Сохраняй свой характер ♥️♥️♥️ (джен)

* * *

26

Когда Мукуро наконец проснулась, Ламбо как раз убирала свое любимое кресло для сидения. Она свалила кучу подушек на пол перед ним и была в процессе того, чтобы пихнуть на них Кена несколькими толчками, потому что ее руки были заняты миской с мороженым и ложкой.

Это, конечно, была не тюрьма Вендикар. Там не было особо удобных диванов, на которых можно было бы посидеть.

Но он все еще был сдержан.

"...Ламбо?"

Она остановилась на середине удара и обернулась, выражение ее лица было наполнено удивлением, а рот набит ложкой.

"О, привет", — пробормотала она. "Прикидывает, что ты проснешься первым".

"Где..." — начал он. "Нет, почему мы находимся где-то еще, кроме Вендикара? Где находятся Виндайсы?"

Конечно, он планировал еще один побег, но, учитывая, что у него не было шанса довести его до конца, факты не совсем сходились. Последнее, что он помнил, был свистящий скрежет цепей Виндайса, ощущение, как его тело тащат по грубому полу в тисках холодного металла, а затем знакомая темнота беспамятства.

Он думал, что они, возможно, перевозят его в камеру более строгого режима — чего он наполовину ожидал после своего предыдущего успешного побега. На самом деле, он был только удивлен, что они не сделали этого немедленно. Вместо этого он томился в... в том, что, откровенно говоря, было эквивалентом камеры предварительного заключения или чего-то подобного, в течение нескольких дней. Мало что произошло, хорошего или плохого.

"Оу. Я заключил с ними сделку. На этот раз у вас, ребята, пропуск. Хотя, возможно, не захочется снова их злить."

Очевидно, он все еще был без сознания. Его сны обычно были странными, в совершенно иной манере, чем этот, но он предположил, что отсутствие адского пламени было достаточно приятным изменением. Он не отрывал взгляда от призрака своего "друга детства", почти уверенный, что если он отведет взгляд, то обнаружит обычные ужасы, выползающие из затененных углов комнаты. С другой стороны, учитывая, что их последняя встреча включала в себя его вторжение в ее разум и борьбу с ней, возможно, она просто превратилась в один из обычных ужасов.

"Поскольку твоим непосредственным инстинктом не было расцарапать мне лицо или что-то в этом роде, я думаю, что могу освободить тебя от них сейчас", — Ламбо кивнул на цепи, удерживающие его связанным. "Нет смысла заставлять тебя таскаться по разным местам. Хотя это, наверное, было бы забавно."

Она поставила свое мороженое на кофейный столик и обошла диван. Она потрогала его цепи секунду или две, уделяя особое внимание висячему замку на его грудине, пожала плечами, а затем проделала тот же трюк, который она использовала много раз во время их скитаний после побега из лабораторий Эстранео. Она оторвала длинную свисающую нитку от конца пледа, лежащего на спинке дивана, и начала заправлять прядь в замок. Искра зеленого света, и прядь спаялась, приняв форму внутренней части замка.

Она повернула свой импровизированный ключ, и внезапно он был свободен.

Когда он просто уставился на нее, она снова пожала плечами.

"Они не дали мне ключ".

""Они"?"

"Охранники, которые высадили вас, ребята", — сказала она, как будто это было очевидно и нисколько не озадачивало. "И я действительно имею в виду падение. Ты издал "глухой звук"."

Губы Мукуро скривились в подобии улыбки. Ламбо из мира сновидений был удивительно похож на Ламбо из мира бодрствования. Шутливая и не обращающая внимания на то, какой странной она была на самом деле. Он почти хотел остаться спать и побаловать себя этой фантазией о свободе.

Тем не менее, осознанность всегда была важна — вдвойне для иллюзиониста. И даже несмотря на то, что этот сон был ручным, даже безопасным, а на самом деле он, скорее всего, был какой-нибудь погребенной клеткой в Вендикаре… ему нужно было проснуться.

Он потянулся к своим чувствам и быстро вскочил на ноги, но только для того, чтобы споткнуться от скованности в ногах.

"Вау, вот так", — сказал Ламбо, хватая его за плечи. "Может быть, сначала вернем хоть какую-то чувствительность этим конечностям".

"Это реально?!" — прошипел он ей в лицо, схватив за предплечья.

Она уставилась на него в замешательстве.

"Ну, я имею в виду настолько реально, насколько это возможно в жизни, я думаю. Но если ты хочешь поговорить о том, существуем мы или нет, сначала мне нужно поставить чайник.

Мукуро почти не слышал ее, пораженный внезапным осознанием того, что он находится в красиво обставленной гостиной с удобной мебелью — предположительно, Ламбо — и он и его ... приспешники, согласно ее предыдущим словам, свободны от Вендикара. Его пальцы крепче сжали ее руки, едва уловив мягкость рукавов и тепло кожи.

"Су ... Если ты хочешь чая и экзистенциальных кризисов, тебе придется расслабиться", — сказал Ламбо. "Или подожди, ты больше любишь кофе, не так ли? Я почти забыла."

Мукуро пристально смотрел ей в глаза, пока она болтала о горячих напитках. Эта женщина… Она знала его только относительно короткий период времени, независимо от того, насколько хорошо они узнали друг друга, и их последняя встреча была жестокой. Она явно не соглашалась с его целями.

И все же она... заключила сделку с Виндисом. Успешно. Для него. Для них.

"Я думаю, у меня есть кое-что припрятанное в глубине шкафа на случай бессонницы. Не волнуйся, это по-итальянски. Ты думаешь, Кен и Чикуса тоже чего-нибудь захотят?"

Она выжидающе уставилась на него; Мукуро чувствовал, что больше никогда не сможет ничего от нее ожидать.

Ему удалось разжать пальцы и он почти рухнул обратно на диван.

"Я возьму тот кофе".

Когда Кен и Чикуса проснулись, они увидели двух старых друзей, которых они считали потерянными из-за времени или тюремного заключения, сидящих за стойкой, отделявшей кухню от гостиной, и потягивающих из больших кружек. Они смотрели широко раскрытыми глазами, в которых был странный коктейль из радости и неуверенности.

Ламбо быстро повторила за ними свой отпирающий трюк. Кен, тактильный, как всегда (и нежный к тем, кого он считал частью своего "мы", а не "них"), сжал ее в объятиях, прежде чем сесть рядом с Мукуро. Чикуса просто схватил ее за рукав и, казалось, был доволен, что не отпускает его, пока она слонялась по кухне, чтобы принести еще напитков.

Честно говоря, она была удивлена тем, как сильно они, казалось, скучали по ней. Они явно видели в ней "одну из них" — что служило хорошим предзнаменованием, учитывая, что для нее становилось все более и более очевидным, что она видела в них нечто подобное.

Они тоже сели за стойку, и Ламбо подробно рассказала, что с ними произошло, а после того, как шок от всего этого прошел, она перешла к тому, что произойдет.

Она выторговала для них помилование у Виндис. Но только за прошлые преступления, а не за будущие. И она сомневалась, что сможет сделать это снова.

"Так что сейчас самое подходящее время для тебя, возможно, найти хороший плейлист и сделать своего рода глубокий мысленный монтаж. Четко расставьте свои приоритеты", — сказала она им, бросив особый взгляд на Мукуро. "Чего ты хочешь? И есть ли способ получить это, кроме как сделать что-то, за что тебя закуют в цепи и засунут в аквариум?"

Кен и Чикуса, всегда прислушивающиеся к подсказкам Мукуро, несмотря на свою привязанность к ней, несколько настороженно переглядывались между собой. Когда все, что он сделал, это бросил на нее нерешительную усмешку из-за своей кружки с (очень приправленным) кофе, в их глазах появилось что-то вроде облегчения.

Ламбо хлопнула в ладоши, и все ее "гости" слегка подпрыгнули.

"Ну, это, наверное, лучшее, что я от тебя получу, так что перейдем к следующему: у меня есть комнаты для гостей".

Последовала пауза, и три удивленных взгляда разной интенсивности впились в нее.

"Ты хочешь, чтобы мы остались?" — Спросил Кен с наглым шоком, чуть не пролив ромашку себе на грудь.

"Конечно", — она пожала плечами с легкой усмешкой. "Это будет совсем как в старые добрые времена, верно?"

Хотя на самом деле, было хорошо, что ее дом был таким большим, каким он был — она, вероятно, не предложила бы, если бы он был немного меньше. Она была эгоистична, и ей нравилось свое пространство, как бы она ни любила людей в нем.

"В любом случае, деньги на самом деле не проблема для меня, так что платите столько, сколько вам нравится, хотя, если вы устроите беспорядок, я буду ожидать, что вы все уберете или отремонтируете. Еда, вода и все остальное доступны, но вам придется сказать громче, если того, что вы хотите, нет в списке покупок ", — беспечно перечислила она. "У меня есть полусекретная тренировочная площадка под домом, если ты хочешь выпустить пар — просто спроси, хочешь ли ты войти. О, и, говоря о продуктах, у меня есть мальчик на побегушках, и я буду благодарен вам, если вы не травмируете его. Или моя кошка."

Она сделала глоток чая.

"Вы здесь не пленники. Оставайтесь столько, сколько вам нравится или не нравится, — прямо сказала она им. "Но вы также должны знать, что мы сейчас находимся в Намимори — здесь живут люди вонгола, которых вы совсем недавно преследовали. Оправдание, возможно, и очистило ваш официальный послужной список, но воспоминания не так-то легко стереть начисто. Было бы неплохо, если бы ты не устраивал ссор на моем заднем дворе ".

Казалось, они восприняли это скорее как угрозу, чем как принятие желаемого за действительное, и это было хорошо. И точный.

Кстати, о хороших угрозах.

"Кроме того, ты должен знать, что если ты будешь копаться в моих вещах, я совершу ужасное возмездие", — спокойно сказала она. "Это повлечет за собой много насилия".

Кену и Чикусе хватило такта выглядеть встревоженными. Мукуро просто выглядел удивленным — но пока у нее не было причин доказывать его неправоту, он мог быть настолько самодовольно уверен, насколько ему хотелось.

"Две гостевые комнаты прямо по этому коридору", — указала она, затем искоса посмотрела на Чикусу. "И ванная рядом с ними тоже. В душе действительно приятно."

Тикуса предсказуемо оживился, инстинктивно оглядываясь на Мукуро, чтобы тот извинился. Когда другой мальчик кивнул ему, Чикуса в последний раз дернул Ламбо за рукав и побрел в сторону горячего душа. Кен, горя желанием осмотреть новую территорию, последовал за ним.

Ламбо смотрела им вслед, делая еще один глоток чая.

"Это, безусловно, поворот событий", — лукаво сказал Мукуро. "Из того, что я в последний раз помню, ты категорически возражал против "гостей"."

"О, кстати говоря", — весело сказал Ламбо, полностью игнорируя свою попытку разозлить ее; он знал разницу между приглашенным и нежеланным — и особенно знал разницу между местом и разумом. "Ты должен знать, что "мои вещи" включают в себя мою голову".

Взгляд Мукуро скользнул вниз, к ее руке, где с тех пор зажил порез от его трезубца. Что-то похожее на сожаление промелькнуло в его глазах; она задавалась вопросом, было ли это из-за его вторжения или из-за того факта, что его врата в ее разум были закрыты.

"Я не думаю, что… Виндис оставила наше оружие у тебя?"

Ламбо моргнул.

"Ты знаешь, я думаю, они, вероятно, так бы и сделали", — сказала она странным тоном. "Они... тщательные. Просто я почти уверен, что вонгола — это те, кто забрал их в первую очередь ".

Мукуро издал звук, нечто среднее между гулом и насмешкой.

"Я полагаю, это означает, что теперь они потеряны для нас? Раз уж ты не хочешь "ссаного матча"?"

Ламбо оглядел его, глаза его были немного шире, чем обычно. Неужели это он намекал, что действительно собирается следовать ее правилам?

"Забавно слышать, как ты говоришь "писает", — сказала она ему, вместо того чтобы спросить о его странной уступчивости. Не нужно искушать судьбу.

Он закатил глаза, глядя на нее с таким видом, как будто допил бы остаток своего алкогольного кофе, если бы это не лишало его оправдания в виде размеренных глотков, когда он хотел потянуть время.

Как раз в этот момент он сделал один из этих глотков с задумчивым видом.

"Почему?" — просто спросил он.

Она знала, что последует вопрос, но его прямая подача была заметным отличием от его обычных извилистых манипуляций или мрачной драматургии. Она подумала о том, чтобы прикинуться тупицей, чтобы посмотреть на его реакцию, но он был в слишком серьезном настроении, чтобы ответить весело.

"Мне так захотелось", — она пожала плечами.

"Тебе "захотелось" поторговаться с Виндисом", — невозмутимо произнес он, его руки крепче сжали кружку.

"Ну, я, очевидно, не продумала это до конца, так что я не могу представить, что все это исходит откуда-то еще, кроме моих чувств", — сказала она. "Очевидно, вы мне очень нравитесь, ребята".

Он фыркнул, его глаза были пытливыми и странно недоверчивыми.

"Интересно, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к твоей особой честности", — сказал он.

Затем он нахмурился, глядя в свою чашку.

"Это ведь не твоя попытка заставить меня "видеть хорошее в мире", не так ли?" — спросил он, его тон был между циничным и задумчивым.

Немного озадаченная тем, что он запомнил то, что она сказала, она снова пожала плечами.

"Я же сказал тебе, я не совсем задумывался. Это не было преднамеренным заговором или что-то в этом роде — это просто вырвалось, потому что ты мне нравишься и я не хотела, чтобы ты страдал ", — сказала она, а затем криво усмехнулась. "Кроме того, если бы речь шла о хорошем в мире, я не думаю, что использовала бы себя в качестве яркого примера".

Во всяком случае, он выглядел еще более неприятно.

"И это… так ли это? Тебе ничего от меня не нужно? От нас?"

Она на мгновение задумалась.

"Я имею в виду, я могла бы уговорить Кена помочь с садоводством. Солнечный огонь был бы полезен для моих растений, — предложила она. "И было бы здорово снова иметь людей, с которыми можно было бы спарринговать".

Мукуро просто уставился на нее, полуприкрыв глаза, а затем действительно допил остаток своего напитка.

Банда Кокуйо устроилась ... на удивление хорошо. Конечно, был начальный период времени, когда все было немного неловко, поскольку они привыкали к своему новому окружению и правилам, которые с ним пришли (что, должно быть, было особенно странно, поскольку они так долго были в бегах или в тюрьме) — но Ламбо, к счастью, была избавлена от того, чтобы они проверяли свои границы; по-видимому, они знали ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она была абсолютно серьезна в отношении угрожающих последствий.

В итоге Кен и Чикуса поселились в более просторной комнате для гостей, которая была оборудована одной кроватью и одним раскладным диваном. Кен проводил большую часть своего времени, играя в видеоигры или на заднем дворе — он на удивление хорошо относился к садоводству, проявляя бережное терпение к растениям, которого у него на самом деле не было с людьми; это, и он просто наслаждался пребыванием на улице и, возможно, грязью. Чикуса, с другой стороны, был доволен тем, что воспользовался своим неограниченным доступом к внутреннему водопроводу; он ежедневно подолгу принимал душ, а остальное время проводил либо в солярии / помещении с бассейном, либо сидел за столом в ее игровой комнате, неуклонно разбираясь в ее пыльной, нераспечатанной коллекции пазлов.

Что удивило ее больше всего, так это их склонность просто… будь рядом. Если она оставалась в комнате, которая не была ее личной спальней или кабинетом, более чем на полчаса или около того, один из них входил и устраивался там, часто без единого слова.

Когда Мукуро заметил, что она косится на них из-за этой привычки, он взял на себя смелость объяснить.

"Эти двое скучали по тебе, после того как ты оставила нас в Европе", — сказал он с легкой ухмылкой. "Кен был взволнован, Чикуса — меланхоличен, но сейчас они очень счастливы; твои переговоры с Vindice для нас были, по сути, окончательным подтверждением того, что ты всегда был частью группы".

Будучи в значительной степени не в курсе, что она произвела такое впечатление на этих двоих, Ламбо, естественно, прибегла к поддразниванию.

"Оуу. Я оставил тебя наедине с капризными детьми, Муку?" сказала она, затем задумчиво помолчала. "И я, по сути, тоже веселый родитель. Ты, наверное, никогда не заходил в "Макдоналдс".

Мукуро фыркнул и вернулся к своему состязанию в гляделках с Юреем.

Удивительно, но больше всего проблем у ее кота возникло с Мукуро (она ожидала возможных проблем с Кеном в этой области, но догадывалась, что, несмотря на его собачьи наклонности, мальчик все еще был связан с животными всех видов). Всякий раз, когда иллюзионистка входила в ту же комнату, что и она, Юрей садился рядом с ней, как часовой, его желтые глаза были устремлены на иллюзиониста, как будто он собирался сделать что-то неприличное.

Это было довольно забавно.

В остальном Мукуро, казалось, был чертовски доволен, привыкая к своему новому образу жизни — гораздо больше и гораздо раньше, чем она ожидала, учитывая, что теперь он жил по правилам ее дома. Он, даже больше, чем двое других, был не из тех, кто позволяет другим диктовать ему ... что угодно. Анархизм и все такое.

Может быть, доступ в Интернет и внутренняя сантехника компенсировали это?

Честно говоря, самой интересной вещью в том, что он был ее соседом по комнате, было случайное использование боевых щупалец, чтобы достать вещи с верхней полки ее кладовки. (А также его привычка находить видео с фокусниками сцены и начинать с уморительно стервозной критики.)

Даже Шоичи воспринял новый поворот событий с удивительной приспособляемостью (после пары болей в животе). Учитывая, что она, к счастью, была права, полагая, что ее новые соседи по комнате отнесут ее мальчика на побегушках к категории "Приспешников Ламбо", Мукуро и Компания на самом деле не делали ничего открыто угрожающего Шоичи или рядом с ним; а так, они в основном игнорировали его. Его больше всего беспокоил тот факт, что с ней теперь жили трое мальчиков-подростков.

