Неожиданная выдра (гет)

Выздоровление, после путешествия по сознанию Гермионы, значительно замедлилось. Дни были долгими, утомительными и часто болезненными, но, всё же, присутствовал некоторый прогресс. Вначале Северус огрызался на персонал больницы, но как только целитель Дезмонд обсудил с ним план лечения и дал понять, что выздоровление пойдёт быстрее, если приложить некоторые усилия, он действительно пошёл на поправку и даже сумел предложить некоторые изменения в приёме зелий. Поппи и Минерва появлялись регулярно, пару раз приходили даже Кингсли Шеклболт и Билл Уизли.

Гермиона же провела большую часть лета в Хогвартсе, помогая с ремонтом. Она планировала вернуться осенью, закончить учебный год и сдать ТРИТОНы. Снейп мог понять это стремление: он сделал бы точно так же, особенно когда все остальное в ее жизни перевернулось с ног на голову. Судя по всему, Поттер, Уизли и еще несколько человек получили аттестаты, фактически не сдав экзамены.

Тем не менее, она приезжала несколько раз, но почему-то воздух между ними был тяжёлым и напряжённым. Как будто ни один из них не знал, как вести себя друг с другом за пределами знакомых комнат. Поттер несколько раз увязывался за подругой, пытаясь расспросить его о Лили, и даже Уизли-младший однажды пришёл вместе с двумя другими, всё время ноя.

Визенгамот был в упадке. Каким-то образом кому-то, вероятно Кингсли, удалось снять со Снейпа обвинения в убийстве Альбуса и в пособничестве Пожирателям Смерти. Он подозревал, что в этом замешаны Поттер и Гермиона, а возможно, и Минерва с Поппи. Ему было всё равно, просто радостно не быть в центре внимания. Его даже наградили орденом Мерлина I степени, но он отказался участвовать в каких-либо церемониях и оказался совершенно незаинтересованным в предполагаемой чести. Однако денежная премия помогла.

Северуса выписали только через несколько недель, в сентябре, когда учебный год уже начался и количество посещений значительно сократилось.

— Могу я написать тебе? — спросила Гермиона при последнем посещении перед возвращением в Хогвартс.

— Да, — ответ дался легко.

— Ты ответишь?

Ему пришлось немного подумать, но в глубине души он, конечно, знал, каким будет ответ.

— Да.

Первое письмо пришло через неделю после начала семестра. Она написала о ремонте замка, о новых учителях, об одноклассниках и кратко упомянула о своём одиночестве в доме родителей-маглов. Он не знал, что она стёрла память родителям, чтобы спасти их, но слышал, как однажды Тёмный Лорд был очень недоволен, обнаружив, что те пропали.

Гермиона переспала с Уизли. Из всех людей она выбрала именно его. Северус подавил болезненные приступы тоски, причину которой едва понимал, кроме того факта, что Уизли, конечно же, недостаточно хорош для неё.

* * *

Где-то давным-давно он слышал о волшебном сообществе Крита, расположенном на южном побережье, вдали от крупных магловских городов. Солнце и море были бы полезны для всё ещё заживающего горла, и там можно было найти несколько интересных ингредиентов для зелий. Женщина говорила только по-гречески, и Снейпу потребовалось некоторое время, чтобы выучить язык, но вскоре он узнал больше, чем когда-либо хотел, о её трёх сыновьях, которые переехали в Афины, Кефалонию и Берлин и приезжали к матери только на Пасху. Коттедж был простым, но достаточным для него, с одной спальней, одной гостиной и крошечной кухней, а также сараем, который он превратил в лабораторию. Дом был расположен достаточно далеко от остальной части волшебной деревни, чтобы никто не беспокоил его, если в этом не было крайней необходимости, но всё же достаточно близко, чтобы можно было сходить за необходимыми товарами без аппарации.

Так же, Северус купил сову породы богини Афины. Птица, названная Пеаном в честь лекаря богов, составила довольно приличную компанию. В местном волшебном сообществе не было хороших зельеваров, поэтому он мог легко зарабатывать на жизнь варкой зелий, получая оплату либо в местной валюте, называемой совами, либо обменивая на другие товары.

В соседней магловской деревне в местной школе стояло пианино. Северусу разрешали играть по вечерам и в выходные дни, а взамен он учил детей английскому языку. Несколько семей волшебников также отправляли к нему своих детей, когда услышали о его импровизированных уроках. Хотя он отказывался пускать кого-либо в комнату во время игры, местные жители, всё же, собирались за окном, которое было часто открыто для проветривания.

