История пиратки (гет)

Примечания:

Ну вот, на девятой главе главная героиня наконец-то доплыла до Тортуги!

Не пора ли в повествование вводить новых героев?..

И да: предположим, что раны Джереми зажили чуть раньше положенного — в конце концов в плавании капитан Блад и Ко пробыли около недели, так что штурман, конечно, не излечился полностью, но ходить уже вполне может (если учитывать, что еще во время поездки он вместе с капитаном гулял по палубе и разглядывал звезды, то его состояние не может быть совсем уж плохим).

Как я и обещалась — в прошлый раз главы не было, поэтому в этот сразу две.

ПыСы: глава еще не бечена, поэтому тык на кнопочку ПБ приветствуется)

Печальна участь того, кому неведом дивный тонкий букет жизни на Тортуге.

Джек Воробей⁽¹⁾

Настасья спустилась по трапу и наконец-то за последние несколько дней с облегчением ощутила под ногами твердую землю. Как же было прекрасно почувствовать, что под тобой не слегка качающаяся палуба корабля, а самая настоящая пристань, пусть на ней и воняет рыбой и пóтом и на языке ощущается солоноватый привкус… Вокруг были спешащие люди, мужчины, одетые в простые свободные рубашки и широкие штаны, женщины, наряженные в странные цветные платья и напудренные так, что нельзя было различить настоящий цвет лица, негры в одних блузах до колен. Все это мельтешило перед Настасьей, мешалось, сменяло друг друга, так что она даже не успевала удивляться тому, что видела перед собой. В конце концов кто-то положил руку ей на плечо, и Настасья, обернувшись, увидела капитана Блада.

— Добро пожаловать на Тортугу, дорогая сестра, — сказал он. — Как я уже говорил вам, это не самое удачное место для нашего времяпрепровождения, но другого у нас все равно, к сожалению, нет. А мне сейчас необходимо посетить губернатора д’Ожерона, который представляет здесь интересы французского правительства, и посоветоваться с ним насчет продажи корабля. Наверняка все подобные сделки проходят через его руки, поэтому поговорить с ним стоит в любом случае… И еще: ни в коем случае не вздумайте покидать корабль. Тортуга все же пользуется дурной славой, поэтому не стоит вам одной ходить по ее улочкам. Я скажу Джереми, чтобы он составил вам компанию.

— Спасибо, дорогой брат, — ответила Настасья и под пристальным взглядом Питера Блада вернулась обратно на уже опостылевший «Синько-Льягас». — Поскорей бы вернуться на Барбадос! — воскликнула она и спустилась в свою каюту, собираясь до прихода брата валяться в постели и читать книги из библиотеки дона Эстебана.

При воспоминании о нем сердце сжалось от вины и сострадания, которые невольно испытывала к нему Настасья. Бедняга потерял отца, и его ненависть, которую он, не боясь, показывал капитану Бладу, была вполне объяснима и понятна. А как бы она относилась к тому, кого считала бы убийцей отца? Ведь, если Михаил Феодорович действительно умер, он погиб по вине испанцев… Должна ли она их ненавидеть? Наверное, должна. Они жестоки, фанатичны, непонятны и так чужды, совсем не близки к ней по духу. Гораздо более ей был понятен Питер Блад, к которому она за несколько дней успела привязаться. Он храбр, доблестен, рыцарь до безумия, и в то же время он иногда способен на такие поступки, которые могут заставить волосы на голове вставать дыбом. Может быть, он и прав: испанцы обходились с жителями Барбадоса много хуже, чем он с ними. Капитан Блад даже отпустил их с миром, дав им немного еды и лодку. Конечно, Настасья не сомневалась, что, оказавшись на земле, дон Эстебан немедленно разыщет дядю и начнет мстить капитану, но повесить юношу на рее, как предлагали это сделать большинство соратников капитана Блада, казалось ей еще более недопустимым.

Неожиданно, как будто специально прервав ее раздумья, раздался громкий, но неуверенный стук, и Настасья, удивленно посмотрев на дверь, громко сказала: «Входите!» На пороге появился немного смущенный и покрасневший Джереми Питт, который, кажется, уже немного оправился от побоев полковника Бишопа, но все же еще прихрамывал на левую ногу, да и видно было, что каждый шаг причиняет ему некоторую боль.