Когда она сказала ему правду, он был слишком отвлечен сопутствующими знаниями о Солнечном пламени, с которыми она его познакомила (в основном для самообороны, на случай, если кто-нибудь из мальчиков однажды взбесится) — и даже после того, как у него было время все это усвоить, он, очевидно, решил, что сверхспособности и пораскинуть мозгами по этому поводу важнее, чем друзья детства / бывшие заключенные, живущие сейчас с его псевдобоссом; он даже не раз болтал с Кеном, когда она уговаривала его поработать в саду.

Ламбо на самом деле был тем, кому потребовалось больше всего времени, чтобы чувствовать себя менее неловко по любому поводу. Она не привыкла к тому, что другие были так близко — не говоря уже о том, что так долго. Чаще всего, особенно в первые пару дней, ей приходилось подавлять желание выгнать их всех на задний двор на несколько часов, чтобы дом снова был в ее полном распоряжении.

Это было... странно. И иногда была ужасно близка к тому, чтобы пробудить в ней давно забытое чувство смущения — в основном, когда она забывала, что в ее доме есть другие люди, и готовила завтрак в пижаме (читай: нижнем белье и футболке) или разговаривала сама с собой с дурацким акцентом, слоняясь без дела.

Она предположила, что разыгрывать это с частично притворной беспечностью было хорошей практикой для общения с Реборном, но все же…

Но быстрее, чем она думала, что это возможно, старая фамильярность возродилась, и беззаботность стала довольно искренней. В любом случае, они не могли судить, не тогда, когда она знала их, возможно, смущающие привычки. И, в конце концов, она даже стала ценить компанию — с достаточным количеством перерывов между ними, чтобы подзарядить свои интровертные батарейки; было ... приятно иметь людей, с которыми можно просто заниматься чем-нибудь, например, играть в видеоигры, или смотреть телевизор, или плескаться в бассейне, или даже просто сидеть на заднем дворике с напитком и наслаждаться солнцем.

Ламбо только начала осваиваться и получать удовольствие от того, что у нее осталось от отпуска, когда ей позвонил Иемицу.

Это было кратко и совершенно серьезно, что было редкостью в устах этого мужчины — особенно когда поднималась тема его семьи, как это неизбежно происходило с ее нынешней работой. Он спросил о том, как прошли дела с заданием, которое Девятый дал Цуне ("Хорошо, Иемицу. Тсуна стал сильнее, серьезных травм нет, и все возвращается в норму. Здесь точно нет бывших заключенных, которые болтаются поблизости и едят мои хлопья." "Что это было?" "Ты стареешь, Парень, Внешний советник. Ты начинаешь кое-что слышать"); затем он перешел к делу.

"Здесь назревают кое-какие неприятности", — прямо сказал он. "Та самая Вария. Офицеры отсиживаются в своем маленьком поместье, а пеоны снуют вокруг, как хорошие маленькие рабочие пчелки. Объедините их поведение с сообщениями о том, что Занзас сбежал из своего "тайм-аута" и..."

"Вы верите, что они станут мишенью для Тсуны", — подытожил Ламбо.

"На данный момент это кажется неизбежным. Занзас вышел на лед восемь лет назад, и с тех пор все его братья были выведены из игры. Я могу представить, как его оскорбила мысль о том, что мальчик, выросший на гражданке, будет первым в очереди на титул Децимо, — ответил он с сухостью, которую редко использовал.

"Ну, вы наняли меня не просто так", — как ни в чем не бывало заметила она. "Я буду охранять Тсуну от членов Вонголы там, где Реборн не сможет. Но только до тех пор, пока их атаки несанкционированы; мой контракт не предусматривает вмешательства во внутренние дела ".

Воцарилось задумчивое молчание, а затем она услышала долгий вздох на другом конце провода.

"Да. Это будет непросто, Ламбо."

После окончания разговора ей пришлось столкнуться с неприятным осознанием того, что ей придется глубоко подумать о том, как она хочет все уладить — с приходом Varia Arc (и состава Tsuna Guardian), что бы она ни решила в ближайшем будущем, это надолго определит ход событий.

И, конечно, как будто ее потребность в длительном самоанализе каким-то образом оскорбила вселенную, вскоре после этого позвонил Реборн: Тсуна выздоровела, у нее было время сделать то же самое, и, таким образом, на следующий день она снова будет вытирать пол.

ОМАКЕ 1

Когда солнечные лучи осветили ее спящие глаза, Ламбо неохотно удалось выбраться из своего гнездышка из подушек. Конечно, ее постель была прелестной, но она была голодна, а в субботних утренних мультиках ее звали.

Завершив утреннее омовение, она, затуманенная, спотыкаясь, спустилась на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. Яйца звучали аппетитно.

К тому времени, как она намазала маслом сковороду, положила немного хлеба в тостер и взбила немного молока с яйцами, она немного пришла в себя. Кухня всегда была для нее веселым местом — у нее всегда было желание петь и / или танцевать, вероятно, потому, что ее руки были заняты, но это занятие не требовало много размышлений.

Она как раз насвистывала мелодию из "Парохода Вилли", когда услышала, как отодвигают один из стульев за кухонным столом. Она оборвала себя на полуслове и, медленно повернувшись, увидела, что Чикуса сидит там, уставившись на нее полусонными глазами, а изо рта у него свисает украденный кусочек ее тоста.

Она забыла, что больше не живет одна — снова.

И она все еще была одета в свою пижаму, то есть нижнее белье и футболку.

На мгновение она ответила на его пристальный взгляд. Затем она пожала плечами, решив, что это было не хуже, чем прошлой ночью, когда ее застали танцующей по гостиной, пока она чистила зубы.

"Омлет?" — предложила она.

-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-

ОМАКЕ 2

Как мог бы сказать вам любой житель Намимори, для Хибари было практически невозможно не заметить то, что происходило в пределах его города. В течение нескольких недель он узнал о присутствии Мукуро на своей территории; в тот же день, когда это осознал, он быстро направился к дому Ламбо и напросился на ее территорию, чтобы попытаться втиснуть свою тонфу в глазницу иллюзиониста.

(глазница, в которой находился его красный, создающий иллюзию глаз, естественно)

Ламбо стояла на крыльце своего заднего двора, неуверенно потягивая утреннюю кружку чая. Она едва пришла в себя настолько, чтобы вовремя отклониться в сторону, чтобы избежать удара по лицу летящим куском дерна. Кен и Чикуса тоже наблюдали — обычно они вмешивались от имени Мукуро, но он, казалось, был совершенно счастлив подраться с Хибари; это, а им хотелось спать.

С одной стороны, это было чрезвычайно забавно, и она чувствовала себя ленивой. С другой стороны, она сказала, что никаких ссаных спичек, и она слышала, что важно твердо стоять на ногах, когда имеешь дело с детьми. Или животные.

Предположительно, то же самое относилось к любой нечестивой смеси того и другого, каковой эти парни квалифицировались.

И они подобрались слишком близко к ее кустам сирени.

(Ей нужно было бы попросить Шоичи усилить меры безопасности для нее, теперь, когда он знал о Флеймах — у нее было неприятное предчувствие, что вторжения Хибари теперь станут делом).

Она вздохнула, передавая свою кружку Кену и закатывая рукава своего халата (который она достала из своего шкафа в нерешительной попытке проявить скромность, вдохновленную соседкой по комнате). Затем она бросилась в драку, намереваясь оттащить их обоих к ближайшей реке, чтобы сбросить в нее.

Это был хороший тревожный звонок, если не что иное.

* * *

27

Тсуна пытался насладиться своим "отдыхом" от обычного хаоса, который, как он чувствовал, был вполне заслужен после особенно необычного количества испытаний, через которые он и его друзья только что прошли. Но его врожденная способность расслабляться была ... не в центре внимания, и это была даже не вина его затяжной болезненности; его разум был выбит из колеи. Было совершенно неприятно думать, что Реборн разрушал даже свои природные способности бездельника-подростка.

...но нет. На этот раз это не было прямой проблемой Возрождения.

Он не совсем знал, как относиться ко всей этой истории с Мукуро даже сейчас, спустя недели после того, как все закончилось (хотя, по общему признанию, отчасти это было потому, что он пытался не думать обо всем этом деле). С одной стороны, иллюзионист был супер жутким и жестоким — но, учитывая ужасающие вещи, которые с ним произошли, возможно ли вообще, что он мог бы стать более ... нормальным?

Это был мыслительный процесс, который просачивался в его подсознание с тех пор, как Кен и Чикуса выложили всю свою предысторию, и он все еще никуда с этим не продвинулся. Он был подростком — Даме-Цуна, к тому же; что позволяло ему выносить моральные суждения по такому темному вопросу? Конечно, в тот момент он не чувствовал ничего, кроме желания побить Мукуро — но это исходило скорее из простого желания, чтобы он перестал причинять боль другим (друзьям Тсуны), чем из чувства самодовольства.

Он взглянул на свою кровать, где обычно бездельничал его телохранитель с украденной мангой.

Честно говоря, большая часть его душевных затруднений была вызвана попытками примирить свой образ Ламбо со всей трагедией. Мукуро был одним из них — короткой, жестокой встречей, которую он мог выбросить из головы теперь, когда с этим было покончено. Но Ламбо? Конечно, она была немного... не в себе. Но замученная лабораторная крыса? Впечатление, которое он сформировал о ней в своем сознании, не совсем совпадало.

Еще раз, краткий взгляд на нее, который показал им Мукуро — окровавленный, изодранный ребенок — промелькнул в его голове.

Он покачал головой, пытаясь еще раз сосредоточить свое внимание на своем новом томе манги. Но, как будто вселенная была полна решимости помешать любым попыткам установить мир с его стороны, он услышал, как внизу открылась входная дверь — и знакомый голос поприветствовал его мать.

Тот самый предмет его недавней умственной гимнастики; Ламбо, по-видимому, вернулся к обязанностям телохранителя.

Не вполне отдавая себе отчет в собственных действиях, Тсуна обнаружил, что скатывается с кровати и крадется к верху лестницы. Его голова наклонилась, уши практически встали торчком, когда он попытался подслушать какой бы то ни было разговор Ламбо и его мамы.

"... давно тебя не видел, дорогая — с тобой все в порядке?" — спросила его мать своим обычным воздушным тоном с оттенком беспокойства.

"Я в порядке, Нана-сан — Извините, что не позвонила или что-то в этом роде. У меня совсем недавно кое-что произошло в личной жизни", — сказала Ламбо, ее тон был странно искренним в попытке успокоить.

Последовала короткая пауза.

"Это ведь не твоя... семья, не так ли?" — Спросила Нана.

Тсуна чуть не подпрыгнул (и с его везением это привело бы к болезненному падению с лестницы). Голос его матери звучал почти... сердито. А семья Ламбо? Он никогда по-настоящему не думал о них — в основном, он тешил себя полушутливой мыслью, что она появилась из какой-то подземной ямы, полностью сформированная и рычащая. Не то чтобы Ламбо рассказывал о ее личной истории (он не был уверен, что хотел знать, учитывая, насколько его потрясла недавняя вспышка озарения ее прошлым) — за исключением, по-видимому, своей матери.

Это определенно было немного странно, не так ли? И какая семья была достаточно плохой, чтобы вызвать гнев Наны, которая редко питала недоброжелательность к кому-либо? (Он содрогнулся при мысли — не из-за них ли Ламбо попал к Эстранео?)

"Нет, нет, Нана-сан. Они тут ни при чем", — снова заверил Ламбо — как ни странно, звуча менее эмоционально по этому поводу, чем Нана. "Я недавно был там... воссоединился с некоторыми друзьями детства, вот и все."

В ее устах это звучало так просто, с тревогой подумал Тсуна. Это была своего рода скользкая полуправда, которой Реборн продолжал пытаться научить его делать.

"О!" — пропищала Нана, ее тон снова стал нормальным, как будто нехарактерный гнев никогда не проявлялся. "Я никогда раньше не встречал твоих друзей, Ламбо-тян — ты должен как-нибудь привести их сюда, я бы с удовольствием приготовил для всех вас!"

Последовала еще одна пауза, и Тсуна вообразил, что он и его телохранитель разделили редкий момент недоверия. Он старался не представлять Мукуро, сидящего за обеденным столом и смотрящего на него сверху вниз, когда тот угрожающе откусывает кусок жаркого своей матери с конца своего трезубца.

"Это..." Голос Ламбо звучал напряженно — это потому, что Мукуро и остальных забрали те страшные парни из охраны? "Это может быть немного... сложно замахнуться, Нана-сан. Тем не менее, я ценю ваше предложение".

Тогда Тсуну поразило, как мило Ламбо вел себя со своей матерью; с кем-либо другим она бы сказала прямое "нет" — или, возможно, подробно объяснила, почему предложение было смехотворно глупым. Со вспышкой озарения, вдохновленной его предыдущим наполовину осознанием того, что Ламбо должен был (должен был иметь?) семья (возможно, при этом плохая), он задавался вопросом, была ли Нана самым близким человеком к (хорошей) маме, который у нее был.

"О, тебе всегда здесь рады, дорогая", — весело сказала Нана. "Тем не менее, ты, вероятно, пришел потусоваться с Цу-куном и Реборн-куном, верно?

"Ах. Мне, наверное, стоит подняться, — ответила Ламбо, ее голос все еще был немного прерывистым. "Мы поговорим подробнее позже".

Тсуна отполз назад, надеясь, что его не поймают за подслушиванием — затем кто-то дернул его за лодыжку, и он тут же упал плашмя на спину. Потирая голову, он сел и заметил хлыст знакомого зеленого оттенка, соскользнувший с его ноги.

"Возрожденный?! Когда ты сюда добрался?" он закричал так тихо, как только мог.

"Шпион всегда должен знать, что другие шпионят за ним", — укоризненно сказал Реборн. "Нет смысла собирать информацию, если человек, охотящийся на тебя, тоже ее получит".

Другими словами, Реборн, вероятно, был там в ту минуту, когда Тсуне впервые пришло в голову подслушивать. Прежде чем он смог возразить, знакомый скрип верхней ступеньки заставил их обоих повернуться лицом к Ламбо, когда она поднималась. Она быстро просмотрела их, ее лицо превратилось в намеренно пустую маску.

"Ты слышал это, верно?" — спросила она, в кои-то веки даже не потрудившись прокомментировать его недостойное положение.

Он попытался выпалить отрицание или объяснение — он не был вполне уверен, что могло бы подойти лучше, — но она продолжила:

"Я была не единственной, кто думал, что встреча Наны и Мукуро будет нечестивой случайностью, не так ли?" — спросила она.

Тсуна внезапно осознал, что его телохранительница не сдерживала боль при мысли о своей заключенной подруге — она просто едва сдерживала смех.

"Разве ты не беспокоишься о нем — о них?" — Выпалил Тсуна, его мозг неизбежно подсказывал ему, как он был бы расстроен, если бы с Ямамото или Гокудерой случилось что-то плохое.

"А?" — Спросила Ламбо слегка озадаченным тоном. "С чего бы мне быть таким?"

Тсуна почувствовал вспышку гнева, которая удивила его самого. Как она могла ничего не чувствовать? Он точно не знал, что это за тюрьма Вендикар, но, судя по ее охранникам, это, вероятно, было ужасное место. Ее друзья, должно быть... страдают. И ей было все равно?

"Хорошо, что ты не позволишь тюремному заключению Мукуро повлиять на твою работу", — заметил Реборн. "Несмотря на вашу связь".

"Я говорила тебе, Реборн, я профессионал", — автоматически парировала Ламбо, но затем она сделала паузу, ее лицо разгладилось от осознания. "О, точно. Вы, ребята, не знаете. Я имею в виду, что незнание Тсуной — это в основном данность..."

("Эй!" — Воскликнул Тсуна.)

"—но я думал, что ты мог бы, Реборн".

"О? Тогда что это такое?" — Спросил Реборн обманчиво невинным тоном.

У Тсуны сложилось впечатление, что его наставника разозлила мысль о том, что он не является местным всеведущим, но то, что Ламбо сказал дальше, стерло эту мысль и все остальное из его мозга.

"Мукуро нет в Вендикаре", — просто сказала она, как будто это имело смысл.

Конечно, Тсуна помнила, что она пыталась заключить сделку с Виндисом (тот краткий, поразительный всплеск чистого ужаса, когда цепи утащили ее в пасть черной дыры) — но когда ее вернули, взъерошенную, но невредимую, она была одна. Испытывая облегчение (и вдохновленный объяснением Реборна об охранниках — он не мог представить, чтобы кто-то убедил группу, к которой Реборн относился настороженно), он предположил, что переговоры провалились.

У Тсуны хватило редкого присутствия духа, чтобы краем глаза заметить выражение лица Реборна, и он получил беспрецедентное удовольствие, увидев, как рот его наставника слегка приоткрылся от крайнего удивления. Это длилось меньше секунды, но Тсуна был полон решимости навсегда сохранить это в своей памяти.

"Ты торговался с Виндисом", — Реборн больше требовал, чем просил. "Успешно".

"Заключил сделку три к одному", — радостно ответила Ламбо (она редко улыбалась, не говоря уже о широкой, но прямо сейчас Тсуна мог видеть ее зубы) — Тсуна догадался, что она тоже заметила кратковременную оплошность Реборна. "Но доставка заняла некоторое время. Это часть того, что я хотел обсудить сегодня ".

Реборн долго, не мигая, смотрел на нее.

"... они у тебя дома, не так ли?"

"Мы соседи по комнате!" она улыбнулась.

Неохотно мозг Тсуны двинулся дальше — Реборн потерял самообладание! — к менее приятному вопросу.

"Мукуро в Намимори?!" — пронзительно пропищал он.

"И Кен, и Чикуса", — кивнула она, ее лицо снова превратилось в раздражающую маску спокойствия. "Люди склонны забывать о них. Но я полагаю, что по сравнению с этим Мукуро, вероятно, немного более запоминающийся ".

"Однако разве это не опасно?" — Спросил Тсуна. "Разве он просто не придет за мной снова?!"

"Нет, если только он не хочет стать выставкой аквариума", — пробормотал Ламбо.

"Что?" — подумал Тсуна, совершенно сбитый с толку.

"Это была всего лишь одноразовая бесплатная карточка на выход из тюрьмы", — объяснил Ламбо. "А иллюзионисты преуспевают в элементе неожиданности — если он снова придет за тобой, особенно так скоро, его обязательно поймают".

