Свет во тьме и тьма во свете (гет)

Светило продолжало обрисовывать круги вокруг твердыни Ордена и каждый новый виток выходил у него чуть мрачнее предыдущего. Уже мало оставалось тех, кто умудрялся сохранять счастливое неведение о тектонических сдвигах в недрах Ордена. Все что могли сейчас сделать его жильцы — это решить, по какую сторону разлома им остаться. Кларай против традиционного Совета. Или как чаще выражаются сторонники понятно какой из сил «Кларай против святош». Жесткий вопрос по повестке дня колол приятельство, дружбу, порой даже узы поважнее. В попытках доказать свою правоту оба осколка некогда единого целого клеймили и чернили один другого, постепенно скатываясь в откровенную вражду. Конечно, еще оставались убежденцы нейтралитета, что пытались сидеть на тоненьком мостике меж двух краев обрыва, но едва ли можно сказать, будто им легче остальных. Таких всюду, на каждом углу, подстерегали разговоры о насущном, как бы подталкивая сделать выбор. Что, тебя интересует, какая сегодня будет погода? Пф, нашел чем голову забивать, вот лучше узнай что Такой-то сказал Сякому-то. Яблоки подорожали? Эх, а вот если бы Кларай/ не Кларай… И чем шире расползалась пропасть, тем сложнее становилось держаться за мостик, ведь с обоих концов летели лишь порицания. «Трус», — твердили одни, «Предатель», — клеймили другие.

В прочем, Хэйрон мог бы позавидовать и им. Стоит ли говорить, что в среде воинской братии приверженцев Кларая было особенно много. И хоть чем выше был ранг, тем доля бунтарей становилась меньше, все же и среди рыцарей ему хватало оппонентов. С многими из них Герой Ордена состоял в хороших отношениях. Душой компании он, конечно, никогда не был, но все же перекинуться какой шутейкой или историей любил. А теперь — они словно на ножах. Лишь завидел, уже напрягаешься, ждешь, не вылетит ли колкости. Закономерно, ведь после выходки на посвящении для общественности он стал главным оппонентом Кларая, настоящим противовесом, как и хотел Лакроу. И к такой персоне, конечно, было приковано повышенное внимание. Стали ходить слухи о его дружбе со священниками. Придумывалась какая-то конспирология. Даже стали лезть в его глубокое прошлое, что уж по мнению первого рыцаря было предельно мерзко. Вдобавок далеко не все рыцари-клараевцы стали таковыми по велению одного лишь чувства справедливости. Кого-то принять сторону убедили — Хэйрон часто говорил о том с Фраконом. И такой вот противовес к противовесу целенаправленно не давал Хэйрону заскучать.

Однако Хэйрону было сложно их осуждать, ведь по сути, он был таким же "наемником", но с другой стороны доски. И честно говоря, где-то там, вне признания даже самому себе, он жалел о том выборе вступить в эту игру. Да, молодой воин мягко говоря не одобрял действия и стремления Кларая, но ноша участия в этой грызне постепенно становилась ему непосильной. Он уже просто желал, чтобы все как по волшебству закончилось и вернулось в привычное русло. Но волшебство, естественно, все не происходило…

— Эй, Хэйрон? Ты меня слушаешь?

Мысли рыцаря прояснились.

— Извини, чуть призадумался, — признался он. — Но суть я понял.

Фракон неодобрительно нахмурился, что прилежный учитель над неприлежным учеником, но свое недовольство не высказал.

— Да, акция. В принципе, от тебя там особо ничего не требуется. Так на случай, если кто из клараевцев решит выкинуть что-то экстраординарное. Ну и поддержать нас своим присутствием, разумеется.

Хэйрон молча кивнул.

— Так, еще что хотел сказать. Насколько нам известно, про тебя собираются пустить новые сплетни. Я уже много раз говорил: не поддавайся на провокации. Им только это и нужно. Веди себя естественно, грубо говоря, просто шли их куда подальше.

— Слушай, а что там с тем эренским девелета? — вдруг перебил рыцарь.

— М?

Лицо демилорда вновь приняло осуждающее выражение. Впрочем он быстро спохватился и, как будто извиняясь за оставшееся в мыслях, поспешил ответить:

— Не нашли. После возвращения посланных рыцарей новых сообщений не было.

