Хрупкие дети Земли (гет)

Ава открыла дверь, осмотрелась по сторонам, и, не заметив Уильяма, — а никого другого в доме сейчас и не было, — облегченно вздохнула. После всех событий этих дней она чувствовала себя плохо: голова сильно кружилась, в горле стоял ком. Но откладывать дальше нельзя, нужно идти. Конечно, Ава могла бы продолжать прятаться, но тогда это грозит теми последствиями, которых она, промучившись до утра без сна, решила избежать любой ценой. Оттянув в сторону высокий, плотный ворот белой блузки, девушка сделала нервный вдох.

«Соберись…или ты хочешь лишиться всего, что досталось тебе таким трудом?» — придирчиво спросила она сама себя, и шагнула вперед, к верхней ступеньке широкой лестницы. Одернув пиджак, Ава провела ладонью по черной юбке, и натянуто улыбнулась, выискивая в своей памяти хотя бы что-то, что отвлекло бы ее от беспокойных мыслей и помогло успокоиться.

Ничего.

Пустота.

«Ладно, пошли!» — шепнула Ава, не слишком уверенно выходя вперед, и напоминая себе, что, в конце концов, не нужно так сильно пренебрегать классическим стилем, а стоит, хотя бы изредка, вспоминать, что это такое — туфли на каблуках. Стараясь ступать как можно тише и легче, — хотя она и сама не до конца понимала, зачем ей это нужно, — Ава так сильно сосредоточилась на своей походке и на мыслях о том, что ей нужно поторопиться, что легкий звук, с которым Уильям прочистил горло, прежде чем начать говорить каким-то странно-торжественным тоном, не на шутку испугал ее.

— Ава Полгар… — начал он, и замолчал, то ли ожидая внимания той, чье имя он только что назвал, то ли раздумывая над тем, что сказать дальше.

К этому моменту Ава уже добралась до середины лестницы.

«Бесит!» — подумала она о костюме, снова оттягивая ворот блузки в сторону.

— Уильям!.. 

Ава ответила неожиданно громко, и постаралась улыбнуться спокойной, приветливой улыбкой, а не той, что глядела на нее из зеркала пять минут назад: улыбка кота, которого только что ударило током, а сверху прибило бетонной плитой. Всем, кто смотрит на него становится ясно — коту очень плохо, но, вопреки обстоятельствам, он улыбается, стараясь сохранить свое реноме. Или думает, что улыбается. В любом случае, выражение, с каким Ава смотрела на себя в зеркало, было смешением боли, сожаления и абсолютного нежелания высовывать нос на улицу. А дальше произошло то, что произошло… но прежде, чем это случилось, Ава успела заметить улыбку на лице андроида. «Вот, он же может быть спокойным!..» — успела подумать она, и почувствовала, как правая нога, подогнувшись, тянет ее вниз, на ступеньки, которых оставалось перед ней всего-то три или четыре.

— Черт возьми! — прокричала Ава, выплескивая в этом крике все скопившееся напряжение.

Она уже приготовилась упасть, но вдруг поняла, что не падает. Все как раз наоборот, — каким-то образом она зависла над полом. Впрочем, в следующую секунду выяснилось, что этот странный образ — руки андроида. Уильям успел ее подхватить.

— Спасибо, — скомканно произнесла Ава, выравнивая равновесие.

«Вестибулярка у тебя, подруга, ни к черту!» — обратилась она  к самой себе, и снова поправила костюм, в котором чувствовала себя очень глупо.

— Пожалуйста, Ава… Полгар, — с мягкой улыбкой и небольшой остановкой после имени произнес андроид, рассматривая румянец на смуглых щеках девушки. — Ты не сильно ушиблась?

— Совсем нет, ты…

— А я… — одновременно с ней начал фразу Уильям, и смолк, посмотрев за спину девушки.

Проследив за его взглядом, и мысленно отметив про себя, что его глаза  в это солнечное утро были какого-то невероятного аквамаринового цвета, Ава увидела темно-красные розы.

— Розы?.. — тихо спросила девушка, чуть-чуть улыбнувшись, и, заметив, как внимательно наблюдает за ней андроид, добавила уже громче. — Ты хорошо придумал, Уильям, я уверена, Сильвии они понравятся.

— Си… Сильвии? — запнувшись, переспросил Уильям, сводя брови на переносице.

— Ну конечно! А ты… как ты? Хорошо? — Ава говорила почти без остановки, забрасывая андроида вопросами.

— Все в полном порядке, Ава Полгар, но я хотел бы узнать другое. Нравятся ли тебе эти цветы?

Расстегнув пуговицы, Ава одернула край пиджака.

— Душно… — начала она, и растерла ладони. — А цветы… цветы красивые, Уильям, но тяжелые.

— Тя-же-лые? —  повторил андроид по слогам. — А бывают легкие?

Ава рассмеялась коротким смешком, а Уильям приготовился задать новый вопрос, но в этот момент услышал перезвон дверного звонка. Вздрогнув, Ава взглянула на дверь, и быстрым шагом подошла к ней.

— Сильвия! — громко сказала девушка, пропуская раннюю гостью в дом. — Рада тебя видеть!

— Неужели? — с сомнением протянула блондинка, перешагивая порог дома и пренебрежительно оглядывая Аву. — Я к Уильяму. Где он?.. Уильям! — Сильвия посмотрела на него. — Может, объяснишь, что происходит, и почему ты снова живешь здесь? 

Блондинка огляделась по сторонам все с тем же выражением крайней брезгливости, что и в первый раз, когда оказалась в доме Авы, и, вернув холодный взгляд к лицу своего молодого человека, поморщилась.

— Сильвия, посмотри, какие цветы приготовил для тебя Уильям. Красивые, правда? —  спросила Ава.

Андроид посмотрел на нее так, словно ту Аву Полгар, которую он знал уже почти год, подменили на дурную копию. «Нет, — подумал он, недоверчиво качая головой. — Ты не можешь спрашивать такое». Хмыкнув и даже не посмотрев на цветы, Сильвия подошла к андроиду, и прошептала немного мягче:

— Доброе утро.

— Доброе утро, Сильвия, — монотонно ответил Уильям, отодвигаясь от своей девушки, и глядя на Аву Полгар, которая в этот момент защелкнула замок на маленькой сумочке, сжимая ключи в руке.

— Я ухожу. Хорошего дня.

— Но… — начал Уильям, и остановил себя, возвращаясь взглядом к Сильвии.

— Ну, так что? Почему ты здесь? Блондинка требовательно посмотрела на андроида.

— У нас показ, нам тоже нужно идти, — растягивая губы в стороны, в неудачной попытке улыбнуться, напомнил Уильям.

— Да. Да!.. Опаздывать нельзя, нам этого не простят! — разволновавшись,  подхватила модель, и достала из сумочки маленькое зеркало, чтобы проверить свой внешний вид.