— Здравствуйте, мисс Блад! — весело сказал он, дошел до стула и присел на него. — Капитан разрешил мне сделать небольшую прогулку до вашей каюты и сказал оставаться здесь до его прихода. Большая часть команды сошла на берег… — грустно добавил он, посмотрев в окно. Из него открывался прекрасный вид на порт. — Я тоже хотел бы, но, увы, капитан Блад посчитал мое состояние неудовлетворительным, поэтому я остался здесь, — он помолчал немного, а потом с интересом спросил: — А вы, значит, уедете обратно на Барбадос? Капитан сказал, что там осталась ваша семья…

Семья? Не сказал же Питер Блад своим людям о том, кто она такая? Это было бы слишком опрометчиво — конечно, у него не должно быть от своих сторонников никаких секретов, и все-таки ее происхождение лучше было бы оставить в тайне. Настасья приятно улыбнулась, отчего Джереми Питт покраснел еще гуще.

— Да, мистер Питт, моя семья осталась в Бриджтауне… Надеюсь, они выжили в этом аду, и я очень хочу вернуться домой, к ним.

— Волверстон говорил, что женщина на борту — плохая примета, — тихо сказал Джереми Питт, отчего-то пряча глаза. — Когда капитан Блад нашел вас в лесу, он был против того, чтобы брать вас с собой. Волверстон думает, что вы принесете нам несчастья.

— Это всего лишь суеверия, господин штурман, — заметила Настасья. — Не думаю, что вам нужно всерьез воспринимать эти слова. А я же вам не принесу никаких неприятностей, потому что очень скоро покину вас.

— Да, вы правы… Извините, не хотел вас этим обидеть, — проговорил Джереми Питт. — Не принимайте близко к сердцу, прошу вас, мисс.

— Ничего страшного, я не держу ни на кого зла, — ответила Настя и взглянула на белоснежные здания Тортуги. Очень хотелось прогуляться по этому городу, несмотря на запрет названного брата, да и наверняка из рассказов моряков она получит гораздо больше информации, чем она получила от дона Эстебана. — Мистер Питт, — вкрадчиво начала она. — Вы, кажется, хотели прогуляться по этому городу?

— Да, мисс Блад, — неуверенно согласился Джереми Питт. — Но капитан Блад строго-настрого запретил мне это делать. Он сказал, что я должен быть вместе с вами.

— Ну, а я хочу быть в этом замечательном городе, — весело сказала Настасья. — Ведь вы ничем не нарушите указание капитана Блада? Да и если мы будем вдвоем, нам уже будет не так страшно. Не бойтесь — мой названный брат не узнает об этом: мы ведь только одним глазком глянем, верно?

— Но, мисс Блад… — попытался возразить молодой штурман, но увидел в глазах собеседницы дьявольские огоньки, говорившие о ее решимости довести начатое до конца. — Хорошо, мисс Блад, но с одним условием: мы глянем только одним глазком!

Настасья радостно вскочила с постели, схватила Джереми Питта за руку и потащила его наверх. Часовой, стоявший на палубе, с некоторым удивлением увидел сестру капитана и штурмана, которые решительно сошли по трапу и отправились по мосткам в порт, но решил не останавливать их, не получив такого указания от капитана Блада. Правда, выглядела эта парочка весьма странно, отчего часовой усмехнулся и продолжил мерно вышагивать по полуюту.

Улочки Тортуги, как выяснила Настасья, кишели таким пестрым народом, что увиденное на пристани могло показаться черно-белым сном. Здесь, кажется, собрались все нации мира. Даже русские здесь были — в ее лице, а еще один раз ей показалось, что в толпе она разглядела раскосое лицо китайца. Англичане, французы, голландцы, немцы — все собрались здесь с единственной целью: пиратствовать. Пожалуй, не было в этом городе только испанцев, против которых и была направлена вся эта мощь, сосредоточенная здесь, хотя Настасья не сомневалась, что некоторые из этих людей не брезговали грабить и другие торговые суда, попадавшиеся под руку. Если она правильно помнила рассказы капитана «Державной Мэри», который целых два месяца составлял ей компанию во время поездки в Новый Свет, все пираты делились на два типа — отчаянных головорезов, не чуравшихся никаких поступков, и флибустьеров, которые грабили исключительно испанские суда и колонии ради мести. Все это разношерстное собрание разных по сути людей образовывало единое «береговое братство», которое жило по своим законам и которое имело свои представления о чести и долге. Капитан «Державной Мэри» очень плохо отзывался о пиратах, и тем не менее он восхищался их великой храбростью, таким же великим пьянством и жестокостью, которой они отвечали на жестокость испанцев. Настасья никогда не думала, что однажды она увидит это вживую; она даже представить не могла, что станет участницей таких событий, от которых любую московскую девушку бросило бы сначала в жар, а потом в холод. Что же, случай представил ей такую возможность. Она еще не понимала, к добру ли это, но пути Господни, как известно, неисповедимы, значит, ей осталось только плыть по течению жизни, стараясь сохранять свое достоинство.