— Ни в Эрене, ни где еще?

— Ну был какой-то слух… — неохотно припомнил Фракон, — вроде один возничий утверждал, что к нему подсел девелета и потребовал подвести.

— И не убил после того? — поднял бровь Хэйрон. — Как будто специально след оставлял.

— Или же это обычная байка, — заключил советник.

Разговор вроде бы готов был вернуться в прежнее русло, но оба собеседника как-то медлили.

— Слушай, я знаю, что тебе все это противно… — искренне начал Фракон, — эти интриги, склоки. Поверь, я, Лакроу, все остальные — мы такие же люди. Нам тоже хотелось бы без этого. Но не получается. А если оставить все как есть — ты знаешь, будет много хуже.

Хэйрон угрюмо кивнул, разум-то его был согласен.

— Просто вспоминай это в особо тяжкие минуты.

Надо сказать, что даже пара фраз по близкой рыцарю теме благотворно сказались на его настрое, потому от Фракона он вышел в чуть лучшем состоянии, чем зашел. Уже неплохо. Теперь можно и поесть. Хотя честно сказать походы в столовую стали в последнее время его напрягать — как-никак лучшее место для склок и выяснения отношений. Оттого многие уже перестали посещать этот "символ единства". Но Герой Ордена поступить так не мог. Прятаться и отсиживаться? Пф! Забудьте про политику, Хэйрон по своей натуре не простил бы себе такого!

Переступив порог, первый рыцарь убедился, что сей раз не стал исключением. Напряженность чувствовалась невооруженным сердцем, вводя для трапезующих дополнительное разграничение в добавок к ранговому. Того и гляди скоро придется удвоить число столов…

— Опять какую ерунду трепещите? — бросил Хэйрон, едва заняв свое место. От него не ускользнуло то, как некоторые "братья-рыцари", про которых ему все было понятно, оживленно обсуждались и встрепенулись при его появлении.

— Да так, слухи любопытные одни… — хитро прищурился заводила банды.

Первый рыцарь поразглядывал его ухмыляющееся лицо. Маленькие усики дьявольскими стрелочками торчали из-за роскошного красного шарфа. Зауженные глазки создавали ему лисий образ, хорошо дополняемый хвостиком шелковых волос. С Пьером Хэйрона никогда не связывали взаимные симпатии, а уж после того как тот чистосердечно встал на сторону Кларая — и подавно. Воин демонстративно погрузился в свою тарелку. Голос его звучал спокойно.

— Про меня ненаглядного не иначе.

За предшествующие баталии он уже испробовал все возможные пассивные тактики и знал, что от задушевного разговора не отвертеться, так почему бы не попробовать роль агрессора?

— Ну так самое интересное происходит с лучшими из нас!

— Чтот это все начало "происходить" как-то недавно… После моего броска перчатки Клараю, я б сказал.

— Ой не знаю… — медленно отреагировал оппонент, видимо новая тактика сработала.

— Зато я знаю! — воодушевившись, Хэйрон прямо-таки бросился на противника. — Все эти истории вами же придумываются, вами же друг другу пересказываются. С одной единственной целью. И все это знают. Вы просто наемные болтуны.

— Давайте хоть раз просто спокойно поедим, — устало проговорил Бернард, он был одним из тех немногих, кто напрочь отказывался вставать на какую-либо сторону и "призывал к миру".

На время воцарилось молчание. Хэйрон чувствовал победу и был собой доволен. Однако кто-то более проницательный мог бы понять, что обидчик последними его слова не оставит. Ему нужна была лишь толковая мысль, и присоединение к трапезе Кассандры подсказало ему такую.

— Скажи, а ту историю с Маркусом тоже «мы придумали»?

Бернард громко вздохнул, а Хэйрон поднял на Пьера глаза. Все же он не стал ничего говорить, а лишь показательно отмахнулся. Однако тот не отступал.

— Ну что ты у него девку стал перебивать? Еще едва ли не угрожал ему из-за нее.

— Не твое дело. Тебе все равно не понять: ни самой истории, ни причин.

Последние слова были явно лишними, они давали оппоненту все необходимое.

