Офицерская дочь (гет)

Кабанова наконец-то выписали из санчасти. Ребята попросили у него прощения. Так что, дела во второй роте наладились. Но у меня не было сил порадоваться за ребят, так как мне все время хотелось спать. Дело в том, что моя сестренка заболела и часто плакала по ночам, поэтому теперь родители и я ходили с сонным видом и очень переживали за Аленку.

Пока в библиотеке никого не было, я решила поспать, но тут меня и Шматко вызвал к себе Колобков.

— Что-то, вы ко мне редко заходите? Хотя, Александре в штабе делать нечего. А ты, Шматко, что не приходишь?

— Так вы не вызываете, товарищ майор.

— То есть, ты ко мне только по приглашению приходишь. Ладно, я вас не для этого вызвал. Шматко, как у тебя в роте с патриотическим воспитанием.

— Все нормально, товарищ майор. Мы проводим беседы, лекции.

— Ладно, поверю тебе на слово. А к тебе, Александра, за какими книжками заходят? Поди за какими-нибудь отупляющими боевиками. Вот насмотрятся порнухи по телевизору и начитаются дебильных книжек, а нам потом со старшим прапорщиком исправляй.

Услышав последние слова Колобкова, я не вытерпела и сказала:

— Товарищ майор, у вас очень категоричное мнение о современной молодежи. То есть, по вашему, выходит, что вся молодежь тупая?

— Зубова, я говорю то, что есть. К нам в клуб завезли хороший патриотический фильм "Два бойца". За сеанс — тридцать рублей.

— Сколько? — спросила я одновременно со Шматко.

— Вот и я удивился, что всего 30 рублей. Так, Шматко, собери со всех деньги. Зубова, напишешь список присутствующих.

— Товарищ майор, так кино же дело добровольное, — не мог не сказать Шматко.

— Вот я и проверю, как ты лекции проводишь.

Когда мы вышли из кабинета Колобкова, я спросила у Шматко:

— Олег Николаевич, ну и как нам народ на фильм заманить?

— Не боись, Сашка. Что-нибудь придумаем.

Построив роту, Шматко рассказал, что в клуб привезли классику мирового кинематографа.

— Товарищ старший прапорщик, а что за фильм.

— Ну я же сказал, классика мирового кинематографа. Ну "Эммануэль" называется. Кто хочет пойти посмотреть?

Из строя вышла вся рота.

— Вот и хорошо, все сдаем по тридцать рублей. Саш, напиши список.

Когда настало время показа, в клубе собралась вся вторая рота в ожидании просмотра. Все стали рассаживаться по местам, кроме Прохорова. Солдаты, увидев меня в числе зрителей, начали шутить.

— Саш, а ты чего здесь делаешь? Тебе не рановато такие фильмы смотреть? — сказал Фомин, держась за щеку.

— А она будет смотреть его как учебное пособие, — ответил другу Евсеев.

— Сейчас, кто-то, кто много болтает, станет пособием для отработки приемов каратэ, — предупредила я шутников.

Тут Шматко заметил стоящего Прохорова и сказал:

— Прохоров, ты чего стоишь? Весь фильм что ли стоять будешь?

— А во время "Эммануэли" не только он стоять будет, — снова начал острить Евсеев.

— Сейчас ты у меня вместо Эмануэли будешь, — оборвал остряка Шматко и снова обратился к Прохорову. — Так садись, Прохоров.

— А у него теперь задница — самое большое место, — ответил вместо Прохорова продолжающий держаться за щеку Фомин.

— А у тебя чего?

— Зуб болит.

— А так это ты его за задницу укусил?

Эта фраза Шматко рассмешила меня до слез и ненадолго выбила меня из сонного состояния. Солдаты, увидев, что их привели на другой фильм уже начали было расходиться, но затем втянулись в просмотр и остались. Сон же, одержав надо мной окончательно победу, поверг меня в состояние глубокой дремоты. Очнулась я уже после того, как солдаты ушли в казармы, и меня изо всех сил пытался разбудить Шматко.

