Order (джен)

Рей.

Джека и Эмму провожают в казармы, а я в это время решаю поговорить с генералом и выяснить всё, что у меня скопилось за это время. Меня очень волнуют слова сенатора, более того, я в ужасе, узнав, что в Галактике образовалось столько проблем. Если бы я не увидела ту голозапись мамы Эммы, то всю жизнь бы прожила в неведении.

Лея даёт мне присесть на единственный стул в её кабинете. Я бегаю взглядом по комнате, останавливаясь мельком на различных картах и документах. Здесь не так много вещей, но я подмечаю один-единственный голографический снимок на железном столе. На ней изображены, по всей видимости, генерал и двое мужчин. Один обнимает Лею за талию, а другой, молодой парень с взъерошенными тёмными волосами, смеётся и заваливается на неё с противоположной стороны. Я ловлю себя на том, что невольно любуюсь этой милой семейной идиллией. Этот высокий и довольно обаятельный мужчина, наверное, муж, а мальчик — сын. На секунду я даже забываю, где нахожусь. Хотелось бы мне пообщаться с её сыном. Скорее всего, он обладает такой же мощной аурой, что у матери, и обаянием, что перенял от отца. Кстати говоря, этот мужчина смутно мне кого-то напоминает. Несколько поковырявшись в памяти, я осознаю, что этот обаятельный человек — Хан Соло, который дважды спас меня с сестрой из лап смерти. Видимо, он и генерал — супруги. Но почему тогда они разговаривают друг с другом будто незнакомцы?

Лея перехватывает мой взгляд и тоже глядит на фото, на которое ей явно неприятно смотреть. Она кашляет, чтобы привлечь моё внимание. По сравнению с женщиной на фото она выглядит старше, а на лбу пролегает глубокая складка, но не только в этом все различия. Женщина передо мной — лишь блеклая тень той, что улыбается мне с голографии. Мне искренне жаль, что та теперь забыта из-за войны и потерь.

— У тебя есть ко мне вопросы,— строгим тоном напоминает Лея.

Мне не стоит спрашивать её о снимке. И я знаю, что она ничего мне не ответит.

— Да, — погружаюсь на секунду в свои мысли, — я слышала по радио, что Первый Орден нападает на ваши базы, — пока у меня есть возможность, я должна узнать всё о том мире, в котором теперь буду жить. — Почему вы до сих пор не ликвидировали его? Что вам мешает обвинить их в набегах?

Лея скрещивает руки, и я вижу довольно живописный взгляд, которым она очерчивает помещение, словно я сказала самую очевидную вещь на свете. По типу два плюс два равно четыре.

— Если бы всё было так просто, — её интонация слегка заставляет меня понервничать. Уж не ожидаю услышать в её голосе что-то, кроме уверенности и чёткого плана. — Верховный лидер не нападает без необходимости. Всегда есть причинно-следственная связь, — продолжает она уже более спокойно. — Лили Браер всё же смогла украсть информацию о том, что же они замышляют. Теперь, когда у нас появился этот дроид, мы сможем переломить ход войны.

Ей нужен момент, чтобы перевести дыхание и дальше отвечать на мои вопросы.

— У Сената достаточно власти, чтобы обвинить Первый Орден в злоупотреблении своими полномочиями.

Киваю, скорее не ей, а своим мыслям. Галактический Сенат сейчас обладает огромной властью, а значит, может поспособствовать тому, чтобы уничтожить эту ужасную военную организацию.

— Но если раньше он мог это сделать, то сейчас они ограничены в своих действиях. Нам нужны прямые доказательства.

— Почему?

Мы молчим. Такая заминка сделана не просто так, генерал старательно подбирает слова. Доверяет она мне или нет, но кое-какие факты хочет утаить. Я чувствую это.

— Сенатор Восс в некотором роде прав. 

Я наклоняю голову в недоумении, а она тем временем хмурится. 

— Сноук — всего лишь пешка.

— О чём вы?

— Есть человек, который стоит выше Сената, выше Верховного лидера, — Лея морщится. — Нынешняя правительница Империи, леди Аскаделия.