— Да как же, мы "понимаем" какой ты заботливый! Вот об одной уже позаботился!

Резкий удар выбросил Пьера из-за стола. Хэйрон и сам не успел осознать ни своих действий, ни нахлынувшей ярости. Волной произошедшее быстро разошлось по всей столовой. Воины Ордена перестали орудовать ложками и дружно уставились на эпицентр события. Уже мгновение спустя первый рыцарь пожалел о содеянном, но теперь уже ничего не воротишь.

— Еще что хочешь сказать? — осведомился он, презрительно глядя на лежащего соперника.

Тот встал и бросил на Героя Ордена не менее пламенный взгляд.

— Да. Ты перешел черту. Вызываю на Волеборие.

Публика опомнилась и начала творить то, что выходит у нее лучше всего: гул. Под этот гул Бернард встал меж двух противников, как бы наводя мост.

— Да ладно вам! Сколько лет уже рыцари не состязались. Вы считаете, что сейчас самое время? Хотите чтоб все пошли друг с другом тягаться? Оба глубоко задели друг друга, оба и так пострадали. Успокойтесь на этом.

Пока он говорил, к Пьеру подошла Кассандра. Мужчина только успел к ней обернуться, как та тоже вмазала ему по лицу.

— Меня тоже вызовешь? — холодно поинтересовалась она.

Пораженный Пьер потер щеку.

— Возможно. Но после того как разберусь с Хэйроном, — он перевел взгляд на первого рыцаря. — Если ты не трус.

— С удовольствием надеру тебе зад, — заключил тот.

После такого события Героя Ордена неминуемо ждал очередной разговор с Фраконом. Демилорд сокрушался о нерадивости молодого воина, о том, что тот не слушает, что ему говорят, о том, что его предупреждали... А угрюмый Хэйрон-то слушал и дивился тому, как же поменялось поведение его друга. Сейчас он воспринимался как совершенно чужой человек, просто с чертами знакомыми. Не осталось и тени той былой атмосферы, что некогда вырывала обоих из привычного каждому круговорота мирских забот. Они стояли по одну сторону баррикад, но как ни странно, это их отнюдь не сближало.

Уже к вечеру усталый и удрученный Хэйрон шел по коридору и наткнулся на в некотором роде "виновника торжества". Маркус был в привычном для себя амплуа: осаждал Сауру. С довольным видом он разглагольствовал перед ней, поблескивал озорным огоньком в глазах, и даже что-то нашептывал на ухо. Саура все это терпела с серьезным видом, видимо пытаясь не выказать своего отвращения. К моменту, когда Хэйрон приблизился, разговор уже иссяк, и девушка, как всегда безрадостно, пошла восвояси, даже не улыбнулась поприветствовать появившегося хорошего знакомого.

— Опять все по-новому? — задал риторический вопрос Хэйрон, проводив поспешившую скрыться девушку взглядом.

— А ты все по-старому? — осведомился в свою очередь Маркус с ехидной ухмылкой.

Прищуренный взгляд Маркуса скользнул в сторону. Хэйрон мог заметить стоявшую неподалеку публику, жадно впившуюся глазами и ушами в разворачивающуюся сценку. Разумеется, Маркус был в курсе последних событий. Наверняка и сама история их противостояния перешла в уши Пьера из его уст. Может, и сама идейка с такой провокацией была подкинута им. Хэйрон не желал подыгрывать ему в новом спектакле.

— Какой же ты говнюк! — бросил он, проходя мимо.

Настало новое утро. Такое же серое, как и предыдущее. Хэйрон лениво раскинулся в постели, сложив руки за головой, и глядел в потолок. Тоже серый. Назначенное на после полудня Волеборие с Пьером не добавляло действительности красок. Проиграть он не боялся, но сама эта история не сулила ничего хорошего. При любом исходе выиграть он ничего не может, а вот мерзкое послевкусие останется еще ой как надолго. То будет днем, но было какое дело и на утро… Ах да, акция! Хэйрон, правда так и не понял: ни ее смысле, ни содержания, ну да и ладно. Пусть оппозиционеры делают свое дело, а он сделает свое — рядом постоит.