Она сделала паузу в раздумье.

"Хотя, возможно, ты захочешь не приходить в ближайшее время".

Тсуна не мог кивать быстрее.

"И размещение кого-то, кто напал на человека, находящегося под вашей защитой, не противоречит вашей морали как телохранителя?" — Спокойно спросил Реборн.

Ламбо мгновение смотрел на него.

"Не-а".

Реборн уставился на нее в ответ. Затем он моргнул, и Леон принял свою знакомую форму пистолета.

На долю секунды Тсуна в ужасе подумал, не собираются ли его наставник и телохранитель устроить драку в коридоре на верхнем этаже его дома. Затем пистолет переместился в его сторону.

"Даме-Тсуна, ты бездельничала последние пару недель. Мы возвращаемся к графику. Начинай учиться".

Зная, что он абсолютно серьезен, Тсуна вскочил на ноги и направился в свою комнату, отбросив все мысли о Ламбо и Мукуро в пользу того, чтобы избежать новых пулевых отверстий.

Вернувшись в коридор, Реборн опустил Леона с легкой ухмылкой, хамелеон удобно свернулся у него на ладони. Затем он снова повернулся, чтобы посмотреть на Ламбо, который присел на корточки и прислонился к стене, чтобы быть немного ближе к своему росту.

"С ним не будет проблем", — заявил он.

"Мукуро? Я сомневаюсь в этом, — Ламбо слегка пожал плечами. "Может быть, небольшая неприятность. Иногда он ничего не может с собой поделать, когда дело доходит до озорства. Но не слишком кровавое. Я установил несколько правил, и он до сих пор им следовал".

Она посмотрела в сторону. Реборн бросила на нее заинтригованный взгляд при мысли о том, что Мукуро действительно подчиняется ее указаниям.

"Я бы больше беспокоился о другой стороне вещей.]", — отметил Ламбо. "Не стал бы откладывать дело в долгий ящик, Парень, чтобы напасть на одного из них в продуктовом магазине или что-то в этом роде".

"Гокудера научится не наживать врагов там, где ему это не нужно", — прокомментировал Реборн. "В конце концов".

Она слегка ухмыльнулась, затем поморщилась.

"Хибари не будет".

"Хибари не будет", — весело согласился Реборн.

Некоторое время они молчали, прислушиваясь к неистовому бормотанию и глухим ударам, доносящимся из комнаты Тсуны, пока он искал свои учебники.

"Друзья в low...er места могут быть полезны", — в конце концов сказал Реборн, отчасти объясняя свое легкое принятие ситуации.

Ламбо искоса взглянул на него.

"Ты говоришь о Мукуро... или о Виндисе? Потому что я бы на самом деле не назвал их своими друзьями, идиома это или нет ".

Взгляд Реборна стал острее.

"Я бы сказал, что друзья были невозможны для Виндисов, но не так давно я бы сказал то же самое о том, что они торгуются с кем угодно".

Где-то там был вопрос.

Ламбо рассматривала его, проводя большим пальцем по своей нижней губе.

"Если бы было что-то, что можно было бы использовать в качестве рычага воздействия на Виндис, как ты думаешь, они бы захотели, чтобы это распространилось повсюду?" — медленно спросила она.

Реборн натянул поля своей шляпы чуть ниже на глаза, слегка разочарованный своим неудовлетворенным любопытством. Последовала долгая пауза, пока он гладил своими крошечными пальчиками спину Леона, но в конце концов он кивнул в знак согласия.

"Ты сказал, что история с Мукуро была только частью того, что ты хотел обсудить?" — спросил он.

"О, да. Иемицу звонил тебе по поводу того, что происходит в Италии?" — спросила она.

Взгляд Реборна остановился на ней. "Нет, он этого не сделал. Девятый — мой основной контакт."

Ламбо промурлыкала, вытягивая ноги прямо, вместо того чтобы оставаться на корточках. Этот разговор может занять немного больше времени.

"Значит, вы знаете условия завершения моего контракта, верно?" — спросила она для начала.

"Ты обязан защищать Тсуну, пока не будет определено, что он достаточно силен, чтобы справиться с угрозами своей жизни", — быстро ответил Реборн.

"Технически говоря, мой контракт выполнен", — беспечно сказала она.

Глаза Реборна слегка расширились.

"Письмо Девятого", — понял он.

"Отправив Цуну за Мукуро, Девятый, чья власть признана моим контрактом, признал его силу", — объяснила она. "Это все основания, которые мне нужны, чтобы сказать, что моя работа выполнена".

"Тогда почему ты все еще здесь?" — прямо спросил он.

Она слегка улыбнулась.

"Не спеши так сильно увидеть меня со спины, Реборн. Я остаюсь здесь, потому что верю в выполнение духа работы, а не в педантичные придирки ".

Она сделала долгий выдох.

"Что возвращает нас к звонку, который я недавно получил от Иемицу. И менее очевидная часть моего контракта."

"Чтобы заполнить то, чего я не могу", — заявил он с быстрым пониманием. "Из-за моего союза с Ноно".

"Для защиты от несанкционированных нападений со стороны вонгола", — согласилась она.

Реборн уставился на нее, в его глазах было молчаливое требование дальнейших объяснений.

"Вария", — просто сказала она.

Реборн втянул воздух сквозь зубы.

"Что заставило их действовать сейчас?"

"Поступали сообщения о том, что некто сбежал из своего чиллаута-тайм-аута".

"Черт".

Ламбо удивленно моргнул. Реборн обычно не ругался, хотя бы потому, что ругань была чем-то, от чего он был готов отказаться (в отличие от кофе и оружия) в пользу увековечения своей милой детской выходки. Или, может быть, потому, что он не думал, что ругань соответствует джентльменским манерам, которые он время от времени предпринимал.

"Занзас собирается прийти прямо к Тсуне", — заявил Реборн, скрестив руки на груди и задумчиво глядя вдаль.

Он снова повернулся к Ламбо.

"У вас есть временные рамки?"

Она на мгновение задумалась.

"По словам Иемицу, они были взбудоражены в течение некоторого времени, но если вы хотите что-то более точное, он сказал, что собирается ввести их в заблуждение, что может временно направить их в нашем направлении. Он хочет, чтобы здешние дети имели хоть какое-то представление о том, что их ждет. Он позвонит мне, когда сделает это. Я почти уверен, что это произойдет скорее раньше, чем позже ".

Шляпа Реборна снова наклонилась.

"Тогда мне нужно заняться кое-какими уроками".

Ламбо пожала плечами и перекатилась на ноги. Реборн отрикошетил от стены и приземлился ей на плечо, и она проводила их в комнату Тсуны. Она оглядела полный беспорядок, в который превратилось это место — ответственный за это мальчик стоял в куче грязного белья, прижимая к груди недавно найденный учебник, как будто он мог остановить пули.

"Может быть, начать с урока "все на своем месте"?" предложила она.

"Звучит заманчиво", — сказал Реборн, поднимая Леон-ган. "И место Даме-Тсуны — быть прилежной ученицей".

Тсуна захныкал.

В течение следующих нескольких дней Реборн практически загнал Тсуну в угол физическим аспектом своих тренировок — и вовлекал в них своих друзей всякий раз, когда это было возможно.

Тсуна, как всегда странная смесь рассеянности и проницательности, казалось, заметил, что изменение в поведении Реборна свидетельствовало о беспокойстве; и его общий мыслительный процесс, казалось, сводился к тому, что все, что слегка беспокоило Реборна, стоило полномасштабной паранойи со стороны Тсуны.

В свою очередь, друзья Тсуны заметили, как сильно он нервничал — что только усугублялось его долгим периодом смущенных размышлений после Мукуро (и тем фактом, что его мать сказала ему, что Иемицу скоро вернется домой; честно говоря, мысль о надвигающейся смертельной опасности внушала лишь немного меньше беспокойства).

Так получилось, что Ямамото предложил их маленькой группе пропустить школу на день в пользу того, чтобы подбодрить Тсуну расслабляющим днем в центре города — рассматриванием витрин, аркадными играми и еще много чем.

Технически говоря, Ламбо не дежурил во время занятий, независимо от того, была ли Тсуна на самом деле в школе или нет — но на этот раз она получила предупреждение от Иемицу за день до этого о новом члене CEDEF, которого преследует офицер Varia. Поэтому, когда ее тоже пригласили (Реборн была той, кто дал Ямамото ее номер?), она сочла благоразумным присоединиться.

Она бродила вокруг, следуя за группой, но на самом деле не слишком много с ними общалась. Она несколько раз мягко оттолкнула И-Пина с пути нерадивого прохожего и делала то же самое для Фууты всякий раз, когда у него возникало желание составить Рейтинг посреди тротуара. Раз или два Ямамото обнимал ее за плечи и показывал на что-нибудь в витрине магазина — или Киоко и Хару подзывали ее попробовать сладости или пытались заинтересовать какой-нибудь милой розовой вещицей. Кроме этого, она в основном нервничала или получала раздраженные косые взгляды от Тсуны и Гокудеры соответственно. Во всяком случае, она была гораздо больше сосредоточена на наблюдении за их окружением, чем на социальном взаимодействии.

Честно говоря, она почти надеялась на какие-то действия к тому времени, как прошел первый час.

Звук отдаленного взрыва (и смехотворно громкий вопль) привел ее в чувство. Она бросила взгляд на Реборна, и он воспользовался возможностью, чтобы начать уводить детей и гражданских девушек подальше от надвигающейся конфронтации.

"Ламбо, что происходит?" Тсуна взвизгнул позади нее.

"Хм?" рассеянно спросила она, позволив своему Метеоритному Молоту выскользнуть из рукава в готовое положение. "Почти уверен, что это акула, охотящаяся за драгоценностями".

"Что?!"

"Образумься, глупая овца!"

Она бросила на Гокудеру недовольный взгляд в ответ на его вспышку гнева.

"Во мне есть смысл", — невозмутимо ответила она. "А теперь, возможно, вам захочется сжать свои задницы. Это может быть немного выше ваших сил ".

"Ха-ха", — Ямамото рассмеялся над ее фразой, но резкий блеск появился в его глазах, когда он постучал бейсбольной битой по плечу. "Над нашими головами? Я не знаю об этом. Наша команда довольно хороша в этой игре".

Ламбо мельком взглянул на него, но довольно скоро отвернулся, гораздо больше заинтересованный надвигающейся опасностью.

"Недостаточно хорош".

ОМАКЕ

Тсуна взглянул на своего телохранителя, который лениво вертелся на своем рабочем стуле. Он не решался заговорить, но в конце концов его любопытство пересилило страх.

"Э-э, Ламбо?" — спросил он.

Она резко замерла, затем посмотрела на него слегка расфокусированным взглядом, борясь с надвигающимся головокружением.

"Ухух?"

"Ты сказал, что сейчас живешь с М-Мукуро, Кеном и Чикусой, верно?" — сказал он, слегка запинаясь на имени страшного мальчика.

"Ага".

"Но, эм… а как насчет остальных?" — Спросил Тсуна. "Ланча-сан, а М.М.?"

Ламбо долгое время тупо смотрел на него.

"Были и другие?"

Тсуна уставился на нее с недоверием, подавляя возглас недоверия.

"Как ты относишься к другим людям?" мысленно спросил он ее.

Через мгновение Ламбо пожал плечами.

"Должно быть, это второстепенные второстепенные персонажи", — решила она. "Не моя проблема".

"О, вот как", — подумал Тсуна с гримасой.

"В любом случае, я предполагаю, что они отбывают свой срок в Азкабане".

"О, вот как", — подумал Тсуна с еще более глубокой гримасой.

ОМАКЕ 2

"Что они вообще делают?" — Спросил Тсуна с болезненным любопытством, не в силах представить Мукуро и Компанию, живущих простой жизнью в пригороде.

Ламбо склонила голову набок.

"Ну, Кен помогает мне в саду", — начала она. "Чикуса много плавает, а Муку смотрит реалити-шоу и всех поносит".

"Это так нормально!" подумал Тсуна, широко раскрыв глаза.

"Недавно я пыталась уговорить Мукуро потратить часть своего времени на просмотр "Диснея" или что-то в этом роде вместо этого", — продолжила она. "Это могло бы помочь ему разработать несколько лучших рекомендаций, как избежать тюрьмы. И массовое убийство."

Дисней? Неужели!?' Тсуна мысленно взвизгнул.

Ламбо, казалось, прочел некоторую долю скептицизма на его лице.

"Никто не получает лучших рекомендаций от реалити-шоу", — мудро объяснила она.

"Ты совершенно упускаешь суть!" Тсуна заскулил.

"В реалити-шоу нет смысла", — сказал Ламбо.

Тсуна тяжело опустился на свой стол, смирившись с тем, что никогда не был тем, кто руководил разговором, когда был вовлечен Ламбо.

* * *

28

Следующий взрыв был не таким далеким, и долю секунды спустя к группе с грохотом полетело тело. Ламбо, не сводя глаз с эпицентра взрыва, просто отошла в сторону.

Естественно, это означало, что бедный придурок столкнулся с Тсуной — беднейшим из придурков.

Он закричал, падая, а затем со стоном свернулся калачиком на тротуаре под человеческим снарядом.

"Для телохранителя Ламбо определенно выбирает, когда она на самом деле охраняет мое тело", — пробормотал он.

"Ах! Я приношу извинения", — сказало тело, лежащее на нем сверху, быстро поднимаясь.

Тсуна замер, когда взглянул на мальчика прищуренными глазами. Он выглядел довольно потрепанным, и прямо над его бровями горел огонек — и что еще более странно, он был голубым, а не более естественным оранжевым, к которому привык Тсуна.

"А?"

Как ни странно, мальчик казался почти таким же потрясенным, как и он сам.

"Ты… ты есть...!"

"Ты?!" — с сомнением подумал Тсуна. — В наше время и в таком возрасте?

Манера речи была почти более странной, чем пылающий лоб, хотя бы потому, что последнему он подвергался на полурегулярной основе с тех пор, как прибыл Реборн.

"Десятый?!"

"Тсуна! Ты в порядке?"

Гокудера и Ямамото бросились к Тсуне, на их лицах было написано беспокойство. Как только он увидел, что его босс сел, относительно нормально, Гокудера с рычанием повернулся к запущенному мальчику.

"Ты! Кто, черт возьми, он?—"

"Вы, ребята, возможно, захотите заткнуться. Вы привлекаете внимание, — сказал Ламбо им через ее плечо. "Бэзил, верно? Поднимайся на ноги."

"Ты знаешь этого парня?" — Спросил Ямамото с напряженной усмешкой.

Его проигнорировали.

"Ламбо-доно!" Бэзил вскочил на ноги, подходя, чтобы встать рядом с ней. "Простите мое грубое появление. Я не ожидал, что меня будут так нагло преследовать в таком населенном пункте ".

"Он Вариа", — невозмутимо ответил Ламбо. "Вы не должны ожидать от них здравого смысла или заботы о гражданских лицах".

Словно в доказательство ее слов, пыль немного рассеялась, показав Сквало, стоящего на вершине невысокой крыши. Он свирепо ухмылялся.

"ВУАЙ! Я порежу любого из вас, подонки, кто встанет у меня на пути!"

Затем он опустил лезвие своей руки вниз с достаточной силой, чтобы направить потоки чистого воздуха, с визгом падающие на пятки паникующей, убегающей толпы незадачливых покупателей.

Ламбо посмотрел на него, не впечатленный полным отсутствием утонченности. Затем она взглянула на Бэзила.

"В любом случае, разве у тебя нет работы, которую нужно делать?" — спокойно спросила она.

Глаза Бэзила распахнулись, и мгновение спустя он снова оказался рядом с Тсуной, выплевывая очередные быстрые извинения и оттаскивая невежественного мальчика подальше от врага. Они не успели далеко уйти, как Сквало прыгнул вниз, целясь в Бэзила; даже когда мальчик блокировал удар своей ... штуковиной-бумерангом, сама сила удара отбросила его назад, пробив стену.

Сквало устремил суровый взгляд на Тсуну.

"Ты! Как ты связан с этим парнем?" — закричал он, указывая рукой с мечом на новую дыру в здании.

"А? HIE?!" Тсуна пошатнулся от страха и шока.

Ламбо, который переместился на более высокую наблюдательную позицию, внимательно наблюдал за тем, как Гокудера и Ямамото отреагировали на бедственное положение своего друга. Честно говоря, она могла бы легко вмешаться, но она была почти уверена, что быть превзойденной и слегка избитой Сквало сейчас было лучше, чем умереть позже в результате отсутствия мотивации в сфальсифицированном гладиаторском поединке.

Ямамото на короткое мгновение скрестил клинки с убийцей и был быстро сражен взрывом пороха, который вылетел из рукояти клинка Сквало. Гокудера последовал его примеру меньше чем через минуту, волчки отсекли его динамит, а сам мальчик рухнул на землю от жестокого удара локтем в спину.

Когда Сквало, казалось, собрался убивать, Ламбо бросил на Бэзила уничтожающий взгляд — не вмешивайся и вместо этого выполняй свое задание — и оттолкнулся от крыши в мощном прыжке.

Ее передняя нога была в нескольких дюймах от соприкосновения с рукой Сквало, когда мужчина слегка сдвинулся, наклоняя свой меч так, чтобы ее инерция привела ее прямо на пронзение. К несчастью для него, она ожидала его быстрой реакции — не стоит недооценивать офицера Вариа — и выгнула спину назад, прогнувшись ровно настолько, чтобы на волосок не коснуться края.

Это было похоже на лимбо, но из тех, что могут закончиться тем, что ты будешь выглядеть как Волдеморт в отделе носа.

Она скользила вперед на голенях, пока ее скорость внезапно не оборвалась. Ламбо насмешливо ухмыльнулась убийце позади нее; она использовала свой Метеоритный Молот за долю секунды после попытки удара, и дальний конец его аккуратно обвился вокруг руки мужчины с мечом, как ловушка.

Он уставился на нее сверху вниз, ноздри раздувались от нахлынувшего раздражения, и попытался отдернуть руку. Она не сдвинулась с места.

Это, конечно, означало кричать.

"VOI! Теперь этот?! Кто ты, черт возьми, такой!"

