Обитель блаженных (гет)

Холодная вода сняла усталость с их тел, наполнила энергией. Возвращаться на залитый солнцем песчаный пляж не было ни малейшего желания. Разлёгшись около озера, они молчали, вслушивались в густую тишину леса: до их ушей эхом доносились мистические звуки — пугая и будоража сознание; раскатистая перекличка птиц и крик вездесущих обезьян стал уже привычен, что они перестали обращать на них внимание; тихий плеск озера и шум взмаха утиных крыльев — успокаивали, погружая в сон.

Изуми легла набок, прикрыв на мгновение уставшие веки, что-то тут же впилось в ребро и приподнявшись, она убрала колючую ветку. Перевернувшись на спину, прижимаясь к холодной бугристой земле, девушка обречённо вздохнула, смотря наверх. Деревья плотно нависали, сплелись друг с другом, не оставляя просвета, только кое-где в маленьком крошечном рваном кусочке, мелькало голубое небо и золотистое солнце. Здесь всё находилось в движении, она видела, как пожирают листву гусеницы, как ползут по веткам муравьи, взбираются ящерицы по гладкому стволу и выслеживая свою добычу — замирают. Ощущала до дрожи в теле, как этот огромный необъятный тёмный лес готов поглотить их двоих — чужаков, не вписывающих в их экосистему. Здесь всё рождалось и умирало — сражаясь за жизнь, и им тоже придётся стать частью этого мира, стать хищниками, чтобы выжить. Её тревожила предстоящая ночь на пляже, когда солнце сядет за горизонт и всё погрузится во мрак, джунгли заиграют по-новому.

Она помнила непроницаемую устрашающую темноту на Галапагосах, когда они плотно прижавшись друг к другу спали в палатках в чаще леса и вздрагивали от малейшего шороха или завывания ветра. Тогда имея укрытие и средства, чтобы защитить себя от хищников, группу всё равно охватывал первобытный страх перед загадочной ночью. Что же их ожидает в ближайшие часы, не имея ничего для защиты, кроме крошечного костра. Смогут ли они пережить сегодняшнюю ночь? Может, пока они будут спать, к ним подползёт сколопендра или скорпион. Укусы не слишком ядовитых животных могут обернуться для них смертью. Изуми знала лишь базовую теорию, что делать при переломах, ожогах и вывихах, как наложить жгут, обработать рану, но вся теория всегда заканчивалось предложением: «вызовите скорую». Но что если помощи неоткуда ждать, смотреть на мучения друг друга в ожидании смерти? Девушка поднялась, встряхнув голову: «Нет, они не умрут. Это глупо, выжить в авиакатастрофе и умереть на острове. Бред!»

Когда эйфория по обнаружению пресной воды спала, Мадара задумался о поисковом отряде: когда их начнут искать, как быстро выйдут на нужный след, и как далеко их унесло? Может они и протянут десять — пятнадцать дней, но что если поиски затянутся на месяц, или не дай бог на два? Смогут ли они выжать на фруктах или на то том, что будут собирать во время отливов? Правда, он понятия не имел, что можно там найти, но решил поверить девушке на слово, что много чего. Его желудок тут же засосал и заурчал, требуя что-то более существенное, чем гуава и пара мелких мидий. Хотелось сочный и жирный стейк.

Почесав плечо, мужчина посмотрел наверх и прорезающее сквозь плотную листву солнце, больно ударило по глазам, он зажмурился. Это сейчас солнце, подумал он, но ведь бывают дожди, и что тогда им делать: где укрываться, как разводить огонь, чем питаться? Им нужно делать запасы, но где их хранить? Нужно построить навес, но как это сделать, не имея инструментов?

Он ухмыльнулся, вспомнив детский лагерь для бойскаутов. Отец отправлял его туда на каникулы, на протяжении трёх лет. Их содержали в спартанских условиях, закаляя дух; нагружали физической работой, отправляли в соседние деревни убирать мусор, или помогать беспомощным старикам. Пожалуй, ходить к бабушкам и дедушкам, было лучше всего, они всегда угощали чем-то вкусным. Именно там он познакомился с Хаширамой, отпрыском ещё одной влиятельной семьи, который был таким шумным, что собирал вокруг себя толпы мальчишек. Они ходили в форме цвета хаки, и на голове их красовались глупые береты, которые постоянно падали при работе. «Весело же!» — поднимаясь в гору с тяжёлым рюкзаком и заливаясь смехом, говорил Хаширама. «Это же круто!» — кричал друг, сооружая палатку из бамбука. «А по мне, тупо! Вот скажи зачем это всё? Когда тебе…нет, при каких обстоятельствах тебе понадобятся эти навыки по разжиганию костра и выживанию в диких условиях. У нас родители владеют половиной Японии», — говорил он, крутя палочки в ладонях до крови. «Мадара, ты такой зануда! Может, и никогда, но согласись — это весело!», — подходя к нему и положив руки на плечи, говорил он.