— Зайдем в какое-нибудь заведение? — поинтересовалась Настасья. Джереми Питт удивленно посмотрел на нее так, как будто только что услышал из ее уст какое-то непотребство.

— Что вы, мисс Блад! Поверьте, не нужно вам там появляться! — пылко возразил он, но Настасья покачала головой, понимая, что посетить местную таверну все равно придется.

— Мне нужно кое-что узнать о Барбадосе, а где я могу найти столько информации, сколько в кабаке? — спросила Настасья. Джереми Питт снова вынужден был согласиться.

— Только вы скажите, что вам нужно узнать, — сказал он. — Я сам об этом поспрашиваю, чтобы не привлекать к вам ненужного внимания.

Настасья на минуту замолчала, стараясь сформулировать свою просьбу так, чтобы не удивить ею своего спутника. Прямо попросить навести его справки о русском после? Но с чего бы английской девушке интересоваться чужеземцем? Но как еще можно сказать о таком щекотливом вопросе?

— Нам сюда, мисс Блад, — Джереми Питт тронул ее за плечо и указал на питейное заведение, расположенное в подвале какого-то жилого дома. Выглядело оно не слишком презентабельно, и штурман поспешил объяснить: — Понимаете, мисс Блад, если мы пойдем туда, куда ходят почти все, мы можем наткнуться на наших ребят, а вы вряд ли хотите этого. Мы же должны сохранить нашу прогулку втайне, правда?

— Да, вы правы, — ответила Настасья, оглядываясь по сторонам и ища в толпе знакомые лица. Нет, никого; значит, у них есть около получаса, чтобы узнать все, что нужно, и при этом не попасться на глаза Питера Блада, который сейчас наносил визит французскому губернатору.

Они вдвоем спустились в подвал, тускло освещенный свечами, в котором собрались две шумные компании и несколько одиноких пиратов, которые пришли сюда с явной целью выпить все, что только найдется у владельца этого заведения. Джереми Питт сел за свободный столик и пригласил сесть рядом с собой и Настасью.

— Так что вам нужно узнать, мисс Блад? — еще раз обеспокоенно спросил он. Настя наконец решилась, и, глубоко вздохнув, посмотрела прямо в глаза молодого штурмана.

— Мне нужны все новости и слухи о русском после, который был на Барбадосе во время нападения испанцев, — четко проговорила она.

— Да вы смеетесь! — возмутился Джереми Питт, когда до него наконец дошел смысл сказанных слов. — Зачем вам это знать? Я думал, что это будет что-то важное… а оказывается, что вы просто решили посмеяться надо мной!

— Это правда важно, — холодно ответила Настасья. — Мне нужно это знать, и как можно скорее.

Джереми Питт, насупившись, буравил тяжелым взглядом столешницу, видимо, мучаясь муками за совести за то, что послушал мнимую сестру капитана и по ее наущению привел ее сюда. На его лице явно проглядывала мысль схватить Настасью за руку и уволочь ее прочь из такого места, не подходящего ее персоне, но она не собиралась сдаваться так просто, когда желанная цель была так близка.

— Дело в том, что русский посол очень помог моей семье, когда она была в бедственном положении, и мне очень хочется узнать, жив он сейчас или нет, — сказала Настасья, слегка покраснев оттого, что ей пришлось соврать. В принципе, Джереми Питт был очень даже неплохим парнем, и лгать ему было очень стыдно, но она не видела перед собой другой возможности уговорить его на подобную авантюру. Он покраснел, потом побледнел, потом, наверное, пообещал себе, что расскажет обо всем капитану Бладу, и в конце концов он громко вздохнул, исподлобья смотря на Настасью.

— Хорошо, я спрошу о нем, но прошу вас, мисс Блад, больше не шутите так со мной! — сказал он, осмотрелся, заметил одну из двух компаний подвыпивших корсаров и незаметно присоединился к ней.

