Облачная рябь (гет)

Завернутая в плотную ткань и с кружкой чего-то горячего и пахнущего сладко-сладко, Сакура смотрела в спину соулмейта. Он стоял у приоткрытого окна, выдыхал едкий белый дым наружу и изредка поводил головой, оборачиваясь и цепляясь за нее взглядом, будто проверяя, тут ли она еще.

Она молчала, ждала, пока остынет напиток, грела пальцы. В груди ласково теплело какое-то неизвестное ощущение — попыткам его распознать не поддавалось, только скользило из вот-вот готовых сомкнуться на его кончике пальцев. Сакура не понимала себя, а стоило бы попытаться.

Вместе с материальностью в нее вернулось все то, что давало возможность жить без тяжести в груди. И Сакура, наверное, сейчас просто искрилась от теплого счастья. Казалось, даже цвета окружающего ее мира стали ярче.

— Ты… кхм… хорошо себя чувствуешь? — Мадара развернулся к ней боком, пристально всматриваясь в ее скрытую тканью фигуру.

— Да, — честно ответила ему Сакура, прислушиваясь к себе — на всякий случай. — Хорошо.

Черные глаза сузились. Мадара затушил белую палочку о дно круглой и плоской штуковины, стоящей на полосе подоконника, и медленно подошел к ней, очерчивая шагами круг вокруг ее стула. Сакура неуютно поежилась.

— Ты упала с большой высоты полтора месяца назад. Но твое… тебя… не нашли внизу, — его ладонь потянулась к лицу. — Либо мне привиделось тогда, а значит и сейчас, из чего исходит, что я не очень здоров на голову, либо… либо ты удачно приземлилась.

— Я удачно взлетела, — Сакура посмотрела на него открыто и улыбнулась, считая, что показывать свой страх нельзя.

Его лицо дрогнуло.

— Ты просто растворилась в воздухе, — медленно сказал Мадара, не сводя с нее взгляда. — Как?

Она ждала. Ждала, пока он спросит об этом, даже придумывала, как объяснить. Но теперь из головы повылетали все умные и правильные слова. Сакура вдохнула с присвистом, взглянула на него прямо и как с высоты рухнула:

— Просто я — не человек. Я жила в небе, пока однажды меня не дернул вниз ты.

Его брови приподнялись. Она нервно прихватила губу зубами, зажмуриваясь. Действительно, не поверил. Но это не удивительно. Все-таки он — человек. А люди предпочитали опускать головы и не замечать вещей, которые не вписывались в их представление о мире.

И это было естественно. Люди ведь не имели возможности летать.

Может быть, умей Мадара летать, он не был бы настолько категоричным? Возможно, тогда бы он знал, что такое зов, и знал, как это — тянуться вниз, в неизвестность. Но Мадара был человеком. Человеком, который сейчас смотрел на нее, как на сумасшедшую. Горькое разочарование было предсказуемо. Но почему-то она надеялась до последнего.

— То есть, ты живешь в небе, умеешь летать, а вниз тебя дернул я, — со странным выражением лица пересказал ее объяснение всему Мадара. Он подобрался к ней поближе. Сакура наблюдала за теми, как скользит под его ногами пол.

— Да, — просто сказала она и улыбнулась. Отпила из кружки остывшего сладкого напитка, довольно зажмурилась — все-таки есть что-то хорошее у людей.

— И ты… можешь летать, — утвердительно повторил он, почти соприкасаясь с ее коленями.

Она насторожилась, задрала голову и, немного помявшись, решила, что если спрашивает, то, может, поверил?

— Могла бы, — осторожно поправила его Сакура и подцепила выбившуюся из-за уха розовую прядку, подергала. — Но вся наша сила заключена в волосах, и когда мне их отрезали, я перестала уметь летать.

Он похлопал по карманам штанов. Не глядя, вытащил пачку с белыми палочками. Достал одну. Поджег. Широкие плечи поднялись, замерли, а позже, с выдохом, опустились.

— То есть, — он резким жестом повел белой палочкой в воздухе, — ты могла и не взлететь, когда прыгала с крыши?

— Ты мне веришь? — встрепенулась она, округлила глаза и тут же чихнула. Жидкость расплескалась по коленям, но не обожгла — спасла ткань одеяла. Мадара не отреагировал, смотря на нее тяжело. Он ждал ответа. — Я не знала, получится или нет.

Она заправила яркие волосы, упавшие на щеку, свободной рукой и неловко попыталась улыбнуться. Но губы едва разъехались — от волнения, наверное. Соулмейт смотрел немигающе — почти сквозь нее — и продолжал дышать этим мерзким дымом.

— То есть, — от его взгляда Сакура вжалась в спинку стула, — ты знала, что могла разбиться?

Она закивала, не видя проблемы. Белая палочка в его пальцах переломилась надвое.

— Ты злишься, — Сакура посмотрела ему в лицо с опаской.

— О, — Мадара Учиха кивнул, саркастично поддернув вверх левый уголок губ, — нет. Ты всего лишь могла умереть.

Это его «всего лишь» давало надежду, что не все так страшно. Но страшно смотреть — как будто сейчас ударит — он не прекратил.

— Но все же получилось, — примирительно заметила она. — Так… ты мне веришь?

— Ты из воздуха появилась, — он отошел от нее, небрежно кинул испорченную белую палочку в раковину, где обычно должна была быть посуда, и включил воду, — на огромной высоте. После такого во что угодно поверишь. Но почему ты не рассказала мне все сразу?

— А ты бы не поверил, — Сакура одним глотком допила все, что было в кружке, и спустила ноги на пол, встала. — Ты же не поверил Шисуи, а его ты наверняка много знаешь.