Подумав, что им нужно обсудить план их выживания на острове, распределить обязанности, Мадара приподнялся, оперев руки на колени. Посмотрев на лево, он увидел Изуми, она наматывала длинные волосы на руку, скручивая в жгут и взяв недлинную тонкую ветку, воткнула в волосы. Умно, подумал он, убрав свои лезущие в глаза. Ему бы тоже не помешает причёска, длинные, они цеплялись за ветки, щекотали и липли к потной шее. Закончив девушка села, опустив плечи, и начинала задумчиво ковыряться в земле, лицо её было красное, припухлое. Только сейчас он заметил, что её белая кожа покрыта розоватыми укусами, царапинками, пальцы изодраны в кровь. Он, конечно, выглядел не лучше, но смотря на эту щупленькую, как птенец девушку, ему стало её жаль.

— Эй, сделай мне также, — пересилив себя, попросил Мадара, указывая на свои волосы.

Изуми отвлёкшись от своих мыслей, посмотрела на него. Былое чувство страха перед ним исчезло, как только они оказались на острове. Словно он потерял всё своё превосходство с крушением и предстал перед ней обычным мужчиной, со скверным характером, не знающий слово «пожалуйста» и имеющий явно плохую память на имена. Ей хотелось, сказать, что она не «эй», а Изуми, и что она и пальцем не пошевелит, пока нормально не попросит. Но посмотрев на него — покоцанного и потерянного, махнула на всё рукой. Он был единственным мужчиной, превосходил её в силе и, наверное, он нужен ей сильнее, чем она ему. У неё ушло много времени, чтобы разбить кокос, а ему хватило пару ударов. Если перед ними возникнет хищник, то явно не она с ним справится. Поэтому опустив некоторые неприятные детали, Изуми подошла к нему, решив, что он не так уж и плох, пока не раскрывает рот.

— Да, конечно. Сейчас найду только подходящую ветку.

Осмотревшись вокруг, девушка подняла с земли тонкую зеленую ветку и сточив о камень, подошла со спины. Волосы у него были влажными, плотными, ей вспомнились волосы Итачи, совсем другие на ощупь, мягкие и лёгкие. Собрав их и приподняв, Изуми скрутила, а затем воткнула ветку, которую удерживала в зубах. Поняв, что одна не спасёт положение, положила руки на его плечи и непроизвольно прошлась большим пальцем по его шее, как обычно делала Итачи, когда в ней просыпался маленький непоседливый ребёнок. Когда он, склонившись, писал, что-то за столом, она крадучись подходила к нему и колдовала над его волосами, плела тонкие косички, а окончив, оглаживала шею и целовала. Он называл её настоящей хулиганкой, которая мешает ему работать, и увлекал в поцелуй.

— Не двигайтесь, я сейчас ещё одну ветку найду, — прошептала она над самым ухом. — Вот так. Готово.

— Спасибо, — чуть не поперхнувшись произнёс Мадара, он редко кого-то благодарил, потому что никогда не нуждался в чьей-либо помощи. Это слово благодарности странно осело на языке, как и её руки на его плечах, пальцы щекочущие кожу. Может быть, не заурчи её живот так сильно, он бы так и сидел. — Тоже голодная?

— Ну да, одной гуавой не наешься…— отстраняясь пробормотала Изуми.

— Просто ты такая маленькая, я думал, тебе хватает, — ухмыльнулся он, продолжая сидеть к ней спиной.

— Из-за того, что я маленькая, не значит, что я мало ем.

— Значит, ты прожорливая и от тебя нужно держать подальше всё найденное?

— Вы сначала найдите это что-то, — сказала она, хлопнув по спине. Он охнул, — простите, я забыла, — её виноватый голос раздался над ухом и нежно погладив его спину, она спросила, — больно было, да?

— Мне показалось, что ты это специально, — буркнул мужчина, потирая плечи.

— Правда, не специально.

— Как ты думаешь, кроме гуавы тут что-то растёт?

— Растительность богатая, что-то должно. Надо идти вглубь и искать, но если идти далеко, то нужно взять воду. А у нас ничего нет. Если где-то был ураган, к берегу должно что-то прибить. Было бы неплохо, найти пару пластиковых бутылок.

