Его глазами (джен)

Себя я убедил в том, что все это было ради дела.

Вид Бейкер-стрит мне обрыдл. В этих стенах все напоминало о прошлом, и возможность сменить обстановку показалась мне чуть ли не благословением. И неважно, что теперь я прозябал в какой-то помойке, окруженный безнадежными наркоманами. Я и сам такой — цепляюсь за любой шанс хоть на миг покинуть эту реальность и обо всем забыть.

Как и всегда, получалось не очень.

Список я составил, но лучше бы Майкрофт не знал об этом деле. Магнуссен. Чарльз Огастес Магнуссен. Никакой препарат не был в состоянии притупить омерзительное чувство скользкого страха, которое пробуждало у меня это имя. Я ничуть не сожалел, что взялся за дело леди Смоллвуд, но прекрасно понимал, насколько тонок был лед под моими ногами. Один неверный шаг — и мне придет конец.

Но сначала пришел все-таки Джон.

Как оказалось, он забирал сына соседки. Увидев меня в наркопритоне, он рассердился сильнее обычного, я бы даже сказал — взбеленился. Как же мне не хватало его истерик! Он что, не понимает, что я работаю?? Фрустрация вылилась в желание вышибать двери и громко кричать. А может, это была и не фрустрация. Может, после всех этих недель я просто был на взводе.

Конечно, с ним приехала Мэри (то есть, это он приехал с ней). Мы со спасенным пареньком устроились на заднем сиденье, и за нами уцепился тот долговязый тип с неприятным лицом, с которым я заимел привычку болтать в отсутствие черепа. Мэри согласилась его подвезти, и мы отправились в больницу.

Ничего, Молли уже не первый раз лжет ради меня.

К сожалению, в этот раз все прошло не так гладко. Заявив, что я «чист», она отвесила мне несколько звонких пощечин. Говорила что-то про погубленный дар и предательство друзей — от шума в ушах я не расслышал и предпочел отфильтровать. Хорошо, что ее помолвка закончилась. Кольцо оставило бы шрамы, а мне нужно сохранять лицо…

Моллин спектакль нашел благодарного зрителя в лице Джона. О, так теперь тебе интересно, что это за дело? А мне интересно, с чего это ты начал ездить на работу на велосипеде (я это и так уже знаю, но Джон всегда заглатывал эту наживку). К моему замешательству, на вопрос ответил долговязый торчок. Я вспомнил, как его звали — Билл Уиггинс. Видишь, Молли, не надо было меня бить — я и так отлично соображаю. И даже догадываюсь, какой наркоман растянул Биллу руку. Впрочем, насчет походки он преувеличил — Джон всегда ходит так, словно боится причинить кому-то неудобство.

Мой телефон завибрировал. Отлично, новости распространяются с ошеломительной скоростью!.. Значит, к сегодняшней встрече я хорошо подготовился…

Незаметно мы оказались в такси. Я не сразу понял, куда делись все остальные. А, поехали по домам… Ну и отлично, меньше людей — больше дела. Я упомянул Магнуссена, но Джон, кажется, не особо слушал. Причина обозначилась по приезде на Бейкер-стрит: пожаловал мой проклятый брат!

Майкрофт смотрел на меня так, будто я был ребенком, неправильно решившим уравнение, которое он объяснил мне уже тысячу раз. И кто бы мог подумать, что Джон ему настучит?! Ни черта я не похож на дядю Руди, не смей меня с ним сравнивать!

Оказалось, что Майкрофт пришел с группой поддержки. Андерсон и еще какие-то люди рылись в моих вещах. Нет у меня никакой наркозависимости, сколько раз я должен это повторять?!? Ах, кажется, Джон отвлекся — его привлекло отсутствующее кресло. А может быть, я хочу полюбоваться кухней! Майкрофт тем временем направился в спальню. Дверь Джанин закрыла, но я знал моего братца — при большом желании пролезет куда угодно.

Ладно! Хорошо! Ты донес свою мысль!

Джон принялся охать, а Майкрофт бесстрастно констатировал, что ему придется звонить нашим драгоценным родителям в Оклахому. Да плевал я на них! Единственное, что меня интересует, это Магнуссен — ради этого дела я все это и затеял!

При упоминании шантажиста Майкрофт изменился в лице. Включив режим «сурового государственного мужа», он избавился от «фан-клуба». Джону угрожать не пришлось — доктор над ним только посмеялся. Затем братец взялся за меня. Его высокопарное заявление о том, что пойти против Магнуссена значит пойти против него, я встретил неприкрытой насмешкой. Как же меня это бесило. Мой родной брат, кичившийся собственной важностью, сидит под колпаком у грязного ублюдочного шантажиста. Прости, Майкрофт, но меня от тебя тошнит.

