Исцеление (гет)

Гарри испуганно вздрогнул, открыл глаза и мигом узнал плохо освещенный, недлинный коридор с палатами. Он по-прежнему был в больнице. Впереди, из-за поворота, слабо лился свет, и доносились тихие голоса. Гарри подкрался и несмело выглянул из-за угла. Главный коридор отделения волшебных недугов был темным и пустым, но у входа в приемную ярко горел свет. Пол слегка поблескивал в лучах, а впереди, в конце длинного коридора, заколдованная швабра медленно возила мокрой тряпкой, перемещаясь от стены к стене. Она закончила мыть и исчезла за левым поворотом — там располагались кабинеты целителей.

Гарри вышел из укрытия и подкрался чуть ближе к приемной. За поворотом, у противоположной стены, он увидел высокий стол, рядом с которым стояли три человека, а на полке над ними горела лампа. Они были спиной к Гарри, слегка сгорбились над столом и что-то тихо обсуждали. Гарри мигом узнал этих людей. В центре — Агата, по левую руку от нее — светленькая практикантка, которую Гарри прозвал «Блондинка», потому что забывал ее имя. А справа — противная помощница с короткой стрижкой и в огромных очках.

Гарри заглянул внутрь и сразу же приметил лифты, находящиеся чуть поодаль, у центральной стены приемной. Он заволновался. Если получится так же тихо прошмыгнуть мимо этих троих, то он доберется до лифтов и сможет выбраться. И тогда все. Свобода.

Никто из троицы не обернулся и не обращал на Гарри никакого внимания, и он решился. Даже если поймают — терять нечего.

— Так, — вдруг громче проговорила Агата, а у Гарри сердце ухнуло вниз, и он застыл как вкопанный у нее за спиной. — Осталось по Поттеру заполнить назначения.

Она со спокойным видом повернула голову к практикантке:

— У Долгопупсов и Локонса — без изменений. Ты уже их выучила, надеюсь?

Гарри они продолжали игнорировать, будто бы его и не существовало вовсе. Блондинка что-то записывала в продолговатую книжку в мягкой обложке. Похоже, в карте пациента. С полки слетела ещё одна карточка и сама аккуратно приземлилась возле целительницы.

«Гарри Поттер» — успел прочитать Гарри чёрные буквы на белой обложке до того, как карта раскрылась. Зашелестели страницы, и больше половины из них остались позади. Гарри подкрался ближе, замерев возле девушки в очках, поднялся на цыпочки и заглянул Агате через плечо.

«Плохой аппетит. Наблюдается бессонница, дала Снотворное снадобье. Возможны бред и галлюцинации», — внесла Агата записи за сегодняшнюю дату.

— Какие-нибудь особые указания насчёт него будут? — обратилась Короткая Стрижка к Агате писклявым голосом.

— Проверяй, чтобы он все доедал и вел себя тихо.

— Он все санитарам отдает, — пожаловалась помощница, поправляя очки.

— Мантикора его раздери, — проворчала Агата. — Проверяй тогда всех, — она обернулась к практикантке и приказала: — Если не будет есть, пускай страдает от боли. Давать болеутоляющее только при крайней необходимости. Эффективнее будет Умиротворяющий бальзам, по полторы ложки.

Агата отложила перо, не вписывая упомянутое зелье, и карта улетела обратно к другим на полку. Целительница устало разогнулась и посмотрела на настенные часы.

— На сегодня я закончила. И ещё одно, — обратилась она к практикантке. — Завтра придет жена Поттера…

— Я помню.

— Если она опять позволит себе лишнего, скажи ей, что и для неё место рядом найдётся. Казалось, эта нахалка ко мне сглаз применит. Заявила, что мы его пичкаем всякой дрянью, — выплюнула Агата последнее слово.

— Она просто сильно переживает, — грустно ответила Блондинка. — Я её прекрасно понимаю.

