Ты будешь жить (джен)

*

— Вы абсолютно здоровы, сэр. Препятствий к возобновлению тренировок я не вижу. Только наращивайте нагрузку постепенно, в первые дни не напрягайтесь. Плюс сбалансированное питание и здоровый сон помогут вам быстрее восстановить форму.

Доктор Гаррисон был первой ласточкой, вернувшейся к Бракусу — благодаря усилиям все той же Линды. Именно она настояла на том, что перед началом тренировок Курт должен пройти медицинское обследование.

— Все же ты целую неделю лежал в больнице, — пояснила она ему накануне, договорившись с Гаррисоном о времени визита, — а потом две недели сидел дома и страдал и, если возьмешь прежнюю нагрузку, то сорвешься.

— Что ты сказала? — Бракус взял ее за тонкую талию и поднял из кресла. Удерживая женщину на весу на вытянутых руках, он предложил:

— Спорим, смогу так четверть часа простоять и руки не задрожат? Хотя ты, по-моему, в отпуске уже несколько фунтов прибавила в весе...

— Знаешь, — Линда покачала в воздухе ногой в остроносой "лодочке", — КУДА я тебе могу сейчас попасть? Охотно верю, что ты по-прежнему хорош, но провериться надо. Чтобы убедиться в том, что ты не свалишься на арене.

— И между прочим, — когда Бракус отпустил ее, Линда поправила жакет, — я наоборот похудела на пять фунтов, одновременно разгребая завалы в офисе и спасая твою задницу. Юбка уже болтается...

— Вот будет прикол, если свалится.

— Хоть шутки у тебя и дурацкие, но я рада, что ты снова шутишь, а не сидишь с поникшей головой.

— Потому, что у меня появилась надежда снова поверить в себя.

... Проводив Гаррисона, Линда поднялась в комнату, где Курт уже надевал рубашку.

— Ну, что? — спросила она.

— Ты ведь уже Гаррисона выспросила, знаю я тебя. Все нормально. Можно начинать тренировки, — Бракус потянулся, демонстрируя свой великолепный торс и четко очерченные "кубики" на животе, которые не исчезли даже после длительного перерыва в тренировках.

— Отлично. Когда начинаешь?

— Завтра. Сегодня я должен съездить в клуб, подобрать гладиаторов для трех поединков, предшествующих решающему вызову. Лучше самому все проконтролировать, а то Томми Ли, желая поскорее отделаться от "Колизея", поставит каких-нибудь тюфяков, и все будут судачить о том, что мне уступили из жалости... Линда, — обворожительно улыбнулся Бракус, — если ты все равно в отпуске, и проблемы как будто уже разрешаются, не порадуешь ли меня к ужину своей умопомрачительной пиццей? Я соскучился без твоей пепперони.

— Льстец, — усмехнулась Келлар.

— Нет, правда. Я нигде не ел такой вкусной пиццы, как твоя. Даже в Италии, на родине этого блюда, не умеют так выпекать.

— Ну, хоть что-то умею готовить хорошо, — улыбнулась Келлар. — А то моя мать не устает сокрушаться, что у нее вместо дочери какой-то мальчишка вырос.

— Так что? Испечешь? Чтобы я почувствовал себя впервые за месяц счастливым?

— Умеешь же ты умасливать женщин.

— Ну еще бы, я же мистер Обаяние!

— И сама скромность, — Келлар застегнула на нём рубашку. — Не простудись, Курт, ты должен драться, как лев, а для этого надо быть здоровым. Ладно, будет тебе пицца.

Проводив взглядом "Ягуар" Бракуса, она прошла на кухню и стала выкладывать на стол продукты, необходимые для приготовления пиццы "Пепперони".

Мать Линды, Дэррил Келлар (в девичестве — Дария Романо) была прирожденной кулинаркой и патриоткой итальянской кухни. Это было ее хобби, и плоды ее трудов с удовольствием съедались домочадцами и гостями. Дэррил попыталась приохотить к кулинарии и свою единственную дочь, но все, чему удалось научить Линду, были приготовление кофе и выпечка пиццы. И вообще кухня мало привлекала девочку. Куда больше Линде нравилось читать познавательные книги, пропадать на спортивной площадке или пляже с серфом или гидроциклом, осваивать боевые искусства и проводить лето в скаутском лагере. "Какой-то мальчишка-хулиган растет!" — воздевала руки к небу Дэррил. "С интеллектуальным уклоном", — уточнял муж. "Тяжело ей будет, такой сильно умной задирой, — вздыхала мать. — Эти качества для мужчины хороши..." "И наша дочка с ними не пропадет", — Ричард был настроен более оптимистично.