"Просто озабоченный подросток с талантом к рыбной ловле", — серьезно сказала Ламбо, даже когда она оскалила зубы от удовольствия.

Он поймал ее восхищенный взгляд и послал ей саркастическую усмешку. Затем он уперся ногами в бетон с абсурдным количеством грубой силы, готовясь к более эффективному рывку. Наверное, хотел поменяться с ней ролями и затащить ее на шашлык.

Она скопировала его, затем сделала еще один шаг и укрепила свои конечности. Он не смог бы перехитрить ее.

После нескольких безрезультатных рывков — во время которых его разочарование становилось все более и более забавно очевидным — он зарычал, меняя позу, готовясь вместо этого просто прыгнуть на нее.

Ламбо ухмыльнулась ему чуть шире, затем позволила своему Молниеносному пламени проявиться в нескольких видимых электрических дугах на ее конце кабеля — чтобы не быть недооцененной, она сделала так, чтобы все выглядело так, будто у нее был усиленный электрошокер, а не доступ к сверхспособностям мафии.

В конце концов, это было в основном для более поздней Арки.

Глаза Сквало расширились. У любого другого это выглядело бы как недоверие. В основном это был гнев. Он с воплем бросился вперед.

"VOIIIIIII! Ты, должно быть, ши—"

Заряд пронесся по соединяющему их кабелю.

Раздался взрыв — потому что это была серия shounen, — и когда пыль рассеялась, стало совершенно очевидно, что у Lambo больше не было акулы на кону.

Однако она держала его за руку. Меч. Рука с мечом?

Ламбо взмахнула своим Метеоритным молотком, одновременно потянув и выпустив протез в ее сторону. Она поймала его свободной рукой, с интересом разглядывая. Поверхность выглядела немного почерневшей от взрыва, но когда она сжала ее затвердевшей рукой, она нисколько не согнулась. Крепкий материал.

"ТЫ!"

Она повернулась лицом к убийце, все еще улыбаясь. Он стоял в нескольких ярдах от меня, выглядя не хуже, чем раньше, если не считать отсутствующего придатка. Его оставшаяся рука конвульсивно сжималась и разжималась, и она могла видеть, как пульсирует вена у него на виске.

"Я?" — невинно повторила она.

Раскаленная ярость пронеслась по его лицу, как вспышка. Он выглядел готовым броситься на нее с мечом или без меча, когда громкий, знакомый крик эхом отозвался с соседней крыши. Голова Сквало резко повернулась к нему, хотя он не спускал с нее глаз. Она увидела, как его челюсть двигается с мучительной медлительностью, как будто его зубы вот-вот заскрежещут от силы его возбуждения.

"Тот парень, что был раньше..." прошипел он.

Он резко повернулся к ней лицом еще раз — и, честно говоря, из-за всего этого поворота головы было трудно воспринимать его всерьез, потому что он выглядел как из рекламы с пышными волосами — его глаза напряглись под тяжестью сердито сдвинутых бровей.

"ТЫ! Будь это в любой другой день, я бы вздернул тебя на твоем же собственном оружии, перерезал тебе горло на пороге дома твоей матери и вырвал свой меч из твоих дерьмовых мертвых пальцев!" он закричал на нее. "Не смей верить, что все кончено!"

Затем он бросился в направлении крика — потому что "Тсуна-крики" означало "Тсуна", а Тсуна ранее был утащен Бэзилом, и Бэзил нес чемодан, который был его конечной целью.

Ламбо мгновение рассматривала свой новый сувенир, затем нажала на небольшое углубление сбоку костяшки среднего пальца. Лезвие сложилось само по себе до довольно внушительных размеров, затем убралось внутрь протеза руки. Она взяла один из свободных ремешков, которые когда-то крепили эту штуковину к обрубку руки Сквало, и привязала его к петле своего ремня.

Затем она последовала за ним.

Она прибыла как раз вовремя, чтобы услышать, как появляется Дино.

"Разве это не немного неловко — быть таким грубым с некоторыми детьми?"

На этот раз он действительно звучал несколько прохладно, Ламбо должен был отдать ему должное. Но он упустил прекрасную возможность.

"Ты должен был сказать "коварный", Дино", — слегка пожаловалась она.

"А?" Дино слегка вздрогнул, хотя, к счастью, присутствие Ромарио на шаг или два позади него означало, что он не замахнулся и не скорчил эпическую гримасу.

Она указала на руку, пристегнутую к ее штанам.

"Ха!?" Глаза Дино выпучились, он метнулся обратно к Сквало — или, скорее, к отсутствию у него меча.

(Потому что, честно говоря, знакомство с ним означало, что отсутствие меча было более шокирующим, чем отсутствие руки.)

"Это был подарок", — сказала она с невозмутимым лицом. "Подержанный".

Дино выстрелил в нее вопросом: "как-ты-еще-не-умерла?" смотри. Она получила много таких писем от людей, которые знали ее дольше, чем мимоходом, что, вероятно, что-то говорило о ней — но ей было слишком весело, чтобы размышлять об этом. Она могла слышать, как Сквало рычит в глубине его горла даже на расстоянии.

Дино вздохнул, сделал глубокий вдох, затем сделал еще один шаг вперед.

"Сквало, я буду твоим следующим соперником, если ты прямо сейчас не прекратишь эту свою игру", — серьезно сказал он.

"Я помогу", — радостно сказал Ламбо. "Ты определенно не сможешь победить нас в одиночку".

Все лицо Сквало дернулось.

"Вой, Взбрыкивающая лошадь, у меня нет проблем убить тебя прямо здесь, прямо сейчас", — сказал он, по-видимому, решив игнорировать ее. "Но нападение на союзническую семью вызвало бы недовольство начальства. Так что сегодня я мирно..."

Он быстро ударил оставшейся рукой, схватив Тсуну за запястье и удерживая его в воздухе.

"Отпусти его!" — крикнул я. — Крикнул Дино, быстро взмахивая своим хлыстом.

Но Сквало лишь ухмыльнулся, затем выплюнул маленькую круглую лепешку. Он взорвался, превратившись в густое облако дыма. Ламбо немедленно закрыла глаза, сосредоточившись так, чтобы использовать свое электрорецептивное восприятие. Удивительно, но Сквало даже не намекнул на то, чтобы подойти к ней, чтобы забрать свой потерянный протез. И его гордость, предположила она.

Он действительно был предан своей миссии. Или, скорее, Занзас.

Дым слегка рассеялся, показывая, что Тсуна снова рухнул на землю, но без новых ран, а Сквало держит маленький черный футляр.

"Я оставляю их жизни тебе", — сказал он Дино с кривой усмешкой. "Но я возьму это на себя".

Затем, бросив последний огненный взгляд на Ламбо, он бросился прочь.

С ним было весело возиться. Она вроде как хотела увидеть его лицо, когда он поймет, что его обманули с коробкой поддельных колец.

"Эк!" Бэзил попытался встать, несмотря на свои очевидные раны; изо рта у него буквально текла кровь.

"Эй, не пытайся двигаться", — предупредил его Дино.

"Кольца Вонголы...!" Бэзил снова покачнулся.

"Это слишком опасно для преследования", — сказал Реборн, появляясь из ниоткуда, как сумасшедший крот, как он обычно делал.

Тсуна выкрикнул его имя, сразу же весь затрепетав от мысли, что Реборн не придет ему на помощь против такого врага.

"Мне не позволено нападать на этого человека", — прямо заявил Реборн. "Потому что он тоже часть семьи Вонгола. Такие люди, как он, являются одной из причин, по которой Ламбо был нанят следить за тобой ".

Еще один вопль Тсуны.

"На меня напал кто-то из вонгола? Что происходит!?"

"Кто знает?" — Непонимающе сказал Реборн, бросив взгляд на Ламбо.

Она пожала плечами, вялая от того, что ввязалась в драку. И, к счастью, прежде чем могли произойти очередные неприятности или неловкие вопросы, вдалеке зазвучали полицейские сирены, неуклонно приближаясь.

Странно, в кои-то веки быть благодарным полиции.

Дино повел Тсуну за собой, направляясь в безлюдную больницу, которую он организовал по этому случаю. Тсуна замешкался из-за беспокойства за своих поверженных друзей — словно вызванные его беспокойством, Гокудера и Ямамото подбежали мгновением позже. Прежде чем они смогли последовать за ними, Реборн полностью отключил их.

"Уровень, на котором вы сейчас сражаетесь, сделает вас, ребята, всего лишь мертвым грузом", — прямо сказал крошечный киллер. "Ты можешь идти домой".

Он перепрыгнул расстояние, во много раз превышающее его рост, и грациозно приземлился на плечо Ламбо, слегка подтолкнув ее следовать за Дино. Если бы не его позиция, она бы снова пожала плечами. Как бы то ни было, она просто вяло подняла руку (свою собственную, не Сквало — хотя это было заманчиво) на прощание с двумя недавно наступившими на бордюр мальчиками и пошла дальше.

Она чувствовала, как их взгляды прожигают ей спину. Она сомневалась, что ее первозданное состояние или новый сувенир ускользнули от их внимания — как и тот факт, что Реборн легко включил ее, когда они были заблокированы из-за отсутствия у них боевой доблести.

Она задавалась вопросом, будет ли кто-нибудь из них противостоять ей. В конце концов, Гокудера был практически олицетворением конфронтации. И Ямамото мог бы быть смехотворно конкурентоспособным, если бы была нажата правильная кнопка.

Сквало определенно был нажимателем кнопок.

Что ж, если бы они хотели быть сильными, они могли бы приложить усилия. Или подвергнуться экспериментам. Не ее проблема.

Ламбо в основном патрулировал периметр больницы, пока Реборн и Дино объясняли Тсуне суть Колец и пытались подарить ему настоящие. Когда Тсуна выбежал из комнаты несколько минут спустя, нервно оглядываясь назад, даже когда он прямиком направлялся домой, она последовала за ним.

В доме Савады на веревках висело мужское белье. Что означало… Иемицу был там.

Что означало, что ей действительно не нужно было быть там, чтобы защитить Тсуну прямо сейчас, если его отец был там. И она хотела пойти и положить свой сувенир в безопасное место.

Она отвела взгляд и быстро кивнула Реборну, который только что подошел. Она шла домой, позволяя бодрящему, легкому ощущению высвобожденного напряжения, которое пришло после боя, растекаться по ее венам.

Ламбо вошел в ее парадную дверь, почти насвистывая от хорошего настроения. Юрей подбежал, чтобы поприветствовать ее низким мычанием, и она наклонилась, чтобы почесать его за ушком.

"Хах? Что привело тебя в такое настроение?" — Спросил Кен, высовывая голову из-за угла кухни, чтобы уставиться на нее с любопытством на лице.

"Хорошо подрались, вот и все", — беспечно сказала она.

Чикуса тоже выскочил из-за угла и быстро, внимательно оглядел ее.

"Вы, кажется, не пострадали", — спокойно заметил он. "Это было быстро?"

"По общему признанию, немного слишком быстро", — сказала она. "Но что более важно, это означает, что поступающих становится все больше".

Ее лицо слегка изменилось. По общему признанию, она легко вернулась домой, потому что знала, что Иемицу прекрасно сможет защитить своего сына, но также и потому, что хотела избегать самого Иемицу. Он определенно затаился бы в засаде, просто горя желанием спросить ее…

"Ойя? Надвигающиеся неприятности?" Мукуро тоже появился, высунув голову из-за спинки ее дивана. "Вонгола, я полагаю?"

Его губы брезгливо скривились при упоминании фамилии Семьи.

"Своего рода?" Ламбо склонила голову набок, пожав плечами.

"Вроде того", — невозмутимо повторил Мукуро.

"Ну, с одной стороны, у тебя есть главная семья, а с другой, у тебя есть СЕДЕФ", — она подняла одну руку, затем другую. "Ветвь с внешней перспективой, которая, тем не менее, обладает большой властью".

Затем она вытащила свою новую игрушку из петель на поясе и помахала ею перед своими соседями по комнате.

"А с другой — с другой стороны, у тебя есть Вария. Экстраординарный отряд сумасшедших убийц".

Какое-то время все трое безучастно смотрели на нее.

"У какого бедняги с ампутированной конечностью ты украл протез, Ламбо?" — Спросил Чикуса с каменным лицом.

"Тип ассасина; Громкий. Злой. Как у Рапунцель, — весело сказала она, поправляя захват, а затем снова нажимая на углубление на костяшке.

Клинок выдвинулся из своего тайника / ножен и раскрылся с большой готовностью. Кен и Юрей оба подпрыгнули.

Бровь Мукуро дернулась.

"Почему Вария в городе, и почему ты затеваешь драки?" — спросил он псевдо-спокойно.

"Ты выиграл, верно?" — Вмешался Кен.

Она помахала рукой у него перед лицом, гадая, как заставить ее пальцы шевелиться.

"Ну, я взяла его за руку, и его обманули", — сказала она, кивнув.

"Ламбо", — сказал Мукуро.

Она повернулась к нему лицом, мгновение разглядывая его. Она не обнаружила ничего откровенно дьявольского в его намерениях (хотя, по общему признанию, все, на что ей действительно нужно было обратить внимание, — это его лицо, обладавшее врожденными дьявольскими качествами, которые она должна была мысленно отфильтровать), поэтому она снова пожала плечами.

"Внутренняя борьба. Прямо сейчас происходит какая-то суматоха по поводу права наследования. Разные кандидаты, которых поддерживают разные фракции, и все такое."

Кен усмехнулся. Это было немного похоже на чихание щенка.

"Ух ты, мафиози набрасываются друг на друга, как собаки, из-за нескольких клочков власти. Какой шокер".

"Разве это не оскорбительно для собак?" — Спросил Мукуро с праздным интересом, его глаза говорили, что он уже размышляет о чем-то более глубоком.

Кен на мгновение задумался. Он пожал плечами.

"Не-а. Иногда они такими бывают".

Ламбо фыркнул, а Чикуса закрыл лицо ладонью, бормоча что-то о том, что доступ в Интернет был одновременно и благословением, и проклятием.

"Так что ты хочешь сказать..." Вмешался Мукуро. "Это значит, что Савада Цунаеси и его маленькие друзья-школьники средней школы в конечном итоге выступят против величайших специалистов Вонголы по убийствам?"

"В значительной степени", — кивнул Ламбо.

"Хотя", — продолжила она немного медленнее, немного неохотно, но глядя ему в глаза. "Возможно, ты захочешь поговорить со мной позже".

Мукуро бросил на нее взгляд, явно недоумевая, как ситуация вообще может касаться его.

"Почему не сейчас?" — спросил он.

"Потому что прямо сейчас я наслаждаюсь хорошей борьбой настолько, насколько это возможно, прежде чем мне придется сесть и обдумать предстоящий важный выбор, который сделает или сломает всю мою оставшуюся жизнь", — весело сказал Ламбо.

Сказав это, она положила руку-меч на кофейный столик и, взяв на руки свою кошку, чтобы потискать, направилась на кухню за мороженым.

Мукуро посмотрел ей вслед с подозрительным прищуром, но любезно вернулся к просмотру "Выжившего" и поеданию миски попкорна.

Позже тем же вечером Мукуро загнала Ламбо в угол в ее маленькой выставочной комнате. Она растянулась на спине на краю настоящей горы подушек перед своей витриной из фульгурита. Когда он вошел, звук грозы был настолько громким, что ему пришлось похлопать ее по плечу, чтобы привлечь ее внимание. Она не совсем подпрыгнула, но напряглась с потрескиванием зеленого электричества.

Это, больше, чем что-либо другое, заставило зародиться в его сознании дурное предчувствие. Не так уж много взволновало ее до такой степени, чтобы она вспыхнула.

"О, привет, Муку", — сказала она. "Недостаточно идиотов, чтобы поиздеваться над идиотской коробкой?"

Ее попытка проявить свою обычную беспечность потерпела неудачу. Он попытался проигнорировать это.

"Куфуфу, конечно, нет", — нарочито усмехнулся Мукуро. "Дураков достаточно много, что трудно не споткнуться о них, если я выйду прогуляться".

Он внимательно посмотрел на нее.

"На самом деле я никогда не считал тебя беспокойной", — сказал он через мгновение, не в силах удержаться от комментария.

"Я скрытый борец", — немедленно ответил Ламбо. "Это как быть скрытым воином, но вместо того, чтобы тайно избивать мир, мир тайно избивает твой мозг".

К настоящему времени, в основном привыкший к легкомысленной тактике Ламбо, Мукуро сел рядом с ней на запасную подушку. Несколько мгновений они слушали раскаты грома из динамиков.

"О чем ты хотел со мной поговорить?" — спросил он с несвойственной ему прямотой.

"Суперби Сквало из Вариа был в городе, потому что преследовал молодого агента CEDEF по имени Бэзил", — резко начала она.

"И что?"

"Он верил, что у Бэзила была половина Колец Вонголы", — продолжил Ламбо.

Глаза Мукуро расширились. Половина причины, по которой он хотел обладать Тсуной в первую очередь, заключалась в огромной силе семьи Вонгола — и большая часть этой силы исходила от Колец, которыми владели семь основных членов семьи. Ходили слухи, что они обладают сверхъестественными способностями, выходящими за рамки обычных эксцентричностей мафии.

Он не совсем знал, с чего начать. Он мысленно вернулся к началу того дня, сразу после того, как Ламбо вернулся домой с этой нелепой рукой. Вопрос о престолонаследии, не так ли?

В некотором смысле, это имело смысл, учитывая одержимость властью, которой очернила себя мафия; не обязательно, чтобы семь основных членов Вонголы носили Кольца — просто тот, кто владел Кольцами, имел право быть основными членами Вонголы.

"Ты сказал , что он ушел… "обманутый"?" — Спросил Мукуро после паузы.

"У Бэзила были фальшивки", — безучастно сказала Ламбо, скрестив руки за головой и откинувшись лицом к потолку. "В свою очередь, Тсуна и его маленькие приятели получили представление о предстоящей битве и время подготовиться, поскольку Сквало увозит подделки обратно в Италию".

Мукуро некоторое время смотрел на витрину. Все это было очень интригующе, но он действительно плохо представлял, какое это имело отношение к нему.

