Сказка моей жизни (гет)

Оставшиеся три недели пролетели как один миг. Мы больше не расстаемся с Дорой ни на минуту. Мы по-прежнему ходим на пляж, занимаемся с Тедди, гуляем по набережной, но теперь она не пугается, когда я прикасаюсь к ней, она не боится держаться за мою руку, и она знает, что я готов на все ради нее.

В последнюю нашу ночь на море мы, уложив Тедди, выходим на пляж. Вода такая теплая, что я предлагаю искупаться.

— Я не надела купальник, — говорит Дора.

Я хитро улыбаюсь.

— Не думаю, что в нем есть необходимость.

Я спускаю бретельку ее летнего платья, вторую… Оно падает на песок. Лунный свет освещает ее безупречное тело… Я снимаю шорты, беру ее за руку и мы заходим в воду. Вода теплая, как молоко. Вокруг наших тел разлетаются пузырьки воды, они как маленькие искорки. Я крепко прижимаю к себе мою любимую. Как я жил раньше без тебя, Дора?

* * *

Мы возвращаемся домой. Миссис Тонкс безмерно радуется нашему возвращению, она хватает Тедди на руки.

— Мальчик мой, солнышко мое, — воркует она с ним, — как ты вырос, загорел, поправился…

Я на несколько минут отлучаюсь и возвращаюсь с огромным букетом темно-красных роз, я вручаю их Андромеде. Она очень удивлена подарку, и, думаю, даже не догадывается, за что я ее благодарю.

— Это мне? — спрашивает она, — ты ничего не перепутал, Гарри?

Я уверенно киваю головой.

Я помогаю Доре отнести наверх вещи, Тедди порывается бежать с нами. Миссис Тонкс останавливает его.

— Постой, медвежонок, — берет она его на руки, — пусть мама и Гарри отнесут вещи. А ты побудь со мной.

Меня немного озадачивает такое ее поведение, интересно, она о чем-то догадывается?

Я впервые вхожу в спальню Доры. Комната не очень большая, но уютная… Я бросаю взгляд на кровать, обнимаю Дору и пытаюсь поцеловать. Она испуганно отталкивает меня.

— Гарри, ты с ума сошел! А вдруг мама войдет?

— Дора, почему ты боишься, что о наших отношениях узнают? — недоумеваю я.

— Я старше тебя, Гарри, — объясняет она, — ты — мой ученик, и потом, я — Нимфадора Люпин, а ты — Гарри Поттер.

— Ты старше меня? — смеюсь я, — Дора, я не замечаю этого. Иногда мне даже кажется, что я старше.

И если первые два аргумента, имеют ну хоть какую-то логику, то последний… Да, она была замужем за Ремусом Люпином, моим учителем, другом моего отца и моего крестного, но ведь он умер больше года назад. И многие женщины после смерти мужа выходят замуж во второй раз. Я не понимаю ее.

— Послушай, Гарри, ты — легендарная персона в нашем мире, я не хочу, чтобы говорили, что я с тобой из-за этого…

— Глупенькая моя девочка, — обнимаю ее я, — что бы сказали эти злопыхатели, если бы узнали, как я по тебе сох, как я тебя обхаживал…

— Но все равно, Гарри, не надо, пожалуйста, никому ничего говорить, — просит она, — даже маме.

Ее слова для меня — закон. Если она хочет сохранить наши отношения в тайне, так тому и быть.

Мы спускаемся в гостиную, миссис Тонкс уже приготовила ужин.

— Мама, — начинает Дора, — мы с Гарри хотим еще, пока есть время, поездить по Европе. Не согласишься посидеть с Тедди?

Андромеда соглашается без лишних вопросов, а я в который раз восхищаюсь умению этой женщины все понимать. Думаю, теперь букетом мне не отделаться, тут надо другое.

* * *

Мы отправляемся с Дорой в Париж, потом в Прагу, в Вену, и на самый конец мы оставляем Венецию. Этот город просто очаровал меня.

Мы плывем в гондоле по каналу, любуемся красотами этого древнего, прекраснейшего города. Дора как-то странно смотрит по сторонам.

— А сейчас будет площадь Святого Марка, — вдруг объявляет она. И действительно, впереди показывается она — эта знаменитая площадь.

— Ты уже была здесь? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает она, — видела во сне.

Она прижимается ко мне.

— Гарри, пойдем в гостиницу.

Мы возвращаемся в гостиницу. Она ведет меня к кровати. Мне нравится ее идея. Я начинаю ее раздевать, но она берет инициативу в свои руки.

— Я сама все сделаю.

Она раздевает меня, нежно целует губы, шею… Она опускается ниже… грудь… живот… Ее ласки становятся слишком смелыми… Я не могу сдержать стон. Дора, что ты делаешь со мной… Ее движения то легкие и нежные, то страстные и настойчивые. Я и представить не мог, что может быть такое наслаждение. Чем я заслужил это? Я не могу сдержать крик. Она ложится рядом со мной, я целую ее губы. Как же я люблю ее!

* * *

Я привожу ее в свой дом на площади Гримо. С самого начала она какая-то настороженная. Обстановка в доме, конечно, мрачноватая, но я уже привык, а на нее действует угнетающе. Я веду ее в свою комнату. Она оглядывается.

— Это комната Сириуса?

— Ну да, когда-то была, — отвечаю я, — а теперь — моя.

— А следующая? — опять спрашивает Дора.

— Та — была комнатой Регулуса, брата Сириуса, — спокойно рассказываю я, но вдруг вспоминаю, что именно в той комнате жил Ремус. Только откуда она знает? Хотя, она, наверное, уже тогда была влюблена в него. Может, они там даже встречались... Я ведь ничего не знаю. И я не хочу ничего знать.

Я крепко обнимаю ее, целую. Не надо думать об этом, любимая. Я укладываю ее на кровать, снимаю с нее футболку, бюстгальтер. Родинка… вот она… та самая, которую я хотел поцеловать еще тогда в классе. Дора напряжена, своими поцелуями я пытаюсь заставить ее расслабиться. Что с тобой, счастье мое?

— Прости, Гарри, — она встает с кровати и одевается, — я не могу… здесь.

Она уходит.

Мы находим другой способ встречаться: Дора дожидается, когда миссис Тонкс и Тедди засыпают в своих комнатах, и присылает своего патронуса. Это — сигнал, что я могу апарировать к ней. Мы проводим несколько часов вместе, а потом я возвращаюсь к себе.