Уходить по-хорошему братец не пожелал, и я вывернул ему руку. Ни малейшего сожаления я не испытывал. Не стану я плясать под его дудку, только не в этот раз. И пусть даже не думает меня запугать — я умею давать сдачи, если он об этом позабыл.

Майкрофт наконец-то избавил нас от своего присутствия, и мне сразу же стало легче дышать. Так, восемь утра — в одиннадцать я должен быть у Магнуссена, надо подготовиться. Чтобы смыть с себя грязь, я отправился в душ, не забыв поддразнить Джона предстоящим делом. Такой уровень опасности точно не оставит его равнодушным.

Пока я был в ванной, из спальни выползла Джанин. Да уж, признаю, эту роль играть было обременительно. Но что поделать — иначе в офис к Магнуссену не попасть. Переодевшись, я вышел в гостиную к Джону. Наверняка у него скопилось множество вопросов. К моему удивлению, Джон завел разговор о Джанин. Ну да, конечно. Тоскливо, скучно, предсказуемо. Магнуссен — вот что должно волновать его в первую очередь. Чтобы Джон проникся уникальностью этого дела, я даже прибег к литературному сравнению. Магнуссен, он как акула — бесстрастный, с мертвыми глазами. Я много с кем имел дело, но внутри у меня все цепенеет лишь от этого омерзительного типа.

Что, ты все-таки хочешь поговорить о Джанин?

Ладно, пока она здесь, приходится разыгрывать этот спектакль. Это было нетрудно — современная массовая культура полна образцов для подражания, которые я мог бы взять на заметку. Обманывать Джанин было несложно, она ведь сама вела себя несерьезно. Эти милые ужимки. Дурашливые улыбочки. Да, поужинать я тоже согласен — все, лишь бы попасть в офис к ее начальнику. Когда она уходила, я даже попросил ее позвонить мне — видел это в каком-то сериале… Пришлось даже ее поцеловать. Ну ничего, актер я хороший, могу и потерпеть.

Когда Джанин наконец-то ушла, я вернулся к Магнуссену. Нужно было четко объяснить Джону, что это был за человек. Я рассказал, что Магнуссен собирает информацию о «болевых точках» влиятельных людей со всего мира и хранит ее в тайных подвалах своего особняка под названием Эпплдор.

Но Джон почему-то спросил про ужин.

Господи, чем я только все это заслужил…

Мне все-таки удалось вернуть мысли Джона в нужное русло. Самым умным ходом Магнуссена было нежелание хранить компромат в компьютере — ведь любой компьютер можно взломать. Поэтому, пока существовали его подвалы, свобода любого человека была лишь фикцией. И это жутко меня бесило.

Я вообще не люблю, когда кто-то указывает мне, что делать.

Внезапно в комнату вошла взволнованная и явно чем-то подавленная миссис Хадсон. Что? Нет, звонка я не слышал — свой я давно оторвал. А кто пришел?

Ей не нужно было ничего говорить — ее страх был мне ответом.

Конечно, сначала заявились амбалы, чтобы провести обыск. Полностью уверенный в Джоне, я несколько удивился, когда телохранитель обнаружил у него в кармане нож, а за поясом — монтировку. М-да, заставь бывшего военного врача пожить в пригороде… Я за него поручился, хоть в этом и не было особой необходимости.

Магнуссен и так все о нем знал.

Весь его вид вызывал гадливость. Даже в дорогом костюме и галстуке он напоминал рептилию. Мерзкая снисходительная улыбочка, всем своим видом говорит о том, что ему принадлежит весь мир. Сам он был на сто процентов в этом уверен. Я решил, что не стану ему перечить.

Пока.

Я начал говорить о своем посредничестве в деле леди Смоллвуд, но Магнуссен словно меня не слышал. Он вообще производил странное впечатление: будто одновременно находился здесь и где-то за тысячу миль отсюда. Зачем-то взял мои ноты. Будто бы он увлекался музыкой. Я продолжал излагать ему свое дело, и он вдруг усмехнулся, совершенно не к месту. Не помню, чтобы я говорил что-то смешное. И что бы он там читал? На мне ничего не было написано.

— Рэтберд.

Я замолчал, сбитый с толку. Откуда он знает про моего пса? Мое секундное замешательство не стало серьезным препятствием: Магнуссен наконец-то обратил внимание на то, что я ему говорил. Я повторил свой вопрос об условиях сделки, но его больше волновала ванная комната в моей квартире.

А, вот в чем дело.