Зато кофе и пицца у Линды получались выше всяческих похвал. Правда, любовь к кулинарии у нее так и не появилась. В доме Линды кухня была наименее посещаемым местом. Теперь у нее еще и не хватало времени на кухонные изыски. Линда предпочитала час-два после работы провести в спортивном зале или поплавать на пляже УБРИ, чем стоять у плиты. Завтракала она тостами и бифштексом, подогретым в микроволновой печи, обедала в буфете УБРИ, а ужинала в одном из любимых ресторанчиков.

Если же Линда должна была принимать дома гостей (чаще всего это были опять же корпоративные вечеринки), она заказывала готовые блюда из ресторана. И такой образ жизни ее целиком и полностью устраивал. Но ради Курта Линде было не лень встать у кухонного стола и приготовить его любимую пиццу. Как она была рада, что его глаза снова заблестели, в них появились интерес к жизни, готовность радоваться победе и верить в себя. И он заслужил удовольствие от своего излюбленного лакомства. Тем более что пиццу Курт позволяет себе нечасто — она весьма калорийна, а Бракус очень строго следит за своим рационом, чтобы не потерять безупречный пресс, о который можно сломать доску.

Тесто подходило в высокой миске, пока Линда готовила соус и начинку.

Нужно будет обновить штат прислуги в доме Курта — взамен тех кроликов, которые ринулись за расчетом, едва узнав, что хозяин потерял свой бизнес и лежит в больнице. А тем немногим, кто остался, не помешало бы выписать премию за верность. Поговорить об этом с Куртом...

Проследить за его тренировками, чтобы Курт не дал себе слишком высокую нагрузку в спортивном зале — вон как хорохорится, демонстрируя, как хорошо себя чувствует.

И держать руку на пульсе в "Колизее", чтобы на этот раз все обошлось без эксцессов. Они не имеют права на неудачу...

Натирая на крупной терке пармезан и нарезая аккуратными колечками крупные оливки без косточек, Келлар привычно набрасывала в уме план действий на ближайшие недели.

Раскатывая тесто, она подумала о том, что и в офисе нужно не ослаблять контроль — конечно, разработку вроде бы удалось спасти, но и там еще есть риск снова "упороть косяк", и второй промашки заказчик им уже не простит. Слишком важны результаты этой работы для многих людей...

Застилая поднос пекарской бумагой, она вспомнила о приглашении на коктейль-пати от Дейзи Нильсен из Конгресса, желающей наладить отношения с дочерью будущего главы Австралии. И не стоит пренебрегать приглашением Нильсен. Неплохо будет заодно помочь отцу наладить нужные связи за рубежом. Да, много дел, — Линда принялась расстилать раскатанное тесто на противне для пиццы и распределять на нем слой из смеси соевого соуса, кетчупа и майонеза, — но она справится. В этом не может быть сомнений.

Аккуратно выкладывая на поверхность будущей пиццы тонкие ломтики салями "Пепперони" и нарезанные оливки, Линда подумала о "кастинге" гладиаторов, на который отправился Курт. Бракус тоже не ищет легких путей, он их презирает. Он настаивает на том, чтобы против него выставили самых сильных бойцов. А Томми Ли может наоборот отобрать самых никчёмных, лишь бы побыстрее проиграть клуб. "Кстати, — Линда посыпала пиццу толстым слоем натертого сыра и потянулась к шкафчику со специями, — как бы это паренек не влюбился в меня. Это можно все осложнить. Я заметила первые симптомчики, когда он спросил, какими духами я пользуюсь. Этого еще только не хватало..."

И тут из холла запиликал домофон.

*

К "Колизею" "Ягуар" Бракуса подъехал одновременно со скромной "тойотой" Томми Ли.

— Не лучший транспорт для владельца "Колизея", — заметил Бракус, кивнув на машину Томми, — моя колымага получше будет.

— Я руководство принял только затем, чтобы как можно скорее проиграть его тебе, — ответил Томми, — можешь удивляться, но меня устраивают моя жизнь, моя работа в детской спортивной школе, мои дом и машина.

