В ноябре (гет)

— Слушай, Гена, давай я понесу чемоданы, а ты понесёшь меня…

— Это ты здорово придумал, Чебурашка! (с)

Кресло, в котором он сидел уже часа два, было неудобным, продавленным и, разумеется, таким же старым, как и сам автобус. В салоне немного пахло отработанным дизелем и химозной отдушкой от болтавшейся на лобовом стекле вонючки-елочки. Усыпляюще рокотал где-то под полом двигатель, стелилась вперед почти пустая светло-серая лента дороги. Пейзаж за окном был однообразен и скучен: гигантские шахматные клетки изумрудно-зеленых полей, неестественно ярких в солнечном свете, и контрастом такие же — но голой распаханной земли; время от времени проносились мимо небольшие поселки с аккуратными ухоженными двориками, покрытые непроходимыми камышами низины, извилистые мелководные речушки с по-осеннему темной водой… И с каждым километром все ближе становились растворенные в легкой дымке плавные очертания гор.

Джеймс склонил голову поочередно то к одному, то к другому плечу, стараясь хоть как-то размяться в этой тесноте. Стыдно сказать, но даже его кресло для обнулений — и то, наверное, было удобней, чем этот пыточный инструмент со сломанной кнопкой регулировки спинки и намертво заевшим внешним подлокотником. Еще и его колени наверняка упирались впереди сидящему пассажиру куда-то в район почек, так что приходилось соблюдать приличия и поменьше ёрзать.

Он отпил из предусмотрительно купленной в ларьке у вокзала бутылочки с минералкой и посмотрел налево. Там, в соседнем кресле у окна, дремала Майя.

Стоило только их автобусу выехать из города на основную трассу, как она соорудила себе что-то вроде очередного гнезда — на этот раз из куртки и шарфа, задрала ноги в тяжелых ботинках прямо на свой сброшенный под сиденье рюкзак, скрестила на груди руки и почти моментально отключилась. Странно, что вообще продержалась до самого отъезда — ее состояние после утренней заварушки было очевидно паршивым. Один раз даже пошла носом кровь — снова, — и Джеймс, нахмурившись, потряс ее за плечо, чтобы разбудить. Изведя несколько бумажных платочков, Майя молча отвернулась и опять закрыла глаза.

С момента посадки в автобус они почти не разговаривали друг с другом.

Да Джеймсу, по правде сказать, и не хотелось. Он всю дорогу только и делал, что то так, то эдак анализировал последние события, благо, обстановочка располагала. Да и разговор, случись он, был бы не для лишних ушей.

Он едва не попался сегодня. Должен был, только вот кое-кто неожиданно решил вмешаться, и жизнь Джеймса исполнила очередной кувырок. Оставался вопрос: могла ли и эта ситуация быть заранее спланированной? Он уже во всём вокруг сомневался и такую возможность вполне допускал, но все же склонялся к отрицательному ответу. Слишком уж сложная получилась бы игра, даже для Гидры. Неоправданных рисков там не любят. Так что, скорее всего, его самое первое решение — уносить ноги, прихватив с собой источник информации, было правильным. А то, что этот самый источник не сопротивлялся, а даже наоборот, — задачу только облегчало.

… Времени на нормальный разговор у них просто не было: пока Майя трясущимися руками скидывала в свой рюкзак какие-то вещи, то и дело бормоча «сука-сука-сука!», он на всякий случай выдрал все провода, подходившие к квартире, в которой скрывалась гидра-бабуля, и прилепил глушилку за верхним наличником её двери. А после заблокировал саму дверь стоявшим в общем коридоре барахлом, ибо нефиг — мало ли, каких неприятностей можно ждать от бодрой пенсионерки. На сборы ушло всего-ничего: свои пожитки Зимний по привычке хранил исключительно в рюкзаке, а Майя как будто предвидела саму возможность того, что ей придется в момент срываться и куда-то бежать, и через пару минут уже появилась в коридоре, старательно обходя валявшихся там агентов, упакованная в теплую куртку и шарф. Впрыгнула в массивные ботинки на толстой подошве. Поправив на плечах лямки яркого рюкзака, спросила:

— Ну что, уходим огородами?

Вопреки опасениям, во дворе их никто не ждал, но можно было не сомневаться — со стороны улицы наверняка дежурит кто-то из агентов. Фраза про огороды оказалась пророческой: чтобы не вступать в бой с подкреплением, им поневоле пришлось организовать себе экскурсию навроде тех, что сейчас стало так модно проводить в исторической части города для туристов, жаждущих ламповости и эксклюзива. Так что они успели знатно полазить через заборы и по крышам, пока, наконец, не выбрались на параллельную улицу через пару кварталов от дома Майи. Джеймса порядком удивило, что она справилась — он-то опасался, что та в любой момент от недостатка сил оступится, свалится с очередной лестницы, переломав свои птичьи кости, но нет — девчонка держалась молодцом. Резервная батарейка у нее сработала, что ли?

— И что теперь? — устало выдохнула она.

— Нужен вай-фай.

— Ага… Ну, тут кофейня недалеко, у них есть. Но там камеры…

— Идем.

Глушилки у него еще оставались.

Кофейня встретила их потрясающими ароматами, теплом и, несмотря на разгар дня, полумраком. Людей почти не было. Бариста, поздоровавшись, продолжил флегматично натирать тряпочкой здоровенного хромированного монстра, по какому-то недоразумению называвшегося кофе-машиной.