Настасья пристально следила за молодым штурманом, коря себя за то, что ввязала его в эту историю. Да еще к тому же он ранен, ему наверняка тяжело обходилось все это, но желание узнать хоть что-нибудь об отце было слишком сильным, и даже совесть как-то незаметно уступала перед ним. Ей это не нравилось, но она понимала, что кроме отца у нее никого нет, а значит, найти его просто необходимо. Размышляя над этим, она не заметила, как к ней подсел пожилой моряк, который с любопытством рассматривал ее.

— Что вам нужно? — резко спросила Настасья, заметив незваного гостя. Тот слегка склонил голову, достал из кармана сигару и медленно закурил.

— Простите, мисс, но я ненароком услышал ваш разговор с этим молодым человеком, — сказал он, кивнув на Джереми Питта. — Ваше желание показалось мне довольно необычным. Вы, видно, простая девушка, да не совсем: говор у вас какой-то странный, — моряк прищурился и в упор посмотрел на нее. — А у русского посла дочурка была, так прямо вылитая вы, мисс, — как бы невзначай продолжил он.

Настасья побледнела — какой-то неизвестный проходимец узнал ее, да еще в таком неприглядном месте, и это очень злило ее; с другой стороны, он знал что-то о ней и о ее отце, и тогда, может быть, он сможет рассказать ей что-нибудь интересное.

— Да, вы правы, — согласилась Настя, наклонившись к незнакомцу ближе, так, чтобы никто не мог подслушать их разговор. — Я — дочь русского посла Михаила Феодоровича. А кто вы такой?

— Меня зовут Сэм Беннет, к вашим услугам, мисс. Я плавал на «Прайд оф Девон». Слышали о нем?

— Да, — тихо ответила Настасья. Конечно, если этот моряк был действительно с «Прайд оф Девон», то это объясняло, откуда он знает ее: один раз она и ее отец посещали бараки, в которых содержались раненые с этого корабля, и приносили им немного фруктов в знак уважения к ним, а, если говорить точнее, в знак уважения к Арабелле Бишоп, которая занималась подобным благотворительством. Он вполне мог запомнить ее там, хотя одевалась она тогда по-другому, да и Прасковья заставляла ее использовать белила и румяна, когда она официально «выходила в свет». — Что вам известно о моем отце?

— Немного, — Сэм Беннет выпустил изо рта облачко дыма и продолжил: — Говорят, он встретился с испанским командиром, но это только слухи; правда, губернатор утверждал, что он видел его рядом с испанцем и они разговаривали о чем-то. А потом, на следующий день, утром, этот самый испанец хотел вызвать его к себе, не знаю, правда, зачем, но выяснил, что русский посол куда-то делся, а вместе с ним пропала и его жена. Хотя, думаю, женой-то были вы, и вполне понятно, почему он вас так представил… В общем, пропал ваш отец, а куда — неясно. Может быть, его убили случайно, по прихоти, а, может быть, он сбежал… Хотя, если вы на Тортуге, а его с вами нет, то вероятно, что он уже мертв.

Настасья отупевшим от боли взглядом уставилась в пол, рассматривая доски, из которых он был сделан, и щели между ними. Доски потемнели от времени, грязи, и сажи, но щели, крупные, глубокие, все равно были еще чернее — прямо как дыры в ее сердце. Значит, мертв… Мертв. Это слово было приговором, оно было тяжелым и несправедливым, но оно прозвучало, а назад воротить его уже было нельзя. Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь… Хотелось закричать, постучать кулаком по столу, но она, сохранив остатки разума, понимала, что этого делать ни в коем случае не надо. Мир рухнул, от него остались только руины, да и те были испещрены трещинами. Она теперь совсем одна, неизвестно где, неизвестно с кем… Хотя нет, известно — она была с капитаном Бладом, который обещал заботиться о ней. Если она навяжет ему свою персону, он будет так же радушен? Или отправит ее восвояси? Нет, она не хочет возвращаться в Россию — там у нее тоже никого нет, а одной будет так страшно, так непривычно… Она сойдет с ума от тоски, если окажется в отцовском тереме, будет там жить, спать, влачить жалкое существование до тех пор, пока родственники насильно не выдадут ее замуж.

— Что вы хотите от меня взамен? — глухо спросила Настасья, не понимая, как она нашла в себе силы говорить. — Ведь вы рассказали все это не просто так.