* * *

Келс с великим трудом очнулся от назойливого звона, и около пяти минут у него ушло только на то, чтобы понять, что это — дверной звонок, а не адские колокола, гремевшие по его душу. «Надо бросать…» — начал думать он, и поморщился. С мыслями стоило притормозить. Сейчас даже это для него тяжело: ночь выдалась неожиданно бурной, и думать после нее оказалось очень трудно.

— Кто-о-о-о-о…. —  тянул Келс, очень медленно идя к двери шаткими тропами. 

Наконец-то взявшись за дверную ручку, он почувствовал небольшую опору, и повернул ее, кисло поморщившись от яркого солнечного света и настойчивого пения пересмешников. — Чертовы птицы!... —  выдохнул он в открытое пространство, и замер на месте, старательно удерживая себя на ногах за счет приоткрытой двери.

— Келс!

— А… Ава? — с трудом фокусируя взгляд, уточнил адвокат.

В ответ раздался дробный перестук каблуков, а потом до Келса долетели слова:

— Я пойду… потом…

Мужчина кивнул, всеми силами соглашаясь с правильностью данного решения, и начал закрывать дверь, когда сквозь звук шагов до него дошла пара всхлипов. Адвокат отошел в тень гостиной, и тяжело выдохнул. Энергично растерев лицо руками, он тряхнул головой, стараясь сосредоточиться. Кто-то плакал, — это он понял. Но плакал не он. «Уже что-то, дружище» — пронеслась в его голове одинокая мысль. И вряд ли…— тут ему пришлось сосредоточиться посильнее, вспоминая минувшую ночь,  — …вряд ли это плакали те девушки… Память, медленно просыпаясь, подсунула ему пару ярких картинок, от которых кровь по телу Келса забегала куда быстрее прежнего, а губы сложились в беззвучное «wow!». «Нет, это не они…они звучали иначе…» — продолжал соображать Келс, снова возвращаясь к открытой двери.

— Ава?...

— Потом, Келс, потом! — торопливо произнесла она, сходя со ступенек крыльца.

— Подожди… проходи…

Немного придя в себя, Келс отодвинулся в сторону, пропуская Аву Полгар в дом.

— Я не вовремя, я не хочу…

— Ты не вовремя, а я — не в форме, — попытался пошутить он. — Заходи.

Келс медленно провел Аву через гостиную в кабинет, и остановился, с удивлением глядя на свою обнаженную грудь. Так, словно совсем не ожидал найти себя в подобном виде. «Хорошо, что брюки на месте», — подумал он, а вслух сказал:

— Располагайся… я сейчас.

Он  действительно скоро вернулся, по пути зайдя на кухню, чтобы поставить кофе. 

Влажные волосы были аккуратно зачесаны назад, и Келс, — хотя все еще бледный, — своим привычным жестом поправил воротник светло-голубой рубашки. Когда он вернулся в кабинет, Ава стояла у книжной полки, разглядывая корешки книг.

— Какое срочное дело настолько не терпит отлагательств? —  иронично уточнил адвокат, опускаясь в высокое темно-коричневое кресло за письменным столом, и приглаживая ладонью мокрые волосы, с которых редкими каплями еще капала вода, оставляя на воротнике и плечах рубашки мелкие, яркие пятна. Девушка провела рукой по ряду книг, беззвучно шевеля губами.

— Ава?

При звуке своего имени она вздрогнула, и застыла на месте.

— Что случилось?

— Почему что-то должно случиться, Келс? 

Девушка повернулась к адвокату, и неубедительно, быстро улыбнулась.

— Потому что мы не договаривались о встрече сегодня, и…

— Не возражаешь, я сниму туфли? — присаживаясь на софу, спросила Ава.

Келс махнул рукой и продолжил:

— …Потому, что сейчас только половина седьмого утра, Эв.

— О-о-о…— то ли мучительно, — от этих новостей, — то ли облегченно от сброшенных туфель протянула Ава, убирая в сторону черные бархатные лодочки. 

— Каблуки — это просто испанский сапог! 

Девушка размяла пальцы и подогнула ноги, удобно устраиваясь на софе темно-красного цвета. 

— У тебя здесь очень уютно.

Положив руки на письменный стол, адвокат наклонился вперед, и посмотрел Аве в глаза. Не выдержав, она отвела взгляд в сторону, и погладила бархатную обивку дивана.

— Хочешь кофе, Эв?

Она быстро кивнула, опуская взгляд еще ниже, и сжимая ладонь в кулак. Когда адвокат вышел, Ава откинулась на высокую спинку, закрыла глаза, и глубоко вздохнула. Прошло немного времени, и она почувствовала, что Келс остановился напротив. Прозвенела, мягко вздрагивая на блюдце, кофейная чашечка, Ава открыла глаза.

— Спасибо.

— Осторожно, очень горячий, — предупредил Келс, занимая свое прежнее место за письменным столом.

Несколько минут они молчали, погруженные каждый в свои мысли, то остужая дыханием черный кофе, то осторожно пробуя его краем губ, и проверяя, остыл ли он настолько, чтобы его можно было выпить. Ава обняла руками изящную чашечку, и тяжело выдохнула воздух из легких.

— Все пропало, да? Все плохо, — тихо произнесла она, даже не стараясь интонацией выразить вопрос.

Келс откинулся на спинку кресла, отъехал в нем немного назад, и посмотрел в высокое окно, за которым по-прежнему слышались трели серых проказливых пересмешников, настолько же умных, насколько и хитрых.

— Почему ты так решила?

Ава пожала плечом и подула на кофе.

— Слишком много всего. Слишком много дел.

— Ну-у… что касается дел судебных, то здесь я могу тебе помочь. 

Юрист подхватил со стола темно-коричневую папку с золотыми уголками, и, открыв ее, стал неторопливо перечислять:

— Допросы в полицейском участке остались позади. Более того, само заявление твоей соседки, на основании которого проводились допросы, отозвано ею без каких-либо видимых причин или пояснений. Проверка твоего андроида и твоей состоятельности в роли хозяйки андроида, основанием для которой послужили показания Роберта Мора, высказанные им во время проведенных в полицейском участке допросов, не состоялась и отменена…

Келс бросил на Аву быстрый взгляд, и, набрав в грудь побольше воздуха, продолжил:

— …Одновременно  с отзывом заявления от твоей соседки. Здесь, насколько мне известно, постарался сам Мор. Он приехал в полицейский участок, потребовал встречи с офицером, проводившим ранее ваши допросы, и отозвал не только свои показания, но и предъявил письменное заявление истицы, согласно которому она тоже отзывает свое обращение, что означает, что…

— Он постарался… — прошептала Ава, проводя острым ногтем борозду по бархатной ткани дивана, отчего его цвет, пущенный линией против ворса, стал ярче и глубже.

