это была та жизнь, о которой я так мечтала. Он увидел меня и после концерта купил мне хот-дог. Смешно, правда? Меня купили за сосиску. Несколько сезонов я гонялась за его группой по Штатам, потом его выгнали даже оттуда, и мы еще сезон колесили на машине просто так. Нил постоянно ввязывался в какие-то авантюрные ситуации, и мы, хохоча, сбегали от копов. Он обещал, что мы осядем где-нибудь, рано или поздно, начнем нормальную жизнь, а потом осекался и говорил, что «нормально» — это жутко скучно. И я ему верила, пока мне не надоело, и я не сбежала в Джерси. Я даже поступила в колледж, на заочное, устроилась официанткой в кафе, и стала учиться как-то жить, пока….

Киллиан, не говоря ни слова, взял с кровати одеяло и опустил его на плечи Эммы.

— Постой, Джонс, — Эмма подняла на него полные растерянности глаза, — Сядь здесь.… Пожалуйста.

— Если не хочешь, можешь не продолжать, — ответил он, усаживаясь рядом.

— Все нормально. Эта история уже не вызывает у меня истерических припадков, значит, иду на поправку, — невесело пошутила Свон, — Все было хорошо, пока в одно прекрасное утро он не объявился на пороге моей съемной квартиры. Нил клялся, что теперь всё будет иначе, что он объехал полстраны, чтобы меня найти, что у нас начнется жизнь, о которой я всегда мечтала. Можно подумать, он хоть что-то знал о тех мечтах! Я готовилась стать юристом, мой руководитель рекомендовал мне работу залоговым поручителем, потому что не дело мне коктейли в кафе разносить. Нил твердил, что это скучно и приглашал уехать вместе с ним. Не знаю почему, но я верила, что он это несерьезно, и что у нас будут нормальные отношения и семья. Знаешь, у меня ведь никогда не было семьи, ни в хорошем ее понимании, ни в плохом. Вот поэтому, наверное, — Эмма осеклась и умолкла.

Джонс слишком хорошо понимал, что она имеет в виду, чтобы комментировать, потому придвинулся ближе и накрыл Эмму сползшим пледом.

— Иди сюда. Согрелась хоть чуть-чуть?

Он знал, что в эти минуты она где-то не здесь, вновь борется с одними ей видимыми демонами и проигрывает. Киллиан обнял Эмму со спины и досадливо поморщился, чувствуя, как ноет под гипсом сломанная кость.

— Я платила по счетам, пекла блинчики по выходным, носилась с работы на работу и дописывала выпускной проект. А Нил пел по барам, приходил под утро, жаловался на скучную жизнь и обещал мне розовые замки. В один прекрасный день я застала его в нашей постели с моей подругой! Был скандал, я швыряла в него вещи, он набил мне синяк под правым глазом, ну и…. Короче, я приказала ему убираться на все четыре стороны. Он так и сделал, вынеся из квартиры все мои сбережения на первый взнос. Я планировала купить свое жилье, осесть в Джерси и все такое. Прошло еще несколько месяцев, я получила, наконец, диплом, и решила окончательно порвать с прошлым. Вся моя жизнь — сплошные штампы, и я знаю, что таких, как я, тысячи тысяч, но, понимаешь, Киллиан….

— Никогда не сравнивай себя с другими, Свон, у каждого из нас свой путь и своя боль, и это не значит, что кому-то менее хреново, чем остальным лишь потому, что нас тысячи. Ты не устала?

— Нет, с тобой тепло, — робко прошептала Эмма, Джонс удовлетворенно улыбнулся ей в макушку.

— И вот, я бросила работу, пошвыряла вещи в две большие коробки и понеслась по Штатам. А Нил.… Знаешь, у него выработалась привычка периодически где-то находить мой номер и звонить среди ночи, хотя я уже сменила несколько сим-карт.

Киллиан не ответил, но Эмма почувствовала, как он напрягся. Свон хлопнула его по руке.

— Ладно, хватит с нас на сегодня депрессии. Сделаешь еще какао?

И в этот миг в доме погас свет, линии электропередач, как и предполагалось, не справились с непогодой.