Северусу нравилось плавать и загорать. Под влиянием солнца и морской воды неприятные шрамы зажили, а он сам потерял бледную полупрозрачность и даже умудрился нарастить немного мускулов. Зимой вода стала холоднее, но несколько согревающих заклинаний решили эту проблему, так что он мог продолжать плавать, если только волны не были слишком сильными.

Письма продолжали приходить. К его бесстыдному облегчению, Гермиона рассталась с угрозой-Уизли через некоторое время после Рождества, когда мальчишка, по-видимому, пытался сделать ей предложение на глазах у всего клана рыжеволосых, в то время как всего за несколько часов до этого она узнала от Джорджа Уизли о многочисленных поклонницах квиддича. Также девушка начала уроки анимагии с Минервой, но пока не преуспела в добровольной трансформации.

Она держала Северуса в напряжении и в учебе, писала комментарии к последним журналам или задавала запутанные вопросы о темной магии, зельях или чем-то еще, что только могла придумать. В ответ он писал о своей жизни в крошечной деревне, о новых растениях и других ингредиентах, которые исследовал, о своем общении с местными жителями и об иронии судьбы, связанной с тем, что он снова стал школьным учителем.

* * *

Письма становились длиннее и детальнее по мере того, как последние месяцы в Хогвартсе подходили к концу. Гермиона рассказала о своём детстве, о годах, проведённых в магловской школе… и о том, как стёрла память родителям и отправила их в другую страну ради безопасности. Прочитав это, Северус вздрогнул, хотя он думал, что это был правильный выбор, но по-прежнему было ужасно трудно обратить вспять чары памяти, а в данном случае она удалила почти двадцать лет воспоминаний. Тем не менее, в ответ он прислал подборку книг и статей, которые, как он считал, ей следует поискать, и другие идеи и методы, которые можно было бы попробовать.

К изумлению Северуса, Гермиона попросила сопровождать ее в Австралию летом после сдачи ТРИТОН, и Северус с радостью променял палящее жаркое средиземноморское лето на зиму в пригороде Сиднея. Они встретились в международном порту портключей Афинского Министерства магии, проделав остаток пути вместе через Иран, Индию и Индонезию. Мужчина сразу же заметил её. Непослушные волосы были стянуты лентой, она была в магловских джинсах и узком топе под джинсовой курткой, а через плечо висела сумка, вмещающая, несомненно, больше, чем казалось. Однако глаза… Это всё ещё был тот затравленный, далёкий взгляд с последнего года войны. Гермиона просканировала глазами зал прибытия, но, по-видимому, не заметила его, пока он не оказался рядом.

— Я не ожидала, что ты так оденешься, — призналась девушка, краснея.

— Я обнаружил, что учительские мантии крайне непрактичны, учитывая климат, — подняв бровь, ответил Северус. Он был одет в чёрные джинсы, накрахмаленную белую рубашку и чёрную кожаную куртку.

— Мне нравится, — пробормотала она, — Тебе идёт. Ещё солнечные очки и завязать волосы назад…

Когда Грейнджер поняла, что её комментарий был услышан, она покраснела ещё сильнее и посмотрела вниз, занимаясь билетами на следующую часть их путешествия. Хотя использование портключа имело свои преимущества перед магловскими транспортными средствами, им предстояла долгая и утомительная поездка, прежде чем они смогли провести ночь в волшебном отеле Сиднея в двух одноместных номерах. Северус едва проснулся, когда Ми прижалась к нему посреди ночи, но её присутствие помогло ему расслабиться.

Хотя они легко узнали новый адрес проживания Грейнджеров с помощью нескольких быстрых заклинаний, процесс восстановления памяти был сложным и длительным. Северус предложил сварить зелье, которое сделало бы их разум более восприимчивым к изменениям, но даже с зельем Гермионе требовалось не менее трёх часов на каждого из родителей, чтобы восстановить воспоминания. Было бы лучше, если бы первоначальный заклинатель сделал откат, иначе это, скорее всего, было бы неполным восстановлением, а поскольку она удалила из них так много, другого выбора не было. Всё это время Северус снабжал девушку бутербродами, чаем, перцовкой и зельями от головной боли и следил за тем, чтобы она не теряла надежды.

Наконец процесс был завершён, и они осторожно разбудили Грейнджеров, предварительно приготовив для них две чашки чая с успокоительным.

— Гермиона? — прошептала мать, и юная ведьма прыгнула к ней на руки.

Объяснение того, что произошло, заняло много времени и много чая. Грейнджеры были осторожны, но постепенно расслабились и приняли его присутствие как бывшего профессора Гермионы, который согласился помочь.

— Ты всё ещё превращаешься в выдру по ночам? — спросил отец, пока мать возилась с обедом.