— Да, а мне что с этим делать теперь? — зло усмехнулась она. — Я никому не делаю поблажек. Будет всё только так, как здесь заведено. А кто не следует лечению, как положено, почувствовать себя лучше принципиально не может. Будь он хоть победителем тысячи Темных лордов.

— А что с ним, вы знаете?

Целительница покачала головой.

— Поттер очень болен. И началась болезнь задолго до того, как он заснул на полгода. Всему виной моральное истощение из-за нездоровой психики. Он и меня однажды едва не убил…

— Что вы хотите сделать? — испуганно спросила практикантка.

— Я поговорю с Янусом. Здесь требуются более серьезные меры, и ему следовало бы усложнить лечение. Давно надо было поместить сюда Поттера.

Гарри слушал и кое-как оставался на месте. Он сжал до хруста трясущиеся кулаки и с ненавистью смотрел на Агату. Перед глазами всё ещё стояли строчки: «Бред и галлюцинации» — а мысли занимали одни ругательства.

Это неправда! Да она же его просто решила загнобить, старая стерва. Значит, запомнила, как он тогда сорвался…

Внезапно Агата обернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Её водянистые глаза смотрели со страхом.

— Гарри, — выдохнула она. От неожиданности он не успел среагировать, воздух из легких выбило, и Гарри увидел, как стены коридора сближаются и вжимают его в себя, точно засасывают в черную дыру. Агата вскрикнула, а Гарри только успел подумать: «Снова это». Миг, и он, резко вздохнув, оказался в своей палате на койке. Он привстал на руках, беспорядочно озираясь и отрывисто дыша, вытер рукой лоб и почувствовал, как сердце бьётся о рёбра. Затем улегся, восстанавливая дыхание. Выкуси, Джинни! Что ты на это скажешь?!

* * *

После утреннего обхода и процедур Гарри зло пережевывал яичницу.

«Будет, как заведено, говоришь? — думал он над словами Агаты. — Я выйду отсюда, ты и глазом моргнуть не успеешь! И ничего ты мне не сделаешь».

Кое-как запихнув в себя остатки яичницы, Гарри свернулся на кровати. Его сильно мутило. Всё-таки он погорячился, резко налегая на еду, но был горд собой.

Провалявшись около двух часов, Гарри почувствовал себя лучше. Время шло, он уже уверенно делал мелкие шажки, держась за спинку койки. Ему сразу захотелось большего. Обойти, так сказать, все свои «владения».

Неожиданно дверь приоткрылась, и заглянула Блондинка. Гарри, опираясь двумя руками на стену, как раз стоял возле неё. Девушка выпучила глаза и быстро вошла.

— Мистер Поттер, как вы смогли….

— Я в порядке, — сдавленно проговорил Гарри.

Она сразу же, не говоря ни слова, подошла к нему и взяла под руку. Гарри оперся, и его накрыло удушливое разочарование и понимание того, насколько он еще слаб. Он не сможет сопротивляться, не хватит сил. Гарри решил, что сейчас практикантка отведет его обратно к койке и готов был уже закричать: «Не надо меня вести, я сам могу дойти!». Но та, похоже, и не думала разворачивать его, поддерживая под руку, стояла рядом и молчала. Гарри посмотрел на Блондинку, и она улыбнулась, подбадривая. Он смело сделал широкий шаг, но тут же завалился набок, как плохой эквилибрист на канате. Она изо всех сил пыталась его удержать, а он, упав на колени, вцепился в ее талию и чуть ниже. Через мгновение Гарри вновь выпрямился, но решил, что лучше не спешить и делать шаги поменьше.

«Ишь, разбежался! — саркастично прозвучало в голове. — Решил пофорсить перед девушкой? Или, что еще лучше, завалить её на пол?»

— Я вовсе не хотел этого, — отдышавшись, сказал Гарри, извиняясь.

— Лучше давайте так, — проговорила Блондинка и крепко обхватила его за поясницу.

Гарри навалился на узкое плечо.

— Да, так лучше, — неловко улыбнулся он и кивнул.