Рыцарь нехотя снарядился и поплелся по коридорам, оглядываясь по сторонам. Сейчас бы еще с каким-нибудь Маркусом столкнуться… Сбор был назначен на заднем дворе. Хэйрон уже знал многих сторонников Лакроу, и к моменту появления воина их успело собраться порядочно. Не имея особых инструкций, сын Ордена решил пока подпереть собой стену у входа. Появился Фракон, начал что-то организовывать. Как всегда. Кажется все уже было готово к началу, но вдруг повеяло какой-то суматохой, быстро распространившейся по округе.

— Дорогу! Дорогу!

Караван стражников тянулся от ворот в город, расчищая путь к нутру дворца. За крикливым авангардом виднелась группа с носилками, накрытыми белой тканью. Следом шли еще люди, причем уже не только стражники. Хэйрон конечно не мог остаться безучастным к происходящему. Какое-то невыразимое предчувствие охватило его, и рыцарь сам не до конца осознавая свои действия, невзирая на протесты сопровождающих, подступил к носилкам и приподнял накидку.

— Маркус?! — полный шока он уставился на застывшее лицо.

— Именно! — грубо отстранил его подоспевший стражник, по-видимому лидер процессии. — Лучше б помогли нам разогнать толпу, а не дурной пример подавали… первый рыцарь!

Быстрее Героя Ордена среагировал Фракон.

— Давайте лучше в лазарет. Нужных людей привести легче, чем тело. Я позову демилорда Фенстера. Это у вас свидетели?

— Да.

— Тогда и Джастина…

После того как тело доставили в лазарет, суматоха только усилилась. Взбудоражен оказался без малого весь замок: шутка ли, убит рыцарь, причем не где-нибудь на задании, а здесь, прямо в Оренте! Допрос стражников и свидетелей выявил следующую картину. Первым мертвеца обнаружил рыбак. Утром он вышел к реке и увидел нечто прибившееся к берегу. Он позвал стражников и уже те забили тревогу. Как указал ночной караул, Маркус вчера поздно вышел в город и назад не вернулся. В прочем, в том не было ничего не обычного.

— Смерть наступила вследствие удара острым предметом в сердце. Врачи говорят, что удар был очень точен. То, что он был единичным, также говорит о том, что убийца прекрасно знал, что делает.

Фракон сделал паузу. В развернувшейся суматохе он сыграл не последнюю роль и к настоящему времени изрядно утомился. Все еще обескураженный Герой Ордена терпеливо ждал.

— Ну а потом тело отдали лорду Лакроу. Для Великой Сферы.

Хэйрон безмолвно поднял на друга глаза, как бы вопрошая: «И что?»

— Согласно его словам, все произошло в городском парке примерно в час ночи. Нападавший скорее всего был один. После убийства, он подтащил тело к берегу и скинул в воду. Видимо, надеялся, что его унесет дальше от города…

— А что-нибудь про самого убийцу? — наконец ожил первый рыцарь.

— Коли б Сфера позволяла бы такое… — покачал головой член Совета. — Но на месте работают следователи. Может, что дополнят.

Он налил себе бокал промочить горло.

— В верхах, конечно, неразбериха. Специального заседания не было, но все на взводе. На городские власти идет большое давление. Создан свой комитет, занимающийся независимым расследованием.

— Знаешь, как бы странно ни звучало, я в некотором смысле даже приятно удивлен: думал Совет за своими разборками даже не заметит.

— Невысоко же ты нас оцениваешь… — угрюмо улыбнулся демилорд. — А как дела обстоят в рыцарстве?

— Шок, ясное дело, — пожал плечами Хэйрон.

Когда вас менее сотни, хочешь не хочешь, каждый знает каждого. И хоть вы по роду службы играете со смертью, до конца к такому нельзя быть готовым, тем более в таких странных обстоятельствах.

— Может по такому случаю отменить Волеборие? — предложил Фракон.

Рыцарь издал глубокий вздох.

— Говоришь так, как будто это моя затея…

Ему тоже приходила эта мысль. И ответный взгляд Пьера до сих пор стоял у него перед глазами. Хэйрон знал, что они с Маркусом были много ближе, чем он с любым из них. Он не произнес ни единого слова, но ответ был дан без них. Боль и непоколебимая решительность. А под ними — чистая злоба, злоба, направленная прямо на него.