Гермиона уставилась на отца широко раскрытыми глазами, от изумления разинув рот, прежде чем спохватилась.

— Эм, да, но как…?

— О, мы были шокированы, когда вместо тебя в постели нашли щенка выдры, — сказал он со смешком. — Мы впервые заметили это, когда тебе было около шести, и ты была самой пушистой малышкой, которую мы когда-либо видели. Я не знаю точно, что вызвало это, но случалось оно не так часто, может быть, раз в два месяца или около того.

— Почему ты мне не сказал?!

— О, — из кухни вышла миссис Грейнджер, — это казалось таким странным, что мы никогда не знали, как рассказать об этом, потому что ты, казалось, никогда не осознавала этого впоследствии. Когда ты получила письмо из Хогвартса, мы испытали большое облегчение и просто подумали, что это, вероятно, нормально для волшебных детей.

— Да, — кивнул мистер Грейнджер, — и после того, как ты поступила в Хогвартс, мы видели тебя в образе выдры всего несколько раз за каникулы, так что мы как бы забыли об этом.

Гермиона проводила Снейпа обратно в отель, и он провёл ещё одну ночь с выдрой Ми. Она решила остаться с родителями на некоторое время летом, и поэтому они попрощались на следующее утро после совместного завтрака.

— Большое спасибо, Северус, — девушка бросилась к нему, крепко обнимая.

— Ты проделала всю работу, — осторожно обнял в ответ мужчина, — Я впечатлён тобой, это было непростое заклинание.

— Нет, я не смогла бы без тебя.

Когда Гермиона немного отстранилась, смотря на него снизу вверх, Северус заметил стекающую по щеке слезу. Он вытер её большим пальцем, желая утешить, но не зная как. Сердце колотилось в груди.

— Береги себя, Гермиона. Напиши мне.

— Ты напишешь ответ?

— Я уверен, что Пеан уже может долететь до тебя с завязанными глазами.

Уголки его губ приподнялись в тёплой улыбке, и, недолго думая, Северус поцеловал её в лоб. В ответ Гермиона нежно провела ладонью по его челюсти. Краткий контакт подогрел кровь, прежде чем он выпутался и без оглядки аппарировал обратно к портключу.

* * *

Он вернулся в сонную деревню к своим новым занятиям: плаванию, варке зелий, долгим прогулкам по оврагам и вдоль пляжей, где можно было найти интересные ингредиенты. С наступлением осени переписка, после продолжительного пребывания в Австралии, возобновилась. Гермиона работала в Министерстве, на тупиковой должности, намного ниже её возможностей в Департаменте магического транспорта. Вскоре Северусу, если не Гермионе, стало очевидно, что предубеждение против маглорождённых до сих пор не искоренено в недрах Министерства и что его руководители никогда не позволят ей продвигаться в том темпе, в котором она должна.

Минерва и Поппи написали ему, рассказав о восстановлении замка. Также Северус начал посещать местную таверну, поначалу довольствуясь только слушанием сплетен, но вскоре один из старших волшебников вызвал его на партию в шахматы, и после того, как Снейп выиграл пять матчей подряд, остальные, похоже, приняли его как одного из лучших, вовлекая в обсуждения. Его прозвали «Высокий», но он хорошо слился с местной толпой, так как большинство волшебников носило чёрные ботинки, чёрные брюки и чёрную льняную рубашку, которую меняли на белую, если хотели выглядеть модно. Свободные мантии поверх всего этого завершали образ и были единственным видимым отличием между магическим и магловским сообществами.

Между Мелией, школьниками и посетителями таверны Северус получал всю необходимую социализацию, и никто из них ничего от него не требовал. Это было освежающе и исцеляюще. В то время как первый год в деревне исцелил его физическое состояние, его разум, казалось, восстанавливался дольше, возможно, потому, что он никогда по-настоящему не знал, что значит не подвергаться насилию и гневу, обременённый виной и страданиями, причинёнными самому себе и из внешних источников. Это было облегчением. Мужчина даже провёл несколько дней в одиночестве, ничего не делая, кроме как спал и читал, попивая медовую рецину на террасе.

Мысли его все чаще и чаще возвращались к одной ведьме или выдре. Она быстро повзрослела за годы войны, и в Австралии он определенно заметил, что она уже взрослая ведьма, а не ребёнок. Северус поймал себя на том, что хочет рассказать ей, какую забавную вещь Ставрос рассказал Константиносу в таверне, или показать письмо, которое восьмилетняя Элени написала ему по-английски, или поинтересоваться, понравится ли ей присоединиться к нему в прогулках по горам. Он беспокоился о её положении в Министерстве и боялся, что она связалась не с тем волшебником, с кем-то, кто воспользуется ею или не поймёт её стремления к обучению, кем-то, кто не был им.