Я уже слышала это имя на совете. Это упоминание вызвало не самые приятные эмоции у близстоящих ко мне людей на совете. Кто-то рядом даже выругался, услышав это имя. Но для меня это ничего не значит. Об этой женщине я даже не слышала на радио, а все упоминания о ней сводятся к простому — «лидер Империи». Больше никакой информации, будто её и вовсе не существует. Меня это несколько беспокоит, ведь я и не думала, что можно обладать такой властью. Быть выше всех, стоять выше всех, будто ты какой-то бог.

— Как ты могла заметить, сенатор Восс очень боится её. 

То, как он озирался по сторонам, не стереть из памяти. Вообще его реакция показалась мне странной, и теперь я понимаю почему.

— И не только он, — Лея поднимает голову, иронично устремляя взор куда-то вдаль. — Сенаторы говорят, что нет страшнее и ужаснее врага, чем она. Я отчасти могу с ними согласится.

— Отчасти?

— Мой собственный отец был таким же чудовищем.

У меня пересыхает в горле. Если выкажу сочувствие прямо сейчас, то меня не поймут. Как-никак эта женщина — генерал.

— Но я не боюсь чудовищ. Я ищу способ их сразить.

Эта фраза застревает у меня в голове, отражаясь эхом и порождая тем самым целый рой мыслей. Лея не просто сильная женщина, она великолепный генерал, который ведёт своих людей к победе. Мне хочется быть такой же, как и она. Не достигнуть титулов или званий, а иметь силу бороться со страхами и бросать вызов злу, что сокрыто в глубине моего сердца. Я улыбаюсь ей, будто мы говорим о чём-то приятном. Хочу показать, что слова Леи не будут забыты.

— Как вы планируете одолеть Первый Орден? — пора уже задавать следующий вопрос. Я всегда успею узнать что-то интересное о правительнице Империи, а теперь нужно понять планы Сопротивления.

— К сожалению, ты и твоя подруга ещё не готовы участвовать в обсуждении стратегий, — она старается смягчиться, но меня укалывает где-то за ухом. Ну и на что я надеялась? Да, конечно, они бы дали девочке, которая еле может управляться с посохом, пойти против Первого Ордена и составлять долгоиграющие планчики.

— Я понимаю.

— У вас ещё будет возможность показать себя, — Лея берёт меня за руку, успокаивающе гладит по ладони, — а пока вас будут тренировать. Вы не выйдете сражаться без подготовки.

— Конечно, — мне не обидно, но я понимаю, что это важно. Меня и сестру должны обучить быть воинами.

— Ступай в казармы, — генерал отпускает меня, и я встаю со стула, — твои друзья ждут тебя.

— А где они?

— На самом нижнем этаже, — вот и поговорили, — лифт находится справа от моего кабинета.

— Спасибо.

— Ещё увидимся, — говорит мне на прощание Лея, выставляя из кабинета.

Пора приползти к своим друзьям и рассказать о том, что я узнала из этого весьма информативного диалога.

* * *

В казармах очень многолюдно, даже слишком. Кто-то болтает без умолку, а кто-то лежит и, видимо, старается заснуть под прекрасные звуки шума. Я знаю, что друзья где-то тут, но понятия не имею, куда идти. Надо было расспросить Лею поточнее, где они могут находиться. Спиной я чувствую взгляды, которыми провожают меня, но не оборачиваюсь. Надо идти вперёд.

Руку стискивают так, что я пугаюсь, а оттого заношу для удара левую. Её перехватывают, но теперь я вижу того, кто меня так неожиданно схватил. Это Джек, который смотрит на меня насмешливым взглядом. Мне так стыдно, что я его не узнала, и я опускаю голову так, как в детстве, будто вновь провинилась перед бабушкой.

— Я звал тебя несколько раз, — Джек стыдит меня ещё больше. Точнее, добивает, — Эмма сказала, что ты часто витаешь в облаках.

— Э-э-э... 

Он всё ещё держит мою руку, но теперь слегка встревожен. Неудивительно, ведь я веду себя как идиотка. Я никак не могу подобрать верные слова.