Магнуссен не дал мне прямого ответа. Наградив леди Смоллвуд комплиментом (впрочем, весьма двусмысленным), он начал распинаться об английских добродетелях, а сам при этом… помочился в мой камин. Не знаю, что было омерзительнее: звук его испражнений или его голоса. «Нация травоядных», ну да — мне прекрасно известно, как это работает, я не вчера родился. И какие же страны вы считаете «настоящими», мистер Магнуссен? Северную Корею? Жаль, лорд Моран в тюрьме — я бы вас познакомил. Магнуссен небрежно бросил на пол использованную салфетку и сказал, что письма лорда Смоллвуда он оставит себе.

А затем сделал нечто совершенно исключительное.

Он показал их мне.

Когда Магнуссен удалился в сопровождении своих громил, я едва не подпрыгнул от возбуждения. Значит, торг все-таки возможен — зачем еще он стал бы привозить письма в Лондон? Ведь не в качестве легкого чтения на ночь… Так, пока все идет по плану. Магнуссен убежден в том, что угрозы я не представляю, и о роли Джанин ему тоже ничего не известно. Отлично, значит, вылазку мы совершим именно сегодня — но прежде мне надо кое-что купить. Джона я, конечно, оставил в неведении, только предупредил, чтобы он не стал брать с собой пистолет. Ну, или монтировку. Или нож. И вообще, ему пора встряхнуться — за этот месяц он набрал три кило.

Нет, Джон, мы с Мэри считаем, что три.

* * *

Проникнуть в апартаменты Магнуссена я намеревался с помощью человеческого фактора и своей недавней покупки. Ну, и с помощью украденной ключ-карты к лифтам в его лондонском офисе. К моему удовлетворению, Джон очень быстро вник в мой план по использованию неисправной карты (при этом представив, как меня отделает магнуссенова охрана — что сказать, доктор был в своем репертуаре), а вот о роли Джанин в нашей авантюре он не догадался до последнего момента. Зато очень верно подметил, что на Магнуссена я не был похож.

Наблюдательный Джон.

Все сработало как по маслу: система определила карту как испорченную и передала запрос личному секретарю… Услышав прелестный голос Джанин, я включил все свое природное обаяние. Давай, моя дорогая, впусти меня — ты ведь не хочешь, чтобы я делал это у всех на виду?.. Подражая актерам из глупых фильмов, что миссис Хадсон так любила смотреть по телевизору, я достал коробочку и, продемонстрировав Джанин кольцо, прилепил на свое лицо самую фальшивую улыбку на свете. Но она меня все-таки впустила.

У всех есть свое слабое место.

Благородный Джон, разумеется, разразился праведной тирадой. Нет, друг мой, не переживай, жениться я не буду — так далеко у нас только ты заходишь… Что значит, она меня любит? Боже, доктор, это ведь вы должны разбираться в женщинах… Нет, я скажу ей, что использовал наши отношения как предлог, чтобы пробраться в офис Магнуссена. Думаю, после этого она меня бросит.

Очень на это надеюсь.

Лифт остановился, я поспешил прицепить на лицо кретинскую улыбку… Но Джанин нигде не было видно. Обнаружилась на полу — неужели упала в обморок от радости?.. Приподнятое настроение от удачно выполненного трюка начало медленно испаряться. Джон обнаружил кровь — ее ударили по голове. Нехорошее предчувствие кольнуло меня под ребра. Неподалеку от письменного стола я нашел телохранителя — распростерт на полу, тоже без сознания… Что-то было не так. Что-то было совсем не так.

Кресло Магнуссена было теплым — видимо, ужин с инвесторами не состоялся... Джон предложил свое коронное решение позвонить в полицию. Гений, что сказать — как мы им все это объясним?

Какой-то незнакомый запах привлек мое внимание. Женские духи, не Джанин. Что за марка?.. Перебрав в уме несколько вариантов, я быстро нашел ответ. «Клэр де ла Люн»! Кому они принадлежат? Да, Джон, я знаю, что Мэри ими пользуется — но должен быть кто-то еще!

Точно! Леди Смоллвуд!

Я бросился наверх, в личные апартаменты Магнуссена. Вот и разгадка… Бесшумно ступая, я приблизился к приоткрытой двери в спальню. Магнуссен стоял на коленях, а женщина в черном камуфляже — леди Смоллвуд — целилась ему в лоб из пистолета. Шантажист пищал что-то о «чудесном, порядочном муже», который бы не одобрил ее действий. Ну да, ему виднее.

Чувствуя приятное возбуждение от раскрытой загадки, я медленно прошел в комнату.

Опрометчиво, леди Смоллвуд — прежде чем выходить на дело, лучше бы сменить парфюм.

Последние слова из моей прошлой жизни.

Скрюченный Магнуссен посмотрел на меня с непониманием.

— Это не леди Смоллвуд, мистер Холмс.

Я нахмурился, ничего не понимая. Последовала секундная пауза…

… и леди в камуфляже обернулась.

