Сестра Сохатого: Faded Life (гет)

Годрикова Впадина, 1978 год.

В этот вечер вчерашние выпускники Хогвартса, а теперь уже покрытые синякам подопечные Аластора Грюма, с не по годам серьезным, мрачным выражением глаз, успевшие повидать за свои восемнадцать лет жизни смерть и вещи похуже, как никогда походили на обычных тинейджеров с обычными тинейджеровскими проблемами. Джеймс и Фабиан умудрились прибрать к рукам ящик нелегального огневиски, конфискованного на последней рейде у гоблина-подпольщика, торгующего поддельными зельями. Предвкушая вечернюю попойку, они дружно ржали над криво, с ошибками напечатанными этикетками, на которых были выведены волнистые буквы “Виски Агден, сделано в Шатландии». Лили, моющая в этот момент посуду, оглядывалась на них с грустной улыбкой.

— Я пыталась отговорить их пить эту дрянь, — проворчала Кира Поттер, сидящая на подоконнике с чашкой чая, и тоже глянула в сторону гостиной, откуда доносился громкий смех. — Кто знает, что этот Когтелап намешал в свою бодягу, но Джеймс сказал, что пусть у него хоть ослиные уши вырастут, это всяко лучше, чем сидеть и киснуть, слушая по радио про очередное дерьмо, творящееся в мире…

— Знаешь, в чем-то он прав, — Лили вздохнула немного устало и постаралась улыбнуться. Выключив воду, она села на стоящий рядом табурет. — С тех пор, как Римус отправился к Сивому, на нем просто лица нет. Только и делает, что балуется со своим дурацким Снитчем, не произнося ни слова.

— Это Поттеровский способ сказать «я переживаю», — хмыкнула Кира, поставив чашку на стол. Чая там давно не было, но она по привычке продолжала вертеть ее в руках только чтобы как-то отвлечься. В отличие от Джеймса, ее не сильно интересовал паленый огневиски, к тому же она спокойно выносила брата и Фабиана Пруэтта по отдельности, но едва могла их переваривать, когда они собирались вместе, становясь вдруг такими невыносимыми придурками. Прямо как сегодня.

Лили только кивнула, при этом немного рассеянно. Наступила неловкая тишина. Ещё в школьные годы она не очень хорошо ладила с сестрой Джеймса. Они были одноклассницами, знали друг друга с одиннадцати лет и жили в одной комнате многие годы, но между ними едва находилось что-либо общее. Лили не знала, о чем поговорить с Кирой — ее не интересуют привычные, «девчачьи» разговоры, она даже не знала, что ей нравится. Джеймс был тем звеном, что всегда их связывал.

—Как поживают Гидеон и Сириус? — первое, что пришло ей в голову, однако Лили тут же почувствовала себя глупо.

— Все супер.

Казалось, что Поттер при этом больше заинтересована узорами на своей чашке, чем этим неловким разговором. По правде говоря, она сидела с Лили на кухне только потому, что избегала Пруэтта. Даже напросилась помочь приготовить закуски, только чтобы не находиться с ним в одной комнате. К тому же, так у Джеймса будет меньше шансов заметить, что что-то не так.

Она не знала, в какой момент их сугубо дружеские отношения с Фабианом стали перерастать во что-то неловкое, с полунамёками. Девушка привыкла относится к близнецам, как к своим братьям — они знали друг друга почти всю жизнь, она рассказывала им то, что никогда не рассказывала Джеймсу, — но после свадьбы Артура и Молли Гидеон вдруг начал отпускать какие-то непонятные шутки, поглядывать на них с Фабианом многозначительно. Все это причиняло ей такой дискомфорт.

— Кстати, они с Марлин приедут сегодня на ужин.

— Кто? —виновато улыбаясь, Поттер рассеянно посмотрела на Лили, едва улавливая нить разговора.

— Сириус, конечно.

Хотя бы одна вещь в этом мире оставалась постоянной — ее влюблённость в Блэка, это даже радовало. И услышав сейчас это имя, Кира тут же выпрямилась, напрягшись всем телом. Столько вещей успела измениться со времён школы — их Римус ушёл к оборотням по заданию Дамблдора, Питер перестал быть рохлей и на заданиях показывал себя не хуже остальных, они с Лили Эванс начали вести задушевные беседы, а у неё по-прежнему начинает колоть в груди, стоит только услышать имя Бродяги. Как можно умудряться делать настолько недетские вещи, сохранив при этом глупую, детскую влюблённость в лучшего друга брата?

Она не видела Блэка несколько месяцев. У них с Джеймсом были отдельные вылазки с Грюмом, совсем не по делам мракоборческого отдела. Дамблдора давал им задания и, насколько она знала, они были куда опаснее, чем задержание нелегального анимага, которое у них было на прошлой неделе. Возвращаясь в класс после таких заданий, Джеймс выглядел очень мрачным, осунувшимися и заводился буквально от каждой мелочи. Остаётся только догадываться, с каким дерьмом им приходится сталкиваться. Кира же, не особо талантливая ни в чарах, ни в боевых заклинаниях, никогда не стремилась привлечь к себе внимание директора Хогвартса и, по правде говоря, никогда особо его не интересовала.