— Прости.

Почему-то в последнее время рядом с этим парнем я не могу сформулировать нормальное предложение. Он будто своим присутствием лишает меня дара речи. Вдруг я понимаю, что больше не вижу его в костюме и бабочке. На нём обычная чёрная футболка, оголяющая бледные руки, в которых хорошо проглядываются вены, и штаны точно такого же цвета. Под футболкой замечаю мускулатуру, а ещё чуть не вздыхаю от того, что осознаю, насколько у него отличное телосложение. Невольно я на него засматриваюсь, и Джек — с насмешкой на устах — это видит. Я смущаюсь.

Эмма… Кто её за язык тянул? С минуту он смотрит на меня с весельем, а потом легонько посмеивается. У него довольно странный смех, с хрипотцой, но мне это даже нравится.

— Ты забавная, — отпускает он комментарий так же, как и меня саму. — Нам выделили три кровати совсем рядом.

— Отлично.

Мы движемся дальше по выстроенным в ряды кроватям, которых, наверное, тут больше тысячи. Они кажутся бесконечными, но потом мы сворачиваем и оказываемся у четырёх: двух сверху и снизу. На одной располагается моя сестра, которая выбрала себе место сверху, а на противоположной — мужчина с уже поседевшими волосами. Он хмыкает, когда я и Джек подходим к кроватям снизу. Чем-то этот дядька отдалённо напоминает мне Виктора, который тоже часто пребывает не в самом лучшем расположении духа. Старик разглядывает нас не так внимательно, как это делают другие разумные в казармах.

— Новобранцы?

Одновременно киваем.

Больше старик ничего не говорит, а лишь ложится на койку, скрещивая руки на груди. Он, видимо, спит прямо в солдатской форме, и меня это слегка удивляет. Джек ловит мой взгляд и сразу же понимает, что для нас с Эммой это немного странновато. Анжела уж точно дала бы мне в лоб, если бы я залезла в верхней одежде на постель.

— Иногда просто нет времени на переодевания.

Теперь мне всё ясно. Если тебя неожиданно вызвали по службе, то тратить время, чтобы поменять одежду, слишком затратно. Быть сразу готовым к внезапной тревоге намного практичнее. Я подмечаю этот момент для себя, чтобы уже позже воспользоваться.

Выбираю себе кровать под Эммой и сажусь на неё. Матрас твёрдый, одеяло пахнет гарью и одновременно хлоркой. Условия не очень комфортабельны, но такое можно стерпеть. Здесь нет стен, поэтому я слышу каждый звук, доносящейся с разных сторон. Как сопротивленцы тут вообще спят? Я, жившая до этого в довольно приятных условиях, в отдельной комнате, не могу этого понять. Всю жизнь пребывала в теплице, поэтому сейчас всё для нас довольно непривычно. Эмма выглядит удручённо, когда не может принять удобное положение.

— О чём ты говорила с генералом, Рей? — задаёт мне вопрос подруга, которая лежит наверху.

Я чувствую беспристрастие в её голосе, но знаю, что ей очень любопытно узнать, что же я выяснила. Мне не жалко с ней поделиться.

— Я спрашивала в основном про Первый Орден.

Как только я произношу последнее слово, то вижу на кроватях заметное оживление. Старик аж заинтересованно водит носом. Джек прямо напротив слегка сутулится, чтобы лучше меня слышать.

Я не успеваю сказать и слова, как старик неожиданно громко начинает говорить:

— И что? — его голос полон желчи; я моргаю несколько раз, чтобы не сказать ему что-то в ответ. — Что-то узнала?

— Немногое, — у нас вышел недолгий разговор, но мне вполне достаточно того, что я узнала.

— Она сказал тебе, что мы несём огромные потери? — его тон душит, Джек тоже поднимает голову и нахмуривается. — Она сказала, что мы уже двадцать лет сражаемся за мир, которого не можем достигнуть?

Нет, генерал не говорила о чём-то подобном. Мы вообще говорили совершенно на другую тему, но мне становится жутко неуютно от его угрожающего тона и таких жёстких слов.

— Нет.