Они медленно прошли до кровати, затем, по дуге, обратно. Гарри покачивался как от ветра, словно шел по веревочному мосту над глубокой пропастью. Ему так и казалось, что под ним пустота. Он не думал о том, что его крепко обнимает девушка, и больше не видел пол под ногами. Он шёл по этой тонкой дороге к заветной цели, а впереди, на другой стороне, видел особняк на Гриммо, его каменные ступеньки и старую потертую входную дверь.

Они навернули уже три круга по палате, когда Гарри почувствовал, что ему нечем дышать. Блондинка посмотрела на него и, похоже, испугалась. Она быстро развернула их, срезав угол мимо двери, и заторопилась к койке. Практикантка уже практически тащила Гарри на себе, а он и не понял, как добрался до кровати — в глазах была только чернота. Очнулся Гарри, когда уже лежал в постели.

— Что вы творите, Поттер? — заверещал чужой голос над ухом. — Вам же запретили.

— Он просто не рассчитал силы, — виновато ответила на это Блондинка.

— Ему нужен Укрепляющий раствор. Принесите сейчас же! — твёрдо приказал голос Джинни.

«Она уже здесь, а я разлегся!» — Гарри заморгал в попытке хоть что-то разглядеть. Он встряхнул головой.

Больше никто ничего не говорил, только сердито хлопнула дверь палаты.

— Давно ты тут? — спросил он Джинни и приподнялся.

Она ничего не ответила, только надавила рукой ему на лоб, заставляя вернуть голову на подушку. Её ладонь показалась ледяной, но Гарри сразу почувствовал облегчение и обхватил Джинни за запястье, не давая убрать руку. В глазах больше не чернело. В ушах пропал противный звон.

— Зачем ты изводишь себя? — обеспокоенно спросила она.

— Думаю, ты сама знаешь.

В палату снова кто-то вошёл, но кто, Гарри не интересовало. Наверняка, принесли очередную дозу. Он выпил зелье, которое подсунула ему под нос Джинни, и заметил, что рядом с ней стояла обладательница писклявого голоса — девушка в очках.

Джинни и Короткая Стрижка тут же начали препираться, а Гарри снова прикрыл глаза. Слабость всё еще не отпускала его. Ему пришла в голову странная идея, что теперь он знал слишком много зелий на вкус.

«Наверное, пора становиться целителем», — ответил Гарри сам себе и усмехнулся.

«Этому надо долго учиться, — возразил внутренний голос. — Или, думаешь, раз знаешь на вкус пару зелий, то ты профессионал? Ты даже сварить их не сможешь!»

Теперь этот тон очень напоминал Гермиону.

— Мистер Поттер! Вы с нами?

Гарри нехотя разлепил глаза и косо посмотрел на помощницу. Та, вся красная, как помидор, не спускала с него взгляда узких глаз.

— Не видите, что ему надо отдохнуть? Так, выйдите из палаты, — приказала железным тоном Джинни.

В ответ та только смогла пропищать невнятное и, развернувшись, засеменила к выходу.

— Мы вас позовём, если вы понадобитесь снова, — победно бросила Джинни вслед, когда за ней закрывалась дверь.

Гарри улыбнулся. Манерам Джинни позавидовала бы и миссис Уизли.

— Я знаю, ты хочешь поскорее выйти отсюда, — повернувшись к нему, сказала Джинни, — но, прошу, перестань перенапрягаться. Так ты себе не поможешь…

Джинни продолжала настоятельно говорить, но вниманием Гарри полностью завладело то, как она выглядела. Ее идеальная кожа будто потускнела, потеряла естественный живой румянец. Джинни точно разом смертельно устала, вот-вот опустит руки и упадет.

Гарри даже испугался — откуда взялись такие перемены? Но затем он понял, что за время, пока валяется в этом грёбаном Мунго, впервые увидел Джинни так близко.

Именно так — увидел, обратил внимание на неё, всмотрелся. Как еще называлось то, что он чувствовал? На этом рассуждения Гарри остановились, и на смену им накатила тоска, ужасно горькая на вкус.