Все напряглись, когда раздался негромкий стук в дверь. Тут же прекратился громкий смех из гостиной, расслабленное лицо Лили Эванс вдруг резко переменилось, а рука потянулась к волшебной палочке. Кира и сама не заметила, как оказалась на ногах.

— Проверю, кто там, — в дверном проеме показалась голова Джеймса, за его спиной стоял Фабиан. Оба держали в руках волшебные палочки.

Не сговариваясь, девушки синхронно кивнули.

— Сидите тут, Пруэтт присмотрит, — бросил Поттер напоследок и осторожно подкрался к входной двери. В коридоре не горел свет, и девушки успели только заметить, как его сгорбленная спина растворяется в темноте. По виду, за дверью словно никого не было.

— Кто там? — в наступившей напряжённой тишине голос Джеймса прошелестел на весь дом.

— Мы, — раздался за дверью лающий смех.

— Кто мы? — фыркнул Поттер.

— Блять, Джим, расслабь булки, — ответил фыркающий, раздражённый голос Блэка, нарочно растягивающий слова. — На четвёртом курсе мы с тобой подбросили в канализацию Хогвартса навозную бомбу, в результате чего замок на несколько дней остался без воды. МакГоннагал заставила нас вычистить каждый туалет тряпкой и ведром, без всякого использования магии. Ну как?

Кира слышит, как открывается дверь и раздаются радостные возгласы Джеймса. Пальцы, до побеления сжимающие волшебную палочку, наконец-то расслабляются. Палочка отправляется в задний карман синих джинсов. Лили тоже расслабленно улыбается, переглянувшись с Фабианом.

— Сомневаюсь, что Пожиратели Смерти бы начали вежливо стучать, — смеясь, Блэк появляется на кухне, небритый и помятый, но при этом с такой шальной улыбкой, лохматящий волосы Джеймса, что Кира непроизвольно тоже начинает улыбаться. От него пахнет морозной улицей и табаком.

— Как оно, Блэк? — они с Пруэттом обмениваются товарищеским рукопожатием, следующей он обнимает Лили и когда очередь доходит до Киры, Сириус резко останавливается, обернувшись на коридор.

— Знаете, а у меня сюрприз… — глянув на всех чёрными лисьими глазами, он косится в сторону входной двери.

— Да-да, мы знаем, Марлин просто подарок, — хмыкнув, шутит Лили, скрестив руки на груди.

Блэк только посмеялся, почесав заросшие щеки.

— Лунатик, а я говорил, что они даже не скучают, так что можешь возвращаться в свой лес, — лицо Сириуса при этом было картинно серьезным, с плохо скрываемой улыбкой, а чёрные глаза оббежали собравшихся, ожидая их реакции.

Из темного коридора, смущённо улыбаясь, вышел Люпин. На нем была темно-зелёная походная мантия, вся в заплатках, а щеки заросли ещё больше, чем у Сириуса. Выглядел он в целом неважно, что можно было заметить невооружённым взглядом. Жизнь в лесу оборотней отличается от привычной для волшебников, а сейчас началась поздняя осень. Наверное, ему приходится туго.

— Римус! — первой воскликнула Кира, бросившись на бледного, потрёпанного одноклассника. — Теперь понятно, почему Джеймс так орал.

От Люпина даже пахнет лесом и холодом, а еще какими-то лекарствами. Объятия длятся не долго, потому что ее место тут же занимает Лили.

— Засранец, даже ничего не сказал нам, — шлёпнув Поттера по плечу, поддакнул Фабиан. — Ты надолго?

— На вечер, — пожимая руку Пруэтта, ответил Люпин, немного смущённый внезапной волной внимания. Чувствовалось, насколько сильно он отвык от обычного человеческого общения. Жизнь в секте Сивого напоминала совсем другую реальность. — Получил указания от Дамблдора и возвращаюсь завтра…

Когда, наконец, радость встречи слегка разбавилась разговорами о том, как проходили эти несколько месяцев, новостями от каждой из сторон, все перешли в гостиную. Джеймс и Лили получили в наследство Поттеровский особняк в Годриковой Впадине. Дом очевидно казался слишком большим только для них двоих, повсюду можно было заметить пустые полки, некоторые комнаты и вовсе не использовались. Глядя на старое папино кресло, завернутое в белый чехол, Кира с горечью вспомнила, как летом чуть ли не каждый вечер сидела на ковре у его ног, наблюдала за тем, как он задумчиво читает газеты, письма, принесённые совами, иногда помогала ему распечатывать новые книги. Сейчас же на журнальном столике из красного дерева вместо ножа для бумаги и старых очков нет ничего, кроме слоя пыли.

— Джеймс сказал передать тебе это, — из мрачных мыслей ее вырвал мягкий, хриплый голос Римуса. В исцарапанной руке он держал стакан с палённым огневиски, который Джеймс и Сириус распечатывали на кухне.

— Спасибо, — она со сконфуженной улыбкой забирает стакан из его рук и делает быстрый глоток, тут же начиная кашлять. — Ну и бодяга!