— Слушай, — осторожно начал герой, — а не может ли быть так, что все это…

Он запнулся. Фракон выжидательно смотрел на него, но тот лишь махнул рукой.

— Да нет, не бери в голову, — Хэйрон неуверенно встал с кресла, — пойду, пожалуй.

Парк встретил первого рыцаря свежестью и тенистой прохладой — в сравнении с душными в полуденный час городскими кварталами. Сей зеленый массив располагался вплотную к левому берегу реки — тому же, по которому находился меньший холм с замком Ордена. Вода выступала его естественной границей, однако ниже и выше по течению стояли заставы, так что воспользоваться этим для незаметного проникновения в Орент было едва ли возможно. Сам парк имел искусственное происхождение: уже после экспансии Орента на левый берег было решено расчистить место для зеленых угодий. Для этого пришлось перекапать уже обжитые земли и свозить растительность из ближних и дальних краев, но дело того стоило. Сейчас парк являл без лишней скромности самый уютный уголок в орентском человейнике и позволял отдохнуть от шума, гула и суеты. По крайней мере, так оно было до прогремевшего сегодня события.

— Рыцарь Хэйрон, сэр!

Его приветствовал знакомый служитель Ордена. Хэйрон правда не помнил его имени или чего другого, но лицо казалось знакомым. Рыцарь шагнул вплотную и удостоил служащего рукопожатия.

— Следствие ведете? — он ткнул подбородком в группу рыщущих по округе людей.

— Да-с, — подтвердил тот, — обследовали всю округу. Улик немного.

Следователь ступил ближе к району поиска своих коллег. Остановился у заметно примятой лужайки.

— Сопоставили свидетельства лорда Лакроу и следы. По всей видимости, убийство произошло здесь, — он указал на землю у своих ног, — затем тело протащили в сторону берега.

Палец следователя отследил проделанный убийцей путь.

— Видите две узкие полоски? Скорее всего это от ног. Тело больше несли, чем тащили. Наиболее вероятный способ транспортировки — спиной вперед ухватив тело за подмышки, — для наглядности он ухватил воздух и пропятился пару шагов. — Следов борьбы не обнаружено. Видимо, нападение было совершено молниеносно. Жертва не успела не то что выстрелить, но даже достать оружие. В прочем, учитывая обстоятельства, логично, что жертва об опасности ничего не подозревала. Удивительнее точность удара. Один проникающий удар точно в сердце. Даже крови пролилось совсем ничего.

— Но на земле следы-то он оставил?

Следователь развернулся к воину.

— Вероятно, — он деловито выставил палец в направлении носа героя, казалось он, получает от процесса толику удовольствия. — Видите ли, в парке множество следов, оставленных в разное время, как до, так и после убийства. Идентифицировать из указанного множества следы конкретно убийцы, чья личность, напомню, не является известной, не представляется возможной. Говоря откровенно, мы даже не можем подтвердить, что убийца действовал в одиночку.

Расследователь от такого признания сам несколько пригорюнился. Дабы подбодрить себя и собеседника он решил несколько сменил акцент темы.

— Однако мы может исключить версию ограбления: с тела жертвы не пропал ни один ценный предмет. Наиболее вероятная версия — личный мотив. Мы составили список всех обитателей замка, покидавших его прошедшей ночью. Должен сказать, он весьма невелик, и почти всех уже исключили методом Великой Сферы. Но еще остается весь город. Скажите, вы хорошо знали убитого? Можете ли назвать какого-либо его неприятеля?

От вопроса рыцарь невольно расплылся в горькой усмешке. С того самого момента как он сорвал с мертвого лица покрывало и особенно здесь, стоя у примятой травы, его разъедало тошнотворное чувство. «Ты говнюк!» — вот последние слова, брошенные им в собрата. Что таить, они никогда не были дружны. А уж за последнее время Маркус доставил ему больше раздражения, чем большинство недругов за всю жизнь. Но все же смерти он ему никогда не желал... Хотя как раз нет, желал. Осознание этого факта прорывалось через все заслоны и лишало сына Ордена покоя. Что хуже, в глазах окружающих Хэйрон часто чувствовал укор, словно они тоже знали об этом. Было странное наваждение, словно всевышняя сила подслушала и без спросу претворила в жизнь его желание. Это нелепость, но эта нелепость колебала в глубине его души ту же струнку, что давеча задел Пьер — вину.