— …В активе остаются только три дела. Но, по сути, два: если объединить первое и третье в одно. Тот, кто продал тебе твоего андроида, по-прежнему требует возмещения морального вреда за «ущемление прав персонального пользователя» в отношении изобретенной тобой звуковой системы Spider. Короче говоря, он считает, что ты незаконно заблокировала его колонку, и жаждет мести… и денег, конечно. Из тех сведений, что я узнал, следует, что он приобрел колонку незаконно, может быть, на черном рынке, прослышав об эффекте привыкания, который возникает, если перевести ее в определенный режим.

— Короче говоря, он незаконно раздобыл колонку, чтобы наркоманить под нее, а теперь, когда она заблокирована, и у него нет возможности каким-либо образом приобрести новую, он хочет поквитаться со мной и получить денег? —  перебивая адвоката, уточнила Ава.

— Да, Эв. Но что с него взять? Он в жесткой зависимости от твоей колонки, и все бы ничего, сумей он доказать свою правоту. Но он не может этого сделать. Как и купить, — даже на самом черном рынке, — новую, потому что… — Келс  улыбнулся широкой, довольной улыбкой, поднимая руки вверх и закидывая их за голову. — …Из-за судебной возни по защемлению своих «прав», которую он сам же и развел, за ним пристально следят, ибо наша судебная система гласит, что все дела должны вестись чисто и прозрачно.

Ава хмыкнула, впервые расслабившись с той минуты, как пришла сюда, в дом Келса.

— И?..

— Ни чека о покупке колонки, ни договора о купле-продаже, ни-че-го… завтра я получу подтверждение от торговой точки, — где, по его словам, он якобы покупал колонку, — о том, что никто и никакую колонку ему никогда не продавал. А потом поеду в суд, где в досудебном порядке, без каких-либо заседаний, которыми этот псих угрожал тебе, закрою это дело.

— Здорово, Келс… как  всегда, здорово.

Ава улыбнулась, по-видимому, начиная приходить в себя от хороших новостей. 

— А что остается?

— Иск от твоих основных конкурентов Yut-stereo. Он подразумевает оспаривание твоих авторских прав на патент Spider. Это касается как стационарной, большой модели звуковой системы, так и права производить и выпускать портативную модель колонки. И… поборники нравственности, которые…

— С пеной у рта кричат, что я с помощью Spider сделала наркоманами бесконечное количество бедных людей.

— Признайся, Эв, именно таким был твой коварный замысел, — Келс рассмеялся. — Извини… а вот это дело может стать очень большим.  Я внимательно слежу за каждым шагом этих ушлых ребят, и, если возникнет необходимость, подключу к разбирательству своих коллег, но пока здесь затягивается бумажно-мышиная возня: они подали на тебя в суд, но до сих пор не могут определиться с окончательным списком обвинений и требований, которые хотят тебе предъявить. В любом случае, я наблюдаю за ними. И знаешь, это даже весело. Как только они соберутся с силами, и подадут официальное обвинение на твое имя, я передам судье документальные доказательства того, что именно ты придумала Spider, а значит, и все права на эту систему, включая ее производство и выпуск, — в каком угодно формате, — принадлежат исключительно тебе. Сейчас я не могу этого сделать, потому что ребята очень психуют, и официально пока ничего заявить не могут. Поэтому пока мне не на что отвечать. Что до ревнителей нравственных устоев, то доказать, что между тем, как ты придумала и стала выпускать Spider, и моментом, когда объявился первый наркоман, орущий, что именно от твоей колонки его вставляет до звезд и дальше, прошло довольно много времени, и такие серьезные обвинения требуют детальной проверки, тоже довольно легко. К тому же, в описании звуковой системы ни о каком  подобном эффекте привыкания не говорится.

— И в ходе технических тестов этот эффект не был выявлен.

— Точно. Но большой возможный минус именно этого дела — в общественном резонансе. Дело может разрастись до небес. Ты сама знаешь, как люди умеют раздувать пожар.

— И точить зубы, — с иронией добавила Ава.

— Да.

Девушка хитро посмотрела на Келса.

— Мне кажется, мы похожи на сообщников.

— Так и есть. К тому же, один из нас на зарплате у другого.

После секунды молчания они одновременно рассмеялись, весело смотря на друг друга.  Смех не стихал несколько минут. Но когда последние отрывистые смешки смолкли, и перестали дрожать на губах, Ава, мгновенно став серьезной, сказала:

— Спасибо, Келс. Не знаю, как бы я справилась с этим без тебя.

— Пожалуйста, Эв. Я рад, что могу помочь тебе. К тому же, мне очень нравится работать с тобой.

— Да?

— Да. Не часто встретишь такие абсурдные и веселые дела, выдержанные в лучших традициях черного юмора.

— Ну-у… тогда я тоже рада, что помогаю тебе в этом.

Она улыбнулась, надела туфли и поднялась с дивана.

— Спасибо за вкусный кофе. И прости, что все перепутала, и приехала не в тот день, и не в то время.

Адвокат посмотрел на Аву, открыл ящик стола, и, подойдя к ней, протянул белый конверт.

— Еще один.

Она  сразу поняла, откуда это письмо. Но, чтобы убедиться в своей правоте, все-таки вскрыла конверт. Так и есть: «Дорогая Ава! Теперь тебя зовут именно так, мы очень…».

Разорвав одним движением бумажный лист и конверт, Ава подошла к мусорному ведру у письменного стола Келса, и выбросила их.

— Может, не стоило… — начал он.

— Они бросили меня сразу после рождения. Оставили в роддоме, как мусор. И знаешь, что они написали в отказе?.. Я не собираюсь их прощать или вступать с ними в переписку! 

Ава подошла к двери, резко рванула ее на себя, и чуть не врезалась в двух девушек, едва прикрытых одеждой, но, судя по их лицам, ничуть не смущенных этим обстоятельством.

— Келс?... — одновременно,  хором протянули длинноволосые нимфы. — Ты скоро?

Поперхнувшись воздухом, адвокат недвусмысленно хмыкнул, переводя взгляд с лиц девушек на верхний этаж лестницы.

— Думаю, да. Я уже ухожу, — лукаво заметила Ава.  — Доброе утро.

— Доброе утро! — прозвучало в ответ, и Келсу пришлось повторить пантомиму, смысл которой наконец-то дошел до одной из девушек, и она, легонько толкнув подругу, что-то шепнула ей, возвращаясь к лестнице.

Засунув руки в карманы брюк, Келс медленно пошел за Авой, провожая ее к входной двери.

— Ава…

— Расслабься, Келс. Если они совершеннолетние и все по обоюдному согласию, то это не мое дело. А иначе…

Она задорно подмигнула адвокату, глядя на него через плечо. 

— Я позвоню в полицию. У меня там теперь много хороших, энергичных знакомых.

— Я адвокат, Эв.  И они — совершеннолетние.

— Послушай на досуге песню Марли, Келс. Ту, где про «don’t worry, be happy».

Келс улыбнулся.

— Это Бобби МакФеррин.

— Разве? — удивилась Ава. — Всегда считала, что это Марли. Но все равно, послушай. Это, — она с улыбкой подняла глаза вверх, имея ввиду девушек. — Меня не касается, и я не судья.