Вечер проходит суетливо, шумно, что начинает постепенно действовать на нервы. Разговоры, начавшиеся с обсуждения Кубка Мира по Квиддичу, все мрачнеют и мрачнеют с новым бокалом, пока они опять не возвращаются к тому, что незримо витает в воздухе — война. Все знают, что она начнётся совсем скоро, и это будут не мелкие рейды Пожирателей Смерти, запугивающих магглов, а настоящая бойня. И пускай до этого им удалось потрепать многих сторонников Волан-де-Морта, этого недостаточно. Его шпионы уже проникли в Министерство, иначе как объяснить то, что почти все чистокровные семьи знали о предстоящих обысках в их домах и так удачно припрятали все запрещённое.

— Если Министерство падет, Волан-де-Морт сможет вырезать магглорожденных семьями, и никто ничего не сможет сделать… — на лице Лили не было страха, лишь спокойное ожидание безысходности. Было видно, что Эванс слишком часто об этом думает и, судя по тому, как тут же нахмурился Джеймс, они не раз это обсуждали.

— Пока в Министерстве есть такие, как Грюм, либо Дамблдор, лысому уроду не победить, — хмыкнув, Сириус сделал большой глоток из своего стакана и тут же поморщился.

Повисла мрачная, напряжённая тишина. Кира таращилась в свой бокал огневиски, к которому едва притронулась за этот вечер. Ей не нравился крепкий алкоголь, от него мрачные мысли на душе становились просто невыносимыми, а сам запах заставлял поморщиться. Сейчас на душе и так скребли низзлы, не хотелось делать ещё хуже. Остаток посиделок прошёл на удивление тихо, изредка Лили спрашивала к Римуса, не нужно ли ему что-нибудь с собой, например, тёплая одежда, либо восстанавливающие зелья. Люпин только вежливо отказывался, взгляд у него при этом был такой пустой, тяжёлый, что Кире стало не по себе. Появилось что-то жестокое, металлическое в ее когда-то мягком, добром однокласснике. Неужели Сивый так влияет на него?

Когда, наконец, была допита бутылка, Кира решила, что пора возвращаться домой. Их с Фабианом квартира находилась в Кардиффе, они снимали ее у одной старой и очень доброй магглы, которая периодически подкармливала близнецов домашней выпечкой. Гидеон сказал, что это очень сильно напоминает ему матушку, словно и не уезжал из дома. Попрощавшись со всеми, Кира напоследок обняла Джеймса и Римуса, сграбастав их косматые головы и лохматя волосы. Джим недовольно забурчал, стараясь отпихнуть ее от себя и случайно зарядил Люпину промеж рёбер. Началась шуточная возня. Сириус тоже решил вернуться в дядюшкину квартиру в Лондоне и сейчас стоял поодаль рядом со своим мотоциклом. Из темноты слышалось тихое рычание зачарованного мотора и виднелся красный огонёк сигареты.

— Уезжаешь? — она не знала, зачем подошла к нему, тут же протянув руку и принимая протянутую сигарету. Нужно было занять руки, чтобы не выглядеть глупо.

— Ага, — хмыкнул Сириус, похлопав по боку своего железного коня. Взгляд его быстро пробежался по розовощекой, чуть захмелевшей после огневиски Поттер. Она смотрела на него, как гоблин на золото. — Отрезала косы? Вас же с Джеймсом теперь едва различишь…

Она фыркнула, сделав долгую затяжку, и швырнула окурок ему под ноги. Мама говорила, что они с Джимом словно две стороны одной монеты и всегда должны быть вместе. Теперь же это все, что у них осталось. Отрезанные волосы и правда топорщились так же, как у брата. Может быть, это даже неплохо. Джеймс всегда во всем был лучше неё.

Уже сев в «Ночной Рыцарь» и устроившись в покачивающееся кресло, оббитое красным бархатом, она мрачно глянула на Фабиана. Они молчали всю дорогу из Годриковой Впадины.

— Фабиан.

— А?

— Почему Гидеон в последнее время такой странный? Особенно после свадьбы Молли и Артура, — она хотела, чтобы голос звучал как обычно, но все равно себя выдала. — Что-то случилось?

Пруэтта выдали покрасневшие уши.

— Прости, я… я рассказал ему про, ну знаешь, про то Рождество.

— Зачем? — ее голос стал таким холодным, а глаза почернели прямо как у Джеймса, когда он хочет кому-то врезать.

— Да блин, случайно вышло. Он просто вспомнил, что мы тогда куда-то пропали, а я придумал в ответ какую-то ерунду. Он сам обо всем догадался.

Девушка только молча, очень холодно ему улыбнулась и не проронила не слова. Придурок. Очень хотелось залевитировать соседнее кресло и послать прямо в него с огромной скоростью, но она знала, что за это бывает. Сама несколько раз арестовывала за публичную дуэль. Фабиан пытался с ней заговорить, но Кира молчала всю дорогу до Кардиффа. Уже выйдя из автобуса, она вдруг со всей силы ударила его поддых и побежала что есть сил в другую сторону.