Мои надежды выспаться окончательно провалились, когда в части начали готовиться к конкурсу самодеятельности. Сначала я принимала участие в отборе талантов на конкурс. Сержанты прикололись и положили на наш стол записку со словом "кастинг". После кастинга папа решил создать в роте музыкальную группу. Тут позвонила мама, и я вместе с отцом пошли домой. Алена по-прежнему болела.

На следующий день я решила поспать на рабочем месте, но тут меня разбудил голос Фомина:

— Сань, хорош дрыхнуть. Нужна твоя помощь.

Проснувшись, я увидела в библиотеке Фомина, Евсеева, Медведева, Соколова и Гуню.

— Дайте мне поспать. У меня сестра не спит, болеет. Я целую неделю уже как зомби хожу.

— Саш, нам нужен бэк-вокал. У тебя же хороший голос. Ты же украсишь наше выступление. Да и солдаты тебя любят, так мы овации сорвем.

— Как любят? По ночам в своих снах? — произнеся эти слова, я заметила покрасневшего Гуню и сказала. — Ладно, ради отца я вам помогу. Так я стала репетировать вместе с ребятами песню Леонида Агутина и группы "Отпетые мошенники" — "Граница". Правда получалось не совсем хорошо, так как Гуня только учился играть на гитаре. К концу репетиции у парня распухли пальцы. Мне стало его очень жалко. Домой я начала собираться перед отбоем.

— Пока, ребят.

— Пока, Сань.

— Ребят, а может песню поменяем? Я же вижу — Гуне очень тяжело.

Надо моей просьбой задумались Соколов и Медведев.

— Ладно, Саш. Может быть мы что-нибудь придумаем, — сказал мне Кузьма.

Дома меня ждало радостное событие. Алена выздоровела. Перед этим отец застал Вакутагина и старослужащих за странным занятием. Оказалось, что это был лечебный обряд. Таким образом, Ваня вылечил Фомина и Прохорова. Ваня дал отцу какую-то траву, которая помогла Алене. Оказывается, у нее начали резаться зубки. Впервые за неделю мне удалось выспаться.

Утром я узнала, что ребята поменяли песню. Причем, Кузя и Миша написали собственную песню. На репетиции все прошло отлично. У Гуни начало получаться.

Наконец, настал день конкурса. Открыл его Кабанов со своим стихотворением, которое показалось мне очень хорошим. Зрители были со мной согласны и одарили Петю громкими аплодисментами. Затем выступала третья рота с песней Агутина и Отпетых мошенников — "Граница". Пели ребята неплохо, но я верила, что вторая рота сможет выступить лучше. И вот, очередь добралась до нас. Мы вышли на сцену.

— Песня, пока без названия, — объявил Соколов.

— Автор слов — Кузьма Соколов, — добавил Медведев.

— Музыка — Кузьма Соколов и Михаил Медведев, — закончил представление Евсеев.

И мы начали. Зрителям сразу понравилась наша песня, и они начали нам аплодировать и подпевать. У ребят отлично получалось играть. Мы все выложили на все сто процентов. Единственное, что омрачало наше выступление, Колобков с кислой миной на лице. И я поняла, что в отсутствие Бородина, которого сразил радикулит, майор сделает все возможное для проигрыша нашей роты на конкурсе. Но мне это было неважно, я полностью растворилась в выступлении.

Когда настало время награждать участников, на сцену вышел Колобков и объявил:

— Победила третья рота!

Зрители были не согласны с решением жюри и начали недовольно гудеть. Когда стали награждать третью роту, их солист взял микрофон и произнес:

— Спасибо. Но мы с ребятами решили, что победы достойна вторая рота.

И тут мы поднялись на сцену. Нам отдали приз, и мы начали обниматься. Уже потом я поздравила отца с победой его роты.

— Спасибо тебе, Саш, за то, что поучаствовала.

— Да не за что, пап. Я люблю тебя, маму и Алену. И ради вас я готова на все.