Все подробности этого происшествия (джен)

Василиса лезла вверх по дереву. Дерево было хорошее, подходящее для лазанья, но всё сильно осложнялось тем, что ей надо было втащить туда ещё бабушку, а бабушка не очень-то умела лазить по деревьям, да и высоты боялась. А им надо было срочно... Там, на самом верху, была дверка, в неё следовало пролезть, и тогда они попадут в самую настоящую школу волшебства. А бабушка нервно цеплялась за руки Василисы, за все ветки и жалобно просилась вниз — «старая я уже для школы, ну Васенька, давай не полезем». Ну как она не понимала, что без неё никакой школы нет и быть не может. И тут бабушка оступилась и полетела вниз, внучка попыталась схватить её и тоже полетела, потом открыла глаза и... проснулась.

Рядом с постелью (скорее это были высокие нары или низкие полати на троих из струганых досок, Василиса и Мика растащили свои матрасы к разным стенкам, между ними осталось довольно большое деревянное пространство) сидел Марек и пытался застегнуть пуговицу на лямке штанов. Получалось не очень, но он старался. Сон моментально улетучился из памяти, оставив послевкусие непоправимости. Девушка вспомнила ночной разговор и быстро оделась, надеясь застать Мику одну.

В общей комнате за столом кроме обитателей дома сидели Борис Ильич и Андрей-дракон. Василиса коротко вздохнула, поздоровалась и потащила Марека умываться и в туалет. Когда они, уже умытые и причёсанные, вернулись, все разом замолчали и посмотрели на них. Василиса подошла к столу, посадила Марка на скамейку, взяла каши ему и себе из большого горшка, налила молока и, наконец, не выдержала.

— Что? Что случилось?

— Мы обсуждаем вас, — сказал Борис Ильич. — Ваше положение. Дело в том, что на всех вас выделили деньги, но...

— Но я не могу получить свои и Марековы деньги, потому что не считаюсь взрослой, — ровно сказала Василиса. — И мне надо срочно найти себе опекуна, потому что замуж я пока не хочу, и не знаю, как это у вас устроено. Кстати, как устроена у вас опека, я тоже не знаю. Как у вас устроена опека? Можно ли будет через год мне взять Марека под опеку, если до этого времени у него будет другой опекун? Вообще, какие у вас законы?

— А тебе зачем? Зачем тебе этот спиногрыз? — не удержался Серый.

Василиса оторопела и потеряла дар речи, остальные посмотрели на неё с интересом и явно ждали ответа.

— Аааа... Как зачем? — отмерла она. — Ну, у него же здесь нет других знакомых, он ещё маленький, а со мной знаком с рождения. И мы с ним вместе проснулись, Борис Ильич сказал, что лучше не разлучаться. Борис Ильич, пожалуйста, скажите, какие у вас законы об опеке? Могу ли я сейчас быть признана взрослой? По законам нашего мира я взрослая уже два года, там бы такой проблемы не возникло.

— Видишь ли... Ты можешь быть признана взрослой досрочно, если вступишь в брак или если тебя признает взрослой твой опекун. Ты не можешь это сделать самостоятельно, и это непростая процедура, она займет самое меньшее полгода, а ты говоришь, тебе двадцать один через год?

— Ну да. У меня завтра день рождения, мне будет двадцать. То есть, избежать опеки я не могу никак?

— Никак. Даже если ты выйдешь замуж, твоим опекуном до совершенных лет будет считаться твой муж или его родители.

— А как же Марек?

— Слушай, но зачем он тебе? — снова вмешался Серый.

— Я же сказала уже! — огрызнулась она, не поворачивая головы.

— Ты сказала, зачем ты нужна ему. Зачем он нужен тебе, мы не поняли.

— Затем! — отрезала Василиса и повернулась к Борису Ильичу:

— Объясните, пожалуйста, как нам с Марком остаться вместе? И чтобы я потом сама взяла над ним опеку. И... Я не хочу сейчас выходить замуж.

— Тебя никто не неволит. Время пока есть. Пока не найдутся ваши Единственные и вы не пройдёте через обряд Единения, вы все можете жить здесь, в общинном доме.

— А это долго? Должны ли мы жить все вместе после этого? И должны ли мы жить все вместе, пока не найдутся все Единственные? Вон, у Сергея уже нашёлся, ему сказали, что едет, скоро будет.

— Обряд Единения будет произведен для всех нафалимов, упавших вместе, одновременно. Вы и потом сможете жить здесь, либо разделиться, — ответил Борис Ильич. — Василиса, не забывай, пожалуйста, что вы с малышом упали отдельно.

— А мы можем разделиться прямо сейчас? — быстро спросил Сергей. — А то мало́й ночью орал как резаный. Что вы с ним делали, что он у вас так орал?

— Ничего, — сказала Мика, — он к маме хотел и что-то страшное приснилось.