Это была Мэри.

Мэри.

Ватсон.

Я будто прирос к полу. Сотни, тысячи картинок и слов замельтешили у меня перед глазами, пока осталось только одно.

Лгунья.

«Поздравляю, доктор: она вам лжет».

Клинически.

Тупой.

Идиот.

В чувство меня привел ее вопрос, который, кажется, она задала второй раз — поначалу я ее не расслышал. Да, конечно, Джон со мной… Она кивнула с таким видом, словно мы были двумя школьниками, которых она поймала на какой-то проказе. Сзади нее Магнуссен постепенно возвращался в свою стихию — новая информация, которую можно бы было использовать для шантажа, подпитывала его жизненную систему. Но я в тот момент совсем не думал о том, что она теперь будет делать. Единственной мыслью было желание помочь, вытащить ее из того положения, о котором я ничего не знал, но которое было столь отчаянным, что она не погнушалась убийством.

Но я ведь знаю — она не выстрелит. В Магнуссена, возможно, но не…

Пуля с приглушенным свистом вошла в мое тело.

— Мне очень жаль, Шерлок. Клянусь тебе.

Тихий, почти умоляющий шепот.

После которого моя жизнь остановилась.

То, что случилось дальше, я никак не контролировал — все происходило само собой. Сначала откуда-то появилась Молли. Я ни черта не соображал, и она велела мне сосредоточиться. Несколько хлестких ударов по лицу привели меня в чувство. Я все еще неподвижен, но в моем теле застряла пуля.

Так что же меня прикончит?

Все верно — потеря крови. К Молли присоединился Андерсон (Андерсон?!?). Одна дыра или две? Молли сказала, что все зависит от пистолета, но Майкрофт — теперь я был в его офисе — отмел это утверждение как глупость. Он всегда называл меня глупым, в его глазах я всегда буду ребенком… Но сейчас это неважно — сейчас надо не допустить моей смерти…

Да, точно, зеркало! Если бы пуля вышла, оно бы разбилось. Значит, она до сих пор во мне. И падать надо на спину.

Теперь голос Молли звучал ободряюще.

И я полетел.

Опять.

После приземления кто-то на всю мощность врубил сирену. Молли будничным тоном заявила, что это был шок, и он может меня убить. Так каков же выход?!? «Не входить в состояние шока», — бесстрастно посоветовал Майкрофт. Только где найти в этом аду что-то, что меня успокоит??

— Грядет Восточный ветер, Шерлок. Он тебя унесет…

Знакомый пугающий образ привел с собой другой — теплый, домашний, надежный. Я с облегчением зарылся лицом в мягкую шерсть Рэтберда. Да, малыш, меня тоже хотят усыпить…

Перед глазами все поплыло. Рэтберд исчез, и ему на место пришла боль. Молли настойчиво повторяла, что ее надо контролировать.

Но как, ради всего святого, я должен был это контролировать?!?

Я кубарем скатывался вниз по лестнице. Совсем как тогда, в Лористен-гарденс… В той жизни, к которой я уже не вернусь. Теперь меня ждет только смерть, и самым большим ее знатоком был мой старый недобрый знакомец.

Мориарти.

Он был заперт в комнате с мягкими стенами и заключен в смирительную рубашку. Омерзительное зрелище — неудивительно, что я помираю. Как я могу не бояться боли?.. Она разрывала меня на части, забирала все, что мне было дорого. Из глаз брызнули слезы, я цеплялся из последних сил…

— Спорить не буду — Шерлок зануда… Смеюсь и рыдаю — Холмс умирает…

Я умирал.

Это было больно.

Отсюда я больше не выйду.

Конечности теряли чувствительность, мозг словно распадался на частицы, и все мое тело сковал холод. Мориарти был совсем близко, будто дорогой друг, с которым мы не виделись целую вечность. Говоришь, мертвым быть хорошо, никто не достает?.. Да, признаю, соблазн велик. Но где-то там, за гранью, все они будут рыдать. Миссис Хадсон — она любит меня больше, чем я того заслуживаю. Мама и папа — у нас были свои разногласия, но все же… Та Женщина. Ну да, наверное, ее моя смерть тоже расстроит. И Джон.

Джон меня больше всех беспокоит.

Ведь я не могу его подвести.

Мысль о Джоне и о том, что я оставлю его наедине с ложью, притупила боль, словно мне в сердце кто-то всадил шприц с адреналином. Где-то рядом ругался Мориарти, но я его проигнорировал.

Я должен был выкарабкаться.

Мне нужно было попасть к Джону.

Я полз и полз по той проклятой лестнице. Каждое движение причиняло адскую боль, но я упорно ее выталкивал. Я должен прорваться, я не могу умереть. Только… не… сейчас…

В глаза мне ударил яркий свет.