Келс помолчал, добавляя после небольшой паузы:

— Роберт Мор приезжал ко мне в офис.

Послышался тяжелый вздох.

— Спрашивал совета. Хотел знать, что лучше всего сделать для того, чтобы проверку отменили.

— И ты…

— Ответил, что он может оформить отказ от своих показаний, тогда основание для проверки исчезнет, и провести ее не смогут. А потом добавил, что будет еще лучше, если он убедит твою соседку отозвать заявление. Как я понимаю, он так и сделал.

— Значит, об этом он мне говорил тогда… — задумчиво протянула Ава.

— Вы помирились?

— Нет. И вряд ли это случится.

— Эв, может, подумаешь? Выглядел он очень паршиво.

— Меня могли судить из-за его ревности. Уильяма могли разобрать на болты из-за его ревности! Этого мало, Келс? — Ава горько посмотрела на него. — Мало?! Из-за того, что ему показалось!... Меня научили не прощать предательство с первого раза. И если я выгляжу жестокой, то мне плевать, я и это переживу!

— Кто научил? — спросил Келс, когда почувствовал, что Ава немного остыла.

Девушка махнула рукой.

— Куда ты сейчас?

— Поеду на завод, посмотрю, как идут дела с портативной моделью «Спайдер».

— Эв, лучше не выпускать портативную модель, пока судебное дело не закрыто.

Ава посмотрела на Келса.

— Понял! Я понял. Тебе плевать. Но знаешь… ты тоже послушай Марли, который МакФеррин. А кстати, как там твой парень, андроид?

— Хорошо. Мы дружим. А что?

— Ничего, так… простое любопытство. Никогда до этого не сталкивался с андроидами.

Ава кивнула, сбежала по ступенькам вниз, села в машину,  и, лихо вывернув руль серебряного «Порше», умчалась по шоссе. А Келс, после того, как автомобиль Авы  скрылся за поворотом, еще несколько минут стоял у открытой двери, обдумывая весь этот неожиданный разговор. Он вспомнил тот день, когда Ава и Уильям приехали к нему в офис, и все вместе они стали обсуждать возможный план полицейской проверки. 

«Мы дружим». Адвокат усмехнулся, прекрасно помня, какой взгляд Уильяма он успел заметить, когда андроид смотрел на Аву в то утро. Келсу очень захотелось спросить, знает ли Уильям, что он и Ава только дружат? Но девушка уже уехала, и он, улыбнувшись, пошел к лестнице, к тем неотложным делам, что с таким нетерпением ожидали его наверху вот уже несколько минут.

* * *

Сильвия, одетая в прозрачное, облегающее платье, шла по коридору к мужской гримерной. Уильям тоже, как и она, был готов к выходу, но, дождавшись, когда окружающая суета вынесет из большой комнаты всех прочих ее обитателей, достал из внутреннего кармана пиджака раздобытую в каморке охранников записную книжку, и покрутил ее в руках. Сально-затхлый запах, исходивший от нее, уже почти выветрился. Андроид очень хотел ее почистить, но опасался, что это может повредить записи, и потому ограничился только тем, что самым тщательным образом протер раствором для дезинфекции обложку записной книжки, стилизованную под змеиную кожу. Уильям брезгливо сморщился, глядя на нее. Подобный стиль был не просто моветоном, но, — по его невысказанному убеждению, — настолько пошлой безвкусицей, что каждый раз, когда он видел подобные имитации под кожу рептилий или «звериные» узоры, ему хотелось оказаться от них как можно дальше.

И, может быть, именно поэтому сегодня он должен был пройти по подиуму именно в таком одеянии: рубашка тонкого сукна, выдержанная в «тигрином» окрасе, и наполовину обнажающая его грудь, была несколько разбавлена белым пиджаком. Андроид вздохнул, стараясь сосредоточиться на мысли, которая весь день назойливой трелью крутилась в его голове, но, — если вернуться к той одежде, которую он сегодня должен был показать, — он был рад, что рубашка, пусть и отчасти, но скрыта пиджаком. Просто уму непостижимо, кому пришла в голову мысль начать делать одежду с подобными принтами! Нижний уголок записной книжки, зажатой в руке Уильяма, тускло сверкнул в свете лампы, разгоняющей своим светом окружающую ночную темноту. Это был последний из пяти сегодняшних выходов Уильяма. И, если быть честным, и признаться, — «положа руку на сердце» (ему очень нравилось это человеческое выражение и та ирония, которая сопровождала его, если попробовать отнести эти слова к самому андроиду), — он очень устал. Не физически, но… эмоционально?

От этой мысли его брови поднялись вверх, а на лице с тонкими чертами показалось замешательство. Подумав над этим любопытным противоречием еще немного, Уильям привычно усмехнулся, — острым краем сжатых, тонких губ, презирающих всякую абсолютную серьезность. «Это будет хорошая игра…» — подумал он, медленно и беззвучно перелистывая страницы, содержимое которых он уже успел запомнить наизусть. 

Записная книжка представляла собой что-то вроде дневника. Только не личного, как у Авы Полгар, за прочтение которого посторонними людьми ее одолевала злость, а коллективного. Уильям не терял времени даром, и самым подробным образом изучил каждую страницу маленькой книжки. «Потому, — думал он с удовольствием, — что изучать тактику противника во время боя означает принять неминуемое поражение». 

Он будет куда осмотрительнее и лучше повсеместной человеческой близорукости: когда бой начнется, он будет к нему готов. Настолько, что его врагам не придется выжить в этой схватке. Улыбнувшись собственным мыслям, и чувствуя в груди горячее волнение, Уильям принялся перелистывать страницы, одну за одной, от начала и до конца. 

На первом и заднем форзацах были записаны адреса и телефоны охранников. Напротив этих данных они даже умудрились указать свои имена, что, на взгляд Уильяма, было верхом глупости. С другой стороны, чего можно ожидать от тех, кто живет от пятницы до пятницы преимущественно надеждой хорошенько напиться в предстоящие выходные?...

После имен, адресов и телефонов пяти ублюдков следовали целые страницы, посвященные таким, как он. Андроидам. Роботы были обозначены в записях под названиями своих серийных номеров и моделей, или, — если у них были имена, — под этими именами. Все они, включая Уильяма, который в данном списке значился одним из последних, и был указан за буквами «RD-8 (D)», составляли бесчисленное множество андроидов, уничтоженных только лишь этими охранниками. Иногда, — может быть, для большего развлечения и разбавления скучного списка, — напротив имени или серии андроида, прописанные красным цветом и мелким почерком, встречались уточнения:

*плеть (позже Уильям понял, что в дальнейшем охранники станут сокращать эти уточнения до первой буквы, поэтому плеть станет неприметной “п”);

*дуэль (д.)

*плеть-многохвостка (п.-мн.)

*вода (в.)

*бессонница (б.)