— Иди ко мне, — сказал он тихо, прерывая монолог Джинни, и потянул её за руку.

Она сначала удивилась, но затем легла на плечо так тихо, словно боялась, что причинит этим невыносимую боль. Гарри начал гладить её волосы, проверяя, не изменились ли они на ощупь. Они были мягкие и гладкие. Да, без сомнений, это всё те же волосы Джинни. Наверное, это ужасно глупо? То, что это его волновало? Возможно.

Гарри нахмурился. Ему вдруг резко захотелось, чтобы Джинни начала весело щебетать забавные истории. Ведь раньше она любила это делать. Как тогда, ещё во времена шестого курса Хогвартса. Или когда вечерами он возвращался со службы, и они вместе садились ужинать. Но Джинни молчала, прижимаясь к Гарри. Дурак, он так и не понял, что этого не будет. Возможно, больше никогда. Он же сам испортил все…

— Джинни, ты как? — обеспокоенно спросил Гарри и удивился тому, насколько неуклюже это прозвучало.

— А ты? — Джинни приподняла голову и посмотрела в глаза.

Их лица сейчас разделяли каких-то пара миллиметров, и она так легко рассматривала его лицо. Ещё секунда, и он раскроет Джинни все тайны. Даже больше — скажет всё, что она захочет.

— Джинн. Ты сейчас во мне дырку просмотришь, — только и смог выдавить Гарри.

Она недовольно поджала губы, в доли секунды выпрямилась и уселась на прежнее место.

— Окей, Гарри. Только попроси, и я вообще не приду. Глаза-то ещё не натер, а?

— Не говори ерунды.

Гарри заерзал, в слабой надежде подняться.

— Не напрягайся. А то надорвешь ещё что-нибудь. Может, давай позовём твою блондиночку, которая так мило обнимала тебя, когда я пришла?

— Какую ещё «блондиночку»? — спросил Гарри, но успел понять, о ком она говорила.

Похоже, Джинни успела застать то, как именно он попал в койку.

— Брось, я ни в чём тебя не обвиняю. Просто вспоминай иногда, что у тебя есть, что ли, жена, и она… — Джинни поцеловала его и продолжила: — Вроде переживает! Ну, ты знаешь, типа любит, — криво улыбнувшись и пожав плечами, она схватила сумку и вышла из палаты.

После ее ухода Гарри валялся на кровати без дела. Он чувствовал себя полностью обессиленным и потерял счёт времени. К бессилию примешивалась некоторая удрученность после ухода Джинни.

Единственное в ней, что иногда заставляло Гарри серьезно задуматься, так это ее неконтролируемая ревность. Ей просто повсюду мерещились какие-то соперницы, и она могла приревновать его, наверное, и к столбу. Но на публике Джинни привыкла сдерживать эмоции и вела себя так, как того требовала ситуация. Она могла красиво смеяться, острить и поддерживать приятную светскую беседу с его коллегами на вечеринках в Министерстве. А дома Джинни была самым милым созданием на свете. До определенного момента. Пока снова не увидит Гарри с кем-нибудь и не раздует из этого «проблему», или что-то ей не понравится, потому что, как ни странно, Джинни была энергичнее него, оттого иногда достаточно нетерпеливой.

Она относилась спокойно только к его общению с Гермионой, которое в последние годы свелось до чисто родственных отношений. Это напоминало скорее семейные посиделки, нежели теплую дружескую компанию. Поэтому-то Гарри решил пока не говорить Джинни про другой мир. Это точно сбережет ей, и ему в том числе, нервы и спасет их брак. Гарри, не сказать, что хотел бы так поступать, но у него не оставалось выхода. Расскажи он, что на самом деле с ним случилось, всё стало бы намного хуже. Конечно, он мог выложить ей картину не полностью, опуская деликатные подробности, а конкретно кем он там был или с кем жил. Но её бы такая сжатая информация не успокоила, Гарри не сомневался. Потому бы не смог ограничиться оправданиями, в стиле: «Это только сон, все было не по-настоящему».