— Разве что себя… — наконец ответил герой.

Коктейль этих мыслей все еще переваривался в нем, когда Хэйрон поднимался в рыцарскую обитель. В назначенный час соперник уже ждал его. Рыцари встретились глазами. Острый и холодный взгляд Пьера стал еще решительнее с их прошлой встречи. Разумеется, они были не одни. Множество зевак разного ранга собралось здесь, чтобы лицезреть историю воочию — независимо от исхода уже было понятно, что это Волеборие станет темой обсуждений номер один как минимум на следующую неделю. И было так на самом деле или нет, но Хэйрону казалось будто большинство присутствующих совсем не на его стороне. Что было для него еще хуже: он сам не чувствовал того запала злобы, что будоражил кровь вчера.

— Оба соперника прибыли, — констатировал седовласый судья. — Неугодно ли вам закончить все миром?

— Мне извиняться не за что, — пожал плечами Хэйрон.

— Мне так тем более! — вторил ему Пьер.

Мальчишки, мальчишки… — скорбно потряс головой судья. — Что ж, тогда к барьеру.

Воинство Ордена восходит своими корнями к светским дружинам, и иметь возможность защитить свою честь самым решительным образом — было для них делом чести. Потому культура дуэлянства с самого основания была головной болью руководства Ордена. Особенно это касалось той его ветви, что восходила к церкви, ведь междоусобные поединки — это не только напрасная убыль бойцов, но и несоответствие "духу братства и благочестия". Прямые запреты (в том числе через Кодекс) лишь уводили выяснения отношений в тень, потому пришлось пойти на компромисс: сохранить поединки как таковые, но придать им менее летальный характер. Теперь оппоненты не скалят друг на друга клинки, а испытывают прочность духа. В этом было большое преимущество перед дуэлями: ты мог бросить вызов кому угодно, хоть рыцарю, и иметь шансы на победу. Важно лишь то, как сильно ты желаешь его одолеть, важна лишь воля. Оттого обряд так и назвали — Волеборие.

За свою жизнь Хэйрон ни разу не участвовал в Волебории, да и пожалуй львиная доля рыцарей тоже. Все же священники добились своего: популярность братских столкновений снижалась. Сперва Волеборие вытеснило привычные схватки на мечах за счет легальности и отсутствию риска жизни. Потом само стало уходить в тень, так как все же сама процедура оставалась крайне неприятной. Даже место ее провидения — не центральный двор, а узкий холл, не дающий той зрелищность и чувства масштаба, — тоже косвенно, но сказывалось на популярности.

Хэйрон вступил в круг, в ответ тот загорелся мерным спокойным светом. Его соперник стоял в точно таком же круге, но по ту сторону барьера. Барьер представлял собой узкую перегородку, высотой по пояс взрослому мужчине. В ее центре высилась колонна с отметкой под ладонь с каждой стороны. Первый рыцарь осмотрел руну. Стоит к ней прикоснуться, по твоему телу начнут разливаться болевые ощущения, словно тебя со всех сторон колют играми или поджаривают. Хэйрон был небольшой знаток магических штук, но вроде это заклинание лишь эмитирует воздействие, заставляет тело думать, что с ним что-то происходит, и просить мозг это прекратить. В действительности же действие руны безвредно, и все ощущения пропадают, стоит только руку оторвать. Однако этого не скажешь о поле, генерируемом теми самыми кругами, что заключают борцов. Тело того, кто первый сдастся, будет пронизано насквозь этим, казалось бы, безобидным светом, что вызовет настоящий взрыв ощущений. Итогом этого как правило становится немота по крайней мере на пару дней, что воспринимается как желанное наказание для обидчика. А волеборцам прошлого доставалось еще куда больше. Постепенно уровень закаленности воли служителей Ордена растет, что, как считается, приводит к лучшей переносимости заклинаний. В действительности же хитрые священники с течением времени просто понижают силу излучения так, чтобы горе дуэлянтам приходилось меньше страдать, но оставляют его достаточным, чтобы альтернатива в виде старых добрых разборок не становилась привлекательнее.