Мне даётся тяжело что-то сказать ещё. Удивительно, что голос твёрд, потому что я ощущаю мелкую дрожь по всему телу. Он со скрещёнными руками садится на кровать и глядит на меня своими злыми тёмными глазами, будто хочет прожечь во мне дырку. Неужели война сделала его настолько ворчливым стариком?

— Не имею ни малейшего понятия, что вы тут забыли, — старик смотрит то на меня, то на сестру, — но вы не знаете, что такое война. 

Это правда, но я нисколько не буду с ней мириться. Теперь я тоже часть Сопротивления, и тоже буду участвовать в военных действиях. Я хочу помочь этим людям.

— Сможете ли вы сражаться против врагов и убивать их?

Я пропускаю эти вопросы мимо ушей.

— Мне сказали, что Первый Орден…

Меня вновь перебивают. Старик беспощадно глядит на меня, и сыпет руганью.

— Глупая девчонка! — рявкает старикашка. — Ты здесь, чтобы быть солдатом, а не политиком. Нас закулисные игры не сильно касаются. Мы сражаемся на поле боя, в наших рядах царят погибель и смерть.

Услышав это раньше, я могла бы задрожать, но сейчас уверенно гляжу в его глаза, наполненные яростью, вспоминая, как делала это генерал, воинственно отстаивавшая своё мнение, разговаривая с сенатором.

«Я не боюсь чудовищ. Я ищу способ их сразить».

Эти слова не дают струхнуть перед этим мужчиной, не дают и повода, чтобы спрятаться в кровати, укрывшись от мира. Я слишком долго пребывала в сладостном забвении, но теперь не сбегу от реальности. Какой бы страшной и жестокой она ни была: не отвернусь. Я отнюдь не храбрая девушка, но сейчас чувствую неожиданный прилив сил.

Мне нечего ему сказать, потому что я понимаю, насколько невежественна. Я не знаю, какова жизнь рядового воина. Я не видела ни одной войны, поэтому мне приходится лишь принять эти слова старика как данность.

Джек по какой-то причине склоняется, так что не вижу его лица.

— Кто бы только мог подумать, что Империя переживёт тот крах, — старик уже не такой сердитый, но в его голосе сквозит некая подавленность и недобрая усмешка растекается на лице. — Я, как и все остальные, праздновал победу. Все были счастливы, потому что у нас наконец появилась свобода. Мы думали, что избавились от тирании, — он тяжко вздыхает. — Виной тому — наша недальновидность.

— В смысле? — не совсем понимаю я.

Он смотрит в мои глаза, устало потирая виски.

— Мы как-то не подумали, что шлюха Императора захватит власть. 

Похоже, он говорит о той женщине, которая сейчас управляет Империей. И снова это упоминание. Старик грубо сплёвывает вниз на пол, и меня слегка это коробит. Он не только ворчливый, но и не слишком-то заботится об окружающих.

— Ладно, — машет он нам, — хватит экскурса в историю, — старик поворачивается к нам спиной, устраиваясь на боку. — Прекрасных снов, молокососы.

Что ж, не очень приятное знакомство, но я и не думала, что нам будет везти с этим. Разумные существа — разные, однако этот старик бьёт все рекорды по сварливости и грубости. Если бы не усталость, то, думаю, Эмма бы сказала ему пару ласковых. Но сейчас мы слишком переполнены новыми ощущениями и эмоциями, чтобы ввязываться в новые конфликты. Думаю, нам стоит поговорить чуть позже, когда придём в норму.

Эмма, наверное, уже спит, но после ворчания старика уже не хочется её будить. Вдруг он ещё больше начнёт плеваться желчью, и тогда мы уже точно не отдохнём. Я смотрю на Джека, который слишком сильно сжимает колени. Наверное, он тоже зол, как и старик на Империю с Первым Орденом. Его взгляд слегка пугает меня, потому что я никак не могу привыкнуть видеть Джека таким — злым. Он становится тем человеком, который бесстрашно бил морды солдатам Ордена. Не знаю, отчего именно он так напрягся, но я стараюсь поймать его взгляд и успокоить. С секунду он глубоко дышит, но, переводя взгляд на меня, запихивает с лёгкостью свой гнев за улыбку.