Джинни точно обидится, хоть сразу и не признается в этом. И спустя время ее обида выльется в активную агрессию и постоянные скандалы. Она не смогла бы принять всё как есть. Потому что принять — значило согласиться с возможностью того, что между ним и Гермионой действительно могло что-то быть кроме дружбы. А Джинни была слишком привязана к ней, и это просто разрушит ее эмоциональную опору, будет пожирать ее изнутри. Ее не успокоит даже тот факт, что Гермионы уже нет. И не убедит аргумент, что сам Гарри справился с осознанием, что, возможно, Джинни что-то испытывала к Невиллу Долгопупсу.

Пускай эти вещи останутся только в его голове. Со временем воспоминания притупятся и перейдут в раздел «Неважное». А о важном конкретно сейчас он забыл. Он же так и не рассказал Джинни, что снова почувствовал трансгрессию!

К ужину, как Гарри и надеялся, на обходе к нему зашла Блондинка. Она тихо прикрыла за собой дверь и спрятала глаза.

— Вы уже выпили зелья, мистер Поттер? — спросила она без выражения. — Через десять минут процедуры.

Гарри кисло глянул на кашу, появившуюся на тумбочке, и вяло кивнул.

— Я хотела извиниться, — несмело сказала она, — за сегодняшнюю ситуацию. Неудобно вышло с вашей женой…

— Вы не виноваты, — перебил ее Гарри.

Он так и не притронулся к еде, а разговор с практиканткой использовал, как возможность отсрочить этот момент. Его уже заранее мутило.

— Вы помогли мне, и я очень благодарен. И давай уже на ты, не против?

Она мгновение растерянно смотрела на Гарри, но затем улыбнулась и кивнула. Возможно, что милая девушка просто сжалилась над бедным больным пациентом. А может, Гарри Поттер и в таком виде обладал привлекательностью? От такой мысли Гарри ухмыльнулся про себя. Да, только если она некрофилка. А если серьёзно, то надо признать, что Блондинка оказалась храброй.

Она в это время сидела рядом и оживленно рассказывала о том, как давно мечтала с ним познакомиться и какой он замечательный. В общем, всё, что Гарри сто раз уже слышал от других. И вроде бы она сказала, что её зовут…

— Люси, да? — переспросил Гарри. — Слушай, ты же наверняка знаешь здесь Януса Тики?

— Естественно. Он руководитель моей практики. Настоящий профессионал.

— Здорово, рад за тебя. Ты не можешь передать Янусу, что мне очень надо поговорить с ним? Я, как видишь, не могу пока выйти из палаты.

— Конечно, я могу, но… — смутилась она. — Его пока нет в отделении, а я на время прикреплена к целительнице и… должна передавать все просьбы пациентов строго ей, — отчеканила Блондинка, словно заученную фразу из умной книги.

Гарри прищурился. Непохоже, чтобы эта девушка была больно правильной.

— Но моя просьба не касается Агаты. Я думаю, она не сильно пострадает из-за того, что ей ты ничего не скажешь. Наоборот, будет спать спокойнее.

Она улыбнулась.

— Я сам всё объясню Янусу. Положись на меня, Люси. Я не хочу, чтобы у тебя опять были проблемы.

— О, нет. Какие проблемы, — она замотала головой. — Бросьте, мистер Поттер…

Гарри нахмурился, а она поправилась: — Брось.

— Вот и отлично, — улыбнулся он и протянул ей руку. — Знай, я никогда не забуду твою помощь.

Она покраснела, но пожала ему пальцы.

— Заверни рубашку и ляг на живот, пожалуйста, — быстро проговорила Люси.