— Долго, — неосознанно поправил Мадара, наблюдая за ее передвижениями по кухне. — И… что значит, не поверил?

Сакура, поставившая кружку в раковину (прямо рядом с размокшей белой палочкой), развернулась к нему лицом, подтянула одеяло на плечи и торжественно улыбнулась. То и значит.

— Шизуне такая же, как и я. Она мне очень помогла, когда я почувствовала зов, — Сакура скромно опустила ресницы, разглядывая из-под них Мадару, — и потом подсказала, как вернуться назад. Ей ведь тоже обстригли волосы, помнишь?

Его лицо было непередаваемо пораженным. Сакура подошла к нему поближе, таща за собой одеяло, как шлейф, по полу. Похлопала ладошкой по животу, сочувственно улыбнулась на прямой взгляд.

Он перехватил ее за запястье и крепко сжал, подтягивая еще ближе, второй рукой приобнял за плечи. Глаза-угли прожигали в ней дыру. Сакура чувствовала себя не напуганной, но очень смущенной — щеки неприятно теплели. Соулмейт распространял вокруг себя напряженную атмосферу. Честно говоря, Сакура не знала, чего ей от него сейчас ждать.

— Если ты будешь меня пугать, я снова уйду, — твердо сказала она и задрала подбородок, заставляя себя смотреть ему в глаза. — Мне будет больно, я буду скучать, присматривать за тобой сверху, но больше не вернусь.

Хватка разжалась. Сакура спрятала довольную улыбку, опустив голову, и отошла на шаг.

— Ты присматривала за мной? — он криво улыбнулся.

— Я видела, как ты бьешь человека.

На его лице заиграли желваки. Сакура отступила еще на шаг. Мадара это заметил, взял себя под контроль.

— Значит, мне не показалось, — медленно процедил он. — Ну и?

— Зачем? — Сакура вспыхнула от этой небрежности.

Да как вообще можно было так… так… бесчеловечно себя вести!

Мадара развернулся к ней спиной и неторопливо подошел к окну, оперся об подоконник обеими ладонями.

— Видишь ли, за это платят, — наконец-то ответил он, и лучше бы не отвечал. — Такое развлечение.

Сакура потеряла ориентацию в пространстве, стало пусто-пусто в голове. Она задохнулась от накатившего возмущения, сдавившего обручем грудь, но так и ничего и не смогла сказать. Мадара обернулся, становясь в ее глазах размытым. По щекам побежали мокрые горячие ручейки. Руки сами подернулись — вытереть. Соулмейт шагнул к ней, но остановился — она шарахнулась от него назад.

— Т-ты, — она хватанула губами воздух, — ка-ак ты можешь? Это же… это… Вы же люди!.. Нельзя, так нельзя!

Его руки крепко перехватили ее за талию, поддержали и не дали осесть на пол. Но Сакура взбрыкнула. Было непереносимо слышать от Мадары такое. Образ соулмейта, и так претерпевший изменения, рассыпался на части. И больно от этого, кажется, было только ей.

Сам он не понимал ничего.

— Прекрати, — раздраженно процедили ей в макушку, притянув совсем близко. — Это всего лишь работа. Никто никого не заставляет.

— В этом и проблема… Что ты на такое идешь сам, — вскинулась Сакура, пихая его локтем. — Ты не понимаешь…

— Нет. Это ты не понимаешь — и не поймешь. Мы видим это с разных сторон. Но и обвинять меня ты не можешь, — жестко отбрил Мадара и отпустил ее. — Не ты. И не после того, что ты сделала.

Сакура замерла. Он ударил в больное и, кажется, об этом знал. И как на это ответить… У нее не было ни одного хорошего слова, и поэтому она промолчала, глотая обидные слезы.

Она опустила руки, поддержала упавшее с плеч одеяло и положила его на стул. В глазах все плыло от воды, но Сакура упорно развернулась и пошлепала босыми ногами в коридор. Мадара, в конце концов, был невыносимо прав.

Но уйти он ей не дал.

— Нет уж, — сердито сообщил соулмейт, перехватывая ее сзади, и вздернул в воздух. — Хватит с меня этого.

Оказавшись у него на руках, Сакура попыталась вывернуться. В ответ ее сжали еще крепче — так, что едва можно было сделать вдох.

Учиха усадил ее на стол, оперся руками по обе стороны и наклонился близко-близко. Сакура, с мокрыми и горевшими щеками, прерывистым дыханием, возмущенная до глубины души и собиравшаяся обрушить на него весь свой гнев, замерла, скукожилась в комочек — только бы не соприкоснуться с ним чем-нибудь.

На его бледном лице играл солнечный свет, но глаза он не затрагивал. Черные, жутковато-серьезные, они прожигали в Сакуре дыры, буквально придавливали к столу. Она покосилась на разворот мощных плеч, цепкие пальцы, впившиеся в край, и подумала, что свернуть ей шею Мадара сможет без каких-то усилий.

— Мне все равно, кто ты там, — вкрадчивые нотки в его голосе завораживали. — Просто останься, раз уж вернулась.

— Тебе не нужен соулмейт, — Сакура напомнила ему его же слова и даже смогла спрятать обиду внутри, не дала голосу дрогнуть.

— Ты меня услышала, — он наклонился еще ниже, почти коснувшись лбом ее собственного. — Говори и думай, что хочешь. Мне без разницы. Но обратно, — он повел подбородком в сторону окна, — я тебе уйти не дам.

Примечания:

Спустя несколько недель я добила эту часть. Честно говоря, намучилась я и с Мадарой, и с Сакурой. Они по отдельности вроде бы и нормальные, но когда рядом...

Такие вот пирожки.

Осталось только Изуне все объяснить хд

Ищу отзывы.