И так далее, далее далее…

Уильям вспомнил, как вернувшись в дом Авы Полгар после своей первой серьезной вылазки, в конце которой он облил охранника пивом, он стал просматривать эти записи. Помнил, как зашел в свою комнату,  посадил на ветку внезапно взятого под опеку мелкого хамелеона, стянул с себя черную водолазку, и тяжело вздохнул, радуясь тому, что сейчас примет холодный душ, но… сел на диван, не в силах оставить записную книжку. Его руки дрожали, пальцы очень медленно, с огромным трудом, — чего не бывало с ним никогда ни до, ни после этого момента, — перелистывали сальные, запачканные пятнами страницы. Он даже отдернул руку от страницы, — когда у него реальнее самой явной действительности возникло ощущение, что страница жжет его кожу огнем. Он читал. Читал и смотрел. Перечитывал, проводил пальцами по размытым строчкам, запоминая имена и названия моделей андроидов из начала, середины, окончания списка… так, полуобнаженный и сгорбленный над крохотной книжкой, он просидел больше двух часов, пьянея от ярости, и желая сохранить ее в своей крови на всем протяжении мести. Его белая кровь, — аналог человеческой красной, — взбунтовалась, расплескиваясь и выплясывая по всему телу дикими, мощными, оглушительными толчками, похожими на серию цепных землетрясений.

Наконец, почувствовав, как сильно затекла спина от долгого, статичного положения,, Уильям медленно выпрямился, и с блуждающей, страшной улыбкой посмотрел в темное окно, за которым стояла непроглядная ночь.

Он все выучил.

И все запомнил.

Теперь он знал адреса всех, кто был ему нужен.

«Они не смогут уйти…» — смакуя каждое из этих слов, подумал Уильям. Уже давно у него было готово все для встречи с ними. С каждым из них. Правда, некоторое время он еще раздумывал над тем, как сделать лучше: отловить и убить каждого из них по отдельности, или свезти всех в заброшенный, но надежный дом, который он присмотрел и проверил  как раз к такому счастливому событию?

Одна мысль о том, чтобы собрать ублюдков в одном большом доме на пустыре, рядом с которым были только вой ветра и степь, и мучить их по очереди, — или без очереди, по своей прихоти, и как ему захочется, но так, чтобы они видели и слышали вопли друг друга, — неизменно приносила Уильяму ядовитое, глубочайшее удовлетворение. И чем больше он думал об этом варианте, тем сильнее ему хотелось воплотить именно его, но… неожиданно он сам стал тем обоюдоострым мечом, которым Уильям мог погубить самого себя. Андроид слишком упивался желанием и стремлением отомстить. С одной стороны это было хорошо, — страстное сердце берет в полон города, а с другой — плохо: такая неудержимая страсть может ослепить, убить его. Уильям много размышлял над тем, что любая неосторожность может стоить ему жизни, и пришел к выводу, что если что-то пойдет не по плану, и сам он умрет в ходе мести, то он умрет счастливым. «Нет, — педантично поправил он самого себя, — ради воплощения этой мести я готов даже умереть». В конце концов, это было его главной целью. Целью всей жизни. Стоит ли о чем-то жалеть, когда ее достижение так близко?

Уильям мысленно раскрыл перед собой список исполненных дел. У него было готово все: 

— Дом, где он будет их держать;

— Необходимая мебель и приборы (стулья, кушетки, холодильник для хранения еды, чтобы они не умерли раньше, чем он им позволит, и все прочее, что может понадобиться для поддержания жизни в человеческом теле до нужного ему момента);

— Оружие (тут арсенал был настолько велик, что перечислять его не было необходимости);

— Орудия пыток (можно было бы объединить его с предыдущим пунктом, но Уильям выделил его отдельно, с удовольствием напоминая себе, что к нему, в том числе, относятся плети-многохвостки, точно такие же, — и немного другие, — которыми были его, когда он был в тех смрадных подвалах); 

— Медицинские инструменты и средства для оказания первой помощи (он знал, что паникуя, пленники способны на отчаянный шаг, иные даже могут неосмотрительно попытаться лишить себя жизни раньше, чем ему бы того хотелось);

Особой гордостью этого списка Уильям считал мощную стереосистему и великолепную коллекцию музыки, которую он станет включать своим давним знакомым. «По крайней мере, умрут не такими идиотами, какими были при жизни» — думал андроид, когда размышлял над тем, нужно ли ему что-то еще для того дома? Он готовился чрезвычайно тщательно и осторожно, закупая все, что ему было нужно, на черных рынках: реальных и виртуальных. Что-то можно было достать только «в реальности», а что-то — лишь в online, потому что продавцы того, что он искал, не доверяли обычным встречам в условленном месте. Уильяма все это более, чем устраивало. В этом он не был излишне прихотлив, и довольно быстро научился ориентироваться и по ту, и по другую сторону черных рынков.

Некоторые торговцы даже прозвали его «бешеным». Потому, что он заказывал им то, чего не заказывали даже ушлые обитатели торговых площадок. Короче говоря, в своей мести и в ее воплощении Уильям решил развернуться по полной… И пусть от мысли об общих пытках ублюдков на глазах у друг друга ему пришлось отказаться, — так риск получить повреждения и не довести дело до конца, многократно возрастал, — он, тем не менее, мог не ограничивать себя в том, что касалось мести тет-а-тет. Да, зрелище будет не таким масштабным, но ведь главное не это, а воплощение замысла в жизнь. А за этим он не постоит.

— Ты готов? — Сильвия подошла к Уильяму, опустила руку на его плечо и обошла андроида, плавно останавливаясь перед ним.

— Безусловно, — сказал Уильям, похлопывая мягким движением по левому борту пиджака, во внутренний карман которого он убрал записную книжку. 

Девушка не заметила ее потому что, расслышав шаги Сильвии намного раньше, чем она сама появилась в гримерной, Уильям убрал книжку. Теперь же он только легко хлопнул по светлой ткани пиджака, и улыбнулся, глядя на воодушевленную модель, и снова молча изумился тому, что в это состояние ее приводили только три вещи: показы, вечеринки и новая одежда. «И еще секс», — с некоторым сомнением, но все же добавил Уильям мысленно, хотя к этому пункту существовали оговорки. И самая большая из них состояла в том, что даже во время секса Сильвия очень хотела выглядеть «правильно» и «на высоте». 

На деле это означало то, что во время самого процесса она постоянно рассматривала себя в зеркалах, которые были в ее доме едва ли не на каждом шагу. Если же собственный вид или поза нарушали представление Сильвии о прекрасном, она меняла их, прикладывая все возможные усилия для того, чтобы оставаться на своей невидимой высоте. Сначала Уильяму это казалось любопытным, и он смотрел на это отвлеченно. Примерно так, как смотрит врач на нестандартное поведение интересного пациента, но очень скоро это превратилось в стылую, наигранную постановку, участвовать в которой он не хотел. Наблюдая за Сильвией, которая никогда не позволяла себе отдаться эмоциям целиком, — ведь у нее, в отличие от него, была репутация, — Уильям все чаще ловил себя на желании и мысли сделать или сказать что-то «не то», и не так, как она предполагала. С одной лишь целью: вывести ее из себя, увидеть ее настоящую, — несдержанную, страстную или злую. 