— Ну, да, о вкусах не спорят, — Бракус посмотрел из-под солнечных очков на сверкающую громаду "Колизея" перед ними. — А соблазнительный кусочек, правда? Вдруг передумаешь? Тогда наш поединок будет еще более настоящим.

— Мне его уже отдавали. Ты слышал, что я ответил, и сейчас остаюсь при своем решении.

В дверях Бракус приостановился.

— Проходи первым, — сказал он. — Твое право решать, но пока хозяин клуба — ты, и должен первым входить в парадные двери.

— Не хочу даже на пять минут примерять на себя твою корону. Тебе привычнее первым проходить в клуб, ты и иди вперед.

— И что? Прямо тут и устроим кастинг из-за того, что никак не решим, кто должен пройти вперед? — фыркнул Бракус. — Мне это напомнило комичную сценку из одного зарубежного романа, из библиотеки мировой классики: два парня так любезничали друг перед другом и так хотели один другого пропустить вперед в дверях, что в итоге прошли одновременно и приплющили друг друга в проеме.

Томми изумленно посмотрел на Бракуса. Меньше всего экс-хозяин "Колизея" смахивал на человека, читающего серьезную литературу.

— А ты думал, — Бракус все же первым вошел в клуб, — что если я на арене выступаю, то и читать не умею? Груда мускулов без мозгов?

— Да нет. Еще ты — прирожденный руководитель.

Они шли через опустевшие и непривычно полутемные залы "Колизея" в административное крыло. Где-то гудели пылесосы, лилась вода, раздавались голоса уборщиков, а в залах жизнь замерла месяц назад, и в воздухе уже появился характерный запах необитаемого помещения.

Бракус на ходу провел рукой по барной стойке — и на пальцах остались сероватые следы.

Блондин выругался и достал носовой платок:

— Раздолбаи. Думают, что, если клуб временно не работает, можно убирать кое-как. Вовремя я появился, а то под твоим началом тут бы и лягушки заквакали.

Томми коснулся одного из столиков, оставив на тонком пылевом слое след ладони:

— Положим, до лягушек тут пока далеко. Ничего, скоро снова возьмёшь руководство в свои руки, и опять все засверкает.

— Да, знают, что если я увижу пылинку или пятнышко, то заставлю языком его стирать, — хвастливо сказал Бракус, — и работают на совесть.

У кабинета хозяина они остановились. На двери висел замок.

— Да твою мать! — возмутился Бракус. — Всего месяц прошел, а тут уже полный раздрай! Предупреждали же, когда мы приедем, и некому отпереть эту проклятую дверь! Совсем от рук отбились!

Услышав знакомый грозный рык, откуда-то с черной лестницы примчался запыхавшийся служащий со связкой ключей и, бормоча извинения, стал отпирать кабинет.

— Скоро я снова за вас возьмусь, — пообещал Бракус, первым входя в свои прежние владения, — напомню, как работать надо.

Столь резок был контраст с тем человеком, который бесцельно переключал телеканалы в черно-белой гостиной, сидя на диване в мятой рубашке и с взлохмаченными волосами, что Томми подумал: не было ли это притворством.

— Не хочешь хоть разок посидеть в кресле? — поинтересовался блондин.

— Ты больше по нему соскучился. Я и на стуле для гостей посижу.

— Как хочешь, — Бракус включил компьютер и стал загружать базу гладиаторов "Колизея". Томми снова вызвал в памяти увиденную в гостиной картину: отчаяние и боль, погасшие глаза, поникшие плечи... Нет, такое сыграть невозможно. Да, на безграмотного мордоворота Бракус не похож. Но и на гениального лицедея — тоже. Он в самом деле утратил веру в себя, и это подкосило его сильнее, чем поражение и потеря бизнеса. И только надежда все вернуть — прежде всего ощущение своей непобедимости — поставила его на ноги, вернула к жизни.

— Ну вот, смотри. Тут все, кто выступает на арене. Давай выбирать.

— Доверяю это тебе, — Томми все же скользнул взглядом по длинному списку на большом экране сверкающего компьютера — имена, возраст, личная информация, физические данные и статистика боев... Внизу — рубрика "Выбывшие гладиаторы", и последним в ней значится Трэвис. Да, выступал три года. 260 боев. Из них — 210 побед. Выбыл в связи с гибелью. И снова — горькое чувство: "А мы и не знали"...

— Вот, смотри. Мастер полноконтактного карате. Два года на арене. Сто пятьдесят боев, сто двадцать побед. Годится для первого боя.