— Есть очень мало вещей, которые может предложить мне такая юная леди, как вы, — ответил моряк. — Но я все же попрошу вас об одном одолжении: я видел, что вы приплыли сюда с человеком, которого называют капитаном Бладом. Если вдруг он захочет собрать вокруг себя верных людей, намекните ему, что Сэм Беннет готов служить под его началом. Английский торговый флот мало оправдал моих ожиданий, а вот о капитане Бладе его люди рассказали столько, что я готов был бы пойти за ним на край света…

Лицо Настасьи потемнело: пожилой моряк намекал на то, что Питер Блад, оказавшись на Тортуге, начнет собирать команду флибустьеров, чтобы грабить испанцев. Нет, никогда такого не будет. Никогда этот человек не поступит так низко и подло. Быть грязным вором и пиратом? Это совсем не вяжется с его обликом благородного рыцаря, который спасает всех и вся. Пират — это же кровь, убийство, воровство, то есть все то, что порицается не только людьми, но и Богом…

— Хорошо, я скажу ему об этом, если он вдруг задумает собрать вокруг себя «верных людей», — с тихой угрозой в голосе ответила Настасья. Сэм Беннет улыбнулся.

— Ну вот и ладно. А я ни одной душе не скажу, что видел вас здесь. Это будет наш маленький секрет.

Моряк собрался встать и уйти, но неожиданно на его плечо опустилась тяжелая рука, которая пригвоздила его к месту.

— Ты кто такой, черт возьми? — громко спросил Джереми Питт, заглядывая ему в лицо. — Что тебе нужно, а?

— Ничего, молодой человек, — миролюбиво сказал Сэм Беннет. — Я уже собирался уходить.

— А что вы делали здесь до этого? — грозно нависая над столом, снова спросил штурман.

— Мистер Питт, оставьте его в покое, — Настасья решила вмешаться в этот бессмысленный диалог, а то дело, чего доброго, могло дойти и до драки. — Все хорошо. Давайте вернемся на корабль, мне кажется, мы пробыли здесь уже достаточно.

Джереми Питт взял Настасью под руку и быстро увел ее из этого места, пока Сэм Беннет провожал их двусмысленным взглядом. Когда они вышли на улицу, штурман недовольно хмыкнул и посмотрел себе под ноги.

— Почему вы меня не позвали? Какой-то подозрительный тип, не нравится мне он. И спина так разболелась после всех этих прогулок… Не зажила еще до конца. Вы, конечно, как хотите, но я обо всем расскажу капитану Бладу. Я и так его подвел, а тут к тому же такое… — он хмуро посмотрел на Настасью, а потом снова перевел взгляд на носки своих сапог. — А про русского посла я ничего не узнал. Те, у кого я спрашивал, давненько не бывали рядом с Барбадосом, и про налет они услышали только от меня, а потом я как вас увидел с этим…

— Успокойтесь, мистер Питт. Вам не нужно волноваться, — прервала его Настасья. — А капитану Бладу я сама обо всем скажу. Нам есть о чем с ним поговорить.

— Что он вам сказал? — удивленно спросил Джереми Питт, догадавшись о причине такого настроения у сестры капитана Блада. — Если он что-то вам сказал, не верьте ни единому слову — я говорю вам, что это проходимец и лжец. Он наверняка вам что-то наплел. Не верьте, я очень прошу вас.

— Я и не верю, — отозвалась Настасья, хотя в душе она понимала, что слова Сэма Беннета, скорее всего, были правдой, как она и подозревала. Слишком это было похоже на правду. Слишком жестокие здесь были нравы. — Поэтому мне и нужно поговорить с капитаном Бладом: он старше меня, и сможет сказать, что мне делать. Потому что я уже этого не знаю. Я боюсь, мистер Питт. Я здесь совсем одна.

— И ничего вы не одна, — возразил он. — С вами я, и капитан Блад. Мы вам обязательно поможем, вы только скажите, что вам нужно.

— Вы уже мне вряд ли поможете. Это не в силах человеческих, — тихо прошептала Настасья, но ее спутник услышал эти слова. — Хотя спасибо вам за вашу доброту.

Джереми Питт задумчиво посмотрел на засохшую глину, которая служила здесь дорогой. Среди всего этого витала какая-то тайна, и штурман многое бы дал, чтобы поймать ее за хвост, но спросить об этом у мисс Блад он не решался, а капитан Блад вряд ли дал бы ему ответ на такой вопрос. Чувство такта не позволило ему зайти дальше дозволенного, и он замолчал, посматривая на гавань, чтобы увидеть прекрасные черты испанского, а теперь уже их корабля, «Синько-Льягас».

1) Капитан Джек Воробей!

Вернуться к тексту