Но этого никогда не происходило, и они следовали друг за другом раз и навсегда выученными тропами,  пока каждому из них это было выгодно. Уильям, хоть и был совершенно свободен, и мог делать все, что хотел, — без страха, что Сильвия захочет узнать или поймет, куда он так часто исчезает поздними вечерами и по ночам, — но, вместе с тем, оставался абсолютно равнодушен к Сильвии, и ко всему, что к ней относилось. Иными словами, с ней андроид был абсолютно пустой, — как красивая ёлочная игрушка, которую совсем недавно выдули из цветного стекла, и скоро, совсем скоро, продадут с прилавка по сходной цене любому, кому она понравится. Во взгляде андроида, когда он был с Сильвией, не было огня. А тот, что горел раньше, рядом с ней всегда исчезал. И хотя планы о скором воплощении мести давали ему большой запал, Уильяму хотелось иного. Другого. Чего-то неуловимого, что он сам не мог до конца определить. Чего-то, что грело бы его по-настоящему, и отвлекало бы от пустоты красивой ёлочной игрушки, которую только что выдули из цветного стекла, — на продажу. 

— Тогда пойдем, покажем им.

Сильвия довольно улыбнулась, и быстрым поцелуем приникла к губам андроида. После этого, она, конечно, посмотрела на себя в зеркало и поправила макияж, а оглянувшись на Уильяма, провела пальцем по его губам, стирая с них свою помаду, и заключая, что они — «очень красивые!».

Этот долгий день наконец-то подходил к концу. Уильям перелез через железные прутья ворот, ловко спрыгивая вниз с самой высокой точки. В груди что-то кольнуло, и он, опустив взгляд, увидел, что рубашка с тигриным принтом порвана. Хмыкнув, он широко улыбнулся, и едва слышной, легкой дробью побежал по асфальту к своему автомобилю. 

Усевшись за руль, и смотря прямо перед собой, андроид нажал на крышку скрытой ниши, и когда она беззвучно отъехала в сторону, достал другую, свежую и «настоящую», — как он выражался, — рубашку. Обыкновенного, белого цвета. 

Почувствовав, как чистая, выглаженная ткань мягко обволакивает тело, Уильям с наслаждением вздохнул. И улыбнулся, вспомнив, как несколько минут назад, — проведя на очень важной и очень закрытой вечеринке всего лишь четверть часа, — он перелез через ворота, а теперь сидел в Aston Martin, планируя смыться от дома со всеми зажженными окнами куда подальше.

«В дом Авы Полгар», — уточнил он мысленно, чувствуя, как накипевшая за день злость, — оттого, что сегодня ему снова пришлось нарушить свои планы, в которых была следующая вылазка, и присутствовать на этом «фешенебельном мероприятии», — понемногу утихает. Подвернув рукава рубашки до локтей, Уильям замер, наслаждаясь настоящей минутой. По правде говоря, это было одним из его любимых занятий, — останавливать в моменте и наслаждаться настоящим, даже если вокруг царит абсолютная суета. Он устраивал себе такие паузы при каждом удобном случае, особенно тогда, когда чувствовал, что его эмоциональный сектор и порог восприятия переполнены. Вряд ли бы кто-то хотел увидеть робота в «неподобающем виде», в состоянии ярости или злости, правда? Люди так себя не ведут. Поэтому ему и были нужны эти паузы, — для того, чтобы не взорваться, и не взорвать кого-нибудь вместе с собой, — и «сохранить лицо», как говорила Сильвия. «Что ж, — отметил андроид мысленно, поворачивая ключ в замке зажигания, — по крайней мере здесь ее слова уместны». 

Отъехав от дома, где гремела вечеринка, Уильям услышал, как зазвонил мобильный телефон. «Наверняка Сильвия…» — начал раздраженно думать он, нехотя переводя взгляд на экран светящегося в темноте телефона, закрепленного справа от руля в специальном блоке. Но это была не Сильвия. От удивления глаза андроида стали больше, и он даже весело присвистнул. Потому что никак не ожидал, что ему будет звонить тот, кто сейчас, на том конце невидимых телефонных линий, ждал его ответа.

* * *

— Роберт, ты с нами? — спросили коллеги, уходя в конце рабочего дня из лаборатории.

— Нет, идите! — Мор махнул рукой, все больше хмурясь.

Это было четыре часа назад. Сегодня он задержался дольше обычного. Причиной тому было дело, решение которому он не находил, и которое никак не оставляло его в покое. 

Кэт предстояла замена протеза на более «взрослую» и совершенную модель, а эту новую модификацию Роберт никогда раньше не устанавливал. Но главным было даже не это. В конце концов, об особенностях данной модели он узнал все, что мог. К тому же, у него был внушительный опыт установки телесных протезов иных типов. Главным было то, что Кэт, которая с каждым днем все больше выбивалась из давнего и такого привычного для Роберта образа маленькой девочки, взрослела и становилась привлекательной девушкой. И сама мысль о том, — к Роберту она пришла внезапно, во время одной из операций, — что во время смены протеза Роб будет видеть ее обнаженной, со знанием самых личных, интимных моментов, смущала и нервировала его до последней степени. Единственным плюсом этой ситуации было то, что она всецело отвлекала его от еще одной тревоги Мора, — как помириться с Авой? Как вернуть ее?

Эти и множество других вопросов об Аве и об их отношениях постоянно крутились в его мыслях, изнуряя Мора тем больше, что он не знал, что ему делать. А то, что Роберт знал и уже сделал, — не помогло. Сначала Ава не отвечала на звонки. Теперь она, судя по тому, что соединение обрывалось не начавшись, заблокировала его номер. Да что там номер… она заблокировала самого Мора. Несколько раз, когда попытки обсудить с ней все произошедшее наедине, не принесли никакого результата, он устраивал встречи через общих друзей. Ава попалась на этот фокус дважды. Но в третий раз, увидев его до того, как он заметил, что она заметила его, Ава, очаровательно улыбнувшись друзьям, сказала, что вернется сразу же, как «поправит макияж».

Идиоты.

Нет. Он, Мор, идиот.

Друзья не удивились, и ничего не поняли до тех пор, пока подошедший к столику Мор не сказал им, что она обвела их всех.

— Она не «поправляет макияж». То есть никогда так не говорит, — со вздохом объяснил Роберт, ударяя кулаком по столу. 

Стоило ли удивляться тому, что Ава не вернулась. Короче говоря, время шло, перетекая из дней в недели, а их размолвка так и не была решена. Честно говоря, у Мора при мысли о том, что еще он может сделать, для того, чтобы Ава его выслушала и простила, уже закипали мозги. И, что хуже всего, они закипали не давая ему каких-либо новых идей по выходу из этого положения. Но все-таки, — может быть, это просто был такой день, а может лабораторные боги или боги биоинженерии сжалились над своим преданным слугой, — у Роберта появилась новая, еще одна, затея.