— Мэри…

Она пришла ко мне… ночью? Или это было раннее утро? Времена суток перемешались, в голове царил хаос. Я все-таки не умер, и теперь приходилось разбираться с последствиями. Фантом, принявший образ Мэри, просил не говорить Джону. Снилось мне это, или все происходило на самом деле?.. Она просила посмотреть себе в глаза и пообещать, что я ничего не расскажу Джону.

Прости, Мэри, но я лучше посплю.

Когда я снова открыл глаза, у моей постели сидела Джанин. Она махала перед моим лицом газетами, пестревшими какими-то дурацкими заголовками. А, это она так решила на мне разбогатеть… И коттедж прикупила, молодец. Что поделать — каждый пробивается в жизни, как может. И чего она тогда обижается? И перекрывает мне поток морфия? Паршивка права, забыться мне очень хотелось, но я не мог себе этого позволить — мне нужна была холодная голова.

И одиночество.

По всей видимости, больше всего Джанин разозлило то, что я ей лгал. А сама-то — скормила конкуренту Магнуссена сборник сказок и похваляется своими успехами. Между нами ведь действительно ничего не было. И выходить за меня замуж ты не хотела — кольцо на мониторе лишь польстило твоему самолюбию.

И лучше бы ты меня тогда не впустила…

А, Джанин утверждает, что мы могли бы стать друзьями. Ну уж нет — мне бы со старыми разобраться, куда уж новых заводить. Перед уходом она передала привет Джону и Мэри.

Мэри.

Отупение было приятно, но я должен был сконцентрироваться и все-таки снизил дозу обезболивающего. Необходимо было все проанализировать. И составить план.

Кто же ты, Мэри?.. В памяти возникали образы, которые я не потрудился расшифровать раньше. Теперь все вставало на свои места. Почему ее половина в церкви была почти пустой. Как это ей удалось так быстро понять, что ей прислали код, а не спам. И почему она помнила, какой номер был у майора Шолто, хотя даже я это забыл.

Примечательный набор навыков.

Она просила не говорить Джону, но я не мог этого сделать. Ирония судьбы: два года я его обманывал, а теперь собирался разоблачить обман его жены. Но я знал, что должен поступить именно так. Почему? Я ведь совсем не разбираюсь в людской природе — с чего мне знать, что так будет правильно?

Потому что я знал, что иначе всему придет конец. Я не смогу притворяться перед Джоном, не смогу играть в фальшь, которую так настойчиво предлагает мне Мэри. Я мог либо открыть ему всю правду, либо уйти навсегда. И раз уж я не умер…

… я должен был сбежать.

Если Мэри так умна, как я думаю (а в этом я не ошибаюсь, что бы ни говорил в моих чертогах разума мой старший брат), она обратится к тем, о ком не вспомнят другие. Прятаться у всех на виду — да, в этом она мастак… Мне было известно, что Андерсон выслеживал меня и знал о логове Леннистер-гарденс. Туда я и пошел, не забыв передать Биллу микрофон для Мэри.

Если она та, кем я ее считаю, она его заметит.

Ходить с пулевым ранением было труднее, чем я думал, так что сценарий предстоящего действа пришлось максимально сократить. Я позвонил Джону… На этот раз он выполнил все мои указания безропотно, почти на автомате. Его губы говорили, что это абсурд, но по глазам я понял, что он мне верит. Ему требовались доказательства, но он уже мне верил.

Прикидываться мной — дело не из приятных, но Джон выдержал. Пока он неподвижно сидел в углу пустого дома, я разговаривал с Мэри. Это было почти легко — я уже знал ее секрет. За тридцать секунд она разгадала мою загадку. Все верно, эти дома не существуют, они обманывают прохожих своими красивыми фасадами, за которыми царит пустота.

Красивая метафора.

Дешевые театральные эффекты.

Но ее бдительность я усыпил. Она не раскрыла Джона. Обвинила меня в тугодумии… Что ж, я понимаю ее эмоции. Но мне хотелось убедиться еще кое в чем. Пусть она покажет, как хорошо стреляет.

Когда Мэри пнула в мою сторону продырявленную монетку, у меня не осталось сомнений. Она не хотела меня убивать. Если бы она желала моей смерти, я был бы мертв.

Что ж, миссис Ватсон. Этого мне достаточно.

Убедившись в ее намерениях, я почувствовал горечь. Почему она сразу ко мне не пришла? Ах, потому что знала, что я обо всем расскажу Джону, и это сломало бы его? Прости, Мэри. Надо было думать раньше.