* * *

После своеобразного турне по Австралии Мелии, конечно же, удалось вытянуть из него слишком много информации о Гермионе и его прошлом в Британии.

— Так почему ты не пригласил сюда свою ведьму, Севрос? Ты должен поселиться с ней здесь, знаешь, всегда можно расширить коттедж, если понадобится больше места.

— Она была моей ученицей, Мелия, — Северус грозно посмотрел на старую ведьму, но, к сожалению, она была так же невосприимчива к этому, как и Минерва. — Я почти на двадцать лет старше её, и она может найти кого-нибудь получше.

— О, Севрос, — хихикнула Мелия, — Мужчины всегда слепы к тому, что у них перед носом. Ты любишь её. Иди и скажи ей это, а потом приведи её сюда и дай мне внуков.

В ту ночь Северус не мог уснуть из-за наплыва мыслей. Он сдался, схватил бутылку местного напитка «Фрост Раки» и поднялся на террасу на крыше, где стояли простая садовая скамейка из оливкового дерева и небольшой столик. Вид на далёкие горы вдоль берега, сходящиеся с морем, был освещён полной луной, а ночь была ещё тёплой, лёгкий ветерок нёс ароматы разных трав и моря в обрамлении ритмичного стрекота цикад на холмах. Пеан ненадолго присел на скамейку и загудел в знак приветствия, прежде чем снова отправиться на охоту, а летучие мыши ловили насекомых, чёрными полосами проносясь по небу.

Северус не мог выкинуть из головы слова Мелии. Он думал, что с любовью покончено после всей этой заварушки с Лили. Он выплатил свой долг и освободился от обоих хозяев, но в основном он оставался тем же человеком, которым был всегда. Угрюмый, трудный, вспыльчивый, саркастичный и жаждущий одиночества, но также жаждущий интеллектуального разговора и значимой связи с кем-то. Тем не менее, кто-то такой умный и яростно преданный, как Гермиона, заслуживал счастья с кем-то её уровня, с кем-то моложе, беззаботнее и популярнее. Только когда он начал представлять, как она выходит замуж за другого, и его сердце сжалось от боли, он наконец понял, что Мелия была права. Он любил Гермиону Грейнджер. С этой мыслью Северус допил оставшуюся часть стакана раки за один раз, шипя, поглощённый холодными парами.

* * *

Каким-то образом Снейп поймал себя на том, что приглашает Гермиону навестить его летом. Должно быть, это «Фрост Раки» заморозил его мозг, или Пеан украл письмо до того, как мужчина успел его выбросить. К его крайнему удивлению, она почти сразу же согласилась, и следующие несколько недель он провел в тревожном ожидании.

Он встретил её в Министерстве магии Греции, в международном отделе портключей, где они встретились годом ранее во время поездки в Австралию. Пройдя через камин из местной таверны на целый час раньше, Северус беспокойно мерил шагами вестибюль, нервируя охранника.

Наконец, магия активировалась, и появилось полдюжины путешественников, держащих большое латунное кольцо. Гермиону было легко узнать, она была самой младшей из них, и в глазах Северуса она казалась сияющей в своём бледно-зелёном сарафане. Она быстро увидела его и тут же расплылась в широкой улыбке, прежде чем практически полетела к нему в объятия, обвивая руками шею. Он держал её так же крепко, уткнувшись носом в невероятные волосы, пока что укрощённые шёлковой лентой. От неё пахло книгами, чернилами и пергаментом, жасмином и бергамотом — просто идеально.

Северус аппарировал их обоих к утёсу за своим коттеджем, не желая проходить через таверну, где находился камин. Квадратный белый коттедж с синей окантовкой дверей и окон контрастировал с крутыми холмами и морем. С разрешения Мелии он волшебным образом расширил крышу в сторону моря, так что перед коттеджем появилось немного тени и хорошее место для небольшого столика для завтрака, и теперь там был довольно большой сад ингредиентов.

— Северус, это великолепно! — воскликнула Гермиона и тут же превратилась в выдру. С серией скрипов и писков она отправилась исследовать окрестности.

Мужчина улыбнулся её выходкам и пошёл на кухню, чтобы приготовить лёгкий обед. Когда он вернулся на улицу, держа поднос с сыром, хлебом, оливками и различными другими простыми блюдами, выдра подскочила к нему и плавно перешла в свою человеческую форму.

— Я вижу, ты освоила трансформацию, — прокомментировал он, наливая огуречную воду.