Джек расслабляется и ложится на кровать. Он нежно кивает мне, а его лицо снова приобретает обычную дружелюбность. Бывший официант желает спокойной ночи, а после я слышу его равномерное дыхание, будто он уснул за несколько секунд. Я не отворачиваюсь от него, смотря на его сильную спину. Вижу, как размеренно вздымаются его плечи.

Я думала, что мы наконец ушли от всех опасностей, но ошиблась. Таких ворчливых стариков могут быть сотни, а то и больше. Смогу ли я прижиться среди солдат? Если тут большинство похожи на старикашку, то мне придётся весьма непросто.

Могу ли я им доверять?

Я могу довериться Хану Соло и его жене, а также Эмме и Джеку. Но не смогу, например, верить этому старику. Я не знаю его и, если честно, не очень хочу его узнавать. Однако понимаю, что будучи солдатом, мне придётся вверять свою жизнь не только знакомым мне людям, но и тем, кто мне неприятен. С этим невозможно свыкнуться, но чтобы не умереть в первом же бою, я должна пересилить себя. Жизнь дороже, чем всякие обиды, которые когда-нибудь будут забыты.

Видимо, мы болтали слишком долго, так как я слышу посапывание и храп со всех сторон. Это душит меня, но я заталкиваю беспокойство куда подальше, кутаюсь в одеяло, натягиваю его до горла, чувствуя, как мне медленно становится тепло. Поджимаю ноги поближе к туловищу. Завтра меня будут обучать, ведь я буду проходить солдатскую подготовку. Я распрощалась с той жизнью мусорщицы, которую вела до сих пор. Теперь мне предстоит сражаться за мир во всём мире, за тех, кто, как и я, попадёт в беду. Эти мысли меня воодушевляют, а скрипучие слова старика отходят на второй план.

Завтра я стану воином.

* * *

Кайло Рен.

Джакку чем-то похож на родину моего деда. Сноук рассказывал, что родом Дарт Вейдер был с Татуина, пустынной планеты, которая управлялась хаттами. Я вспоминаю, что вид песков приводили моего деда в ярость. По какой-то непонятной причине он не слишком жаловал эту планету. Мне и самому не очень здесь нравится. Эти песчаные дюны наводят на меня смертную скуку. Здесь не слишком уж живописно: одни пески да палящее солнце, которое порядком достало меня. Как тут вообще люди живут? Для некоторых собирать осколки звёздного разрушителя — это работа, но те, кто добровольно остались здесь… В такой глуши и изоляции невозможно прожить и месяца. Но, наверное, только я так думаю. Мне неизвестна жизнь в уединении, ведь я всегда стремился быть на виду, в обществе.

Тут ужасно жарко. Мой костюм оснащён охлаждением и подогревом, так что мне везёт, что не чувствую внешнюю температуру. Если бы я прибыл сюда в обычной одежде, то точно схватил бы солнечный удар или перегрелся. Конечно, с помощью Силы я бы смог поддерживать некоторое время одну температуру тела, но это ненадолго.

Меня вновь послали собирать информацию. Моя задача: найти того, кто знает, куда делись те девушки с дроидом. Всё довольно просто, как казалось мне поначалу. Маска прилегает довольно плотно к голове. Я поправляю её, чтобы немного успокоить нервы. Найти сбежавших маленьких девочек — не большая проблема, если бы не одно «но». Им кто-то помог.

Надо выяснить, кто это был.

Последний раз девушек видели в баре на площади Аванпоста Ниима, а потом они сбежали на одном корабле, который по описанию похож на грузовик. Я прохожу по тем же тропам, по которым шли девушки. Оглядываю улочки, ищу закоулки, расспрашиваю местных о них. Не так уж и много улик, но не сдаюсь раньше времени.