Когда я включил свет, и ее лицо исказилось от страха, я почти ее пожалел. Почти. Джон выглядел так, словно готов был голыми руками разорвать дикое животное. Мне было плохо, я еле держался на ногах. Пусть выясняют все поскорее. У нас много работы.

Но «поскорее», это было не про Ватсонов. Джон предсказуемо закатил истерику. Да, друг мой, все верно: все, кто тебе близок и дорог — психопаты. Раз мы это выяснили, можем перейти к делу? Джон прорычал, что лучше бы мне помолчать, но когда я слушал, что он мне говорил? Раз он так медленно соображает, я все ему разжую, даже если это будет последнее, что я сделаю (конечно, я вызвал скорую, но в Лондоне они ужасно медлительны). Ты ведь бывший военный врач, который и месяца прожить не может, чтобы не вывихнуть кому-нибудь руку. Твой лучший друг — социопат, подсевший на наркотики и дедукцию, твоя квартирная хозяйка владела наркокартелем, так чего же удивляться, что твоя жена тоже воплощает собой опасность? Ты просто это ищешь, Джон. Ищешь этот проклятый образ жизни. Тебя тянет к риску — и так тебя притянуло к Мэри.

И ты можешь разломать хоть всю мебель в этой квартире, тебе это не поможет. Потому что здесь и сейчас Мэри — наш клиент. Я так решил, Джон. Потому что ты прав: все всегда по-моему. И Мэри я помогу.

Она ведь спасла мне жизнь.

Когда мы наконец-то сели, Мэри положила на столик у кресла флешку, на которой была выведена аббревиатура А.Г.Р.А. Ее инициалы. Вся ее подноготная на этом девайсе, и если Джон это прочитает… Я отринул эту мысль — сантименты.

Все так, как я и думал — бывший агент разведки, вряд ли британка, от кого-то скрывается. Магнуссена решила устранить, чтобы он не проболтался. Подонков надо убивать, да? На этом месте Джон издевательски воскликнул, что это нам надо было пожениться.

Оставлю эту мысль без комментариев.

Я пообещал свою помощь, но Мэри смотрела на меня с неверием. Не думала, что прощу так легко и быстро? Я и сам не думал, я ведь «социопат». Услуга за услугу, Мэри, ничего личного — ты нашла выход из ситуации, в которую я так неловко вляпался, и ты позвонила в скорую. Если бы не ты, я бы умер.

Вот прям как сейчас.

Скорая успела как раз вовремя — к тому моменту я уже едва держался за реальность. Только бы сердце не остановилось… опять. Мой коллапс заставил Джона позабыть о его обидах, и я настойчиво повторил свою мантру: ты должен доверять Мэри. Самая главная проблема — это Магнуссен, и если ты не сможешь ей довериться…

Окружающую действительность смыло темное пятно. Парамедики приложили к моему лицу кислородную маску. Я уже ничего не соображал, но чувства продолжали работать. Я видел встревоженного Джона с его внутренней борьбой.

И я видел Мэри.

* * *

Выздоравливал я долго. Скакать через окно мне больше не позволили — братик выставил охрану и таки позвонил родителям в Оклахому. Мамаша примчалась как пуля и принялась энергично меня опекать, клятвенно пообещав устроить семейную рождественскую сходку.

Как раз то, что нужно.

Если до этого я ходил по тонкому льду, то теперь балансировал на зубной нити. Мне нужно было получить хранившийся у Магнуссена компромат на Мэри. О взломе не могло быть и речи — в Эпплдор я бы никак не пробрался. Оставался обмен. По такому случаю Магнуссен снизошел до встречи в кафе под нашей квартирой. Все такой же скользкий и безупречный — пистолет больше не приставлен к его лбу, и ему незачем паниковать. Но я уже видел его уязвимым и точно знал, что слабые места есть у всех, даже у такого мерзкого циника, как Магнуссен. Он пристально на меня смотрел, и я вдруг вспомнил. Тогда на Бейкер-стрит он говорил, что читал — может быть… Ну конечно. Он каким-то образом считывает информацию с очков. Словно зачарованный, я снял их, внимательно разглядывая. Как работает этот портативный Эпплдор — туда встроен компьютер? Или?..

Нет.

Это были обыкновенные очки.

Магнуссен насмешливо забрал их у меня. Неужели я правда его недооцениваю? Теперь я был заинтригован не на шутку. Акула плавала перед самым моим носом, но я все еще надеялся выйти сухим из воды. Может быть, его заинтересует обмен?..