— И что, он теперь всё время так будет? Я не хочу с ним жить.

Марек, который сидел на коленях у Василисы, посмотрел на Сергея со страхом и громко заревел, девушка схватила его и унесла в комнату, где они спали, слышно было, что она негромко что-то ему говорит, тот всхлипывает и что-то неразборчиво отвечает. Мика пошла к ним.

— Ну так что? Отделяемся? — спросил Сергей. — Я так понимаю, нам предстоит какая-то миссия, а они слабое звено, они же подведут нас в самый неподходящий момент.

— То есть, ты хочешь лишить их своей поддержки только потому, что они слабые и поддержка им нужна? — ехидно поинтересовался Андрей.

— Мы в чужом мире, — раздумчиво ответил Сергей. — Мы можем здесь рассчитывать только на себя. У меня нет ресурса на других. Я даже готов её взять под опеку, но без ребёнка.

— Я бы на вашем месте спросил ещё у Мики, что она думает. А ещё я спросил бы у Василисы, потому что её это тоже касается, — заметил Андрей-дракон. — Мне не кажется, что эти двое слабое звено, если, конечно, я правильно понимаю это выражение.

— Мне кажется, не надо нам разделяться, — высказался Андрей-нафалим. — Мне кажется, это неправильно. А ресурс — выделили же деньги на всех, и на этих двоих тоже. Просто без нас они никак не могут ими воспользоваться. Но ресурсы есть. И я согласен с Андреем, надо спросить девочек.

Из комнаты для девочек вышла Вася со всхлипывающим и икающим Марком на руках и понесла его в умывальню. Вслед за ней вышла Мика и присела к столу:

— Ребят, Василиса попросила меня взять их под опеку. Я, наверно, соглашусь, тем более ненадолго, на год.

— Ты с ума сошла! — выпалил Сергей. — Она же с ребёнком! Сама она вроде бы девочка разумная, а ребёнок — маленький и глупый, и орёт всё время.

— Да нет, где же всё время? — вступился Андрей-нафалим. — Этой ночью он первый раз орал, а до этого он вёл себя тихо. Но ты подумай, это большая ответственность.

— Первый, да не последний. И вообще, вон спроси у знающего человека, чем тебе это грозит, — мотнул головой Серый в сторону Бориса Ильича. — Хоть вы ей скажите! И вообще, если ты возьмёшь их под опеку, я от вас отделюсь, я по ночам предпочитаю спать, а не слушать детские концерты!

— Ну... — Мика беспомощно взглянула на Старшего. — А правда, что будет, если я возьму их под опеку? Вот по вашим законам?

— Пока у тебя нет миспаара и мисофера, ты не можешь взять их под постоянную опеку, только под временную — до получения оных. Миспаар и мисофер ты сможешь получить, когда у вас троих найдутся Единственные, в день, когда будет проведен обряд Единения. Как опекун ты должна будешь жить с ними в одном доме. Тебе на них будут выдаваться деньги, и с тебя будет требоваться отчёт — на что они потрачены. Вы обе сможете работать и зарабатывать, но Василиса не сможет получать свои деньги, их будешь получать ты, и по ним тоже должна будешь составлять отчёт, если будешь тратить, либо сможешь складывать их в кубышку на счёт Василисы. — Мика открыла было рот, чтобы что-то спросить, но Борис Ильич поднял руку в предупреждающем жесте, и она промолчала. — Деньги подопечных могут тратиться только на подопечных или на поддержание в порядке места, где они живут. Допустим, если вы покупаете дрова или что-то еще общее, треть суммы должна быть вложена из твоих денег. Тебе сегодня выдадут денег — на них можно очень скромно жить две луны, не очень скромно — одну. Деньги вы будете получать ежелунно, пока учитесь — восемь лун. Беда в том, что деньги Марека и Василисы, выделенные на них как на нафилимов, ты сможешь получить не раньше, чем вы все получите миспаары и мисоферы. Но ты начнёшь получать на них пособие с первого дня, как примешь решение взять их под опеку, и заработок Василисы — с её первого заработка. Это в общих чертах. Вопросы?

— Я должна с ними вместе жить? А как же я буду учиться? Я смогу их оставлять одних?

— Не больше чем на день. Ночи ты будешь должна проводить дома. Если тебе надо будет куда-то ехать, Марека ты должна будешь брать с собой или оставлять с кем-то взрослым. На день можно с Василисой, но на ночь можно оставлять только отроков старше двенадцати. А детей моложе семи вообще нельзя оставлять без присмотра, но на день можно их оставлять под присмотром отрока старше двенадцати. Также несовершеннолетних можно оставлять под присмотром кого-то взрослого. Разумеется, если вы поедете все вместе, вы можете ехать на любой срок, но ночевать вы должны все вместе.

— Поня-а-атно, — протянула Мика. — Лаадно... А как я буду писать отчёты?