Безумная.

И чрезвычайно неприятная для него в смысле воплощения, но… делать было нечего, — Роберт очень хотел помириться с Авой. Для начала он просто хотел, чтобы она его выслушала, не перебивая и не убегая. И если для всего этого ему придется звонить Уильяму снова и снова, — этот гад не отвечал на его звонки, — то… в динамике сотового телефона Мора зазвучали новые гудки. 

Он ждал, не особо надеясь на ответ, когда в трубке раздался ироничный голос Уильяма:

— Роберт Мор? Чем могу помочь?

Роб нервно сглотнул, чувствуя, как царапает в пересохшем горле.

— Уильям? Привет… да, ты прав, скорее доброй ночи… где мы можем встретиться?

— В смысле «пересечься»? —  с улыбкой переспросил андроид, смакуя слово, которое он узнал совсем недавно. — Я сейчас дома, у Авы Полгар. Если ваше дело настолько срочное и не терпит ни малейшего промедления, то можете приехать сюда. Вам напомнить адрес?... Рад, что вы его помните. До скорой встречи, Роберт Мор.

Насвистывая «Hot Stuff» Донны Саммер, — песню, памятную ему с того вечера в клубе, — Уильям пошел в душ. День был долгим, а вечер утомительным, но впереди, судя по всему, была не лишенная любопытства, поздняя встреча с Робертом Мором. Андроид просто не мог себе позволить выглядеть утомленным или раздраженным. Кто же, как не он, — в отсутствии Авы Полгар, — сыграет роль радушного хозяина? А кстати… где Ава?

* * *

У Роберта Мора не было ни времени, ни желания вступать с андроидом в долгие, галантные разговоры, которые тот, по его мнению, очень любил. Поэтому, встретившись с Уильямом, и едва переступив порог дома Авы, — при мысли об этом его сердце обдало жаром и холодом, — Роб сразу перешел к делу.

— Ты должен… вернее, я хотел бы… я просил бы тебя…

— В этот раз я не стану закрывать дверь у вас перед носом, Роберт Мор. Можете ничего не опасаться, и говорить свободно, — легким, плавным голосом произнес Уильям, и отошел в сторону, пропуская гостя.

«Люди, конечно, весьма странные», — заметил про себя робот, в ожидании глядя на сдавшего в мышечной массе, да и вообще как-то изменившегося не в лучшую сторону врача.

— Ава… как она? Я хотел бы знать, — тихо произнес Роберт, и несмело, мельком, посмотрел на андроида.

— Я не уверен, что у меня есть полномочия, которые позволяли бы мне ответить на ваш вопрос.

Мор быстро кивнул, мысленно ругая себя за вопрос, и за то, что андроид снова начал опутывать  разговор своими витиеватыми словами, — как раз теми, которых Мор хотел избежать. Роберт открыл рот, чтобы спросить о том, из-за чего он просил андроида о встрече, как во входную стеклянную дверь шумной дробью постучала Кэт. Мор тяжело вздохнул. Значит, удержать ее дома он, все-таки, не смог, особенно когда она узнала, что Роберт едет на встречу с Уильямом.

— Билли! — сияя, крикнула Кэт, поднимая руки вверх и пытаясь обнять андроида, что вышло неловко, потому что Уильям и не думал отвечать на объятия девочки, а, поймав ее руки на взлете, только сжал пальцы Кэтрин в своих руках, смотря на нее с вежливой улыбкой.

— Добрый вечер, Кэтрин Мор. Вернее, доброй ночи. 

— Как ты, Билли?

— Не ожидал вас здесь увидеть после того визита, когда вы рылись…— невозмутимо заметил андроид, глядя, как лицо Кэтрин загорается красным.

«Теперь ты не станешь мешать моему разговору с Робертом Мором», — удовлетворенно подумал Уильям, разглядывая смущенное лицо Кэт, и подошел к Роберту, который, видимо погруженный в свои невеселые мысли, не расслышал полуфразы андроида, но верно распознал выражение его лица, и потому, когда Уильям остановился напротив него, перешел к делу:

— Мне нужна твоя помощь, Уильям.

Роберт перевел взгляд на сестру, радуясь, что она не вмешивается в разговор. 

— Может быть, ты помнишь… Кэт нужна замена протеза, и я… должен признать, что не до конца понимаю систему креплений на новой модели. Она сделана по новейшей разработке, в создании которой я не участвовал, и я боюсь, что…

— Сделаете что-то не так, и нанесете вред своей сестре? — уточнил андроид.

Мор шумно сглотнул.

— А почему вы решили, что я могу помочь? Я никогда не занимался установкой или заменой протезов подобного типа.

— Но ты — андроид, я уверен, ты в этом быстро разберешься. И Кэт доверяет тебе, даже больше, чем мне, а я… я хотел бы, чтобы между удобным и красивым протезом она выбрала первый вариант, но она…упрямая… хочет красивый, и не слишком подходящий ей по типу строения тела, говорит, что в нем она будет нравится тебе гораздо больше, и…

— Это недопустимо, — строго ответил Уильям.

— Помогать?

— Отвечать на влюбленность девочки, — поправил Мора андроид. — Хотя… сначала испытывать гнев по отношению ко мне из-за симпатии Кэтрин Мор, в зарождении и развитии которой я не принимал и не хотел принимать никакого, даже опосредованного участия, затем кричать в полицейском участке, а теперь просить меня о помощи на основании существующей симпатии вашей сестры ко мне…

Мор тяжело вздохнул. Уильяму показалось, что он стал даже меньше ростом. Прервав свою речь, андроид помолчал, тщательно обдумывая слова Роберта, и, наконец, сообщил свое решение:

— Предлагаю заключить договор о взаимной помощи. Я помогу вам в том, о чем вы просите, а вы…— Уильям еще раз обдумал то, что хотел сказать. — …Проверите работу моей операционной системы. Существует некоторый нюанс, возникающий время от времени, и я хочу знать, что это — сбой в программном обеспечении или фактор иного рода.

— Хорошо… хорошо! — радостно отозвался Мор, делая тяжелый выдох. — Спасибо, Уильям, правда…

— Не стоит благодарности, Роберт Мор. Я считаю это взаимовыгодным договором. И прошу не сообщать никому о моей просьбе, которую я только что озвучил.

Мор кивнул, соглашаясь, и с улыбкой осматриваясь по сторонам. Перемена, произошедшая с ним, ощущалась почти физически, и сейчас он выглядел как Сизиф, неожиданно освобожденный от своей муки.

— Это все?

— Да-а… да, все. 

Мор осмотрел гостиную.

«Хочет остаться, но не находит для этого причины», — разгадал его поведение Уильям, изящно указывая рукой в сторону входной двери.