И вот я сидел на кухне родительского дома, слушая жалобы брата и кудахтанье матери. На коленях лежала газета. Лорд Смоллвуд все-таки покончил с собой. Гнусное вышло дело — смерть несет мнимое избавленье одному и разрушает жизни многих других. Но ничего, с Магнуссеном я еще поквитаюсь. Заветный ноутбук был придавлен картошкой. Хорошо, так безопаснее. Уиггинс предложил матушке пунш. Конечно, она уже забыла, откуда он взялся — как я и сказал миссис Хадсон, соображает она туго. И лучше бы ему знать свое место: сегодня у него важное задание, вот пусть на нем и сосредоточится.

Громко разглагольствуя о том, в какое «абсолютное чудовище» она превратится, если узнает, кто всадил в меня пулю (получается, сейчас она играет роль «относительного» чудовища?.. Знать бы, в чем разница), матушка понесла Мэри чай. Иронично. Я засек время. Начался обратный отсчет.

Ожидая, пока подействует снотворное, я принял приглашение Майкрофта выкурить по сигарете в честь Рождества. В коридоре меня поймал отец. Судя по всему, его обеспокоили разногласия между Джоном и Мэри. Ничего, папа — я дал слово и позабочусь о том, чтобы они больше никогда не ссорились.

На заднем дворе, куда мы с братом сбежали покурить, Майкрофт выразил удовлетворение в связи с тем, что я «бросил» дело Магнуссена. Его хладнокровие в этом вопросе меня поражало. Как можно держать под боком столь склизкую тварь? Ах, он является «необходимым злом», а не «драконом», с которым я сражаюсь.

Мой брат-романтик тоже верит в мою героичность.

Что поделать — каждый видит только то, что хочет увидеть.

Матушка все-таки нас застукала, но, поскольку соображала она неважно, искать улики ей в голову не пришло, и мы продолжили предаваться вредным привычкам. Майкрофт сказал, что мне предлагают работу, но посоветовал отказаться. И ладно — не очень-то и хотелось. А что за работа? Когда я узнал, что, по его прогнозам, она приведет к моей смерти в течение полугода, мне стало не по себе. И Майкрофт просит меня отказаться? Впрочем, он прав — и в Англии водятся драконы.

То, что брат сказал потом, настолько меня шокировало, что я поперхнулся табачным дымом. Моя смерть разобьет ему сердце? Какого черта я должен на это ответить?? На миг мне подумалось, что Майкрофт знает про мой план и пытается меня предупредить. Не выйдет, братец, я не отступлюсь. Теперь уже слишком поздно. Партию надо довести до конца.

Уиггинс сработал отлично: родители, брат и Мэри крепко заснули. Пока Джон пребывал в шоке, я мысленно попросил прощения у брата. Он еще скажет мне спасибо, это точно.

Если, конечно, меня не убьет.

Джон был прав: я и сам не был уверен в том, что не спятил. Сделка с дьяволом… Какая-то часть меня затаила дыхание, а какая-то предавалась безудержному веселью. Пойти под суд за государственную измену, что может быть увлекательнее! Вид приближающегося вертолета заставил меня испытать прилив адреналина. Финальный раунд начинается!

И хорошо, что Джон всегда делает так, как я ему говорю.

Вертолет сел прямо перед Эпплдором. Через оранжерею нас провели к Магнуссену. Тот вальяжно развалился на диване, попивая «очень дорогое и редкое» виски. Не бойтесь, от зависти не повешусь — алкоголь, это не мой наркотик.

Я сел на диван, небрежно положив рядом ноутбук. Оказалось, что Магнуссен смотрел какое-то видео… О, так это он засунул Джона в костер? И все для того, чтобы найти мою болевую точку? Изящно, мистер Магнуссен, но больше вам не придется играть с людьми в ваши безжалостные игры. Джона все это сбило с толку, что усиливало его раздражение, и Магнуссен милостиво объяснил ему, как работают рычаги давления. Да уж, хитроумная схема: через Мэри Ватсон добраться до Майкрофта Холмса… Только ничего у вас не выйдет. И вы это знаете.

Время игр прошло. Я договорился об обмене, и я его совершу. Пароль от ноутбука за материалы на Мэри Ватсон. Магнуссен взял гаджет, поглаживая его, будто любимую женщину. Он дразнил Джона, пытаясь пробудить его любопытство, но меня такими играми было не провести. Я отдал ему самый секретный ноутбук во всем королевстве, почему бы не прекратить этот спектакль и не покончить с нашим делом?

Но Магнуссен продолжал смеяться.

И чем дольше он смеялся, тем хуже мне становилось.

Он раскусил мой план. Знал, что спецслужбы уже подняты по тревоге, и что у них есть все основания для обыска. Что его арестуют, и что Майкрофт — а с ним и леди Смоллвуд, и все остальные — скажут мне за это спасибо. Но он все равно улыбался.

Потому что я все потерял.