В данный момент руны еще не были активны. Предстояла длинная процедура зачитывания всех аспектов Волебория с неоднократным перерывом на предложение участвующим разойтись миром. Надо сказать, что в свете текущих событий, Хэйрона это вполне устраивало. Он вполне б удовлетворился тем, что вмазал Пьеру по лицу. Да он был той еще занозой, но сейчас первому рыцарю было как будто даже жалко его. Все же только что потерял друга, да еще… черт, да почему же он ощущает к этому причастность? К сожалению, примерно по таким же соображениям, сам Пьер ни за что не отступит: то было видно в его глазах. Было ли все это случайным совпадением? Хэйрон очень хотел думать, что да.

— Услышав сие, уверены ли вы, что все же не желаете закончить все миром? — вновь вопросил священник.

— Да! — нетерпеливо рявкнул Пьер.

Хэйрон вздохнул, собираясь выдать закономерный ответ. Но в этот момент его слуха коснулась какая-то неразбериха, в который раз что-то внезапно происходит.

— Хэйрон! Здесь ли Хэйрон? — раздался взволнованный высокий голос.

— Что тебе нужно, малец? — недовольно отреагировала толпа, кою кричащий пытался раздвинуть.

Первый рыцарь развернулся к творившемуся переполоху.

— Я как бы тут немного занят, — подал он голос.

Через зрителей протиснулся мальчуган, Хэйрон узнал его — тот самый отданный Бернарду на прикормку. Он был красен и мокр, но главное чрезвычайно взбудоражен.

— Саура! — еле переводя дыхание пытался донести Дэн. — Там в парке! Я… я решил за ними пойти, а там…

Лишь мгновение ушло у Хэйрона на то, чтобы прийти в себя: он дернулся к окну.

— Стой, мы не закончили! — выкрикнул Пьер.

— Пошел к черту! — метнул первый рыцарь, бросаясь в проем.

— Саура, а это что такое?

Девушка проследила за вытянутым пальцем Дэна.

— Драматическая опера. Самое большое строение в Оренте. После дворца Ордена, разумеется.

— Ты так много знаешь о городе. Словно всю жизнь тут прожила!

— Это только так кажется, — слегка посмеялась провожатая.

С мальчиком они гуляли уже битый час: в городе Ордена и вправду было что посмотреть. Вот только сегодняшняя обстановка как-то не располагала. Люди казались какими-то встревоженными, хмурой стражи заметно прибавилось, то и дело глаз цеплялся за бурно что-то обсуждавших сплетников. Что ж, возможно на сегодня хватит?

— Здравствуй, принцесса.

Дэн обернулся и последовал за взглядом Сауры. Он уперся в высокую фигуру.

— Добрый день, Кассандра, — поприветствовала Саура и через секунду добавила, — ты искала меня?

— Что-то вроде, — кивнула та, — теперь и экскурсии водишь?

Дэн невольно съежился, когда пронзительные карие глаза перенаправились на него. Впрочем, хоть мальчуган того и не ведал, сегодня они выглядели благосклоннее обычного.

— Ему скучно стало, — Саура положила руку Дэну на плечо, как бы успокаивая его.

— Прям умиление, — без тени оного высказала рыцарша, поравнявшись с парочкой, — Мать Тереза, наверное, не нарадуется с тебя. Могу присоединиться? На самом деле я действительно хотела поговорить с тобой. По сердцам.

— Раз так, то может на сегодня закончим, что скажешь, Дэн?

Парень кивнул, и все трое молча двинулось к замку. На подходе к оному Саура отпустила Дэна, а сама вопросительно посмотрела на рыцаршу.

— Не здесь, — покачала головой Кассандра, — не хочу, чтоб кто-либо слышал. Хочу чтоб мы обе говорили без стеснения.

— Тогда где?