— Кэт… Кэтрин! — позвал Роберт. — Нам пора.

— Но…— недовольно отозвалась девочка.

— Может быть, передать что-нибудь Аве Полгар? — напоследок спросил Уильям.

— Нет, я… сам поговорю с ней…  — неуверенно протянул Мор, переступая порог.

— А я бы поговорила с тобой, — громко заявила Сильвия, возникая из темноты за спиной Роберта и Кэт, и сразу переходя к делу.

— Значит, так ты ценишь приглашение на закрытый вечер? Сбегая, как какой-нибудь мальчишка? И тебе плевать, что о нас подумают люди?! Мы не можем себе такого позволить!

Брови Уильяма поползли вверх от удивления. Что и говорить: такого он не ожидал. Впрочем, тон Сильвии не был важен, Уильяма очень мало беспокоили ее слова. Гораздо интереснее для него было то, что будет происходить дальше, и чем закончится этот причудливый разнос. «Даму надо выслушать», — вспомнил Уильям фразу из какого-то фильма 1950-х, и усмехнулся: надо, так надо. Андроид отступил в сторону, и Сильвия, пребывающая, должно быть, в крайней из доступных ей степеней негодования, первой поняла его движение. С фразой «толкаемся здесь, как рыбы!» она зашла в дом Авы Полгар, громко стуча каблуками. А Кэт, которая, судя по выражению лица, разрывалась между вспыхнувшей ревностью и неуемным желанием узнать, чем все это закончится, вернулась в гостиную вслед за блондинкой, переводя горящий взгляд с нее на андроида, и обратно. Роберт начал что-то негромко говорить Кэт, но она совершенно его не слушала, завороженная открывшейся сценой, и потому Мор тоже вернулся в дом.

— А что можем? — спросил Уильям, с любопытством глядя на присутствующих.

Сильвия непонимающе тряхнула головой, и андроид, слегка закатив глаза, медленно пояснил:

— Ты сказала, что «мы не можем себе такого позволить». А что мы можем себе позволить?

— Все, что хотим! Красивую жизнь, яхты, путешествия…— воодушевленно начала перечислять блондинка, и остановилась, когда до нее дошло, что фраза Уильяма была издевкой. — Ты смеешься надо мной? Ты издеваешься? Надо мной?!

С каждым новым вопросом голос Сильвии становился все выше.

— Ты, который живет в этом доме, с какой-то девчонкой!

— Сильвия! — одернул ее Мор, но она отмахнулась от него.

— Ты… всегда уходишь от ответа на этот вопрос! Ты, который не может ничего сказать! Ты даже не можешь оценить все то, что я делаю для тебя! Я выбрала тебя, а ты!... Почему ты живешь здесь?!

Блондинка разошлась не на шутку, словно у нее внезапно открылся сливной шлюз, и все массы определенного рода начали выходить на свет божий одновременно. И если это предположение было верным, то самой Сильвии оно доставляло очень мало удовольствия, — впервые за все время, что Уильям ее знал, она действительно потеряла над собой контроль, и,  — в подтверждение одной давней шутке, — вышла из себя, но никак не могла зайти обратно.

— Вот это да!….— восхищенно протянула Ава Полгар, останавливаясь позади всей компании. До сих пор не замеченная никем, она вышла вперед и постаралась эффектно пройти на каблуках под взглядами присутствующих. Но, сделав пару шагов, поняла, что эту идею лучше оставить. Наверное поэтому Ава, аккуратно сняв туфли, зацепила их тонкими пальцами за задник, и, обогнув Сильвию, — она кивнула блондинке в знак приветствия, — решила, что лучше будет пройтись босиком.

Весьма неустойчивый проход закончился рядом с худощавой фигурой андроида, если точнее, — слева от него. Ава, запнувшись, едва не уткнулась носом ему в живот, но вовремя удержала равновесие, и, прочистив горло, с гордым,  — как ей казалось, — и как можно более невозмутимым видом, остановилась рядом с Уильямом, поправила оранжевое мини-платье, поставила туфли на пол и скрестила руки на груди как бывалый супершпион.

— Вот это компания! — выдохнула Ава, и снова замолчала.

Несколько секунд она стояла неподвижно, рассматривая лица нежданных гостей, а потом широко улыбнулась и засмеялась, подмигивая остолбеневшему андроиду.

— Живет здесь Уильям, а проблемы с этим у тебя, Сил? — Ава звонко рассмеялась. Заметив, как скукожилось лицо блондинки, Ава невозмутимо продолжила.

— Тебе не нравится, когда тебя так называют?...Ну прости, я совсем не хотела тебя обидеть… зацепить, задеть, оскорбить…

— Эв, что с тобой? — начал Роберт, подходя ближе и протягивая к ней руку.

— Не трогай меня! — прошептала Ава. 

Отшатнувшись в сторону от Мора, она прижалась к Уильяму и удивленно застыла на месте, словно сама не поняла, как такое могло произойти. Подобные события в пьесах называют «немыми сценами». И эта сцена оказалась именно такой. Уильям, не говоря ни слова, тоже с удивлением посмотрел на Аву Полгар. И Роберт Мор, и Кэт, и «Сил» — кто пораженно, а кто с негодованием и ревностью, — тоже разглядывали ее.

А сама Ава, неожиданно для себя обняв Уильяма, и чувствуя тепло его тела за тонкой тканью рубашки, и слушая, как мерно и спокойно бьется, — она была в том уверена, — в груди его сердце, ощутила, как постепенно, по капле, ее накрывает лавина долго сдерживаемых эмоций: злость, боль, страх, отчаяние и одиночество. Ее черные глаза заблестели. Взгляд Авы пробежал по лицам Кэт и Сильвии, а дойдя до Мора, надолго остановился на его фигуре и лице. Ава смотрела на него не отрываясь, пока на глаза не выступили слезы.

А потом все изменилось. Перед ее затуманенным взглядом возник Уильям. Она снова ощутила исходящее от него тепло, такое притягательное и уютное, что… поднявшись на носки, Ава притянула Уильяма к себе, и нежно коснулась его губ. Слезы еще бежали по ее щекам, когда их поцелуй кратко вспыхнул, став неожиданностью для обоих. Сжав лицо Авы в ладонях, Уильям немного отстранился, заглянул в черные, блестящие золотом глаза, и наклонился к ней, чтобы испить, наконец, ее губы на вкус.

В первые мгновения он целовал Аву робко и несмело, словно не доверяя тому, что происходит с ним. Но стоило ей ответить, как поцелуй изменился, — стал горячим и безрассудным, безотчетным, бескрайним… Уильям вел Аву за собой, и останавливался, — завороженный, потрясенный, не верящий и не знающий такой глубины, и испуганный ею… Удивленные, растерянные и смущенные, они каким-то образом все же смогли остановиться. Ава, не глядя ни на кого, отвернулась, обнимая Уильяма. А он обнял ее, — обеими руками, как крыльями, укрывая ото всех.