Он сказал, что проведет нас в «подвалы Эпплдора». Разумом я еще на что-то надеялся, но интуиция вопила как резаная. Магнуссен открыл дверь… за которой ничего не было. Открыто издеваясь над нашим замешательством, он сел на стул, закрыл глаза…

И спустился в «чертоги разума».

Наслаждаясь произведенным эффектом, Магнуссен продолжал свое представление, словно актер-мим из труппы экзотических уродов, а я стоял, будто парализованный. У него. Ничего. Не было.

Вообще.

Ничего.

Никогда.

Я продал своего брата за кота в мешке.

И позволил обдурить себя, как последний деревенский идиот.

Магнуссен что-то говорил Джону, но я ничего не слышал. Как испуганная курица, я метался по загону в поисках выхода, но его не было. На сей раз я попался. И забрал с собой всех, кто был мне дорог.

Брата.

Джона.

И Мэри.

Мы вышли на улицу. Спецслужбы еще не прибыли, но это был лишь вопрос времени. Магнуссен и Джон продолжали разговаривать. Этот извращенный ублюдок не скрывал своего торжества. Вот что он делает с людьми, с целыми странами — заставляет их терпеть унижения, потому что обладает знанием, способным разрушить их жизни. Я смотрел, как он щелкает Джона по лицу, и в моем сознании медленно зрело решение. Видит Бог, я этого не хотел.

Но иного пути не было.

Словно черные муравьи, дом окружили вооруженные спецназовцы. Показался вертолет, в котором сидел Майкрофт. Брат был в панике, и его отчаяние усилило мою боль. Я всех подвел. Всех, кем дорожил. Вот уж правда «социопат» — это звание я заслужил. Права была Донован, мне место в психбольнице.

Если не где похуже.

Нужно было все окончательно прояснить. Хранилища нет, и никогда не было? Магнуссен этого не отрицал. Мерзавец был прав: его не за что было арестовать. Он не преступник, и никакого коварного плана у него нет.

Но он угроза для моих близких. И этого мне достаточно.

Ведь он не прав — я никогда не был героем.

Достать пистолет из пальто Джона было легко, выстрелить — еще легче. Но вот к тому, что случилось дальше, я был не готов. Воздух взорвался криками отчаяния. Брат умолял не стрелять в меня, а Джон в полном ужасе попятился назад. Да, все верно, держись от меня подальше. И передай привет Мэри.

Скажи ей, что она в безопасности.

Подняв руки, я медленно опустился на колени.

На сей раз это был конец.

* * *

Я знал, что в тюрьму меня не посадят — слишком опасно (для тюрьмы, разумеется). Поэтому Майкрофт решил отправить меня на то задание в Восточную Европу. Я его не винил. В этот раз я действительно перешел черту.

Джон и Мэри приехали меня проводить. Она обняла меня и даже поцеловала на прощанье, пообещав «обеспечить неприятности» своему супругу. Джон толком не знал, что делать, и я попросил Майкрофта на минутку оставить нас вдвоем.

Что мне было ему сказать? Я химик, а не литератор, ораторскими способностями меня Бог не наделил. Поэтому я громко назвал свое полное имя, как малыш в детском саду, что знакомится с воспитательницей и товарищами. Джону и Мэри ведь нужно имя для ребенка, верно?

А, у них будет девочка.

Джон тоже не знал, что сказать, и поэтому сказал глупость (как всегда). Игра никогда не заканчивается! Просто она продолжится без нас. Отчего-то вспомнилась присказка про Восточный ветер, которой Майкрофт пугал меня в детстве. Он выискивает слабых и ничтожных, м-да. Ну что ж, я оказался подходящей добычей.

Джон спросил, куда я еду, и я сказал правду. Работа на полгода, а потом… Об этом думать не хотелось. Я только-только полюбил жизнь, и вот… В этот миг я отчетливо осознал, что больше никогда не увижу Джона, и мне захотелось сказать ему, как много он для меня значил. И как сильно изменил мою жизнь. И что у меня никогда больше не будет такого замечательного друга, как он.

Но вместо этого я сказал, что Шерлок — это женское имя.

Я же говорил: я не литератор.

Это были самые лучшие времена, Джон. Я пожал ему руку и, ни с кем больше не прощаясь, пошел в самолет. Снял пальто и шарф, устроился в кресле с телефоном. Мы еще не взлетели, а мне уже захотелось открыть его блог. Снова посмотреть на себя его глазами. Представить на секунду, что ничего этого не было, и…

Стюард подал мне телефон. Звонил Майкрофт. Я ожидал какого-то патетического напутствия, но вместо этого брат спросил, как там мое изгнание. А каким оно может быть — я отсутствую четыре минуты!

Что значит, я нужен здесь? Вы можете определиться?!

И какого черта от меня понадобилось Англии?