В ответ блондинка махом пригласила опекаемую следовать за собой. Пока они шли через город, Саура не сводила взгляда со спины воительницы. Во взгляде том была сосредоточенность, но не напряженность. Тем не менее, ни та, ни другая не проронили ни слова. Словно копя их перед решающей битвой. Замысел Кассандры можно было раскрыть довольно быстро: городской парк. Тихое и спокойное место, где можно укрыться или хотя бы дистанцироваться от назойливого общества себе подобных. Сейчас с этим вообще не было проблем: парк был практически пуст.

Кассандра подошла к раскидистому дереву неподалеку от берега реки. Она прислонилась к нему и, не оборачиваясь, ткнула пальцем в стоящую рядом скамью. Саура с промедлением, но подчинилась.

— Давай на чистоту, — начала блондинка, продолжая рассматривать речную гладь, — ты знаешь, что я не в восторге от твоего пребывания тут. И на то есть причины. Ответь: что именно тебе здесь нужно? Чего ты ищешь, чего добиваешься?

Саура грустно вздохнула:

— Ничего из того, за что ты опасаешься.

Кассандра наконец развернулась к ней. Злобная ухмылка пересекла ее лицо.

— Строишь из себя всезнайку?

— Ты же хотела откровенного разговора.

Едва она произнесла последнее слово, сквозь гул ветерка прорезался шелест листьев, и из куста за скамьей вырвалась рука, попытавшаяся схватить Сауру за лицо. Опекаемая чудом умудрилась ускользнуть, отскочила в сторону через серию кувырков и сальто и приземлилась уже с кинжалами в руках. И это ей помогло, ибо буквально через мгновение на нее сбоку бросился еще один нападавший. Отразив атаку Саура, краем зрения заметила, как с соседнего дерева на нее попробовали набросить сеть. Еще один прыжок и девушка наконец могла перевести дух.

Вокруг нее кружилось кольцо из пяти неведомых неприятелей, все с длинными черными волосами и дикими кошачьими глазами. Саура бросила взгляд в сторону. Кассандра все так же спокойно стояла у дерева, скрестив руки. Заглянув в ее холодные глаза, опекаемая осталась на удивление безэмоциональна, глубоко вздохнула и приготовилась защищаться. Один из нападавших ошибочно принял ее поведение за замешательство и попытался бесхитростно ухватить ее за руку, но ответный выпад Сауры едва не оставил его без своей. Он вскрикнул и отступил. Но ему на смену уже устремился следующий. Вообще говоря, Саура держалась на удивление уверено: она буквально порхала между клинками неприятелей, словно перышко, уносимое порывами творимыми ими ветров. Однако и те свое дело знали, и сколь бы отчаянно птичка не билась в клетке, выскользнуть из нее ей не удавалось. Наконец раненый нападавший потерял терпение и пустил в ход магию: три фиолетовых жгута едва не обрушились девушке на голову, оставляя на земле черные пепельные шрамы.

— Что вы делаете, идиоты?! — раздался гневный голос со стороны.

К сражающимся присоединились еще три черные фигуры, уже облаченные в доспехи. Говорил тот что шел первым, другие сопровождали его, словно телохранители:

— Упадет с ее головы хоть один волос — Фейтер нас живьем сожрет! Что вы боитесь ее ножичков? Хватайте ее, это же всего лишь человечья девчонка!

— Фейтер?! — дернулась как громом пораженная Кассандра.

Лидер банды повернулся и щелкнул в нее пальцами:

— Да, рыцаршу тоже прихватите. Две заложницы лучше, чем одна.

Двое стоявших подле него мгновенно бросились на Кассандру.

— Ах ты предатель! — заревела воительница, едва успевая обнажить меч.

Девелета усмехнулся, сверкая редкими для его рода зелеными глазами.

— Забавно слышать это из твоих уст, — затем он обратился к своим людям. — Давайте живее, нас скорее всего уже заметили. Через пару минут уже могут прибыть орденыши.

Словно по заказу после этих слов удача покинула Сауру. До того казалось бы играючи ускользавшая от всех атак девушка самым нелепым образом в очередном увороте запнулась о какой-то камешек и потеряла равновесие. Стальная ладонь вцепилась ей в горло, не давая шанса на вторую попытку. Мгновение спустя на нее обрушился сокрушительный удар, а затем поглотила темнота…