"Я предполагаю, что твое маленькое руководство о том, чтобы не нападать на Цунаеси, все еще в силе?" — спросил он, продолжая, не дожидаясь ответа. "Так зачем рассказывать мне об этом... романе, если ты не демонстрируешь слабость, которой я могу воспользоваться?"

"Потому что Иемицу — упрямый идиот, который хочет лучшего для своей Семьи", — нахмурился Ламбо.

Мукуро искоса взглянул на нее, затем подтолкнул ее носком ботинка.

"Оу. Иемицу — глава CEDEF, — небрежно объяснил Ламбо. "Он также отец Тсуны".

Это объясняло, почему обычный гражданский ученик средней школы внезапно стал главным кандидатом на место Вонголы Децимо, предположил Мукуро. Кумовство во всей красе, и все такое. Все еще понятия не имею, какое это имеет отношение к нему.

Ламбо вздохнул. Это был особенно наигранный, мелодраматичный вздох, и это сразу же разозлило его.

"Иемицу из тех родителей, которые хотят для своего ребенка самого лучшего", — медленно объяснила она. "И в этом случае он ходит по магазинам в поисках Опекунов".

Мукуро почувствовал, как маленькие крупицы информации складываются воедино в его сознании, и почувствовал себя немного нехорошо. И недоверчивый.

"Куфуфу. И ему нужна ты, печально известная независимая?" — недоверчиво спросил он, у него вырвался маниакальный смешок. "Нет, вопрос в том, какой же он ненормальный, что ему нужна я, который недавно предпринял попытку эффективно убить своего сына и носить его труп повсюду в качестве маскировки?"

Ламбо пожал плечами.

"Когда мы встретились в первый раз, он скрутил меня и допрашивал, потому что считал, что я представляю угрозу для его жены", — беспечно заметила она. "Но теперь он у меня в долгу, потому что он лично призвал меня защитить его ребенка. Я думаю, что столь долгое пребывание в мафии непоправимо исказило его чувство врага / союзника ".

Она повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом.

"Ты не можешь отрицать, что ты, по сути, лучший из всех иллюзионистов", — отметила она.

Мукуро почувствовал, как его эго слегка раздулось. Характерная прямота Ламбо позволяла ей так же хорошо высказывать искренние комплименты, как и оскорбления — просто из-за ее характера последнее становилось гораздо более обыденным.

Тем не менее, существовала проблема под рукой.

"Я ненавижу мафию", — невозмутимо заявил он.

"Ага", — кивнула она.

"Ты ненавидишь работать подчиненным", — добавил он.

"Ага".

"И все же ты рассматриваешь это?" — почти требовательно спросил он, читая беспокойные мысли, бурлящие в ее глазах.

Она снова повернулась к потолку, затем резко перечла список, от которого он чуть не разинул рот.

"Ну, во-первых, из-за того, что я был телохранителем в своей базовой форме, а не Белой вороной ради скрытности, с этой самой скрытностью покончено; если уже не покончено, я в конечном итоге все равно буду связан с Вонголой. А с более высоким профилем приходит нежелательное внимание. Если я хочу сохранить свою жизнь при себе, мне, вероятно, понадобится больше защиты, чем это требуется фрилансеру — и, конечно, я мог бы просто придумать другую личность, я полагаю, но в то же время мне намного комфортнее быть таким, какой я есть от природы. В принципе, почти неизбежно, что в сознании мафии я буду объединен с вонголой; вы слышали фразу "вы не можете предотвратить войну, только отсрочить ее в интересах кого-то другого"? Разве я не должен воспользоваться преимуществом и занять наилучшую позицию, которую я могу получить, пока все хорошо и все такое?

"И, честно говоря, я даже не обязательно говорю об этом в смысле власти. Дело скорее в том, что Тсуна не совсем из тех, кто считает людей своими приспешниками, а тем более приказывает им делать что-то противное их морали. Вероятно, это было бы больше похоже на сотрудничество, чем на подчинение. Кроме того, есть тот факт, что он вырос на гражданке, а это означает, что его в любом случае, мораль, вероятно, гораздо менее извращенная, чем у меня. Честно говоря, как только он наберется мужества, я не удивлюсь, если он снова превратит вонгола в линчевателей. Звучит довольно забавно — вспомните шутки "Я — месть, я — ночь"!

"В любом случае, разговор с Иемицу на данном этапе означает, что я смогу торговаться с позиции силы и добиться от него некоторых уступок из-за моего хорошо известного нежелания вступать в официальный союз. В конечном счете, я бы получил власть, защиту и не отчитывался ни перед кем, кроме босса, который даже не стал бы мной командовать. Черт возьми, у меня, вероятно, было бы больше влияния на него ".

Пока Мукуро пытался переварить этот настоящий поток критических замечаний (которые сыпались из ее рта на высокой скорости), ему показалось, что он, возможно, слышал, как она упоминала что-то вроде "действительно хороших боев со злодеями" и "сюжетной брони", но это действительно не запомнилось.

"Ты обдумывала это", — еле слышно подтвердил он.

"Ну, у меня вроде как было подозрение, что Иемицу имел это в виду с самого начала. Просто тогда мне действительно не хотелось думать об этом", — призналась она. "Были и другие варианты для телохранителя. А если нет, Реборн должен был сам справиться с этой работой ".

Мукуро прищурился, глядя на нее.

"Ты планировал присоединиться к вонголе", — сказал он.

Он не был совсем уверен, как к этому относиться. Честно говоря, она, вероятно, была последним человеком, кроме него самого, о котором он когда-либо думал, что присоединится к мафии.

"Это всегда было возможно", — тихо признала она, глядя на него с некоторой задумчивостью, которая говорила о том, что она уловила его текущие мысли.

Напоминание о проницательности Ламбо, когда она в основном прятала ее за легкомыслием и прямотой, немного успокоило его. Если она, которая была единственным человеком, которого он считал чем-то равным, думала, что это был лучший вариант действий… что ж, ему, по крайней мере, пришлось бы еще немного поразмыслить, прежде чем списывать ее со счетов как еще один кусок отбросов мировой преступности.

Это, и он задолжал ей достаточно, чтобы убить ее, как и всю остальную мразь, было не совсем возможным вариантом.

Он обдумал ее небольшой поток болтовни, половину из которой он, возможно, пропустил мимо ушей, потому что она перечисляла положительные стороны ситуации с "вступлением в мафию". Его разум зацепился за слово "линчеватель" (самый важный из нескольких абзацев, и она неизбежно последовала за ним — прикрыла его — глупой ссылкой на Бэтмена).

Это было практически то же самое, чем она занималась все это время, не так ли? Самосуд, но под видом охоты за головами; играла по правилам мафии только потому, что это давало ей возможность достичь своих собственных целей.

Он моргнул. Обдумал эту мысль еще немного.

Он заметил движение Ламбо только после того, как она полностью выбралась из-под подушек. Он обернулся, чтобы увидеть, что она смотрит на него немного настороженно, и был почти удивлен, услышав свой тихий смешок.

"Ну и ну. Хорошо поговорил, Мукуро. Было приятно поделиться с кем-то своими мыслями вместо того, чтобы позволять им кипеть, — сказала она, поднимаясь на ноги и театрально отряхивая руки. "Я собираюсь приготовить немного с'мори на кострище. Ты можешь посидеть здесь и еще немного дьявольски ухмыльнуться, обдумывая свою роль, или ты можешь присоединиться к нам, чтобы поесть сладостей и посмотреть, как Кен неизбежно прожует пару палочек для запекания ".

Затем она побрела из комнаты, такая вялая, какой он ее никогда не видел, прежняя напряженность была почти забыта. Казалось, что она определилась с планом действий.

Но он только начинал прокладывать себе новый путь.

Когда он, наконец, вышел из грозовой комнаты, он последовал на запах жженого сахара на задний двор, только чтобы найти Чикусу, спокойно сидящего на шезлонге с с'мором в руке; рядом с ним на земле вертелся Кен, который практически плакал, хихикая в траву.

Ламбо жарила зефир на заостренном конце своей недавно приобретенной руки-меча.

ОМАКЕ

"Дино, ты был почти крут там", — прокомментировал Ламбо с ухмылкой, когда они все шли к больнице.

"Ха-ха, спасибо?" — Сказал Дино, немного сбитый с толку этим "почти".

"Дай пять?" предложила она.

Дино автоматически развернулся и протянул руку, немного обрадованный мыслью о таком жесте товарищества, исходящем от нее.

Его рука коснулась чего-то холодного и гладкого. Что-то щелкнуло.

"А?"

Протез меченосца, прижатый ладонь к ладони поднятой рукой, внезапно выпустил почти трехфутовое лезвие из щели между средним и безымянным пальцами.

Дино взвизгнул и опрокинулся назад (даже присутствие Ромарио не могло все решить), прямо на Тсуну, который тоже взвизгнул, когда его второй раз за день быстро придавило к земле чьим-то телом.

Ламбо обменялся настоящей пятеркой с Реборном.

ОМАКЕ 2

Мукуро снова настроилась как раз вовремя, чтобы услышать последний пункт в ее списке.

"И, честно говоря, у вонголы достаточно чокнутая история, и я боюсь, что их сумасшествие как бы соберется в черную дыру и создаст какую-то искажающую реальность причинно-следственную связь, чтобы поставить меня на это место", — продолжила Ламбо со своим особым видом нездорового веселья. "Дети Реборна, собравшиеся вокруг Тсуны, ужасно похожи на парней из Первого поколения Вонголы, за исключением волос — Тсуна в основном брюнетка, наполовину японка Примо, — а я точная копия Первого поколения Стража Молнии".

Он непонимающе уставился на нее.

"А ты похож на Деймона Спейда", — беспечно продолжила она. "За исключением того, что твоя дыня не похожа на дыню".

Когда его пустой взгляд в ответ стал только более льстивым, она наклонилась, практически излучая серьезность.

"Знаешь, почему ты больше склоняешься к ананасам?"

Она погладила хохолок, который всегда упрямо торчал у него на макушке, игнорируя зловещее "куфуфу", которое зародилось в задней части его горла — скорее прерывистое рычание, чем его обычный смешок.

"Знаешь, тебе не обязательно было так укладывать волосы, чтобы придерживаться фруктовой темы", — торжественно сказала она, хотя ее тон противоречил выражению ее глаз. "Ты источаешь фруктовость просто благодаря силе своей личности".

Она увернулась от его выпада со своим собственным хихиканьем и выбежала из комнаты, а затем и из дома.

Погоня закончилась только тогда, когда она провела их мимо центра Намимори, и Хибари неизбежно уловил запах своего нелюбимого иллюзиониста. Она похлопала себя по спине и пошла за блинчиками.

ОМАКЕ 3

"Итак, пока мы в веселом настроении, я хотел тебя кое о чем спросить", — небрежно упомянул Ламбо.

"Хм? Что это?" Мукуро вырвал себя из каких бы то ни было мыслей, которые его посещали.

"Когда ты был... в моих мыслях", — Ламбо слегка заколебался. "Ты выглядел, ну, точно так же, как и сейчас".

Мукуро поднял бровь.

"Да?"

"Ну, поскольку ты уже перевоплощался раньше..." Ламбо продолжил. "Почему ты не был похож ни на одну из своих прошлых жизней? Может быть, твой первый или что-то в этом роде?"

Мукуро бросил на нее долгий непроницаемый взгляд, почти немного сбитый с толку тем, что она внезапно затронула тему, о которой никогда не говорили.

"Мой ум легко приспосабливается", — сказал он наконец. "Мое тело — это сосуд, который наполняет мой разум, и поэтому мой разум принимает форму сосуда".

"Хм", — смущенно ответила она. "Думаю, в этом есть смысл".

Мукуро некоторое время смотрел на нее.

"Обычно ты донимал меня более подробностями. Или, по крайней мере, сделать неординарный комментарий", — отметил он.

Он сделал паузу, глядя на нее с любопытством, даже слегка наклонившись к ней.

"Почему ты хотел это знать?" — спросил он.

"Ха-ха. Я спрашиваю не потому, что мне было любопытно узнать о том же самом вопросе, но в отношении меня, но я стараюсь решать свои собственные проблемы в основном с помощью косвенных методов и подсознательного примирения, потому что преднамеренный самоанализ становится все более и более трудным по мере того, как я переживаю больше травм ".

"Что?" — Спросил Мукуро, широко раскрыв глаза.

"Я собираюсь пойти приготовить чай, хочешь?"

"Ламбо!"

* * *

29

"Разве закат в Намимори не великолепен?" — Спросил Иемицу.

Он откинулся на спинку своего места на заднем крыльце дома своей семьи и сделал большой глоток пива. Он глупо ухмыльнулся, услышав характерные звуки того, как Нана возится на кухне, все еще поднимая бурю в своем хорошем настроении — из-за его возвращения, не меньше!

Что он сделал, чтобы заслужить ее, он никогда не узнает.

"Если тебе нравится пригород", — нейтрально сказал Реборн, запрыгивая рядом с ним.

"В этом есть свои прелести", — мечтательно ответил он, очевидно, думая о своей жене.

Реборн ударил его ногой по локтю, намереваясь заставить мужчину упасть на спину. Иемицу просто сел, чтобы избежать этого, его глупая улыбка не потускнела.

"Сосредоточься, Иемицу", — просто сказал Реборн. "Вария вернется раньше, чем ты захочешь".

Непринужденное выражение лица Иемицу растаяло, и он перевел взгляд на недопитую бутылку в своей руке.

"Ты думаешь, дело дойдет до боя на Ринге?" Подсказал Реборн.

"Занзас хочет ... нет, нуждается в легитимности", — сказал Иемицу. "Независимо от того, как он обычно поступает, на этот раз он не может просто прийти и убить всех. Это должно выглядеть официально, иначе союзники Вонголы не примут его после попытки государственного переворота."

Реборн слегка приподнял свою шляпу вперед.

"Бой на Ринге требует разногласий между главой CEDEF и боссом Vongola", — заявил он через мгновение.

Лицо Иемицу исказилось, и он сделал большой глоток пива.

"Не исключено, что Ноно передумал. Чувство вины может быть очень сильной вещью, особенно когда ты достаточно взрослый, чтобы о многом сожалеть ", — сказал он. "И Занзас — его сын, независимо от его действий — мы все еще не знаем, кто его освободил".

"Но ты не думаешь, что это то, что произошло", — прямо сказал Реборн.

"Нет", — лицо Иемицу посуровело. "Нет, я этого не делаю. Именно поэтому я займусь расследованием этого дела в Италии как можно скорее ".

Реборн кивнул.

"А как насчет Опекунов Тсуны?" — спросил он. "Есть несколько очевидных кандидатов, но другие будут более ... сложными".

"Шторм, Дождь и Солнце", — перечислил Иемицу. "Легко, судя по тому, что я слышал. И Клауд достаточно предсказуем, так что заполучить его тоже будет не слишком сложно, при правильном подходе ".

Он снова повернулся лицом к закату, задумчиво вертя бутылку в руках.

"Молния и Туман — вот настоящая проблема здесь".

"Ты хочешь Ламбо за это", — прямо заявил Реборн.

"Можешь ли ты винить меня?" — Спросил Иемицу с усмешкой. "Вы нигде не найдете такого мастерства, как это. Или профессионализм, если уж на то пошло."

"Я легко могу обвинить тебя", — немедленно сказал Реборн. "Ламбо — один из самых трудных для манипулирования людей, которых я когда-либо встречал — как из-за отсутствия рычагов воздействия, так и из-за ее личности. Она не из тех, кого вы бы назвали последовательницей."

"Я немного шокирован тем, что она не Облако", — признал Иемицу в знак согласия. "Что с тем, как она избегала быть привязанной к Семье все эти годы".

"И это даже не упоминая ее партнеров. Она точно не водит компанию сторонникам мафии."

Иемицу коротко поморщился.

"Да, это стало для меня шоком. Ее история никогда не была очень прозрачной ".

"Даже для ЦЕДЕФА?" Реборн не мог не спросить.

Иемицу покачал головой.

"Я присмотрелся к ней, когда впервые нашел ее в Намимори — хотел знать, кто был рядом с моей семьей, понимаешь?" медленно сказал он. "Но даже несмотря на то, что я прочитал, кто она такая, я так и не смог найти ничего конкретного о том, что привело ее туда. Там нет следов, и она не любительница болтать. По крайней мере, не о себе."

"Ты должен следить за ней, чтобы что-нибудь узнать", — согласился Реборн.

"Или кусочки ее прошлого всплывают ни с того ни с сего", — криво усмехнулся Иемицу.

Реборн немного удивленно фыркнул.

"Они теперь соседи по комнате, ты знал?" — спросил он, все еще немного не веря самому себе.

"Я знаю", — тихо сказал Иемицу, его тон был странным.

Реборн легко определил это как странную смесь восхищения и решимости.

"И тот факт, что она успешно заключила сделку с Виндисом, только заставляет вас хотеть ее на эту должность еще больше", — заявил он.

"А ты бы на моем месте так не поступил?" — Спокойно возразил Иемицу. "Не похоже, чтобы кто-то из остальных в группе Тсуны в настоящее время демонстрировал какие-либо навыки дипломатии".

Реборну потребовалось мгновение, чтобы внутренне рассмеяться самому себе при мысли о том, что Ламбо назовут дипломатичным.

"Это также указывает на то, что завербовать ее еще труднее, чем вы могли бы подумать", — отметил Реборн. "Это не похоже на то, что ты можешь запугать ее до этого. Нет, если она сможет пройти через тень Оправдания и выйти с помилованными осужденными".

Иемицу тоскливо вздохнул, как будто ему хотелось, чтобы запугивание действительно было возможным вариантом. Он заглянул в свою бутылку.

"Хотя, какой еще есть кандидат?" — тихо спросил он. "Если я не хочу, чтобы Тсуна проиграл..."

Реборн мгновение смотрел на него, затем ухмыльнулся.

"Ты будешь обязана ей до конца своей жизни", — решил он.

Плечи Иемицу драматично опустились.

"Я знаю!" — захныкал он. "И я тоже уже у нее в долгу!"

"С другой стороны", — весело сказал Реборн. "Если ты получишь ее, то, возможно, просто получишь Туман по цене два к одному".

Иемицу бросил на него любопытный взгляд.