Гарри улегся на подушку. Он не видел в Блондинке ничего особенного, что могло бы вызвать оправданную обиду в Джинни, просто ему нужен был кто-то, кому он смог бы доверять в этом дурдоме. Серьёзно, чего стоили ему те откровения с Агатой? Теперь все считают, что он не просто калека, а вдобавок и безумен. Конечно, он сам виноват в этом. Но всё равно, лучше бы никто больше ни о чём не узнал. Особенно Джинни. Мерлин, эта куча всего, о чём не должна знать Джинни, растет просто с каждым днем, словно гора разного барахла!

Люси закончила и, пожелав спокойной ночи, ушла.

«Надо поесть, — умолял голос разума, опять очень похожий на интонации Гермионы. — Надо питаться и лечиться, иначе останешься здесь навсегда».

Действительно, пора уже прекращать переживать из-за ерунды и хоть что-то предпринять ради собственного спасения. Гарри заставил себя взять ложку и отправил кашу в рот. Проглотил, переждав рвотный порыв.

После еды, к удивлению, появилось желание хоть что-то совершить. Гарри захотел связаться с кем-нибудь из сослуживцев, наиболее надежных из них. Недолго размышляя, Гарри выбрал Симуса Финнегана и решил написать ему письмо, где попросил все разузнать о делах Гермионы в Министерстве за последние полгода. Все-таки если это кто-то из ее министерских «чистокровных коллег» или просто недовольные законами «упыри» пошли на убийство, их смогут вычислить.

— Отправьте это с совой так быстро, как сможете, и принесите еще один лист, пожалуйста, — попросил Гарри заступившую на ночное дежурство Агату и протянул письмо.

— Это вам не курорт, где выполняют все ваши прихоти. — Она забрала письмо и вышла.

Когда в палате включился ночник Гарри все ждал листок.

— Я же всё равно не могу заснуть! — выкрикнул он в пустоту спустя время.

После ряда неудачных попыток найти удобную позу он уже устал ворочаться. В коридоре давно никто не ходил. Гарри показалось, что вся волшебная больница сладко сопела, а он один нарушает тишину на скрипучей кровати без единой надежды на сон.

Вдруг из коридора послышались шаги, затем дверь приоткрылась, и в щели показался длинный нос целительницы, а затем и её голова. Из коридора в палату тут же полился яркий свет от палочки. Гарри привстал на локти и сощурился.

— Почему вы не спите, Поттер? — неверяще спросила Агата.

Она всё-таки вошла и тут же оказалась возле Гарри. Нависла над ним, тыкая в очки светящимся концом палочки.

— Я не могу! И не прикидываюсь, — зло ответил Гарри, морщась от света.

— Вижу, — заключила Агата, заканчивая осмотр. — Специально не выпили снотворное?!

Гарри возразил, продемонстрировав пустую пробирку, и добавил:

— Я же не буйный. Буду сидеть смирно, обещаю. Включите свет, я буду писать письмо.

— У нас режим. — Она вытащила из кармана пузырёк. — Откройте рот и высуньте язык.

«Нет, «стерва» — для тебя слишком ласково. Карга старая! Надзиратель!» — вскипел Гарри, но решил больше не спорить и покорно исполнил команду.

Ему на язык упали две горькие капли. Он закрыл рот и заметил, что Агата резко закупорила пузырек крышкой и спрятала, точно боялась, что оттуда вылетит джинн.

— Спокойно ложитесь и засыпайте.

«Есть, сэр! Сплю, сэр!» — как только за ней закрылась дверь, Гарри приставил к правой брови ладонь и отдал честь.

Снова оказавшись один, он со стоном улегся на спину. Интересно, если и это зелье не подействует, мымра будет укачивать его на руках? Но, что противно, и эта мысль не прибавила ему настроения, даже не вызвала ухмылку.

Гарри ощутил, словно проваливается куда-то под пол. Но это не было похоже на прежние ощущения. На этот раз происходило что-то определенно другое. Он чувствовал падение. «Нет, только не это!» — Гарри захватила паника. Он ни за что не вернется туда снова!