— Да, и еду, кровать, подушки и одеяло. А если серьёзно, нам нужен план.

— План? — удивилась Изуми, — Какой план?

— План на день. Нужно обговорить, что мы будем делать, — повернулся он к ней, — нужно исследовать остров.

— Судя по тому, что мы так и не вернулись к тому месту, где оставили метку, он довольно большой.

— Остров исследуем вместе. Если всё обойдём, выберем место, где разбить свой лагерь.

— Лагерь?

— Да, нам нужно построить укрытие.

— Но как? — развела она руки.

— Этот вопрос я решу. На тебе готовка.

— С чего это? — возмутилась она, представляя себя целый день у костра.

— Ну если ты сможешь сломать вон ту ветку, — указал он на крупное дерево, — флаг в руки, — к тому же ты лучше разбираешься, что можно есть, что нет. Если мы куда идём, ставим друг друга в известность, поняла? — она кивнула. — А сейчас предлагаю всё-таки пройти немного вглубь и поискать что-нибудь.

— Я бы не стала рисковать, — быстро одёрнула его Изуми. Солнце скоро сядет и мы застрянем в джунглях. Ночевать здесь, не самая лучшая идея. Лучше набрать гуавы, запастись сухими ветками для ночного костра. Найти плотные, широкие листья, чтобы не спать на голом песке.

— Хорошо, сегодня поступим по-твоему.

Мадара протёр лоб, проклиная чёртову жару. Гора сухих веток и листвы, покоилась возле него. Он бросил пару кокосов к кучке гуав и сощурившись, подул в рубашку. Тело горело, ожог пекло и щипало. Вдалеке показалась Изуми с накинутым на голову его пиджаком, сгорбившись в три погибели, она тащила по песку зеленные ветки пальм. Это было так смешно, что не выдержав, он захохотал.

— Я больше не могу, — простонала девушка, и опрокинувшись на подстилку из листьев и пальмовых веток, обтёрла разгорячённое, красное лицо рукавом его пиджака.

— Будешь кокос? — сказал он, выбрав из кучки самый большой.

— О да, — приподнялась она на локтях. Выпив сладкое молоко, Изуми запустила пальцы и начала отдирать кокосовую мякоть, голодно причмокивая.

— Когда поганое солнце сядет?

— Скоро, — глянув на небо, прошептала она, продолжая быстро есть. — Вода уже уходит. Вот и посуда, для сбора морского урожая, — хохотнула девушка, показывая сверкающую кокосовую скорлупу.

Он усмехнулся и прошёл к океану. Вода действительно отступала, оголяя побережье. Виднелись причудливые ракушки, небольшие камни с наростами мидий. Когда он повернулся, то увидел, как Изуми потянувшись к гуаве, захватила горсть.

— А ты действительно прожорлива, — хохотнул он, и она виновата, вернула всё обратно.

— Извини, я просто задумалась и не заметила, как взяла. Кушать хочется, — шмыгнула она, потерев глаза.

Они прошлись по берегу, уходя вдаль. Их босые ноги тонули в мокром песке, скользили по склизким камням. Ветер нёс запах морских водорослей и рыбы. Солнце, поблёскивая на водной глади, медленно уходило за горизонт. Их улов был приличным: несколько морских ежей, какие-то улитки, мидии и брыкающаяся рыба, которая не успела отплыть. Вскоре всё небо стало сливовым и на тёмной глади проступили яркие звёзды и золотой полумесяц. Если бы не тлеющий костёр, они навряд ли нашли бы дорогу обратно.

Обжигая пальцы, несмотря на друг друга, без соли, специй, с хрустящим песком между зубов, они уплетали всё так, словно это были деликатесы. Мадара закончив есть, протёр тыльной стороной ладони рот и встав, омыл в воде руки. Изуми тыкала палкой костёр, искорки пылинками разлетались в воздухе. Он сел напротив неё, оранжевые язычки игриво плясали перед глазами, вдали, словно за завесой шумел океан. Изуми поёжилась и обхватила себя рукой, когда подул прохладный ветер. Температура резко упала на несколько градусов, песок остыл, а от костра не сильно грело, он лишь обжигал лицо.

— Замёрзла?

— Угу, — шмыгнула она носом, продолжая смотреть на костёр.

— Возьми, — сказал Мадара, сняв с себя пиджак.

— Нет, не надо, — обхватив себя сильнее руками, мотнула головой, — вам же тоже холодно. Он прыснул.