— Это не беспокойся. Будешь писать на родном языке, а толмача найдёшь в Ордене Зелёной Совы — тебе они и вовсе будут перекладывать бесплатно, если ты будешь делиться с ними знаниями.

— Ла-а-адненько... Я подумаю. — Мика ковыряла ногтем стол, не поднимая глаз.

— А сколько времени она может думать? — быстро спросила Василиса. — И сколько времени на раздумья есть у нас?

— До конца сегодняшнего дня. Завтра с утра к вам придут люди из Общинного Призрения, и либо у вас должен быть желающий стать вашим временным опекуном, либо они назначат сами — временного, пока не найдутся ваши Единственные. И тогда вас, скорее всего, разлучат, когда они найдутся.

Андрей-дракон уже некоторое время тихонько теребил Старшего за рукав, поэтому тот раздражённо дёрнул плечом:

— Ну чего тебе?

Андрей встал и поманил его за собой, Борис Ильич вышел за ним. Василиса подвинула Мареку миску с остывшей кашей, дала ему ложку и велела есть; сама подперла голову рукой и глубоко задумалась, её каша оставалась нетронутой. Мика продолжала внимательно рассматривать стол, иногда трогая его пальцем. Марек доел свою кашу, выпил молоко и начал выворачиваться из Васиных рук, она глянула на него и повела умываться, вручила ему несколько деревянных ложек для игры, помыла его посуду, села обратно, взяла ложку и замерла. Пока они так возились, Серый ушёл в мужскую комнату, а Андрей поставил чайник и отмерил ложечкой порошок из очередного бумажного пакета.

Голоса за дверью начали повышаться, потом в комнату ворвался взъерошенный Борис Ильич, за ним вальяжно вошёл Андрей-дракон и неторопливо закрыл дверь. Мика вздрогнула, Марек полез на руки к Василисе, она с равнодушным изумлением посмотрела на ложку.

— Ты понимаешь, что это дурость несусветная? Кто тебе даст? Ты дракон, и себе не принадлежишь! — продолжал бушевать Старший.

— А вы?

— И я! Я себе не принадлежу ровно в той же мере, что и ты! Ты забыл, кто я? — Он с силой провёл двумя руками по голове, ещё больше взъерошивая волосы, вдохнул, выдохнул... — Так! Мика, что ты решила?

— Я не могу! — выпалила Мика. — Я бы взяла их обоих, но Серый не хочет с ними жить.

— Мы бы могли поселиться втроём... Ну, где-нибудь по соседству.

— Втроём с кем?

— Я, ты и Марек. — Ещё говоря это, Вася поняла, что надежды нет.

— Ну-у-у... Ты же слышала, Серый не хочет с вами жить. И съешь уже наконец свой завтрак! — раздражённо поставила точку в разговоре Мика.

— Не так уж он и орёт, — возразил Андрей-нафалим.

— Я сказал «нет», значит «нет». И какой там завтрак, уже скоро обед! — прокричал из комнаты Серый, который слышал весь разговор.

Василиса бросила быстрый взгляд на пол — молодец Марек, сложил все ложки в миску, можно это всё взять одной рукой, пока бежишь в комнату; есть всё равно невозможно, а держать лицо можно, но не очень долго. Василиса поудобнее перехватила Марека одной рукой, и тут её кто-то взял за плечо.

— Подожди, не убегай, — сказал Андрей-дракон. — Товарищ прапорщик?

Борис Ильич прошёлся по комнате, неодобрительно посмотрел на миску с ложками на полу и сел на широкую скамью за столом напротив Васи и Марека.

— Я бы мог вас взять под опеку именно на таких условиях — Марека под временную, тебя под постоянную. Но прежде мне надо посоветоваться с женой. И вас ей представить. Съешь уже свою кашу и одевайся.

Вася съела несколько ложек, не чувствуя вкуса, отодвинула миску и залпом выпила молоко, быстро навела порядок, они с Мареком оделись и вышли на улицу. Борис Ильич и Андрей уже стояли на крыльце и ждали.

«Запоминай дорогу», — сказала себе Василиса и тут же забыла об этом. Город был прекрасен, несмотря на серую хмарь, которая сегодня висела над ним. Под ногами постукивали доски мостовой, белые и розовые дома и домики под красными крышами стояли в глубине небольших садиков. Кое-где цвели белыми и розовыми цветами незнакомые деревья. На разноцветных калитках висели белые таблички с чёрным или синим орнаментом, под табличками белые и синие почтовые ящики. По городу ходили странно одетые люди — девушка даже не смогла бы сказать, в чем странность, но остро чувствовала, как чужеродно они с Мареком смотрятся.

И вдруг они пришли — Борис Ильич свернул к одному из домов, за ним в калитку прошли Андрей и Василиса с ребёнком.

— Милости просим, — сказал хозяин дома, — раздеваться и разуваться здесь.