"Я о нем ничего не слышал, но он живет в Намимори уже несколько недель", — объяснил Реборн. "Это, по крайней мере, наполовину потому, что он следует "рекомендациям" Ламбо не нарушать ее территорию".

Иемицу надолго задумался над этим.

"... Иногда ты должен задаться вопросом, не следует ли ей легко следовать за тобой, потому что она лучше умеет руководить", — сказал он.

"Я не думаю, что ей нравится делать ни то, ни другое", — сказал Реборн с редкой честностью.

Иемицу фыркнул.

"Было бы легче, если бы она это сделала. Предполагается, что власть и влияние — довольно универсальные стимулы, — проворчал он.

Разговор прервался, когда они двое услышали легкие шаги, приближающиеся к ним изнутри, которые легко было идентифицировать как шаги Наны. Дверь во внутренний дворик скользнула в сторону, и она поприветствовала их обоих своей обычной теплой улыбкой.

"Дорогая! Возрожденный-кун! Ужин готов, — прощебетала она. "И у нас такой полный стол, это так замечательно — мне пришлось принести еще один со склада, чтобы у нас хватило места для всех!"

"Это здорово, Нана!" — Выпалил Иемицу, вскакивая на ноги, чтобы заключить свою жену в объятия. "Моя жена такая очаровательная, когда она счастлива!"

Реборн закатил глаза и вошел внутрь, уклоняясь от иллюзорных сердечек и цветов, которые извергала пара. С любым дальнейшим разговором придется подождать.

Тем временем Ламбо уже определилась со своим планом действий. Выплескивание ее беспокойств и мыслительных процессов обо всем этом (по крайней мере, большинства из них) Мукуро помогло, даже если он в основном просто сидел там — медленно переходя от слегка подавленного состояния к зловеще созерцательному.

Что, возможно, было немного тревожно, теперь, когда она подумала об этом.

Но Мукуро сделал бы то, что сделал бы Мукуро. Прямо сейчас она была достаточно занята мысленно, чтобы не волноваться о том, что происходит в этой конкретной башке. Пока он не нарушал ничего важного, она оставляла его в покое.

И, честно говоря, факт был в том, что он был тем, у кого она почерпнула свою нынешнюю идею.

Как только Ламбо определил, что повествовательная причинность определенно существует, опасения по поводу того, что канон Амано искажает всю реальность, стали очень реальными. Так что она не была полностью уверена, что даже сможет не стать Стражем, как она думала раньше.

Но никто не сказал, что она должна остаться одна.

(Хотя, если она задумалась об этом, постоянство в манге как бы подразумевалось — или, по крайней мере, предполагалось. Бессмертная верность Небу и вся эта чушь. Она игнорировала это.)

В любом случае. Временный Опекун.

Она бы взяла на себя эту роль на протяжении всей Арки боя на Ринге и немного задержалась. Достаточно долго, по крайней мере, для того, чтобы "канон" перестал быть чем-то особенным; и, может быть, достаточно долго, чтобы Тсуна полностью утвердилась, если она почувствует щедрость.

Потом она уходила и снова занималась своими делами. Хотя, вероятно, в положении, аналогичном нынешнему статусу Реборн как несемейного партнера, учитывая, что на тот момент ее репутация, скорее всего, была бы связана с репутацией Вонголы. Но были семьи и похуже, с которыми можно было общаться, чем с вонголой — особенно с вонголой в версии Тсуны, которая считалась менее криминальной, более бдительной.

Все это сошлось довольно аккуратно и было лучшим из ее вариантов, насколько она могла судить. По крайней мере, в ее сознании; она не была слишком уверена, что Иемицу — который был тем, кто организовывал вещи, связанные с Опекуном, — согласится с ней на практике. Он определенно был из тех, кто хотел бы, чтобы вся эта "бессмертная преданность" была направлена на Тсуну.

Вот тут-то и появилась идея, вдохновленная Мукуро.

Контракты. Хотя и не в обычном для Мукуро смысле крови и обладания.

Ламбо взглянул на лист разлинованной бумаги, который она несла. Она была написана довольно просто, но охватывала все основные моменты.

"Я, Цунаеси Савада, заявляю, что применяются следующие условия:

1. Если Ламбо станет моим Опекуном, у нее есть мое разрешение оставить эту должность, если она захочет.

2. В течение срока своего Опекунства Ламбо обязана выполнять только те распоряжения, которые исходят лично от меня.

3. Если какой-либо из вышеперечисленных приказов противоречит морали Ламбо или ее мудрости, она может отклонить их ".

Она сделала формулировку максимально простой, чтобы избежать лазеек и / или несогласия Тсуны — она даже избегала использовать название "Decimo" на случай, если они в конечном итоге остановятся на "Neo Vongola Primo" (и, опять же, чтобы Тсуна автоматически не возразил). И она оставила небольшое место в конце, чтобы он подписал, и, что более важно, оставила немного Пламени в качестве неопровержимого доказательства его одобрения.

Она глубоко вздохнула, немного встревоженная, если честно, затем постучала в окно спальни Тсуны.

Тсуна, естественно, резко обернулся на шум, вздрогнув при виде того, как она скорчилась на дереве снаружи, и свалился со своей кровати, размахивая кучей веток. Он достаточно хорошо пришел в себя и с трудом поднялся на ноги. Он медленно наклонился, чтобы нерешительно открыть для нее окно.

Честно говоря, он казался больше удивленным тем фактом, что она постучала, чем ее фактическим присутствием.

"...Ламбо?" — спросил он. "Ты ведь сейчас не на дежурстве, верно?"

"Неа. Нана пригласила меня на ужин, — сказала она, плавно проскальзывая внутрь. "Но у меня также есть кое-что для тебя, на что можно посмотреть".

Он настороженно посмотрел на нее.

"Это не опасно или... отвратительно, не так ли?" — пробормотал он, испытав подобные трюки от нее или Реборна раньше.

"Справедливое предположение", — признала она. "Но нет. Это мое серьезное лицо ".

Она указала пальцем на свое невозмутимое выражение — почти такое же лицо было у нее, когда происходили вышеупомянутые шутки.

Тем не менее, хотя Тсуна бросил на нее недоверчивый взгляд, он, казалось, почувствовал, что на этот раз она была искренне серьезна.

"Тогда в чем же дело?" — спросил он с сомнением.

Она оглядела его на мгновение, задаваясь вопросом, придется ли ей отговаривать его от очередного раунда отрицания, прежде чем что-то действительно можно будет сделать.

"Это имеет отношение к Кольцам, за которыми охотился длинноволосый парень", — просто сказала она.

Он немедленно отступил от нее на пару шагов. Но его лицо, казалось, не указывало на то, что он был "готов закричать" от стресса. Пока.

"Я не собираюсь их забирать", — быстро сказал он.

Она долго, задумчиво моргала.

"Это прекрасно", — сказала она.

"А?" — выпалил он, часть напряжения покинула его тело; он очень не привык, чтобы кто-то соглашался с ним в этот момент.

Это была реакция, на которую она надеялась.

"Это нормально, если ты не хочешь их брать. Но это потому, что тебя все равно могут втянуть в это — и меня тоже ".

Он сделал долгую паузу.

"Потому что ты мой телохранитель?" — медленно спросил он, как будто уже думал, что это было не совсем правдой.

Он действительно был весьма проницателен, когда не собирался выходить из себя от явной паники или отрицания.

"На самом деле, не в этот раз", — сказала она, размышляя, с чего начать объяснение — или сколько объяснять, если уж на то пошло.

"В том деле было нечто большее, чем просто Кольцо Босса", — решила сказать она. "Это полный комплект, и от человека требуется носить каждый из них — и занимать ту позу, которая к нему прилагается".

Она сделала паузу для драматического эффекта.

"Люди, решающие, кому какое Кольцо достанется, хотят, чтобы я надела одно из них".

Лицо Тсуны несколько забавно исказилось, когда он попытался проанализировать последствия. Она практически могла видеть, как из его ушей идет пар. (Честно говоря, учитывая, что у него регулярно изо лба вырывались языки пламени, это было не так уж и далеко.)

"... Они хотят, чтобы я был твоим боссом?!" — в конце концов взвизгнул он. "Кто настолько глуп, чтобы додуматься до такой идеи?"

Ламбо подавил смешок, все еще пытаясь придать лицу серьезное выражение.

"В любом случае, ты знаешь, что у людей из мафии есть способы добиться своего, независимо от того, чего ты — или я — хочешь", — сказала она вместо этого. "Поэтому я бы хотел, чтобы вы подписали это, на всякий случай".

Она поднесла газету к его глазам.

Он ухватился за него трясущимися руками, пару раз пробежавшись по нему глазами, прежде чем, казалось, действительно вник в суть.

"...Хранитель?" — спросил он.

Она пожала плечами. "Это традиционное название для этой должности".

Он долго молчал.

"И ты действительно беспокоишься о том, что тебя ... принудят к этому?" — спросил он нерешительно, взглянув на нее на мгновение, как будто боялся оскорбить ее, намекнув, что она занимается нормальными человеческими вещами, такими как беспокойство.

"Да", — просто сказала она.

Это, казалось, больше всего на свете поразило его. Он снова просмотрел газету.

"Так это просто означает , что… у тебя есть выход, и тем временем никто не может тебе приказывать?" — спросил он после долгой паузы.

Она кивнула, внимательно наблюдая за ним.

На короткую секунду его глаза вспыхнули решимостью, которая была почти неслыханной вне режима его Умирающей Воли.

"Я все равно не хочу никого принуждать к чему-то подобному", — тихо сказал он. "Это неправильно".

Она пожала плечами.

"У людей в мафии на самом деле не такая мораль, как у таких людей, как вы", — сказала она. "Они меньше сосредотачиваются на том, должны ли они что-то делать, и больше на том, могут ли они. Вот почему все отвергают ваши возражения — они не понимают, почему вы не хотите власти ".

Тсуна долго хмурился, по-видимому, вникая в то, что она говорила; честно говоря, он, вероятно, был бы более открыт для Реборна и других, если бы они не пытались его раскрутить — по-видимому, это только вызвало у Тсуны реакцию автоматического отрицания. На самом деле объяснять ему все — даже если и с уклоном — получалось намного лучше.

"Но ты этого не делаешь", — сказал он наконец, на его лице было написано замешательство. "Тебе тоже не нужна такая должность, как эта", — он помахал контрактом, — "так почему ...?"

"О, я в основном завожу тебя, потому что это весело", — сказала она успокаивающе. "И потому, что я думаю, что ты подходишь к своему отказу совершенно неправильным образом".

Тсуна, чье лицо расслабилось при первой части того, что она сказала, переориентировался.

"...что ты имеешь в виду?"

"Ну, как я уже сказала", — ответила она, удивляясь тому, что разговор сошел с рельсов без того, чтобы она намеренно пустила его под откос, "Мафиози рассматривают вещи с точки зрения власти, поэтому, если ты не можешь одолеть их ни физически, ни ментально, у тебя есть шанс, равный кубику льда в аду, изменить их мнение".

Она сделала паузу, наблюдая, как он практически сдулся от ее слов.

"Или ты можешь быть хитрым".

"...Подлый?" Тсуна, который, как она знала, часто выбирал персонажей-невидимок в своих видеоиграх, задумчиво повторил:

"Ну да", — сказала она. "Например, ты мог бы усвоить уроки Реборна, а затем использовать их, чтобы избежать встречи с Вонголой. Или вы могли бы сделать что-то, что делает вас нежизнеспособным как кандидат. Или вы могли бы согласиться на эту должность и затем управлять Вонголой как законным бизнесом — или даже отрядом бдительности, как это было в старые добрые времена ".

Она снова пожала плечами, глядя на Тсуну, чьи глаза неуклонно расширялись.

"Жизнь состоит не только из двоичных файлов типа "да или нет". Обычно вы можете найти лучшие варианты, если проявите творческий подход ".

Она окинула его взглядом с ног до головы.

"Вероятно, ты мог бы найти вдохновение в своей манге или видеоиграх", — сухо предположила она. "Писателям нравятся хитроумные повороты сюжета".

Ламбо дала ему просочиться в течение минуты или двух, затем прочистила горло.

"Итак, ты подпишешь это?" она кивнула на контракт.

Тсуна вздрогнул, по-видимому, забыв, с чего начался их маленький разговор. Он опустил взгляд на бумагу, затем кивнул, нащупывая в ящике стола ручку. Он написал свое имя — вдумчиво, как кандзи, так и ромадзи.

Он попытался вернуть его ей, но она покачала головой.

"Нужно немного больше, чем это, учитывая".

"Что ты имеешь в виду?"

"Немного пламени на конце означало бы, что никто не сможет оспорить, что это законно", — объяснила она.

Тсуна нахмурился.

"Но я не могу этого сделать", — сказал он тоном, средним между беспокойством и разочарованием.

"Конечно, ты можешь", — сказала она с нарочитой небрежностью. "Когда ты не паникуешь, ты можешь быть довольно решительным. И к этому моменту ты уже знаешь, каково твое Пламя".

Она уже обдумывала это раньше, что делать, когда дойдет до этого шага. Откровенно говоря, у этого канона не было никакой реальной причины!Тсуне нужны были таблетки или пуля, чтобы активировать свое Пламя. Она была почти уверена, что это было наполовину психологическим фактором с его стороны — особые способности не могут исходить от него, они должны исходить из этих странных внешних источников — и наполовину решением со стороны Реборна сделать его психологически зависимым, заставив его думать, что способность магически решать его проблемы доступна только через Мафию (по крайней мере, до того момента, когда он принял титул Децимо).

И, честно говоря, она каталась не только потому, что это было весело. Вполне возможно, что она, лишь чуточку, переняла весь образ мыслей Мафии.

Если бы Тсуна не смог вызвать свое Пламя по собственной воле… что ж, она сделает так, чтобы он смог это сделать ко времени ужина.

В конце концов, потребовались некоторые незначительные психологические манипуляции и несколько крошечных иллюзий, чтобы настроить его на правильный лад, но Тсуне удалось прижать кончик пальца Пламени к концу контракта и заставить его придерживаться. Он долго смотрел на результат, весело мерцающий, не обжигая бумагу, — глаза наполнились чем-то похожим на удивление, когда он переводил взгляд с бумаги на свои руки.

Учитывая положение вещей, это, вероятно, не привело бы к каким-либо огромным изменениям. Может быть, немного улучшить психическое здоровье Тсуны? Неважно. Она получила то, за чем пришла.

"И как раз вовремя", — подумала она, когда Нана позвала их спускаться к ужину.

Она похлопала его по спине в знак благодарности, которую он едва заметил, и ушла в столовую, засунув драгоценную бумажку во внутренний карман пальто и практически вприпрыжку спускаясь по лестнице. Она подумала, не могла бы она заламинировать его, учитывая Пламя и все такое. Или затвердевание, вероятно, сработало бы, предположила она.

Итак, вот и все. Это смягчило повествовательную причинно-следственную связь, и она была свободна поступать в будущем так, как ей заблагорассудится.

И, честно говоря, хотя она и не хотела рассказывать Мукуро обо всей этой истории с повествовательной причинностью (и, следовательно, о том, что "этот мир — вымысел"), она также не хотела упоминать некоторые из потенциально важных преимуществ. Во-первых, было бы трудно объяснить, откуда она вообще узнала о них, а во-вторых, возможно, было не очень мудро говорить Мукуро, что Кольца Вонголы обладают способностью искажать время.

Она, возможно, больше, чем кто-либо другой, из-за всей этой Десятилетней истории с Базукой, была очень заинтригована способностями, связанными со временем, — и, честно говоря, Три-Ни-Сетом в целом, учитывая всю эту историю с "основами мира", которую они затеяли. Она всегда был очень заинтересован ими и механикой Dying Will Flames в целом, но информации было мало. На самом деле, его практически не существовало. Она представляла, что вступление в семью Вонгола, или Джессо, или Джильо Неро, было одним из немногих возможных путей узнать о Три-Ни-Сете — хотя бы путем личного наблюдения. (Что, зная себя, вероятно, и было причиной того, что Бьякуран казалась такой знакомой с ней; по крайней мере, одна ее версия, вероятно, была соблазнена собственным любопытством.)

Но она не была готова присоединиться ни к одному из них — не думала, что ей будет навязана такая должность, независимо от ее собственных желаний; поэтому она выбросила это из головы.

В любом случае, идея наконец-то узнать больше привела ее в восторг. И она чувствовала себя намного лучше, стремясь к знаниям теперь, когда у нее был способ выбраться из большинства кроличьих нор.

Она с улыбкой опустилась на стул между Реборном и Фуутой.

"Все выглядит прекрасно, Нана-сан", — весело похвалила она, делая глоток "Эрл Грей", который был приготовлен для нее.

Нана ответила тем же с ослепительной улыбкой, и вскоре приятная беседа и звон посуды наполнили комнату, прерванные только стуком Тсуны по лестнице пару минут спустя. Ламбо наелась досыта, совершенно игнорируя озабоченные взгляды, которыми Иемицу бросал на нее.

Лучше всего было то, что Иемицу не знал о ее договоренностях — а это означало, что она могла бы договориться с ним от его собственного имени, если бы захотела. На самом деле, было бы подозрительно, если бы она не пошла на жесткую сделку.

Но она, вероятно, удовлетворилась бы чуть меньшим, чем его имя. Вероятно. (Что бы она вообще с этим сделала?)

Поэтому, когда Иемицу догнал ее в вестибюле и попросил встретиться с ней на следующий день, она холодно взглянула на него и согласилась со всей видимостью неохоты. Но по дороге домой она чуть не сбежала вприпрыжку.

ОМАКЕ

В Италии, несмотря на то, что во время Рождества здесь было теплее, чем во многих других странах, погода на пляже круглый год была не совсем пляжной. Поэтому, когда какая-то традиция не требовала иного (например, White Elephant: стиль Вонголы, который, откровенно говоря, привел к слишком большому материальному ущербу, чтобы проводить его где-либо, кроме как дома, — и, к счастью, случался только раз в пять лет), типичной практикой было отправиться куда-нибудь погорячее.