— А? — вынырнул из тяжелых мыслей Томми. — Да... Подойдет.

— Так, ставим на первый поединок его. Теперь второй...

— Выбирай сам. Я заранее принимаю тех, кого ты решишь поставить на ринг. Ты лучше знаешь их...

— Так ты, — пристально посмотрел на него Бракус, — действительно не знал, где подрабатывает твой друг?

— Не знал, — кивнул Томми.

— Понятно. Скрывал от вас. Понимал, что вы не одобрите. Как же, дерётся за деньги, торгует своим талантом, втоптал святое в грязь, так бы вы ему сказали, если бы узнали раньше? ..

— Да, наверное, может, и не такими словами, но не одобрили бы... Одно дело — преподавать боевые искусства в школе, делиться с детьми своими навыками и совсем другое — избивать друг друга на потеху этому ста... зрителям.

— Ну а Брикли устраивала оплата его выступлений, и ради этого он приходил к нам каждую субботу — думал: зачем довольствоваться малым, если можно заработать за вечер семьдесят тысяч, начистив морды парочке бойцов. И нам он приносил хороший доход, и дальше бы приносил, если бы не надирался и не распускал язык! — кулак Бракуса звучно ударился о столешницу. — Вот второй кандидат, — он два раза щелкнул "мышью" по одной из строчек, — мастер армейского боя, сто семьдесят матчей, сто пятьдесят побед. Очень недурен на арене. Ставим?

— Да.

— Что, боишься запачкаться? — хмыкнул Бракус. — Дистанцируешься от всего, что связано с делами "Колизея"?

— Да. Дистанцируюсь. Думай что хочешь.

— Да я просек твою логику. Только плохие парни зарабатывают на своем таланте, а хорошие — бессребреники, работающие только за идею, и скорее останутся без штанов на обочине, чем поступятся своими принципами и уронят в грязь свои идеалы!

— Ты ведь тоже не пожелал поступиться своими принципами. Мог ведь убить меня, пока я сидел связанный в твоем подвале, и забот не имел бы. Или потом, после нашего боя, подослал ко мне еще каких-нибудь держиморд, и забрал бы свой клуб назад. Но ты не сделал ни того, ни другого, а настаивал на том, чтобы все правила были соблюдены. Поступил, как те самые хорошие парни, над которыми сейчас зубоскалишь.

— Неплохой ответ, Томми Ли, — кивнул Бракус, — мне крыть нечем. Да, мне легче было принять поражение, чем нарушить свои же правила. Мог ведь действительно одним ударом решить все проблемы еще там, в подвале. Но принципы не позволили прикончить связанного противника, прикованного к трубе тройной фиксацией. Вот и оказался на обочине без штанов. Поэтому и зубоскалю. Над самим собой.

— Ты жалеешь о том, что не нарушил свои правила?

— Жалею, не жалею... Что случилось, то случилось, и терять время на разговоры, что могло быть, если бы..., я не собираюсь. Вот, — "клик-клик" "мышью", — третий. Чемпион японского карате, бывший якудза, в Штаты перебрался, не поладив со своими подельниками, в "Колизее" около года, сто десять боев, сто семь побед. Дерется как черт, техника умопомрачительная, я на его бои как на самое классное шоу хожу. Сам давно хотел с ним сразиться. Ставим его на третий бой.

— А ты уверен, что сейчас тебе по силам такой противник? — Томми с сомнением смотрел на фото свирепого узкоглазого парня, покрытого татуировками. — Все же ты на какое-то время отошел от дел и мог утратить форму...

— С завтрашнего дня начинаю тренировки, и через три недели буду готов к любому бою. Я им докажу! — Бракус снова пристукнул кулаком по столу. — Рано они меня со счетов списали! Еще увидят!..

— Не сомневаюсь.

— Ты сейчас куда? — спросил Бракус, когда они шли к выходу после утверждения таблицы боев на намеченный вечер.

— В школу. У меня сегодня три урока после обеда. А ты?

— А я начинаю тренировки. Сегодня вечером уже поработаю немного.

"Ягуар" Бракуса и "тойота" Томми отъехали от клуба. В разные стороны.

"Каждому свое, — думал Томми, — у него все сосредоточено на "Колизее" и статусе несокрушимого бойца. Ну, а у нас — школа! Тоже немаловажно, наверное..."