Если бы только я был таким же, как мой дед, то точно не упустил бы их. Всю свою сознательную жизнь равняюсь на него, хотя никогда не встречал и не знаю, каким он был человеком, но всё равно хочу быть на него похожим. Сноук говорил, что он был одним из самых сильнейших людей в Империи. Если не самым. О его деяниях до сих пор слагают легенды. Имя деда произносят с благоговением и страхом. Он мог найти преступников на краю Галактики, если хотел. И я сделаю то же самое. Кем бы ни были эти девушки, они украли дроида, в котором сосредоточены главные секреты Первого Ордена.

Когда я прохожу мимо одного ларька, меня останавливает один гуманоид, который с предвкушением потирает руки.

— Видимо вы здесь ради того, чтобы найти двух беглянок?

— О чём вы?

Какая удача. Но не стоит сразу же раскрывать свои планы.

— Меня оклеветали и посадили в обезьянник, — произнёс он с придыханием.

— И? — мой грозный голос заставляет его задрожать.

— Я помогу вам.

— Ваша информация чего-то стоит? — немногословно спрашиваю я, вызывая неподдельные удивление на лице гуманоида.

— Как вы могли так подумать?

Я мысленно закатываю глаза, видя, как этот прохвост облизывается в предвкушении. Он держит меня на идиота.

— Отброс вроде вас всегда попросит уплату за свои услуги.

Я чувствую, как мои слова задевают этого мусорщика, но он нисколько не выражает свой гнев.

— Ункар Платт, прошу заметить.

Гуманоид протягивает мне руку, однако я не спешу её пожимать. Такие, как он, меня совсем не впечатляют. Я не дам ему того удовольствия от сотрудничества.

— Так что вам известно?

Ункар убирает руку, с недовольством оглядывая меня.

— Темноволосая, за которую цеплялся дроид — это Рей, а вторая рядом с ней — Эмма Браер, — первая для меня особо ничего не значит, а вот вторая… Как интересно.

— Браер? — я выказываю изумление, но это ложь. Нужно ещё надавить на него.

— Да, живёт тут одно семейство уже давно, — Платт усмехается. — Девочки с детства таскают мне мусор. 

Так, значит, ещё одна семья мусорщиков. Неудивительно.

— Рей — сиротка, которую удочерили, когда она была маленькой, а вот Эмма всю жизнь с бабушкой и дедушкой провела на Джакку.

Столько разнообразных фактов, которые я ещё успею проверить. Какая удача, что после нескольких часов пребывания в этом посёлке я натолкнулся на такого прекрасного собеседника. Однако с помощью Силы понимаю, что он ещё не всё мне рассказал.

Похоже, мне вновь придётся расспросить Лили Браер о её семье. Я уверен, что она мне всё расскажет, вот только на это понадобится время. После применения прототипа она стала слегка буйной… Но попробовать стоит.

— Что-нибудь ещё?

— Какой-то мужчина средних лет на коррелианском транспорте помог им спрятаться в баре, а потом вывез с планеты, — Платт поднимает руку, кое-что вспомнив. — Ещё с ним был какой-то парень, работавший официантом.

— Похоже, вам больше ничего не известно.

Его взгляд теряется. Я знаю, что он пытается соврать, но мне уже достаточно того, что я услышал. Теперь я понимаю, в каком направлении мне двигаться, чтобы выполнить свою работу идеально. Я мысленно чиркаю план, по которому соберу всю доступную информацию. Мною будут довольны, я в этом уверен.

Я хочу уже уйти, но рука Платта останавливает меня. С минуту я наблюдаю за его меняющемся выражением лица.

— А как же плата?

Так и думал. Я улыбаюсь такому удобному случаю, который мне ненароком подвернулся.

— Не думаю.

Я сжимаю свою руку в кулак, и Сила начинает по моему приказу душить гуманоида. Он хватает ртом воздух, но вдохнуть не получается. Какая печальная картина. Вот оно, могущество в моих руках. Я могу делать всё, что захочу, с теми, кто мне противен.

Я не буду убивать это существо. Он выполнил свою роль и рассказал мне то, что мне было необходимо. Теперь начну собирать информацию и скоро настигну этих беглянок. Потому что Первый Орден всегда получает то, чего желает. Потому что я всегда получаю то, что хочу.