— Да, Минерва помогла мне. Это было сложно и немного отличалось от обычного процесса, так как я уже знала свою форму. На самом деле мне нужно было превратиться из выдры обратно в человека, а не наоборот.

— Так ты выдра, ставшая человеческим анимагом? — он изогнул бровь и улыбнулся, намазывая мягкий сыр на кусок хлеба.

— Похоже на то, — улыбнулась Гермиона.

В течение следующих нескольких дней он показывал ей остров. Они отправились в поход к местным оврагам, где девушка тут же трансформировалась, чтобы играть в ручьях, хотя из-за летнего солнца в них осталось мало воды. Мелия, конечно же, подошла осмотреть Гермиону и строго сказала Северусу, что он не должен напортачить. Две ведьмы пугающе хорошо ладили, несмотря на языковой барьер, благодаря языку тела, заклинаниям перевода и — он был уверен — найдя общий язык в его смущении.

— Как ты думаешь, зачем ты пришла ко мне в ту, первую ночь в Хогвартсе? — спросил он её однажды, когда они были на отдалённом пляже.

— Точно не знаю, — закусив губу, размышляла девушка, — Помню сортировку и приветственный пир на первом курсе, всё было так красиво и все были счастливы… кроме тебя, кажется. Высокий стол, и я помню, как подумала, что ты казался одиноким в комнате, полной людей, как и я. Видимо, моя внутренняя выдра согласилась, что тебе нужен друг, но я понятия не имею, как я добиралась до твоих комнат всё это время.

Закат у моря, полная луна, отражающаяся в спокойной воде. Бутылка белого вина на террасе. Гермиона сидела рядом с Северусом на деревянном диване, и он тайком вдыхал аромат её волос, его рука была перекинута через спинку, а большой палец выводил узоры на её плече. Девушка медленно повернула голову, смотря на мужчину, её рука прошлась по воротнику его рубашки и обхватила щёку.

— Ты бы поцеловал меня, Северус? — пробормотала Гермиона. Её глаза были большими, почти чёрными в лунном свете.

У него перехватило дыхание, он правильно расслышал?

— Гермиона, ты уверена?

Она кивнула, её рука скользнула к его затылку, запутавшись в волосах, и каким-то образом их губы встретились. Сначала целомудренно, едва касаясь, нерешительно, прежде чем углубиться. Она вкусила вина и моря, и её тихие стоны воспламенили его кровь. Блаженство. Его ещё никогда так не целовали, никогда. Он хотел, чтобы время остановилось прямо сейчас, пожалуйста.

— Северус, — прошептала Гермиона, затаив дыхание, и он подхватил её, аппарируя в свою спальню.

— Ты уверена, Гермиона? — снова спросил Северус, когда они оба оказались на его кровати в беспорядочном сплетении конечностей, опасаясь, что она передумает или не передумает, но дальнейшее движение разрушит всё, что у них было до сих пор. Тем не менее он не мог удержаться от того, чтобы проследить изгиб её бёдер, живота, рук, шеи.

— Я давно хотела тебя, — ответила Гермиона, и он был уверен, что сердце разорвётся от всего этого. Девушка потянулась к нему, чтобы снова прижаться губами к его губам, и его разум стал пустым, мир отступил, пока не остались только они вдвоём, прикосновение, вкус, запах, ритм, наконец, вместе.

Когда Северус проснулся на следующее утро, ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что ведьма в его объятиях настоящая. Она пошевелилась и повернула к нему голову, открывая глаза и улыбаясь.

— Доброе утро, — сказала Гермиона, подняв руку к его лицу, нежно очерчивая пальцами изгиб бровей и подбородка.

— Ты не сожалеешь? — он должен был спросить.

— Нет, — тепло улыбнулась девушка, — ни в коем случае. Я там, где хочу быть. А ты?

Она вдруг встревожилась и прикусила нижнюю губу. Это заставило его улыбнуться: с какой стати он не будет счастлив после такой ночи?

— Ведьма, я никогда не отпущу тебя, — пробормотал Северус, склоняясь к ней и целуя лоб, губы, затем двигаясь вниз по телу, всё что угодно, лишь бы услышать её стоны от удовольствия.

Гермиона продлила свой отпуск ещё на две недели, прежде чем ей действительно нужно было вернуться к работе, если она не хотела быть уволенной. Северусу казалось, что его сердце ушло вместе с ней, и Пеану снова пришлось совершать долгие перелёты туда и обратно в Лондон.

Примечания:

Рецина — греческое белое вино, крепостью 11,5%

Раки — традиционный греческий напиток крепостью 35-40%