— Тогда сядь рядом. Теплее будет.

Изуми поднялась, и обойдя костёр села рядом, слегка коснувшись его плеча.

— Не туда, толку… — похлопав по песку между ног, посмотрел прямо в глаза.

— Это как-то, — с сомнением покосилась она.

— Я тебя не трону и не съем. Я же не зверь какой-то, — не успела она присесть, как он, накинув на её плечи пиджак, обхватив руками, прижал к груди, — тепло?

— Да, — прошептала она, чувствуя себя не только в тепле, но и в безопасности.

— Что будешь делать, когда нас спасут. Отправишься в свадебное путешествие со своим женихом?

— Нет, — протянула она, — думаю, я ещё не скоро захочу летать, — издали донёсся чей-то крик и плеск воды, оба вздрогнули.

— И то верно. Я, наверное, если и буду летать, то не через океан, а лучше выберу чёртов поезд.

— Вам не нравятся поезда?

— Нет.

— Почему?

— Слишком медленные.

— Мне нравятся поезда. Нравятся как раз из-за неспешности. Едешь себе, смотришь в окно, перед глазами пролетают дома, чья-то жизнь в мелькающих окнах. Поезда заставляют тебя задуматься о смысле жизни и правильности твоего пути. А самолёты…в самолётах всегда хочется спать, — улыбнулась она, наклонив голову.

— Я ездил в поезде лишь в детстве, когда с группой отправляли на соревнования, не всем из группы были по карману самолёты. Мой отец мог бы оплатить всем поездку, чтобы его сын не страдал в душном поезде, но никогда этого не делал.

— Почему?

— Показывал обычную жизнь, чтобы я знал цену деньгам.

— Я в детстве только на экскурсию в Киото ездила, — вздохнула Изуми. — Может, поэтому мне и нравятся поезда, это было так незабываемо и интересно. Вы были в Киото?

— Был и не раз. Но все эти храмы не для меня и город тоже.

— Почему?

— Там все ужасно медленные.

— И как вы так живёте…в постоянной спешке, — прыснула она в кулак.

— Хорошо жил, до этого дня. Интересно, здесь растут бананы, — сменил он тему, смотря, как язычки пламени синеют от ветра.

— Филипины богаты на фрукты и если нам повезёт, то тут растут не только бананы, но и манго, хлебное дерево, маракуйя.

— Я смотрю, ты подготовилась.

Пролетающая стая крупных летучих мышей, напугала их обоих, и они прижались друг к другу сильнее. Ползущий маленький краб наткнувшись на раскалённый камень, отскочил, зарывшись в песок.

— Не то чтобы… Мне было интересно, вот и прочла. Я всегда читаю, куда еду. Вы разве так не делаете?

— Я другими вещами интересуюсь: экономика, правила ведения переговоров, менталитет. Я много где бывал и могу сказать, как и с кем заключать сделки, или где лучше всего закупаться.

— А где вы были? — откинув голову, спросила Изуми. Он ухмыльнулся.

— Наверное, везде, кроме Галапагосов.

— А что запомнилось?

— Вена. Самая быстрая и чёткая сделка.

— А венские вафли?

— Вафли как вафли. Морико готовит лучше. Правда, сейчас я бы не отказался от парочки. А ты, где была, кроме островов?

— Особо нигде, проездом увидела Лондон. Но я бы очень хотела путешествовать…это так захватывающе…открывать что-то новое. Мы с Итачи хотели скопить денег и поехать в Коста-Рику. Там обитают чёрные колибри. Они удивительны.

— О господи, — закатил он глаза, — вы в постели тоже о птицах говорите?!

— Бывает.

— И вам не надоедает.

— Вам же не надоедает говорить о бизнесе, почему нам должно надоедать, — возмутилась Изуми, хмуря брови.

— И всё же я не понимаю твоего жениха.

— Почему?

— Почему? С его деньгами вы могли бы уже три раза слетать на Коста-Рику.

— Это не его деньги, а деньги родителей, — вспыхнула Изуми, пытаясь отстраниться, но он её крепко держал, и все её попытки были лишь жалкими брыканьями червячка.

— Ладно, успокойся. Я больше не трону твоего святого жениха.

— Вы о нём ничего не знаете, поэтому не стоит его в чём-то обвинять.

— Хорошо, хорошо, — приподнял, он руки, — ты так за гуаву не боролась, как за него… — засмеялся он, — давай лучше спать.

И прижавшись к друг другу сомкнули глаза, тут же погрузившись в сон.