Ламбо размазывала песок барбадосского пляжа между пальцами ног, сидя на флуоресцирующем зеленом пляжном полотенце, с легким интересом поглядывая на других посетителей пляжа из-за своих ретро-солнцезащитных очков (которые она выбрала в основном потому, что они были достаточно большими, чтобы скрывать половину ее лица и, следовательно, следить за людьми). Она как раз собиралась приподнять бровь при виде особенно оранжевого мужчины в плавках, когда кто-то плюхнулся рядом с ней в тени огромного пляжного зонта.

Это был Кен, наполовину засыпанный песком из-за грубой застройки.

"Хаах! Я люблю пляж, — вздохнул он. "Песок, море и солнечный свет. В этом нет ничего плохого!"

С другой стороны от нее Хана возмущенно фыркнула, хотя и не подняла глаз от своей книги.

"О, и что теперь?" Кен заныл, научившись уставать от споров с адвокатом — но не настолько, чтобы вообще перестать это делать.

"Одно слово: бритье", — невозмутимо ответила она.

Кен бросил на нее взгляд.

"Это как дополнительные пять минут в душе, не так ли?" — с сомнением спросил он.

"Это зависит", — сказала она. "В любом случае, это глупо, а иногда и болезненно — и это то, с чем мальчикам не приходится сталкиваться, несмотря на то, что обычно от них хуже пахнет", — она бросила взгляд на Кена, — "поскольку бритье ног, в конечном счете, является произвольным социальным стандартом, который применим только к женщинам. Это по своей сути несправедливо ".

"Тебе не обязательно разражаться целой тирадой!" — Парировал Кен, несколько оскорбленный вонючим подтекстом. "Это не может быть настолько ужасно!"

"Отчасти так и есть", — прокомментировал Тсуна, проходя мимо по пути к волейбольной сетке.

Все трое долгое время смотрели ему вслед.

"Ах! В тот раз он проиграл пари с Мукуро и был вынужден одеться Золушкой на бал в честь дня рождения Киоко", — понял Ламбо.

"Ооо", — сказали остальные в стерео.

"Из Киоко получился хороший принц", — глубокомысленно заметил Кен.

Двое других кивнули.

Секунду спустя Хана бросила суровый взгляд на Ламбо, увидев возможность выиграть спор благодаря естественной склонности Кена соглашаться с мнением Ламбо.

"А как насчет тебя, что ты думаешь?"

"На самом деле я не заинтересована в этом споре", — сказала Ламбо, возвращаясь к своему наблюдению за людьми. "Я не бреюсь".

Они оба с сомнением посмотрели на нее. Кен ткнул пальцем в ее очень гладкую голень, затем бросил на нее взгляд с двойным сомнением.

"Самоэлектролиз", — просто объяснила она.

Хана что-то нехарактерно пробормотала — смесь "Могу поверить, что я об этом не подумала" и "почему вы не предложили мне такого обращения", — и Кен указал на нее, издавая почти визгливое хихиканье при виде выражения ее лица.

Ламбо ушел прежде, чем Хана успела ткнуть его лицом в песок.

ОМАКЕ 2

Белый слон: Стиль Вонголы был встречен, мягко говоря, неоднозначно. Сначала правила казались Тсуне совершенно нормальными — вытягивать номера, № 1 выбирает анонимный подарок из кучи и открывает его на глазах у всех, № 2 может либо выбрать новый, либо украсть то, что было открыто, и так далее.

Затем он обдумал последствия этих правил применительно к людям, которых он знал. В частности, слово "украсть". Для нормального человека это означало бы подойти к человеку с подарком, который вы хотели, и игриво попросить его передать.

К Вонголе… что ж. Это определенно было бы связано с насилием. И, вероятно, немалое количество краж из-за скрытности, а не разовые попытки, когда была ваша очередь.

И это даже без учета того, какие подарки эти люди сочли бы уместным принести.

Обычно Тсуна сожалел о самой идее иметь открытый бар — но на этот раз он позволил это, хотя бы потому, что знал, что лично ему потребуется много-много-много напитков.

Он был прав.

Все началось плохо, когда Реборн, естественно, получил # 1 — и быстро открыл подарок размером с обувную коробку, чтобы найти самый изящный пистолет, который Тсуна когда-либо видел, с выгравированным тонким золотым узором пламени вдоль рукояти (плюс несколько упаковок специальных патронов, которые к нему прилагались).

Занзас быстро начал присматриваться к нему. И, по ассоциации, его приспешники делали то же самое — независимо от того, были ли они обычно достаточно глупы, чтобы бросить вызов Реборну.

В конце концов, Тсуна почувствовал, что пережил эту ночь только благодаря присутствию его любимой Киоко (которая в итоге получила обширный набор для выпечки) рядом с ним — плюс тот факт, что люди, как правило, были по крайней мере немного менее смертоносно, когда рядом с ней направленный пистолет или лезвие — и обильное количество алкоголя. В конце концов, это переросло в тотальную драку, поскольку люди напились сильнее, а выстрелы стали чаще (хотя он со стыдом признавал, что сам на мгновение вмешался, чтобы схватить полностью функциональную механическую фигурку с дистанционным управлением, которая могла быть сделана только Спаннером); он сделал мысленную заметку, чтобы отсчитать всем плату за полный разгром бального зала, включая чрезвычайно сложную люстру.

Кроме Фон и Ламбо, которых он заметил, беззаботно сидящими в углу, потягивающими напитки и уклоняющимися от пуль малейшими движениями, совершенно довольными подарками, которые им достались: бокс-сет с фильмом Джеки Чана и буклет с купонами на сомнительные услуги (которые она ждала до конца вечера, чтобы вырвать из пьяной хватки почти потерявшего сознание Гокудеры) соответственно.

И музыка, которая последние три часа звучала в детском хоре как ироничная "Счастливого Рождества" (война окончена) (он винил во всем лично Фрэн), продолжалась.

* * *

30

"Ты... ты знаешь, о чем просишь?"

Иемицу пожалел, что не может сказать, что не может поверить в дерзость Ламбо… но "дерзкая" определенно подходило среди других прилагательных, которыми пестрело его мысленное досье на нее.

Тем не менее, это было выше ее обычного странного пренебрежения к социальному чувству. Конечно, он знал, что она не будет счастлива даже от простой идеи быть чьим-то подчиненным — даже в отношении такой высокой должности, как Страж Вонголы, — но явная скорость и жестокость, с которыми она опровергала все, с чем он пытался работать, что ж, это немного выбило его из колеи.

Он пробовал различные аргументы: она собиралась быть связаны с Vongola в мафии коллективный разум в любом случае из-за концерта, телохранитель, так почему бы не присоединиться официально?; она собиралась иметь, чтобы забрать семью, чтобы присоединиться со временем все равно — так почему не самый лучший? (и за это она бросила на него злобный взгляд); ей может понадобиться какая-нибудь серьезная огневая поддержка, если она хочет продолжать защищать своих маленьких друзей-заключенных (и еще более злобный взгляд за это ).

(Он сделал мысленную пометку в ее досье: друзья — возможное слабое место. С другой стороны, учитывая, на что она проявила готовность пойти ради них, возможно, это было скорее указание "не прикасаться к стометровому шесту".)

Его последней попыткой были "непостижимые ресурсы" — он был рад наконец увидеть искру интереса в этих тусклых глазах с тяжелыми веками, — но, конечно, она направила это в то русло, которое ему на самом деле было безразлично. Честно говоря, он наполовину чувствовал, что она спрашивает только потому, что думает, что он сочтет это слишком высокой ценой и, наконец, оставит ее в покое.

"Я только что сказал это, так что я, очевидно, это знаю", — невозмутимо сказал Ламбо.

"Что заставляет вас вообще думать, что ваша просьба возможна, не говоря уже о том, что она существует вообще?" — спросил он, его лицо и плечи были напряжены больше, чем за последние годы; обычно было бы намного сложнее добиться от него такой красноречивой реакции, но он был совершенно ошеломлен.

(и, что ж, он знал, что Ламбо не из тех, кто этим пользуется — самое большее, что она могла сделать, это подшутить, а не использовать это как повод для жестокого убийства.)

Она бросила на него укоризненный взгляд за его неубедительную попытку отрицать.

"Вонгола веками были на вершине мафиозного мира во многом благодаря своему акценту на наследии", — сказала она как ни в чем не бывало. "Что включает в себя это наследие, так это превосходное использование Dying Will. И хотя знаменитая Интуиция боссов Вонголы может указывать на то, что эта очевидная близость к Пламени объясняется всего лишь тем, что они набирают лучших специалистов, я бы сказал, что для этого все слишком систематично; у них должны быть техники или какое-то более глубокое понимание природы Пламени. Даже Стражи, которые вызывали скептицизм из-за своей низкой природной силы, в конечном итоге стали лидерами под крылом Вонголы — в частности, даже сталкиваясь с противниками аналогичного уровня силы, Вонгола, как правило, одерживают верх. Очевидно, что у Семьи есть информация о Flames, которой нет у остальных из нас, даже если они мудро воздержались от открытой рекламы этого ".

Она окинула его холодным взглядом. Он не знал, какое у него было лицо, но, наверное, это было странно. Это было самое большее, что он когда-либо слышал от нее за один присест — особенно без неуместных комментариев или сарказма, — и это был неприятно проницательный анализ от кого-то, кто технически не был членом той самой Семьи, которую она вербально препарировала. И все же она продолжала.

"Но хотя Примо действительно делал акцент на наследии, он также придавал большое значение понятию ответственного использования власти. И он отдавал предпочтение последнему перед первым. Отсюда и разрезанные Кольца, — указала она. "В частности, расстаться с CEDEF. Я полагаю, что ваша конкретная организация действует как нечто вроде привратника для тех, кто ищет могущества Вонголы, включая ее знания. У вас, вероятно, есть больше, чем знает даже главная Семья, со строгими инструкциями о том, когда и нужно ли сообщать об этом Боссу Вонголы, в зависимости от их характера ".

Наконец, ее лицо сменило раздражающе пустую маску. К сожалению, это означало принять раздражающе самодовольную ухмылку.

"Тот факт, что ты так нервничаешь по этому поводу, только подтверждает мои мысли", — продолжила она.

(и там был тычок.)

В доме Савады на мгновение воцарилась оглушительная тишина, даже учитывая, что остальные его обычно шумные обитатели отправились за покупками. Иемицу почувствовал, как все его существо превращается в сталь.

"И учитывая, что это драгоценный подарок, доверенный нам Примо, которым мы не поделимся даже с Боссом, что заставляет вас думать, что вы достойны этого?" — спросил он мягко, опасно.

Ламбо даже не напрягся. Напротив, она подняла ладони в небрежном пожатии плечами.

"Тот факт, что тебе так трудно найти рычаги давления на меня?" она указала на это.

"И я не имею в виду это в том смысле, что ты должен дать мне это, потому что больше ничего не работает", — добавила она, упреждая резкое несогласие, которое он собирался высказать.

Она наклонилась вперед.

"Разве тот факт, что я не восприимчив к обещаниям власти, не свидетельствует о моих взглядах на это?"

Иемицу долго смотрел на нее, отчетливо и неохотно вспоминая, как на днях упоминал Реборну именно эту черту ее характера. Он ничего не сказал.

"Я не использую силу, чтобы подчинять других", — прямо сказала она. "Я использую его с мыслью о защите и оберегании, а также с явным удовольствием от достижения феноменального. Я просто хочу знать больше и сам быть лучше".

В тот момент, когда первое предложение слетело с ее губ, глаза Иемицу неестественно расширились. Когда она продолжила, он почти почувствовал, что выходит из тела, на него опускается пелена крайнего шока.

Он почувствовал, что медленно, наконец, натянуто кивнул.

"Я займусь этим", — услышал он свой голос. "Есть системы сдержек и противовесов, через которые я должен пройти, прежде чем смогу пообещать вам что-то конкретное".

Но даже когда она сказала ему в ответ, что ее согласие зависит от фактического получения запрошенных знаний, а не от возможности их получения, он почувствовал, как в подозрительном уголке его сознания зарождается другой ход мыслей.

Откуда она могла знать эти слова? Сказал ли ей кто-нибудь? Она никогда бы не выдала источник, он знал ее достаточно хорошо, чтобы определить это, но... Или, может быть, это было что-то другое? В конце концов, Примо был известен своей почти дальновидностью. Но даже если их мир был достаточно нелепым, чтобы предвидение будущего было возможным, предательство, к сожалению, было более вероятным.

Размышляя о недавних событиях, которые привели его в эту ситуацию в первую очередь: капризничающая Вария, странная смена мнения Девятого, а теперь и возможная утечка… Иемицу почувствовал усталость.

Все это указывало на очень уродливую картину гнили, скрытую в незаметных уголках Вонголы — и, что еще хуже, СЕДЕФА.

Но когда Ламбо вышел из комнаты, он намеренно выпрямился, и искра решимости вспыхнула ярким пламенем. Ему просто нужно было бы сжечь эту гниль дотла.

Ламбо шел домой в странном настроении. Конечно, она получила то, что хотела — либо она получит информацию о Флеймс, либо ее оставят в покое, — но это было просто странно; и необъяснимые вещи, такие как реакция Иемицу в тот момент, попахивали предзнаменованием. Он превратился из самого пугающего, каким она когда-либо видела его, в роботизированного кивающего и уставившегося на нее так, словно увидел привидение.

Ее рот скривился. Легкая победа не обязательно была плохой, но когда победа была подозрительно легкой... Честно говоря, у нее было предчувствие того, что она "однажды вернется и укусит меня". Что еще хуже, не было никаких указаний на то, что то, что произойдет, будет чем-то, на что намекают в каноне; у нее не было возможности даже частично предсказать события, кроме как обычным способом.

Но в то же время было что-то похожее на облегчение.

Было полезно иметь какое — то руководство на будущее — что — то вроде защитного одеяла… но затем пришло осознание того, что за кэнон стояла какая-то энергия, которая буквально искажала реальность; это было сродни осознанию того, что одеяло живое и может задушить ее, если она попытается встать с кровати.

И Господь, она пинала себя за то, что когда-либо приняла просьбу Иемицу о постельном белье. Сюжет, казалось, искажал реальность только тогда, когда дело касалось развития событий, а не самих людей — о чем свидетельствует то, что ее не превратили насильно в хнычущую, злобную маленькую соплячку в коровьем комбинезоне. Если бы она никогда не приехала в Намимори, никогда не вступила в контакт с Тсуной и Реборном, вокруг которых вращался сюжет, она бы никогда не попала в поле зрения потенциальных Стражей Молнии, и какой-нибудь другой бедный придурок мог бы быть втиснут в роль Силой Амано (как она решила это назвать — просто, но не очевидно для тех, кто не в курсе). Но теперь она, вероятно, застряла с делами до окончания канона, хотя бы потому, что Иемицу найти другого кандидата в такой короткий срок было практически невозможно.

Так что все это казалось подозрительным, но было приятно знать, что в мире есть вещи за пределами вынужденного пути.

Чувствуя странную легкость, Ламбо начал обдумывать наилучший способ тренировки; Иемицу сказала, что ему нужно время, прежде чем согласиться, но, учитывая отсутствие других потенциальных Стражей Молнии, она, вероятно, получит то, что хотела (сила Амано может пригодиться, когда она согласится с чем-то). Может быть, она пойдет с основами? Она еще не была до конца уверена, как она собирается вести себя с Леви, поскольку это зависело от того, каким придурком он оказался лично. Тренировка ее Пламени Предсмертной воли больше казалась хорошей ставкой, хотя бы потому, что любой прогресс в этой категории оставался постоянным, какое бы тело она в данный момент ни занимала. Ей бы не хотелось надрывать свою задницу физически только для того, чтобы в конечном итоге сразиться с Леви в форме, которая не получила ни одного из преимуществ.

Было достаточно рано, чтобы она решила сразу отправиться на тренировку, а не начинать ее завтра. Как только она вернулась домой, она потащилась в свой выставочный зал и подошла к бюсту Тора. Она провела ногтем по невидимому шву, спрятанному на его молотке, затем открыла его верхнюю часть, обнажив маленький черный переключатель.

Чуть позже щелкнул выключатель, и раздалось пневматическое шипение. Большая витрина, заполненная фульгуритами, медленно покатилась вперед, в центр комнаты, открывая небольшое отверстие в полу у стены. Прежде чем она смогла соскользнуть вниз по лестнице, она почувствовала легкое движение у своих ног. Она посмотрела вниз и обнаружила, что Юрей сидит у ее ноги, склонив голову набок, и с любопытством разглядывает обновку. Она взяла его на руки, и он начал мурлыкать, когда она провела рукой по мягкой шерсти у него на животе.

"Твоя секретная тренировочная комната?"

Ламбо наклонила голову, чтобы увидеть Мукуро, прислонившегося к дверному проему; она подавила смешок, когда поняла, что он делает тот же самый наклон головы, что и Юрей. Несмотря на то, что они не ладили, они были до смешного похожи.

"Что привело тебя сюда, Муку? Я думала, что прямо сейчас идет новое шоу с конкурсом фокусников на сцене", — спросила она.

Хотя, честно говоря, она не была удивлена, увидев его. У него в значительной степени был нюх, как у ищейки, когда дело доходило до секретов — может быть, дело было в Тумане?

Он принюхался.

"Мне просто стало любопытно, когда маленький сопляк перестал следить за мной, как обычно", — сказал он, закатывая глаза на кошку у нее на руках.

Она издала небольшой смешок.

"Тогда пойдем", — пригласила она.

Затем она подошла к отверстию и спрыгнула вниз, как кошка и все остальное, в туннель внизу. Она приземлилась с легким приседанием; падение было недолгим — всего лишь немного выше ее. Настоящий спуск начался с длинной лестницы в конце короткого туннеля.

Как только она спустилась по лестнице, Мукуро последовал за ней, Юрей высвободился из ее объятий, чтобы осмотреть тренировочный зал и все его запахи — хотя он уделил часть своего внимания тому, чтобы, как обычно, искоса поглядывать на Мукуро.

"Постановка крупнее, чем я думал", — прокомментировал Мукуро, двигаясь по краям.