Сделав усилие, Гарри понял, что не может пошевелиться, просто парализован. Он точно прирос к кровати. Гарри открыл глаза и увидел над собой неизменный темно-синий потолок, но на грудь словно уселся слон, и Гарри едва мог дышать. Вдруг в тишине послышались шаги, и он услышал шепот. Звуки приближались, и Гарри понял, что долго так не выдержит. Шёпот становился всё ближе и отчетливее. «Прости меня», — раздавалось прямо возле его ног. Это голос Гермионы? Гарри попытался хоть немного что-то рассмотреть. И если бы он смог сейчас двигать головой, то от стараний наверняка свернул бы шею. «Скажи еще что-нибудь, я же сейчас задохнусь!» — орал Гарри мысленно.

Внезапно его ослепил яркий белый свет. Он вскрикнул и зажмурился от боли, на мгновение испугавшись, что у него выжгло глаза и он ослеп. Но вскоре Гарри осознал, что лежал на спине, закрывшись руками. А над ним, вместо Гермионы, склонилось довольное лицо Агаты.

— Выспались, Поттер?

Медленно перекатываясь на бок, Гарри начал тереть глаза.

— Что это было, чёрт возьми? — испуганно спросил он, плохо понимая, что происходит.

— Вы проспали до завтрака, — сообщила Агата. — Это хорошая новость, согласитесь?

— Если бы, — простонал он, зарываясь в одеяло и сжавшись под ним.

— Конечно, такой дозы для вас многовато, но я все-таки заставила вас спать.

Гарри только промычал.

— Будете паинькой, и эта ночь пройдёт ещё лучше. Ваш завтрак на тумбочке.

— Пошла ты! — выкрикнул Гарри, откинув одеяло, но Агата уже вышла из палаты.

И как он еще не сдох окончательно?

* * *

Спустя время пришла Джинни. Она неспешно, как лебедь, проплыла и небрежно опустила сумку на тумбочку. Гарри прищурил глаз, затаенно радуясь, что еще легко отделался и избежал ее мести. Вовсе не хотелось получить от любимой Летучемышиный сглаз.

— Я принесла тебе еще газеты, — обычным для неё тоном, сказала Джинни. — Подумала, может, это тебя отвлечет наконец от безделья.

— Отличная идея, Джинн, — обрадовался Гарри.

— Можешь не пытаться быть милым, и не стоит говорить мне банальности. — Джинни опустилась рядом. — Это не поможет. Если ты решил игнорировать мою заботу и беспокойство, то это не значит…

Но договорить ей не дал хлопок двери. Человек, так бесцеремонно вошедший к ним в палату, пожелал всем доброго дня. Гарри приподнялся на постели — не узнать Януса Тики он не мог. Профессор коротко представился и добавил: — Мне передали вашу просьбу о разговоре.

Джинни подозрительно сощурилась, бегло оглядев Януса, а Гарри слегка запаниковал. И почему он решил, что сможет поговорить с профессором наедине? Не выгонять же Джинни в коридор? Придется импровизировать…

— Миссис Поттер, — коротко поприветствовал ее целитель, когда подошел к ним ближе.

Теперь его властный голос звучал вполне терпимо, Гарри даже успел привыкнуть к нему. Джинни поднялась и пожала ему руку.

— Это вам я доверила самое ценное сокровище, — уверенно сказала она, слегка улыбнувшись.

Гарри был слишком взволнован, чтобы оценить ее остроумие. Видимо, Джинни решила, что ему требуется пояснение, кем был этот человек. Но внешне целитель остался таким же, каким Гарри его запомнил с последней встречи: с жёсткими седоватыми волосами, холодными глазами и твёрдой осанкой. Агата показалась мелкой и невзрачной мышью в сравнении с этим «перцем».

— О чём же вы так хотели поговорить? — спросил Янус, и возле него тут же возникло кресло. Он деловито уселся, отчего Гарри невольно вздрогнул от ощущения дежавю. «Почему обязательно надо превращать всё в допрос с пристрастием?» — подумал он.