Я знаю, что вы сделаете этим летом (гет)

Ночь далась непросто: Ксавье били судороги, его рвало чëрной слизью, и скопившиеся напряжение в его теле выдавали вздувавшиеся вены. Уэнсдей и дядя Фестер едва успевали сбивать отваром лихорадку, безостановочно обтирая смоченными в нём тряпками открытые участки тела. Ткань мгновенно нагревалась, и еë приходилось смачивать снова и снова, пока наконец дыхание Ксавье не выровнялось. Это случилось на рассвете, и к этому моменту у обоих Аддамсов уже не было сил даже на одно слово: дядюшка Фестер просто похлопал Уэнс по плечу, и они обменялись уставшими понимающими взглядами. Какую бы цену они ни заплатили, главным было то, что угроза наконец миновала. Конечно, Торпу потребуется время для восстановления, но теперь у него снова есть возможность выбрать смерть более возвышенную и величественную, чем случайное отравление паучьим ядом в ежевичном пироге.

Облюбовав лавку, дядя Фестер развалился на ней и мгновенно отрубился; Уэнсдей же подтянула свой стул поближе к столу, на котором лежал Ксавье, прикрытый скатертью вместо одеяла, и пристроила руки на столешнице, укладывая на них голову. Как же еë вообще занесло в эту поездку?..

* * *

— Надо разослать приглашения! — загоревшись идеей совместного времяпрепровождения, Энид воодушевлëнно выбирала трафареты для пригласительных карточек. Для чего они были нужны, когда все действующие лица и без того находились в Неверморе, для Уэнсдей оставалось загадкой; сама же Энид никаких вразумительных пояснений не давала, ограничиваясь таинственным «так будет прикольно». Аддамс только скептически фыркала: в еë обиходе были иные, более взрослые способы прикалывания, с использованием игл, булавок… На крайний случай — кольев.

— Едва ли поездка для расследования происшествия может быть поводом для рассылки приглашений, — хмыкнула Уэнсдей, аккуратно разделяя свои вещи по двум стопкам, одну из которых она планировала взять с собой в поездку, а вторую должен был забрать с собой Ларч, когда приедет забрать в отчий дом еë любимую виолончель и обожаемую пишущую машинку, разлуку с которой писательская натура Аддамс воспринимала весьма непросто. Однако здравый смысл подсказывал, что в таком приключении оптимальным будет классический способ ведения записей, то бишь с помощью блокнота и ручки.

— А вот и нет, это же такой уникальный повод! Я хочу, чтобы эта поездка запомнилась всем от начала и до конца, — решительно заявила Синклер, сосредоточенно водя пальцем по экрану смартфона. — О! А для тебя будет вот такое, с паучками, — она протянула ладонь, демонстрируя экран подруге. — Как тебе, Уэнсдей?

«Эй, Уэнсдей…».

«Уэнсдей…».

* * *

— Уэнсдей, — тихий хриплый голос, больше похожий на шелест листвы, наконец пробился в сознание задремавшей медиума, но среагировала она не столько на него, сколько на слабые касания пальцев, поглаживавших еë по щеке.

Кое-как разлепив глаза, ведьма встретилась взглядом с Ксавье, смотревшим на неë как-то… Странно. И от этой неясной странности по телу прокатилась волна тепла, подрумянивая бледные щëки.

— Привет, Уэнс, — художник мягко улыбнулся, осторожно убирая пальцы, ещё мгновением ранее касавшиеся её лица.

— Привет, Торп, — отозвалась Аддамс, сдерживая облегчëнный вздох. Энид могла и не рассылать приглашения: поездка и без того грозила запомниться надолго. Не исключено, что все участники предпочтут забыть еë события как можно скорее, и первое, что они сделают по возвращении домой, — сожгут эти чëртовы пригласительные карточки, чтобы больше ничто не напоминало им о пережитом лете. Что бы они ни собирались делать в него изначально, едва ли то, что уже стряслось, входило в их планы... С другой стороны (и это Уэнс уже ощутила на собственном опыте), хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.