Это действительно было довольно большое помещение, учитывая его скрытый подземный статус. Но она хотела, чтобы пространство было достаточно большим для большого количества движений, включая достаточно высокий потолок для суперскоков. Как бы то ни было, у нее было пространство размером с поле для американского футбола, включая вертикальное пространство для стоек ворот. Пол был лишь слегка обит, в то время как стены и потолок были сделаны из специальных изолированных металлических панелей (то есть таких, которые могли противостоять деформации при сильном нагреве и других — электрических — видах энергии). Одна стена была увешана разнообразным оружием, как ближнего боя, так и иного назначения. В другом был небольшой книжный шкаф, полный всего, что могло бы пригодиться для разработки человеческого оружия — от томов по физике и биологии до сенен-манги для вдохновения. В одном углу комнаты была небольшая площадка с мишенями и тестовыми манекенами. В конце, ближайшем ко входу, было огороженное место с подушками и мини-холодильником, а также дверь в маленькую ванную комнату.

"Ты же меня знаешь, я люблю, чтобы вещи были просторными и удобными", — сказала она.

Она сбросила свою легкую куртку и швырнула ее в зону отдыха, точно так же двумя точными пинками сбросив сандалии, оставшись в майке и свободных длинных шортах. Затем она начала свою обычную серию растяжек. Даже если она собиралась тренироваться в основном в более эзотерическом аспекте своих способностей, она обнаружила, что приведение своего тела в нужное положение может помочь привести в нужное положение ее разум.

"Что это?" — услышала она вопрос Мукуро.

Она повернулась и обнаружила его возле совершенно определенного участка стены. Там был шов, замаскированный сетчатым рисунком на стенах, который мог открыться, чтобы показать шкаф, где она хранила несколько важных документов.

Опять рутина с ищейкой.

Зная Мукуро, даже если бы она не показала ему, что там было, он бы тайком спустился позже, чтобы посмотреть самому. И не было похоже, чтобы она хранила что-то постыдное.

"Просто кое-какие бумаги", — честно пожала она плечами.

Мукуро покосился на нее. Она закатила глаза, видя, что его любопытство еще не было удовлетворено. Перекатившись на ноги, она подошла к нему, Юрей трусил за ней по пятам, чтобы он мог протиснуться между ней и незваным гостем. Ощупав стену, она быстро нашла очень неглубокое углубление, в котором находился сканер отпечатков пальцев, и прижала к нему большой палец. Раздался легкий щелчок, и фальшивый кусочек стены отодвинулся, позволив ей вытащить его и отложить в сторону. За ней была небольшая каморка, занятая единственным картотечным шкафом.

"Видишь? Канцелярские штучки."

"Это Пламя", — невозмутимо ответил Мукуро.

Проследив за его взглядом, Ламбо увидела, что он уставился на контракт, который она недавно заставила Тсуну подписать. Он был помещен в углу каморки, без особого энтузиазма спрятан за шкафом, чтобы оранжевое сияние Пламени Тсуны не просачивалось сквозь швы фальшивой стены.

Откровенно говоря, она понятия не имела, как это подать. Или если это подожжет остальные ее документы.

Тем не менее, она была очень горда этим конкретным ходом — не говоря уже о том, что была уверена, что Мукуро может получить от него удовольствие, — поэтому она решила показать его ему. Он просто смотрел долгое мгновение; она была рада увидеть, как его бровь дернулась в замешательстве. Затем он испустил долгий, протяжный вздох и ущипнул себя за нос, как будто хотел избавиться от головной боли.

"Почему я вообще удивлен?" — спросил он. "Ты всегда ищешь простые, странно элегантные решения, о которых никто другой даже не подумал бы".

Затем он сунул контракт обратно ей и, развернувшись на каблуках, направился к лестнице. Юрей самодовольно сидел у ее ног, как будто гордился тем, что прогнал иллюзиониста.

"Куда ты направляешься?" — спросил я. — спросила она, немного обиженная его внезапным уходом, но также странно польщенная его описанием ее методологии.

"Я тоже возьму одну", — бросил он через плечо, затем исчез в туннеле.

Ламбо на мгновение остановился. Это звучало так, как будто Мукуро тоже планировал поиграть в Стража, хотя бы на время. Это было по меньшей мере странно. Учитывая, что Иемицу в настоящее время не шантажировал его безопасностью своих друзей, она задавалась вопросом, какова была его точка зрения.

Затем она пожала плечами, вознесла краткую молитву за психическое здоровье Тсуны и возобновила свои упражнения на растяжку.

Пристегнуться для серьезной тренировки было странно освежающим занятием, несмотря на обычное предпочтение Ламбо бездельничать. Она забыла, как это весело — просто играть со своими сверхспособностями. Просто невозможно описать, насколько потрясающе — даже в традиционном смысле этого слова — было видеть, как из твоей руки вылетает молния и обвивается вокруг нее, как послушная змея, двигаясь только по твоей воле.

Как только она втянула в это мальчиков — без Мукуро, поскольку его не было в доме с тех пор, как он ушел, чтобы выбить у Тсуны собственный контракт, — все стало еще лучше. С небольшим поощрением с ее стороны (на самом деле ей не терпелось протестировать некоторые из возможностей, которые она придумала для других типов пламени), они быстро выяснили, как сделать свое Пламя полезным. Небольшая активизация, чтобы ускорить процесс восстановления, вместе с некоторым спокойствием, чтобы унять шум в голове и напряжение в мышцах; в совокупности они стали идеальными компонентами для создания полноценного сна. Между Пламенем Солнца и Дождя усталость ушла в прошлое, включая умственную усталость.

(Честно говоря, реакция Шоичи на это была немного пугающей. В последнее время он был в научном запое, возможно, из-за откровения о сверхспособностях — о чем свидетельствовал вид енота, которым он щеголял. Мысль о бессонных ночах без последствий практически приводила его в пароксизмы сильного нервного возбуждения.)

Итак, первая часть предварительного монтажа тренинга Varia прошла довольно быстро.

Ламбо, довольная своим прогрессом — и немного испытавшая блаженство от одного из откровенно потрясающих послетренировочных массажей спины, сделанных Чикусой, — решила сделать перерыв, подышать свежим воздухом. Возможно, уделите немного внимания ее кошке (потому что, несмотря на любопытство по поводу нового места для исследования, Юрей чаще всего пугался нередких взрывов и других разнообразных хлопков).

Потратив некоторое время на то, чтобы просто погладить и подтолкнуть Юрея, Ламбо выбежал за дверь. Она собиралась подстричься с тех пор, как появились Мукуро и Компания, чтобы устроить неприятности, но у нее точно не было времени. Не говоря уже о том, что ее готовность покидать дом без крайней необходимости была рекордно низкой, потому что ее новые соседи по дому сильно истощили ее интровертные батарейки.

Она на мгновение полюбовалась своей сиренью, которая расцвела благодаря удивительно внимательному уходу Кена, затем остановилась у своего почтового ящика. Среди обычных местных рекламных листовок (в одной из которых был купон на посещение местной парикмахерской) она нашла открытку. Не совсем уверенная, кто бы ей его прислал, она перевернула глянцевую фотографию Колизея, чтобы прочитать оборотную сторону.

Дорогой Ламбо,

Я слышал по слухам, что некий отряд по уничтожению закатил истерику. И мы знаем, кому придется с этим иметь дело, не так ли?

Я не могу дождаться, чтобы увидеть, что ты будешь делать!

КСОХО Бьякуран

Долгое мгновение Ламбо просто смотрел на это. Почерк был таким же странно витиеватым, как и в записке от Валентина, которую он отправил. И учитывая выбор на картинке, он, вероятно, знал, что она собиралась выступать в роли Стража Молнии для Битв на Кольце — что теперь она официально связана с Вонголой. Учитывая, что он выставлял себя для них врагом, дружеский тон открытки (не говоря уже об объятиях и поцелуях в конце) был, мягко говоря, неуместен. Не то чтобы Бьякуран не был склонен к странностям как личность в целом; показательный пример — его постоянные упоминания о том, как он наблюдал за ней.

В этот момент было совершенно очевидно, что он определенно каким-то образом наблюдал за ней — или, по крайней мере, достаточно хорошо отслеживал ситуацию вокруг нее, чтобы сделать вывод, какой будет ее роль. Но необъяснимые силы или ресурсы почему-то волновали меньше, чем вопрос о том, почему он вообще захотел заглянуть к ней.

"Знаешь что, все заботы, связанные с Бьякураном, могут подождать до запуска следующей Арки", — наконец подумала она. "Проблема для будущего меня. Буквально.'

У нее больше не было желания переживать из-за этого; просто так был устроен ее мозг — однажды понервничав из-за чего-то, она могла в значительной степени спокойно справиться с этим позже (именно так она справилась и со всей этой травмирующей реинкарнацией — пару дней рыданий, что, к счастью, было совершенно естественно для ребенка, и она снова была в основном рациональной. Это было эффективно, хотя, возможно, в некоторых случаях слишком близко к нездоровому разделению.). Она сунула открытку к остальной почте, а затем засунула эту пачку в карман куртки. Затем она пошла и сделала свою стрижку (коротко подстриженная прическа пикси, которая прекрасно сочеталась с ее вьющимися волосами).

Конечно, поскольку день, по-видимому, был предопределен на этот лад, к ней пристали по дороге домой.

"Эй, Глупая Овца!"

Честно говоря, это было не самое худшее, как ее когда-либо называли. Хотя все еще раздражает — что также в значительной степени соответствовало ее впечатлению о Гокудере в целом, теперь, когда она подумала об этом. Она не потрудилась отреагировать на него.

Она услышала, как он тихо зарычал, возможно, ему не терпелось швырнуть в нее бомбу.

"Ламбо", — неохотно переключился он, затем позвал снова, громче. "Ламбо!"

Ей потребовалось короткое мгновение, чтобы взвесить свои возможные ответы. Либо она остановилась, чтобы поговорить с ним о том, о чем он хотел (она понятия не имела, о чем, учитывая, что они никогда по-настоящему не разговаривали), либо он, возможно, проводил ее до дома со своей обычной собачьей решимостью. Учитывая, что гости ее дома чуть не убили его во время их последней встречи, это была не совсем хорошая идея. Хотя бы ради ее сирени.

Она повернулась к нему лицом без особого энтузиазма.

Выражение лица Гокудеры было шедевром противоречивых эмоций. Он выглядел взбешенным на нее, на себя, на мир в целом (возможно, Шамал, бывший учитель, больше, чем кто-либо другой), но также осознавал, что он чего-то хотел от нее, и что у нее не было реальной причины давать это ему.

Он что-то пробормотал.

"Говори громче, я тебя не расслышал", — прямо сказал Ламбо.

Его уши порозовели, но он явно держал себя в руках, вместо того чтобы выплеснуть свой гнев.

"Почему ты такой сильный?"

"Я ем свой шпинат", — невозмутимо ответила она.

Его уши перешли на красную территорию, но он продвигался вперед.

"Реборн, кажется, высокого мнения о твоих навыках" — то, чего он не знал о Гокудере, осталось невысказанным. "... и Шамал не просто сходит с ума из—за тебя, он уважает тебя", — сказал он, по-видимому, больше не веря в последнюю часть.

Ламбо предположил, что, вероятно, было естественно уважать кого-то, если ты точно знал, через какие страдания он прошел — особенно если он не совсем свихнулся в процессе. Шамал, будучи ее обычным врачом, знал, что с ней произошло, лучше, чем кто-либо другой, кроме нее самой. И она вышла из этого лишь частично спятившей.

"Я тренируюсь?" — попыталась она. "И у меня больше опыта, чем у тебя".

Гокудера упрямо смотрел на нее, как будто у нее был какой-то другой секрет, которым она могла поделиться, который мог волшебным образом улучшить его. Она вздохнула.

"Я имею в виду, я думаю, ты всегда можешь попросить какого-нибудь сумасшедшего ученого об обновлении", — сказала она.

Когда он выглядел тревожно задумчивым, она не смогла удержаться, чтобы не вмешаться.

"Да, это? Вот в этом, вероятно, и есть ваша проблема ".

"Какая проблема?" — сказал он с убийственным взглядом.

"Тот факт, что тебе наплевать на себя".

Его глаза расширились, а рот беззвучно шевелился. Редкость для него.

Она снова вздохнула, удивляясь, как она продолжает вести эти разговоры с глупыми мальчиками-подростками. Почему они не могли быть хорошо приспособленными и самостоятельно справляться со своими психологическими проблемами?

Но, увы, они были мальчиками-подростками. Причем в манге.

"Послушай, ты, наверное, слышал, что люди типа "терять нечего" представляют огромную угрозу, верно?" — спросила она. "Не боится смерти, готов пойти на любой риск. Неудержимый."

Он серьезно кивнул. Из того, что она знала о нем, это, вероятно, было не просто чем-то, что он слышал мимоходом — вероятно, скорее состоянием бытия, к которому он стремился.

"Это чушь собачья", — сказала она прямо. "Те, у кого на самом деле ничего не осталось, не продолжают жить. Они либо находят новые вещи и людей, ради которых можно жить, либо находят способ исполнить свое желание умереть".

Она сделала эффектную паузу, наблюдая, как скривилось его лицо. Она практически могла прочитать "Не вычисляет", написанное в его глазах.

"Кроме того, ты все равно не мог бы быть одним из тех, кому "нечего терять". Не тогда, когда Тсуна рядом".

Тсуна определенно был подходящим вариантом; возможно, единственная тема, которая могла пробиться сквозь типичную гордость и раздражительность Гокудеры.

"Десятая — это причина, по которой я мог бы без колебаний расстаться со своей жизнью!" Гокудера гордо сплюнул, ощетинившись, как встревоженный кот.

"И как ты думаешь, что бы он почувствовал после этого?" она сказала медленно, чтобы убедиться, что он действительно слушает. "Иметь твою смерть на его руках? Потому что, если ты не думаешь, что он воспринял бы это именно так, тогда ты вообще не знаешь своего босса ".

Гокудера выглядел растерзанным, половина его явно пыталась обдумать ее вопросы — очевидно, ему не приходило в голову, что его жизнь будет чем-то, о чем стоит скорбеть, несмотря на тот факт, что одно из приключений Daily Life Arc заключалось в том, чтобы вбить в его толстый череп, что Тсуна видит в нем друга. Другая его половина бессмысленно и яростно протестовала против того, что он не знал каждого мнения и чувства Тсуны.

Через мгновение Ламбо снова подтолкнул его, мысленно вздохнув. Очевидно, что при общепризнанно высоком интеллекте Гокудеры возникали проблемы с производительностью, когда дело доходило до учета его собственного благополучия и любых связанных с ним предметов.

"Тогда подумай об этом так: как бы ты себя чувствовал, если бы Тсуна погиб, защищая тебя? Или даже просто пытаюсь чего-то добиться для тебя?"

"Я бы никогда этого не допустил!" — автоматически вырвалось у него. "Десятый ни за что не должен подвергать себя опасности ради меня!"

Ламбо ободряюще кивнула, чувствуя себя так, словно учила основам логики трехлетнего ребенка.

"Это чувство там? Вот как Тсуна думает обо всех своих друзьях. Включая тебя."

Когда глаза Гокудеры приобрели остекленевший вид человека, на которого только что снизошло прозрение — наконец — Ламбо проверила время на своем телефоне. Она похлопала его по плечу, и он вытянулся по стойке смирно с взволнованным выражением лица.

"В любом случае, вернемся ко всей этой истории с силой — по-настоящему страшные это те, кто цепляется за жизнь, как бешеная ласка", — сказала она с мудрым кивком. "Которые планируют продолжать жить после победы. У них есть вещи, ради которых стоит жить, и планы посерьезнее, чем уйти в сиянии славы; из-за таких амбиций люди становятся опасными ".

Она наклонилась немного ближе.

"Будь типа бешеной ласки. Не лемминг, — серьезно сказала она.

Он кивнул, возможно, бессознательно, широко раскрыв глаза, но нахмурив брови.

"Теперь мы закончили? Ты получил свой ответ? Могу я пойти домой без того, чтобы ты изводил меня всю обратную дорогу?"

Его хмурый взгляд усилился, и он раздраженно фыркнул, вырываясь из ее хватки. Прежде чем совсем уйти, он повернул голову и что-то пробормотал в ее сторону.

"Опять это бормотание".

"Я сказал "спасибо"! Не то чтобы твой совет был настолько уж полезным или что-то в этом роде!" он огрызнулся.

А потом он убежал, предположительно, чтобы еще немного потренироваться. Ламбо посмотрел ему вслед, сморщив нос.

"Что за цундере".

ОМАКЕ 1

По дороге домой Ламбо услышала странный лязгающий звук, доносившийся откуда-то издалека, дальше по улице. Она обернулась и краем глаза заметила темное пятно, атакующее… Дино?

О, тогда это был Хибари. Там нет ничего нового.

Но после еще пары мгновений наблюдения она заметила, что Хибари не просто атаковал со своим обычным целеустремленным подходом к победе над врагом. Он был… пасущий Динозавра. Что было смешнее, чем могло бы быть в противном случае, учитывая его типичный жаргон Animal Planet.

Затем она поняла, в каком направлении они направлялись — и почему Хибари, возможно, захотел направиться туда.

"О, да ладно ", — пробормотала она, прежде чем побежать за ними.

"Мукуро сейчас даже нет у меня дома, Хибари! И ты в любом случае не имеешь права драться на моей территории!"

ОМАКЕ 2

Оказавшись дома, Ламбо заскочила к ней на кухню перекусить. Там она нашла Шоичи — в последнее время он все чаще околачивался поблизости, учитывая все открывшиеся сверхспособности. Он был так поглощен тем, что делал, что даже не заметил, как она вошла.

"Эй, Шоу-тян, над чем ты работала?"

Шоичи, склонившийся над блокнотом за кухонным столом, вздрогнул от внезапного междометия.

"Ла-ламбо", — поприветствовал он. "Хм ... просто проект, который я продолжаю уже некоторое время".

Ламбо маячил у него за спиной, склонившись над его макушкой. Когда она уловила жаргон, связанный с путешествиями во времени, и имя Бьякурана, она отступила назад и возобновила свое путешествие, чтобы осмотреть холодильник.

"Все еще проблема для будущего меня", — спокойно сказала она себе. "Вот тебе и предупреждение, будущий я".

Затем она съела тарелку с остатками чили и направилась обратно в свой тренировочный зал. Смертельный поединок с убийцей был гораздо менее хлопотным делом для подготовки.