Джеймс, не теряя времени, тут же зарылся во всемирную сеть, облюбовав для этого самый дальний столик. В этом городе оставаться дальше нельзя. Он как раз взвешивал варианты, пытаясь выбрать самый скрытный маршрут, когда напротив что-то легонько стукнуло по столешнице. Джеймс поднял глаза от планшета: перед ним стоял здоровенный стеклянный стакан с чем-то, судя по запаху, пряно-кофейным, сладким, увенчанным пышной шапкой взбитого молока и присыпанным мелкими белыми зефирками.

— Самое то сейчас.

— Спасибо, — растерянно поблагодарил он.

Майя пожала плечами и отвернулась, рассматривая улицу через высокое узкое окно. Себе она взяла точно такое же глюкозное безобразие — наверняка надеялась, что это поможет восстановиться, — и теперь грела руки о толстые граненые стенки. Вид у нее был усталый и раздосадованный. На Джеймса она старалась лишний раз не смотреть.

С момента, как раздался тот звонок в дверь, между ними словно пролегла черта. Каждый уяснил для себя определенную деталь, вот только не было никакой возможности сейчас поговорить начистоту. Получить ответы на самые важные вопросы, объяснить мотивы и цели... Так что чем дальше, тем больше эта черта разрасталась.

Он размял висок пальцами правой руки со сбитыми, но уже успевшими поджить костяшками. В голове начинало неприятно ломить — друг на друга наслаивались перегрузки от новообретенных воспоминаний и перепутанные мысли этого утра. Джеймс потянулся к своему кофе, принюхался. Подобный запах у него с недавних пор ассоциировался с беззаботной жизнью обывателей, чем-то простым и уютным. Он сделал большой глоток. Вкусно.

Ему нужно ненадолго залечь на дно, прежде чем двигаться дальше, а, значит, потребуется безопасное место: не слишком тихое, иначе местные сразу обратят внимание, но достаточно удаленное от большой цивилизации с ее системами слежения и прочими малоприятными радостями. Другими словами — относительная глухомань с постоянным потоком людей. В мозгу у него щелкнуло.

— Где, говоришь, ты бродила по горам?..

Низкое осеннее солнце уже клонилось к западу, когда поля за окном сменились пологими предгорьями, поросшими густым лиственным лесом. Деревья стояли еще одетые во все оттенки охры, терракотового и желтого цветов, но там и тут уже просвечивали голые облетевшие ветви — листопад был в самом разгаре. Где-то на горизонте синел крупный горный массив.

Автобус снизил скорость: они въехали в небольшой городишко с преимущественно частными одно- и двухэтажными домами. Практически перед каждым был разбит яркий пышный цветник, и после города-миллионника с его пылью и контрастами это смотрелось прямо-таки игрушечно. Джеймс мысленно сделал отметку: пройдена половина намеченного маршрута. Если все сложится удачно, то часам к семи-восьми вечера они уже будут на месте.

Майю пришлось разбудить как только они свернули на стоянку.

— Наша остановка.

— А? — она принялась тереть лицо и, сощурившись, разглядывала через окно мрачный памятник советского конструктивизма — местный автовокзал. Тот производил самое угнетающее впечатление, которое усиливалось размещенными на фасаде выгоревшими рекламными щитами. — Точно. Добрались. Тогда давай выметаться.

Джеймс покинул салон первым, привычно осмотрелся, изучая обстановку. На первый взгляд ничего подозрительного. Он от души потянулся, разминая затекшее от долгого сидения в неудобном кресле тело, и с наслаждением вдохнул: местный воздух казался свежим и приятным даже несмотря на типичную «вокзальную» нотку. Подошла Майя и кивнула на плоский козырек, под которым виднелась выполненная красным шрифтом надпись «Автовокзал».

— Пошли за билетами. Вон, кажется, и нужная маршрутка стоит, — она поправила лямки рюкзака и, не дожидаясь Джеймса, первой зашагала в сторону кассы.

Весь последующий путь до крохотного поселка в котловине гор запомнился Джеймсу двумя вещами: во-первых тем, как в какой-то момент нормальная асфальтовая дорога закончилась, сменившись размытой грунтовкой, которая долго петляла серпантином сначала вверх, а потом вниз, заставляя маленький японский минивэн трястись и тарахтеть на ухабах; а во вторых — невероятной красоты красок закатом, когда последние лучи просвечивали через высоченные деревья, превращая осеннюю листву в подобие витражей, и терялись где-то в бурых косматых зарослях папоротника. Когда солнце ушло за горизонт, на округу спустились серо-лиловые сумерки, быстро сменившиеся полумраком. В горах всегда рано темнеет.

Уже горели теплые огоньки в окнах домов и гостиниц, когда их маршрутка, наконец, спустилась по извилистой дороге вниз и зашуршала колесами по главной улице поселка. Выходя из минивэна, Джеймс как следует пригнулся, чтобы не приложиться лбом о низкий потолок, и после секундного сомнения все же подал руку Майе, помогая выбраться. Где-то там, на окраине, рядом с рекой, под холодным ноябрьским небом их ждал маленький двухэтажный домик, который Зимний успел арендовать, пока потягивал свой спайси-латте в крафтовой кофейне.

прим. автора: закрываю свой маленький гештальт: рюкзак собран, билеты оформлены, завтра утром на вокзал. Почти ноябрь... Почти тот же маршрут, что и у Баки с Майей...

Благо, подгоняет меня не Гидра, а тающий с каждым днём отпуск)